Журнал «Золотой Лев» № 95-96 - издание русской консервативной
мысли
М. Хазин
Экономические
этюды[1]
Путин и банковская система
На состоявшемся позавчера Госсовете президент России
В.Путин много говорил о том, что российская банковская система «не
дотягивается» до значительного числа российских граждан. Не согласиться с этим
нельзя, хотя не исключено, что часть российских граждан хорошо запомнили и то,
как поступили с их сбережениями «либеральные реформаторы» в начале 90-х годов,
и банковский дефолт 1998 года, и череду банковских банкротств, по итогам
которых куда-то таинственным образом исчезали именно деньги частных вкладчиков.
Да, частично эта проблема была решена введением системы страхования вкладов граждан,
однако психологические моменты никуда не делись. Но темой сегодняшней статьи
будет как раз сама банковская система, которой президент предложил приложить
усилия по существенному расширению сети банковских учреждений и расширению
спектра их услуг.
А может ли себе это позволить российская банковская
система? Собственно, зачем ей это делать? Ведь банк, по сути, это посредник на
финансовом рынке. То есть он должен оказывать услуги как вкладчику – который,
соответственно, понесет деньги на депозиты, так и клиенту – который хочет
получить кредит. Давайте посмотрим подробнее, как сегодня работает банковская
система, чтобы оценить, есть ли у банков возможности и желания для решения этих
проблем.
Итак, проблема первая. Привлеченные средства. Какие есть
варианты? Нужно либо предложить гражданам условия, которые их устроят, либо
привлечь деньги со стороны других финансовых институтов. С первым вариантом у
большинства банков есть серьезные проблемы: есть и традиции нести деньги в
крупные банки, и недостаточные филиальные сети, на развитие которых необходимы
серьезные затраты, и, наконец, высокая инфляция. Последняя, как мы неоднократно
говорили,
уже превышает 30%, а такие ставки ни один банк себе позволить не может. Значит,
речь может идти только о том, чтобы несколько уменьшить потери от инфляции, но
они все равно остаются. Что означает, что гражданам сегодня выгоднее тратить
деньги, чем их сберегать – что и показывает норма сбережений в нашей стране, которая
активно падает.
Привлечь деньги можно, причем их даже охотно нам дают.
Иностранные банки, которые работают на международных рынках и имеют значительно
более дешевые ресурсы, чем в России, могут себе позволить дать кредиты
российским банкам. Дело только в том, что банки эти заинтересованы в поддержке
собственных производителей и поэтому те программы российских банков, которые
направлены на финансирование российских производителей, они почему-то не
финансируют. А финансируют те, которые направлены на поддержку производителей
собственных – то есть на покупку российскими гражданами иностранных потребительских
товаров.
Если президент говорил именно об этих услугах, то это очень
странно. Поскольку получается, что сегодня спрос на товары внутреннего
производства есть как раз в тех регионах, в которых потребительский кредит не
очень развит, где граждане копят деньги и покупают дешевые отечественные
товары. Зачем нам развивать там банковскую сеть? Чтобы граждане вовсе перестали
покупать отечественные товары? Да и потом, кто будет тратить деньги на развитие
сети для такой категории потребителей? Российские банки, которые сегодня живут
на проценте с оборота денег западных, такое себе позволить не могут. Значит,
это должны делать банки западные? Например, покупая отечественные структуры и
даже иногда сохраняя их названия. Но по сути-то это уже западные банки – и
дожидаться от них дешевых кредитов отечественным предприятиям или на покупку
отечественных товаров долгонько придется.
А вот кредитовать граждан за счет средств российского
происхождения банкам, даже российским, невыгодно. Те незначительные средства,
которые банки привлекают за счет вкладов российских граждан, давать в долг
значительно менее выгодно, чем привлеченные иностранные. А собственные
средства, то есть фактически деньги акционеров (пайщиков)… Кто же позволит их
вкладывать под процент, меньший, чем реальная инфляция? То есть меньше, чем
процентов 35-40… Но такие кредиты никто никогда не возьмет, такие проценты
сегодня берут на международных финансовых рынках.
