Журнал «Золотой Лев» № 149-150 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

Катынские расследования[1]

 

В. Швед

 

Катынь. Что дальше?[2]

 

Русские “поддавки”

 

Почти два десятилетия в международных отношениях Россия шла по пути односторонних уступок, фактически играя в “поддавки”. Бывший наш союзник Польша умело воспользовалась этим и навязала нам свою трактовку ряда спорных исторических событий 1939—1945 годов, благодаря чему получила возможность оказывать на Россию беспрецедентное давление.

Основные “козыри”, благодаря которым Польша имеет возможность заявлять об “исторической вине” России, та не оспаривает. Соответственно, при отсутствии объективной исторической и правовой оценки событий 1939—1945 годов, позиции России в отношениях с Польшей изначально являются ущербными и проигрышными.

Об этом свидетельствует печальный опыт 80-х годов прошлого столетия. Тогда, пользуясь молчанием советских историков и политиков, деятели польской “Солидарности”, спекулируя на Кáтынском преступлении, “преступном” пакте Риббентропа — Молотова, сумели представить СССР как извечного врага польской нации. Это во многом облегчило им вывод Польши из социалистического лагеря.

Пренебрежение к спорным историческим проблемам может дорого обойтись России, как правопреемнице СССР. Известно, что в недрах политической Европы зреет мысль устроить “Нюрнбергский процесс” над коммунизмом, который в итоге станет судом над историческим прошлым России. Поляки не теряют надежды организовать свой “Нюрнберг” над советской политикой 1939—1940 годов. Исходным моментом для объединения этих процессов может послужить “Кáтынское дело”, как наиболее информационно раскрученное “международное преступление” большевиков.

 

История Кáтыни

 

Весной 1940 года около 15 тысяч польских военнослужащих, попавших в советский плен осенью 1939 года, из лагерей были направлены в распоряжение областных управлений НКВД Смоленска, Калинина и Харькова. Их судьба была неизвестна, пока 13 апреля 1943 года “Радио Берлина” не сообщило о найденных в Кáтынском лесу захоронениях 10 тысяч расстрелянных польских офицеров. Нацисты утверждали, что поляки были уничтожены ГПУ, то есть НКВД. В ходе эксгумации немецкие эксперты обнаружили немногим более 4 тысяч расстрелянных польских военнопленных, в основном из Козельского лагеря.

В ответ в заявлении Совинформбюро от 15 апреля 1943 года в Кáтынском преступлении были обвинены немцы. Было заявлено, что польские военнопленные “находились в 1941 году в районе западнее Смоленска на строительных работах и попали… в руки немецко-фашистских палачей летом 1941 года”. Заявление Совинформбюро подтвердила комиссия академика Н. Бурденко, работавшая в Кáтыни в январе 1944 года.

Эта версия господствовала до апреля 1990 года, пока Президент СССР М. Горбачев, под давлением тогдашнего главы польского государства В. Ярузельского и на основании сомнительных выводов историков, без должного расследования дал команду опубликовать заявление ТАСС с признанием вины “Берии, Меркулова и их подручных” за убийство 15 тысяч польских военнослужащих.

В том же 1990 году Главная военная прокуратура РФ начала следствие по уголовному делу № 159 “О расстреле польских военнопленных из Козельского, Осташковского и Старобельского лагерей НКВД в апреле — мае 1940 года”. Военные прокуроры сразу же заявили о единоличной ответственности довоенного советского руководства за гибель польских военнопленных. Иные версии, в том числе о причастности нацистов к Кáтынскому преступлению, не исследовались. Спустя 14 лет уголовное дело № 159 было прекращено “за смертью обвиняемых”.

Определяющее значение для такой позиции российского следствия сыграли три момента.

Во-первых, следователи были ориентированы на правовое оформление политического решения Горбачева о признании виновными бывших руководителей СССР и НКВД.

Во-вторых, после распада СССР такая трактовка Кáтынского преступления должна была подтвердить “бесчеловечность” советского режима.

В-третьих, в сентябре 1992 года в архиве Президента РФ был “случайно?” обнаружен “закрытый пакет № 1” с документами НКВД — КГБ и Политбюро ЦК ВКП(б) по Кáтыни, подтверждающими вину советского руководства за гибель польских военнопленных.

Однако многолетнее следствие по факту гибели польских граждан не дало ответа на целый ряд спорных вопросов. Более того, основная часть результатов российского расследования была неоправданно засекречена. Это породило массу спекуляций на тему Кáтыни и внесло дополнительную напряженность в польско-российские отношения.

