Журнал «Золотой Лев» № 83-84- издание русской консервативной
мысли
А. Кляйн
Этническое
самоубийство
Национализм существует в каждой стране. Как говорил мой
преподаватель, читавший спецкурс в Инязе им. Мориса Тореза – человек может быть
лишён чувства национализма лишь в двух случаях: если у него нечистая кровь или
если у него нечистая совесть. Так что, если вы утверждаете, что вы
интернационалист, выбирайте из вышеназванного то, что вам больше нравится.
Казалось бы, процессы интеграции и глобализации разрушают
барьеры между странами и культурами. Миллионы людей переезжают из страны в
страну, стремясь найти работу и условия жизни получше. Полчища турок,
африканцев и других цветных заполонили Европу. В результате смешанных браков
появляются на свет дети, не принадлежащие к какой-либо конкретной расе или
культуре. Но с другой стороны, это смешение народов вызывает у коренных граждан
большинства стран протестное чувство гипер-национализма, свойственного разве лишь
нацистским временам в Германии. Полиция и власти на Западе не всегда в
состоянии контролировать ситуацию, а зачастую они просто бессильны. Так что
законов о борьбе с экстремизмом правительства могут принимать сколько угодно.
Каждая конкретная европейская нация должна сделать для себя главный вывод –
проиграть в пока ещё ползучей войне с мусульманским миром – значит, подписать
себе смертный приговор.
Кто кого
интегрирует?
В Германии легально проживает 7,3 миллиона иностранцев, что
составляет 9% всего населения. Среди многочисленных цветных иммигрантов большую
часть составляют турки: 2,1 миллиона. Для сравнительно небольшого города
Берлина (население около 3,38 млн. человек) около 434000 иностранцев,
подавляющее количество которых – турки, является определяющим лицо города
фактором. В некоторых районах Берлина невозможно различить: находишься ли ты в
столице Германии или в Стамбуле. Особенно выразительно выглядит берлинский
район Кройцберг. В начале сентября 2002 г. в школах этого района и некоторых
близлежащих были получены анонимные письма с угрозами в адрес школьного
руководства и учителей. «Мы предупреждаем вас: не смейте запрещать нашим
дочерям носить платки в школах», - было дословно сказано в письмах. Угроза
вызвала недоумение у властей: после расследования не установлено ни одного
случая запрета носить платки ученицам-мусульманкам. Поводом для сочинения
писем, предположительно, послужил запрет Конституционного суда Германии носить
платки в государственных школах учительницам мусульманского вероисповедания во
избежание демонстрации символа веры. Фереста Лудин, учительница-мусульманка
афганского происхождения, возомнившая, что она в Германии будет учить немецких
детей в платке, после неудавшейся попытки получить место в государственной
школе в земле Баден-Вюртемберг преподаёт в настоящее время в исламской школе
как раз в берлинском районе Кройцберг. Примечательно, что наши мусульмане как
раз в это же время выдвинули требование о том, что женщины в Татарстане должны
получить право фотографироваться в платках для паспорта нового образца.
Так далеко зашедший «платочный» скандал в Германии
свидетельствует о том, что агрессивный потенциал ислама до сих пор игнорируется
адептами мульти-культурной утопии в этой стране. Жёсткая реакция на
распространение подобных писем последовала лишь со стороны Республиканской
партии. Председатель республиканцев Рольф Шлирер призвал провести расследование
с целью установления авторов этих писем и высылки их из страны «как нарушителей
общественного порядка». «Подобные агрессивные угрозы являются результатом
слепой иммиграционной политики, которая последовательно игнорировала
наступление исламского фундаментализма в нашей стране», - заявил он вслед за
тревожным событием. По его мнению, многочисленные мусульманские переселенцы заполоняют
Германию с целью её завоевания, а не для «культурного обогащения».
Еще разительней бросается в глаза вопиющее нежелание турок
интегрироваться (ассимилироваться) в небольших населённых пунктах, где наряду с
католическими и евангелическими храмами уже почти повсеместно высятся минареты.
Решения о строительстве исламских культурных центров, включающих минареты,
школы по изучению корана и турецкие магазины, обычно принимаются местными
политиками за закрытыми дверями, так как они боятся потерять голоса немецких
избирателей. Но и противостоять исламскому нажиму они не в состоянии – турецкое
лобби всё больше набирают силу. В открытую выступить против него – означает
поставить крест на своей политической карьере. Это могут позволить себе только
правые партии, которым нечего терять: шансов пройти в бундестаг у них в
ближайшее время не будет.