И получается совершенно замечательная картинка. Дешевые
деньги можно получить почти исключительно на Западе, который не разрешает
выдавать кредиты отечественным предприятиям. Дорогие деньги можно давать только
под высокий процент, но такие кредиты никому не нужны. В результате доля
потребительских кредитов в общем банковском портфеле уже превысила все мыслимые
и немыслимые «уровни безопасности», а кредитный мультипликатор, показывающий,
как сильно кредитование меняет денежную массу, у нас чуть больше 2, хотя
мировая норма – 4-5. В результате денег для нормального прохождения расчетов
явно недостаточно, монетизация экономики низкая (доля
кредитов по отношению к ВВП), в 2-3 раза меньше, чем в странах с нормально
функционирующими экономиками, развивается кризис ликвидности. А он, в свою
очередь, приводит к росту инфляции.
В общем, получается замкнутый круг. Такой же, как в
середине 90-х годов. И тогда, и сейчас высокая рублевая инфляция, вызванная
кризисом ликвидности, не приводила к падению рубля относительно доллара, и
неестественно сильный рубль фактически уничтожал российского потребителя,
снижал реально располагаемые доходы населения (зарплаты падают и за счет
стагнации производства, и за счет инфляции) и вытеснял экономику «в тень».
Последнее понятно – в условиях высоких налогов и высокого рубля предприятия
стараются сохранить производство любой ценой, в том числе уходя от уплаты
налогов.
Иными словами, повторение макроэкономической политики 90-х
(тогда ее олицетворяли Чубайс, Дубинин, Задорнов, Кудрин, Игнатьев, Вьюгин, Алексашенко, сейчас – Кудрин, Игнатьев, Улюкаев,
Вьюгин) приводит к тем же негативным эффектам. Разве что нет ГКО, хотя
иностранных денег банки нахватали сегодня не меньше, чем тогда: вместо ГКО их
используют для выдачи потребительских кредитов. И предложение президента,
которое он обращает к российским банкам, ответа не находит и не найдет. Нет у
них соответствующих ресурсов. А вот иностранные ему внемлют – и начнут получать
в России высокую прибыль и выкачивать из нее и без того хилые денежные ресурсы.
И вроде бы надо что-то делать – но только вот что… Без изменения
макроэкономической политики государства преодолеть описанный выше замкнутый
круг никак не получится.
Разумеется, все описанное выше не абсолют, есть и
противоположные примеры. Но это – тенденция, причем крайне опасная. И не
исключено, зашедшая уже слишком далеко.
16.11.2006
Президент опоздал с защитой прав трудящихся…
Текущая неделя выдалась для президента России жаркой. И
дело даже не в количестве встреч и конференций (хотя с учетом визита в Ханой их
станет еще больше), а в части серьезных и осмысленных сообщений, которые он
сделал, для граждан России, в частности. Одно из этих сообщений оказалось
сделано на правильную тему и в правильном месте – только вот опоздало лет этак
на 15. На съезде профсоюзов В.Путин сказал, что проблема теневой зарплаты
является для России принципиально важной, и именно профсоюзы должны бороться за
то, чтобы сделать ее «белой».
В частности, поднимать эту задачу после принятия нового
трудового кодекса (принятого по инициативе «пропрезидентской» Единой России)
достаточно бессмысленно, поскольку сегодня работодатель всегда сможет создать
свой собственный профсоюз и именно с ним подписать коллективный договор, фактически
выгнав за дверь незадачливого борца за права трудящихся. Однако не будем сейчас
вдаваться в детали технологические, а попытаемся разобраться в сути проблемы
«серой» зарплаты.