Нет сомнений в том, что абсолютное большинство пленных польских офицеров и полицейских из трех лагерей НКВД — Козельского, Старобельского и Осташковского — погибли. То, что часть польских военнопленных из этих лагерей, причастная к военным преступлениям или враждебным акциям против СССР, была осуждена и расстреляна в 1940 году сотрудниками НКВД, также бесспорно. Но считать, что установлены реальные обстоятельства смерти большинства польских военнопленных, преждевременно.

 

Кáтынское противостояние

 

История в Польше давно стала активно действующим политическим персонажем. Понятие “Кáтынь” все более трансформируется в некий собирательный образ “преступной” русской политики в польско-русских отношениях. Фактически в Польше сформировалась общенациональная пропагандистско-идеологическая система, краеугольным камнем которой является Кáтынь.

В период правления братьев Качиньских Кáтынская тема стала жертвой политических спекуляций, и прежде всего в период подготовки к внеочередным парламентским выборам 2007 года. В центре польской столицы была организована фотовыставка под названием “Каtyn”. Ее открывал плакат, на котором звероподобные русские палачи с окровавленными по локоть руками расстреливали польского офицера. Выставка “Каtyn” оказалась с продолжением. В ноябре 2007 года по инициативе президента Л. Качиньского в Варшаве состоялась помпезная двухдневная акция посмертного(!) повышения в воинских званиях всех польских военнопленных, фигурирующих в Кáтынском списке.

Центральным элементом предвыборной кампании Качиньских стал фильм известного польского режиссера А. Вайды “Кáтынь”, премьера которого была приурочена к 17 сентября 2007 года, то есть к 68-й годовщине вступления Красной армии на территории Западной Белоруссии и Украины. При этом утверждается, что фильм “Кáтынь” не носит антирусской направленности. В это трудно поверить, так как в польских учебниках истории утверждается, что в сентябре 1939 года судьбу Польши “предрешила… советская агрессия”, а президент Л. Качиньский заявляет, что “советская оккупация” (так сегодня в Польше называют освобождение от нацистов) была страшнее гитлеровской.

Поэтому не вызывает сомнения, что большинство польских школьников и солдат польской армии, организованно, классами и ротами посетивших фильм А. Вайды, будут воспринимать “восточного соседа” как злейшего врага Польши. В этой связи не кажется странным отказ польской стороны от планов провести премьеру фильма “Кáтынь” в Москве и Варшаве в один день.

 

Цена Кáтыни

 

Наиболее вероятно, что в будущем Кáтынская тема трансформируется в многомиллиардные претензии Польши к России. В самой Польше на словах отвергаются какие-либо материальные компенсации за Кáтынь. К сожалению, история польско-советско-русских отношений свидетельствует об ином.

Даже в советское время, будучи союзником, Польша предъявляла материальные претензии к Советскому Союзу. В 1978 году Польша начала “войну брендов”, заявив права на название “водка”. В апреле 1989 года сейм и сенат Республики Польша приняли специальную резолюцию по Кáтыни, в которой выражалась надежда, что “правительство СССР рассмотрит проблему компенсации семьям погибших”. В этой связи Польша поставила вопрос о списании своей задолженности Советскому Союзу в размере 5,3 млрд инвалютных рублей. В начале 1990-х годов долг Польше списали, но проблема осталась.

В настоящее время родственники погибших в Кáтыни польских офицеров направили в Европейский суд по правам человека в Страсбурге иски против России по поводу ненадлежащего расследования Кáтынского преступления. Помимо этого, в июне 2007 года Союз поляков-сибиряков, объединяющий около 60 тысяч человек, в свое время репрессированных[3] в СССР, заявил о намерениях подготовить иск против России в Страсбургский суд.

Положительное решение европейской Фемиды по этим вопросам может иметь весьма негативные последствия для России.

 

А вдруг “рассосется”?

 

Но может быть, не стоит так драматизировать ситуацию с Кáтынской темой? К сожалению, надежды российских политиков на то, что рано или поздно в Польше к власти придут руководители, способные кардинально изменить ситуацию с оценкой Кáтынского преступления при существующем status quo, эфемерны.

Недавно назначенный премьер-министр Польши Дональд Туск заявил, что готов приложить максимум усилий для “потепления” польско-российских отношений. Будем надеяться, что это произойдет. Однако вряд ли “потепление” затронет Кáтынскую проблему. Ни один польский политик, в том числе и Туск, не поддержит призыв Путина “обнулить счетчик взаимных обид”, так как у большинства поляков при упоминании России на уровне подсознания срабатывает стереотип, связанный с гибелью польских офицеров. Поэтому Кáтынская карта может еще долго разыгрываться польскими политиками.