Существующее правило, что количество детей турецкого
происхождения не должно превышать 50% от общего числа школьников в классе, во
многих школах не может быть соблюдено по объективным причинам. Прежде
всего в крупных городах всё чаще в классах царит буквальное вавилонское
смешение языков. Власти призывают распределять детей переселенцев по школам
равномерно, чтобы окончательно не понизить уровень успеваемости немецких школьников.
Эксперты установили, что при наличии в классе трети иностранных школьников с
языковыми проблемами занятие превращается в хаос, и дети коренных немцев
начинают говорить на неправильном немецком языке. Около 13% первоклассников из
числа иностранцев вообще не говорит по-немецки, и их количество будет
возрастать в силу высокой рождаемости ненемецких «сограждан». Моника Хольмайер,
дочь бывшего премьер-министра Баварии Франца-Йозефа Штрауса, будучи министром
образования Баварии, назвала в этой связи политику правящей
Социал-демократической партии Германии шизофренией высшей степени: с одной
стороны политики поддерживают привлечение новых иммигрантов, с другой –
высказывают робкие пожелания, чтобы детей иностранцев в школах было поменьше.
В отдельных землях Германии широко дискутируется вопрос
преподавания в школах ислама, так, например, земельное министерство образования
Баден-Вюртемберга уже подготовило учебные планы преподавания ислама в школах,
начиная с 2003 года.
Отсюда в ближайшем будущем может возникнуть вопрос: кто
кого интегрирует? Да и какая может быть интеграция, если у немцев и граждан
Германии мусульманского происхождения нет никаких общих точек соприкосновения:
ни религиозных, ни культурных, ни языковых. Достаточно вспомнить наш советский
опыт.
Интеграция вообще возможна, пока критическая масса
инородцев не достигла определённого уровня. С одной стороны, огромный наплыв
переселенцев становится непосильным бременем для коренного населения в
финансовом отношении, с другой – инородцы перестают видеть в интеграции
необходимость, чтобы комфортно чувствовать себя в Германии.
Коренные немцы, начинающие осознавать, что они стали
заложниками недобросовестных политиков, склонны пока утверждать лишь следующее:
«Мы хотим просто мирно жить, чтобы нас никто не трогал», «Турки не виноваты,
что мы их позвали в Германию в 60-е годы». Но всё чаще немцам приходится
слышать такие высказывания: «Наша религия выше и немцы должны придерживаться
её», «Исламу принадлежит будущее Германии», а дети участников робких пикетов
против строительства мечетей нередко подвергаются нападкам. На стенах
католической церкви в одном из городков однажды появилась надпись: «Хорошие
христиане – мёртвые». Невольно задумаешься: как долго немцам, ставшим после
войны инфантильными, удастся оставаться добропорядочными. Впрочем, недоумение
скорее вызывает тот факт, что коренные немцы пока резко негативно относятся
лишь к переселению в Германию т. н. «русских немцев». Казалось бы, этнические
немцы, законопослушные, трудолюбивые, как правило, многодетные, способны
улучшить катастрофическую демографическую ситуацию и вытеснить турок в сфере
неквалифицированного труда. Да и с интеграцией всё будет в порядке: дети,
привезённые в Германию в 5-10-летнем возрасте, к окончанию школы уже ничем не
отличаются от коренных немцев. Турки, в отличие от коренных немцев, прекрасно
понимают, во что для них может вылиться приток свежей силы. Знакомые
переселенцы из России рассказали мне о жёстком, включая частое мордобитие,
противостоянии «русских немцев» и турок. Последние видят в переселенцах из
России конкурентов, способных повлиять на демографическую ситуацию, и открыто
заявляют, что через несколько лет Германия будет принадлежать им.
Впрочем, ситуация по данным опроса общественного мнения,
проведённого агентством Forsa, меняется существенным образом. Пока политические
партии, представленные в бундестаге, дискутируют о деталях будущего закона об
иммиграции, 46% опрошенных немцев высказываются против дальнейшего нашествия
иммигрантов, а 36% - за сокращение числа уже проживающих инородцев. Большинство
выступает также против равноправного сосуществования различных культур в
Германии. По их мнению, живущие в Германии инородцы должны ориентироваться на
культуру немецкого большинства.