Для этого вспомним, как менялись объемы этой зарплаты в
недолгой истории России. В середине 90-х годов получить более или менее
приличную легальную зарплату было вовсе невозможно. Особенно с учетом того, что
в тот период налогами не облагались проценты по банковским депозитам,
независимо от их размеров. И все предприятия, которые платили своим работникам
что-то более или менее серьезное, оформляли это через проценты на банковские
депозиты, положенные предприятием на имя работника. Тема эта была настолько
популярна, что попытка летом 1996 года указом президента отменить такой порядок
(в указе предписывалось банкам при любом перечислении средств со счетов
юридических лиц на счета лиц физических или выдаче наличных средств перечислять
в бюджет соответствующие налоги) привела к уникальному прецеденту. После мощной
пиар-атаки банкиров-олигархов, принятый 8 августа
указ 1215 был отменен 6 сентября указом 1325. Попытка закрыть явную «дыру» в
бюджете не удалась. И до августа 1998 года доля «серой» зарплаты только росла.
А вот после августа, когда нелиберальное правительство
радикально изменило макроэкономическую политику, ситуация изменилась
разительно. Начался бурный экономический рост, и предприятия стали все больше и
больше переводить своих сотрудников на «белую» зарплату. Это даже стало модно –
в Москве, например, фактор легальной зарплаты стал немаловажным аргументом при
поиске качественных сотрудников. Да и не только в сфере заработной платы
ситуация улучшалась – косвенные данные по экономическому росту показывали в
этот период (1999-2003) какие-то колоссальные цифры – 15-17% в год. Но связано
это было не с ростом ВВП, который, конечно, был где-то в пределах 10%, а с
переходом на легальные формы работы значительной части «теневой» экономики,
которая в конце 90-х годов достигала 40-50% от легальной ее части.
Продолжалось это «благолепие» где-то до 2003 года, когда
либеральная часть нашего истеблишмента «оправилась» после своего провала 1998
года и вновь вернулась к той же макроэкономической политике, которая была
характерна для 90-х годов. Зажим денежной массы, кризис ликвидности, как следствие
– постоянный рост инфляции, завышение курса рубля, который никак не хочет
падать относительно других валют, падение производства (а, может быть, уже и
ВВП), бешеный рост долгов наших банков и предприятий перед иностранцами,
поскольку они вынуждены компенсировать нехватку денег внутри страны путем
кредитования на Западе, и т.д., и т.п.…
В этой ситуации надеяться на то, что экономика, в том числе
и трудовые отношения, будут выходить из тени, достаточно наивно. Ну,
действительно, как наше предприятие может конкурировать с западным, если
стоимость кредита у нас в разы меньше, да еще и спрос на западные товары у нас
дотируется дешевыми кредитами? А если речь идет о дорогом производстве,
например самолетов, то много ли у нас лизинговых компаний, готовых предложить
услуги российскому производителю? И получается, что единственный шанс у нашего
производителя в условиях ужесточения макроэкономической политики по отношению к
отечественному производителю (и только к нему!) – это снижать налоговую
нагрузку. Путем ухода от соответствующих выплат, в том числе и перехода на
«конвертный» способ выплат заработной платы.
И тут работодателям приходит на помощь новое либеральное
трудовое законодательство, существенно затруднившее защиту прав трудящихся.
Профсоюзы с поставленной им задачей просто не справятся – и инструментов уже
практически нет, да и объективная ситуация этому не способствует. В конце
концов, если предприятия начнут закрываться, то кто в профсоюзы-то будет взносы
платить… У них, правда, останутся еще объекты социальной инфраструктуры,
санатории там всякие, построенные еще во времена СССР, но они уже по большей
части приватизированы. Да и государство не поддержит такую политику, потому что
закрытие предприятия – это легальная безработица, бороться с которой очень
сложно, да и страшно. Перед выборами-то.
Вот и получается, что президент опоздал. Ему бы выступить с
такими тезисами году в 2002 – и эффект бы был, и глядишь, законодательство бы
не изменили так опрометчиво. А сейчас единственный шанс чего-то добиться – это
сначала радикально изменить макроэкономическую политику, чтобы обеспечить
экономический рост. Вот тогда еще можно на что-то рассчитывать. Но пока эту
политику определяют наши либерал-реформаторы, все
слова президента – коту под хвост.
17.11.2006
Запад получит наши рынки через 7 лет
Для чего мы вступаем в ВТО? Как говорил Президент России в
своем послании Федеральному Собранию весной этого года, для того, чтобы войти в
систему мирового разделения труда. И понятно для чего – чтобы получить мировые рынки
для сбыта отечественной продукции. Которая, благодаря продажам на этих рынках,
сможет обеспечить высокие затраты на поддержание мирового уровня качества.
Разумеется, весь спектр продукции мы таким способом
поддержать не сумеем. Это просто невозможно. Значит что-то мы должны отдать –
для чего будем вынуждены открыть границы и практически полностью ликвидировать
внутреннее производство, поскольку оно будет неконкурентоспособным с импортным.
К сожалению, все попытки понять, что наше нынешнее правительство (а точнее, его
экономический блок) хочет сохранить, ни к чему не привели. Я пока не вижу ни
одной отрасли, которую явно собираются спасать и выводить на мировой
технологический и потребительский уровень. И для доказательства этого тезиса посмотрим
на результаты наших переговоров с США.
Итак, авиастроение. «Гражданское
авиастроение и комплектующие. Таможенные тарифы на продукцию гражданского
авиастроения США постепенно снизятся с нынешних 20 до менее 10%. Также будут
снижены тарифы на авиалайнеры, приобретаемые на условиях лизинга. Тариф на ввоз
комплектующих для гражданских самолетов снизится в среднем до 5%»10% - это уже
очень мало. Такую разницу США наберут просто за счет более развитых финансовых
технологий. То есть даже в том случае, если наше авиастроение к моменту реализации
упомянутых соглашений (то есть через 7 лет) будет находиться на уровне США (что
спорный вопрос, но мы к нему еще вернемся), то мы проиграем конкурентный
спор.
Возникает вопрос: а почему это, собственно, у нас не будет
своих финансовых технологий, лизинговых, страховых и прочих компаний? А на этот
вопрос тоже отвечают соглашения с США: «Россия согласилась допустить на свой
рынок банки, брокерские и инвестиционные компании, филиалы страховых компаний
со 100%-ным иностранным участием. По прошествии переходного периода зарубежные
страховые компании (но не банки) смогут открывать в России свои филиалы. Россия
сохраняет за собой право ограничивать иностранное участие в совокупном капитале
российских банков и страховых компаний на уровне 50% (на сегодняшний день доля
иностранного капитала в банковском секторе составляет около 13%). Это
предполагает возможность введения ограничений на выдачу новых лицензий и увеличение
уставного капитала после достижения 50%-ного уровня». Замечательно. Значит, 50%
нашего финансового рынка будет контролировать иностранный капитал, в запасе у
которого будут финансовые резервы материнских компаний, превосходящие наши в
сотни раз. Да ради вытеснения клиента они будут готовы понизить страховые
тарифы для своих компаний хоть на 10 лет – и кто им может помешать? А как скоро
наши финансовые компании смогут набрать соответствующий «вес»? Ну уж не через 7
лет точно.
Рассмотрим теперь другую проблему. Как за 7 лет выйти на
этот самый мировой уровень – что в самолетостроении, что в двигателестроении,
что еще где-нибудь? Для этого нужны могучие инвестиции. Западные финансовые
институты их делать не будут – теперь, после подписания такого
соглашения с США, они получат наши рынки через 7 лет бесплатно и без проблем.
Наши частные компании? Не смешите, задачи такого масштаба они
в жизни не решали, прецедентов просто нет. Ну назовите хоть один крупный
технологический проект, который бы с нуля (без советского задела) создал наш
финансовый капитал. Лично я – не знаю.