В современной Германии существуют около 100
правоэкстремистских партий и организаций, в которые входят около 46 тысяч
членов. Федеральное ведомство по защите конституции классифицирует половину из
них как неонацистов. Все они находятся под бдительным оком полиции, и благодаря
внедрению своих агентов в руководство такими группировками полиции удаётся
контролировать их, не допуская их объединения в более крупные
жизнеспособные партии, что лишает их возможности сколь либо заметно
влиять на политическую жизнь страны. Мелким правым организациям остаётся
распространение своей идеологии через Интернет, музыку и литературу. Подобная
пропаганда легко доступна для каждого человека, интересующегося этой тематикой.
Вот только интересующихся не так уж много. Акции протеста правых, сводящиеся к
пикетированиям и шествиям, насчитывают, как правило, от 100 до 300 человек.
В других европейских странах ситуация с засильем
иностранцев также не вызывает оптимизма. Во Франции иностранцы составляют 6,3 %
населения. Мне бы хотелось привести в этом месте интересное высказывание:
«Поставьте себя на место парижской рабочей семьи, которая, несмотря на тяжёлую
работу, зарабатывает лишь 15000 франков в месяц, и которая вынуждена смотреть,
как живущее по соседству семейство иммигрантов – отец семейства с тремя или
четырьмя жёнами и примерно 20 малышами – получает, не работая, от социального
ведомства 50000 франков. Если к этому прибавляются шум и неприятные запахи, то
это достанет любого француза». Если читатель решил, что цитата принадлежит
Жану-Мари Ле Пену, то его ждёт разочарование. Так высказывался нынешний
президент Франции Жак Ширак в 1991 году, будучи мэром Парижа. И как же повлиял
мэр столицы Франции с такими взглядами на ситуацию в городе?
В центре Парижа преспокойно расположился мусульманский
культурный центр, который охотно посещают активисты левого движения. Левые, как
во Франции, так и в Германии, вообще много носились в последние десятилетия с
выходцами из мусульманских стран, где те, якобы, подвергались политическим
преследованиям: собирали для них средства, помогали получить статус
политических беженцев и т. д.
Отсутствие действенного отпора исламу со стороны
христианских конфессий на Западе приводит к тому, что во Франции насчитывается
более 500 тыс. коренных французов, принявших ислам, а в Англии по прогнозам в
течение двадцати ближайших лет количество британцев, принявших ислам, будет
равно числу мусульман-эмигрантов. В настоящее время мусульманская община в
Англии достигает 1,5 миллиона человек.
Можно с горечью констатировать, что ислам оказался более
жизнеспособной религией по сравнению с христианством. Верующий европеец такая
же редкость, как и неверующий турок. И это при отсутствии в Европе
преследований за веру и насильственного насаждения государственного атеизма как
в Советском Союзе.
Так что благоприятных признаков для мирного сосуществования
мультикультур, с которым на протяжении десятилетий носились западные политики,
не просматривается ни в одной из европейских стран. Всех их ждёт участь Косова,
вопрос лишь времени.
Есть с кого брать
пример
В отличие от Германии политики Дании не относятся с такой
робостью к щекотливой проблеме инородцев. Напротив, требование ограничения
въезда в страну стало главным в прошлогодней предвыборной гонке ведущих партий.
Заявление председателя Национально-либеральной партии Андерса Расмуссена:
«Дания – не ведомство социальной помощи для остального мира» - на митингах
избирателей воспринималось восторженно. Уважаемый в Дании историк Нильс
Томсен может позволить себе, не боясь привлечения к суду, высказать мнение, что
борьба между народами и цивилизациями выражается в наши дни в требовании
огромных этнических и религиозных масс переселенцев, заполонивших развитые
страны, устанавливать в Европе собственные порядки: «Мы не обязаны, и не видим
для себя никакой пользы, позволять оккупацию Европы, которая приведёт к
радикальному изменению состава населения и европейской культуры. Для
переселенцев из развивающихся стран границы должны быть закрыты».
Многие годы датчане мирились с политикой социал-демократов,
пропагандировавших привлечение иностранцев в страну, пока у них не лопнуло
терпение. За последние три года число иностранцев возросло с 4,9 процентов до
7. После блестящей победы на выборах Расмуссен вместе с Консервативной партией
и правой Народной партией Дании, возглавляемой Пиа Къерсгаада, начал
массированное наступление на структуры, опекавшие переселенцев. Около 463
государственных ведомств занималось по поручению бывшего левого правительства
вопросами культуры, борьбой с «расизмом», защитой прав человека и опёкой иностранцев.
Содержание этих структур обходилось государству в 4 миллиарда крон в год.