Остается государство. Да, оно (точнее, часть нашей
современной элиты) кровно заинтересовано в такой работе и даже делает
некоторые шаги в этом направлении, например, создание объединенной
авиастроительной компании. Только вот деньги для нее хранятся в другой «тумбочке»,
хозяева (другая часть нашей же элиты) которой прямо сказали – никаких денег в
инвестиции не дадим! А то будет страшная инфляция. Ждите иностранных
инвестиций. Почему не будет инфляции от инвестиций иностранных науке
неизвестно, но результат налицо. И нет уверенности, что за 7 лет ситуация
принципиально изменится – поскольку даже полный провал этих «ребят» в августе
98 года не привел к их уходу из управления нашей экономикой – и Кудрин, и
Игнатьев были в 1997-98 годах руководителями министерства финансов (в ранге
первых замминистров) и радостно руководят им и
Центробанком и сейчас. Видимо, дожидаются аналогичных результатов.
Дальше мы разбирать отдельные пункты соглашения не будем,
чтобы не расстраиваться, а зададим риторический вопрос. Переговоры – это
процесс взаимных уступок. На какие уступки пошли США, что мы
получили от этих переговоров? Ответа нет, и это очень грустно.
23.11.2006
Как смерть Литвиненко скрепляет узы дружбы между США и
Евросоюзом
22 ноября состоялось долгожданное совещание у Президента РФ
о положении дел в энергетике. Долгожданное потому, что после первого совещания,
о котором мы много
писали, на котором Президент жестко раскритиковал правительство, второе
должно было состояться через десять дней, но несколько раз переносилось. При
этом общее количество вопросов, которые необходимо было на нем решить, все
время возрастало.
Напомним, что первоначальная идея совещания была выдвинута
Чубайсом, который искал «соответчиков» за предстоящие (собственно, уже
начавшиеся) кризисные явления в энергетике. Выбор его пал на «Газпром»,
которому он и предложил одобрить свой виртуальный план по продолжению реформ в
обмен на лоббирование повышения цен на газ. Операция должна была решиться на
совещании у главы администрации Президента С.Собянина,
однако последний так и не принял решение – ни в пользу Чубайса, ни против него,
и вопрос вышел на уровень Президента.
И процесс застопорился. Поскольку Президент неожиданно
потребовал у правительства давно анонсированных планов стратегического развития
отрасли, прогнозных топливно-энергетических балансов и так далее, и тому
подобное.
Правительственные бюрократы как-то даже занервничали. Дело
в том, что уже давно, лет шесть, существует никем не утвержденный, но прочно
устоявшийся порядок, в соответствии с которым заявления и поручения Президента
никого ни к чему не обязывают. В случае, если эти поручения носят откровенно
публичный и демонстративный характер, вроде удвоения ВВП, чиновники даже
позволяют себе его критику – от сомнений в возможности исполнения до критики
самого Президента, демонстрирующего, якобы, явную экономическую некомпетентность.
На самой процедуре исполнения (точнее, неисполнения) поручений, впрочем, все
эти дискуссии никак не отражаются.
Соответственно, столкнувшись с явно «неадекватным»
поведением Президента, нарушающего многолетнюю «конвенцию», чиновники начали
прорабатывать схему защиты от неожиданных угроз. Собственно, схема была
стандартной – доведение всех поручений до абсурда путем обсуждения самых мелких
деталей, полного консенсуса в которых достичь практически невозможно, поскольку
время его достижения в этом случае превышает срок жизни Вселенной. Сам Чубайс
уже понял, что его первоначальные планы потерпели поражение, и тоже включился в
игру, поскольку под угрозу попали такие его верные клевреты, как Христенко и Дворкович.
Именно по этой причине так долго, более 5 часов,
продолжалось последнее совещание у Президента. Неформальный «лист разногласий»
достигал сотен позиций – поскольку каждая цифра подробно обсуждалась, причем по
каждой из них участники делились на две (каждый раз разные по составу!) группы,
отстаивающие противоположные позиции.