Правая Народная партия Дании потребовала вычеркнуть так называемый параграф о
«расизме» из Уголовного кодекса Дании. Он запрещал любое публичное
высказывание, которое «могло бы оскорбить ближнего на основании его
происхождения, религии, мировоззрения или внешности», но которое в
действительности служило подавлению нежелательных выступлений против ложной
иммигрантской политики. Знакомая картина, не правда ли? Может быть, и у нас найдутся
серьёзные политики, которые отменят новоиспечённый закон о борьбе с
экстремизмом? В своём новогоднем послании королева Дании призвала: «Мы должны
твёрдо отстаивать ценности, на которых мы из поколения в поколение создавали
наше общество, и решительно выступать против тенденций, которые мы не можем
разделять». Датчане хотят, чтобы Дания оставалась страной датчан. Кто посмеет
утверждать, что в этом есть нечто преступное?
Что ж, главное вовремя очнуться. Из-за нашествия
иммигрантов и увеличения среднего возраста населения европейским нациям грозит
превратиться в меньшинство в собственных странах. Может быть, это и звучит
пессимистично, но зато реалистично. Европейская культура представляет собой
вершину человеческого бытия и необходимо не допустить ее разрушение новыми
варварами.
Пора посмотреть
правде в глаза
Демографические катаклизмы сотрясали Москву на протяжении
всего ХХ века. Как отразилась революция, гражданская война и «красный террор»
на населении Москвы – говорят такие цифры: в 1915 году население составляло 1
983 700 человек, в 1920 году – 1027300 человек. Куда делся без малого миллион
русского населения Москвы, пусть читатель предположит сам. По национальному
составу население Москвы перед революцией насчитывало русских 95,3%, остальное
составляли татары, армяне, немцы и в том числе 0,4 % - евреи. В 1926 году
расклад выглядел таким образом: русских – 87,5 %, евреев - 6,5 %.
Но зло от нашествия на Москву местечковых евреев в
двадцатые годы ХХ столетия отступает по сравнению с бедствиями оккупации Москвы
кавказцами в наши дни.
По оценкам Правительства Москвы демографическая ситуация в
городе неблагоприятная: за последнее десятилетие население сократилось на
246600 человек и составляет 8638600 постоянно проживающих. По прогнозам к 2010
году в Москве будут проживать лишь около 7580000 человек, но вот кто это будет:
кавказцы, китайцы или иные прочие народности – неизвестно. Найти где-либо
вразумительные данные о национальном составе населения Москвы невозможно. Лишь
изредка в печати проскальзывают отдельные цифры. Так, например, известно, что
одних лишь азербайджанцев официально зарегистрировано около 800000. Если
учесть, что в среднем рождаемость среди русских 7 человек на 1000 в год, а тех
же азербайджанцев – 25, то в ближайшие десятилетия в Москве возникнет та же
ситуация, что и в Германии: трудно будет формировать классы, где хотя бы 50 %
детей были русскими.
К чему это приведёт на практике – можно показать уже
сегодня на примере одной пока нетипичной московской школы. Возможно, некоторые
вспомнят, что несколько лет назад Путин посетил спортивную школу, где учатся
одни мальчики. Набор в школу производится с 5 класса. По свидетельству
родителей школа пользуется огромной популярностью среди кавказцев. Так, в
некоторых 5-6 классах численность нерусских школьников составляет почти
половину. Напористые кавказцы исходят, вероятно, из того, что закалённые,
обученные бойцы понадобятся им в скором будущем для завоевания жизненного
пространства в русской столице. Большая часть таких учеников едва говорит по-русски
и не скрывает, что изучение русского языка и русской литературы не входит в их
планы. На уроках русской литературы, посвящённых знакомству с Библией,
поведение мусульманских школьников носит открыто вызывающий характер. Между
собой они демонстративно общаются исключительно на своём родном языке, причём
не только на переменах, но и на уроках. Наивно было бы думать, что это их
личное дело и не касается русских школьников. К сожалению, такая атмосфера в
классах негативно отражается на успеваемости и общей культуре русских детей.
Способные мальчики в течение одного лишь учебного года деградировали до уровня
заурядных троечников.
Туда нам и
дорога?
Что же ожидает нас в будущем? К сожалению, все слезливые
публикации последнего десятилетия на тему вымирания русской нации и засилья
инородцев рассматривают Россию в отрыве от Запада. А как раз эта проблема, в
отличие от всех других (сытый голодного не разумеет) очень роднит нас с
Европой. Ни в одной из европейских стран, за исключением мусульманской Албании,
нет прироста населения. И если нас ужасают цифры ежегодной смертности русских,
то на Западе из-за высокой продолжительности жизни нет такой наглядной картины
вымирания. Плакать надо не о том, что много умирают (складывается впечатление,
что на этом делается акцент, потому что можно легко переложить вину за это на
«демократические» реформы и самих «демократов») – пора задуматься о том, почему
же в семьях тех же азербайджанцев по пять детей, а в русских – один, да и тот
зачастую нездоров. Объяснение низкой рождаемости материальными трудностями
нашей современной жизни не выдерживают никакой критики.
Обратимся к той же Европе. Автор книги «Смерть Запада»
Патрик Бьюкенен приводит статистические данные ООН о том, что население Европы
к 2050 году сократится на 128 млн. человек, что соответствует современной
численности населения Бельгии, Голландии, Норвегии, Швеции, Дании и Германии
вместе взятых. Причём Италия, например, потеряет 16 млн., Германия – 23 млн.
населения, а Россия – 33 млн. Обратите внимание: речь идёт не о слаборазвитых
нищих странах. Правительства всех европейских стран выделяют, в отличие от
нашего, огромные средства на поддержку рождаемости, но результаты – мизерные. И
ниже мне бы хотелось подчеркнуть, как мало влияет материальное благополучие на
желание иметь много детей. Даже одинокие европейцы живут, как правило, в
трёхкомнатных квартирах, а иногда и в отдельных домах, стало быть, жилищный
вопрос не оказывает решительно никакого влияния на желание завести детей.
Зарплата одного из супругов позволяет безбедное существование семьи с любым
количеством детей. А молодёжь на Западе до 30 лет учится, путешествует,
развлекается и семьи создаёт далеко за 30 лет. Затем время посвящается
обустройству комфортного жилья, карьере, наслаждению достатком, а о детях,
которых рассматривают как помеху своему образу жизни, думают лишь в последнюю
очередь. Иногда и успевают родить одного ребёнка, но если и не получается, то
не очень сожалеют об этом, без детей спокойнее.
В сознании современного поколения произошли колоссальные
сдвиги, касающиеся стиля жизни, отношения к духовным ценностям, к семье.
Институт семьи как таковой может подвергнуться разрушению уже в ближайшие
десятилетия. Пресловутый «гражданский брак»[1]
также отходит в прошлое. Так называемые «партнёры» предпочитают жить и вести
хозяйство отдельно, встречаясь лишь в определённое удобное для обоих время. О
каких детях может идти речь в данном случае?
Я так подробно остановилась на этой проблеме, чтобы
подчеркнуть, что нельзя всё сводить к бедственному материальному положению
большинства русских семей и отсутствию заботы государства о воспроизводстве
населения. Проблема глубже и трагичнее: сломаны стереотипы демографического
поведения русского народа. Скажем, в 1913 году на 1000 человек рождалось 45
детей в год, то есть столько, сколько Бог давал, в 1974 (благополучном) году
лишь 15 детей, а в последние годы едва 7. Кто же посмеет утверждать, что
достаток в семьях в 1913 году был выше, чем ныне. Попробуйте обсудить с молодой
семьёй вопрос рождения ребёнка. Услышите в ответ: «Мы хотим пожить для себя»,
«Если мы не можем дать ребёнку хорошее образование и материальный достаток, то
зачем плодить нищету?». Только вот если единственный отпрыск русской семьи
через 5-7 лет отправится в школу, и очутится в классе среди пассионарных
нахрапистых цветных, не нужно ныть и жаловаться на засилье инородцев. Они
пришли к нам навсегда и будут и дальше успешно плодиться среди нас. Советские
времена прошли, когда путём ограничения в прописке можно было контролировать
потоки иммиграции. Теперь инородцам принадлежит собственность в Москве и
никакая власть, ни нынешняя ненавистная, ни потенциальная новая, «своя», не
сможет выдворить их отсюда[2].
Мусульманский мир будет побеждать, как бы мы ни хорохорились и не гордились
своей «духовностью».
Что этому можно противопоставить – пусть каждый русский
решит сам.
Интернет против телеэкрана
30.06.06
[1] В собственном смысле «гражданский брак» - это брачные отношения, оформленные гражданскими, а не церковными властями. Ныне «гражданским браком» именуют неоформленное сожительство (прим. ред. ЗЛ).
[2] В Англии существует поговорка: палата общин может все, она не может только превратить мужчину в женщину.