Насколько будет расти потребление электроэнергии, как рост
цен на газ будет влиять на инфляцию, можно ли поднять цены с 1 января или это
нужно делать с 1 июля, формировать ли двухставочную
систему тарифа или трехставочную, и так далее, и тому
подобное и «до бесконца»…
А у Президента свои проблемы. Убийство Политковской
в день его рождения и Литвиненко в день начала саммита Россия-ЕС
показывает, что давление на него резко возрастает. Кто совершил эти убийства
пока непонятно, но если их оценивать с чисто «эстетической» точки зрения, то
явно ощущается «рука» Березовского, который в бытность своей максимальной силы
обожал устраивать такие подарки недоброжелателям. Причем причины такого
давления тоже понятны – США до безумия боятся некоторых «сепаратных» (от них)
договоренностей Евросоюза с Россией. Несмотря на отказ Германии от
договоренностей по Штокману (который случился аккурат
между двумя совещаниями по энергетике), несмотря на требования ЕС по
ратификации Россией «Энергетической хартии» и транзитного протокола к ней,
шансы на такую договоренность сохраняются. И США делает все, чтобы вероятность
такого развития событий была минимальной.
Отказ Польши делегировать ЕС полномочия по переговорам с
Россией идет, кстати, оттуда же. Но США отлично понимают, что никакие локальные
меры против общего, объективного по своей сути, процесса сближения России и ЕС
результата не дадут. Посему они активно «демонизируют» образ Путина, решая
попутно и вторую задачу – создавая базу для делигитимизации
выборов в России в том случае, если «преемником» окажется не устраивающая их
кандидатура.
Сам Путин в этой ситуации должен предложить Евросоюзу и его
крупнейшим членам, Германии и Франции в первую очередь, некоторые новые
предложения. Для чего их нужно разработать и сформулировать на новом, более
приемлемом для ЕС языке. И то, и другое, требует знаний и оценок реального
состояния дел и ближайших перспектив. И именно по этой причине Путин требует от
своих подчиненных более или менее внятного ответа на вопросы, каковое
требование (даже не содержание его, а сам факт), повергает их в состояние
непомерного удивления и ступора.
Ответа они, разумеется, не дадут. Хотя бы потому, что все
позиции в системе исполнительной власти, которые хотя бы теоретически могли
нести ответственность за решение необходимых сегодня Президенту России
вопросов, занимают люди, продвигаемые и защищаемые силами, близкими к
Демократической партии США. Можно назвать и имена, типа Рубина и Саммерса,
министров финансов в администрации президента Клинтона (1993-2000 гг.), но это,
по большому счету, не так важно. Важно другое – даже если бы была
аппаратно-техническая возможность исполнения поручений Президента, эти люди ни
за что не будут выстраивать отношения России с ЕС вопреки интересам США.
И Президент оказался заложником ситуации. Даже при Ельцине,
при, казалось бы, тотальном засилье проамериканских либерал-рефоматоров,
всегда одна из параллельных «веток» системы исполнительной власти формировалась
с использованием альтернативных кадров. А сейчас – пусто. И что делать Путину
непонятно, поскольку на самом деле Евросоюз ждет предложений. И если они не
будут сформулированы, то у Президента будут серьезные проблемы, в первую
очередь, с обеспечением операции «преемник». Поскольку у США есть свое мнение
по этому вопросу, и они будут его отстаивать независимо от желаний или нежеланий
Путина и населения России. А ЕС в Путине сильно разочаруется и, зная специфику
этой организации, скорее всего, просто «умоет руки». Кто тогда будет
поддерживать позиции «преемника» в условиях тотального американского давления –
непонятно, сможет ли он вообще выжить в подобных условиях – большой вопрос.
Так что тема энергетики еще будет продолжена – нет у Путина
иного выхода. О чем, собственно, и было сообщено по итогам совещания.
24.11.2006
КМ.ру