 

О чем предпочитают пока не слышать в Варшаве и Москве

 

У России есть весомые аргументы по нейтрализации ситуации с “Кáтынским делом”. Не будем ссылаться на косвенные доказательства причастности нацистов к Кáтынскому преступлению: немецкое оружие, использованное при расстрелах польских офицеров, аккуратные, “под линеечку” 12 слоев тел жертв, уложенных в могилу “валетом”, то есть “голова-ноги”, наличие в Кáтынских захоронениях “посторонних” и т. д.

В 1958 году в Варшаве на процессе над нацистским преступником Эрихом Кохом бывший связист вермахта Пауль Бредоу, служивший при штабе группы армий “Центр”, под присягой заявил, что осенью 1941 года он в Кáтыни видел группу пленных польских офицеров. Во время немецкой эксгумации Кáтынских захоронений в 1943 году П. Бредоу “сразу узнал униформу, в которую были одеты польские офицеры осенью 1941 года”. Это свидетельствует о том, что польские офицеры были расстреляны в Кáтыни не весной 1940 года, а осенью 1941-го, в период немецкой оккупации.

Помимо этого, известны и другие факты, свидетельствующие о причастности нацистов к Кáтынскому преступлению. Более подробно о них рассказано в моей книге “Тайна Кáтыни”, изданной ООО “Алгоритм” в декабре 2007 года.

Можно также утверждать, что обстоятельства гибели значительной части польских военнопленных пока остаются тайной. Так, польские эксперты “достоверно установили”, что на спецкладбище в Медном под Тверью захоронены все 6311 польских полицейских, содержавшихся в Осташковском лагере и якобы расстрелянных НКВД весной 1940 года в Калинине. Однако существуют документальные свидетельства того, что в начале 1941 года большая группа польских полицейских из этого лагеря работала на строительстве в районе 2-го шлюза Беломорско-Балтийского канала (РГВА, ф. 38291, оп. 1, д. 8, л. 99).

Вышеперечисленные факты замалчиваются как в Польше, так и в России. Польское руководство устраивает ситуация с ненадлежащим расследованием Кáтынского преступления, как поводом для постоянного давления на Россию. Русская сторона считает, что Кáтынская тема закрыта с правовой и политической точки зрения. К сожалению, наши чиновники не хотят понять, что невозможно “закрыть” спорную проблему, получившую международную значимость, особенно если большинство материалов по ней засекречено.

 

Кремлевские документы

 

Особо следует сказать о вышеупомянутых кремлевских документах из сверхсекретного “закрытого пакета № 1”. В этих документах присутствует столько несуразностей и неточностей, что невольно возникает сомнение в их исторической надежности.

Записка Берии № 794/Б, в которой предлагалось расстрелять польских граждан, была зарегистрирована в секретариате НКВД 29 февраля 1940 года. Но сама записка была датирована мартом. Регистрацию записки задним числом пытаются объяснить необходимостью внесения в записку уточненных данных накануне заседания Политбюро 5 марта 1940 года.

Однако при Сталине документы на Политбюро можно было вносить даже в день их рассмотрения. Регистрировать их тоже можно было в этот день. Почему же записку № 794/Б зарегистрировали в феврале, а на самой записке указали март, да еще без даты, логическому объяснению не поддается. Как не поддаются объяснению другие ошибки и несуразности в содержании и оформлении этой записки.

Также не объяснимы нарушения, допущенные при оформлении выписок из протокола № 13 заседания Политбюро ЦК ВКП(б) от 5 марта 1940 года. Фактически это не официальные, а обычные информационные копии, оформленные с нарушениями. Но почему именно они, а не оригиналы хранились в сверхсекретном “закрытом пакете”, ответа пока нет.

Большими неточностями грешит записка Председателя КГБ А. Шелепина Первому секретарю ЦК КПСС Н. Хрущеву от 3 марта 1959 года из того же “закрытого пакета № 1”, в которой “подтверждается” факт расстрела 21857 польских граждан весной 1940 года. В ней утверждается, что выводы комиссии Н. Бурденко, согласно которым “все ликвидированные там поляки считались уничтоженными немецкими оккупантами... прочно укрепились в международном общественном мнении”. Это явная ложь, так как на Западе всегда господствовало мнение, что поляков расстреляли сотрудники НКВД.

Фактически в записке Шелепина нет ни одного абзаца, в котором не содержалось бы ошибок или неточных сведений. Можно ли считать, что автор этой записки обладал объективной и достоверной информацией о “Кáтынском деле”, и прежде всего о том, сколько в действительности весной 1940 года было расстреляно поляков.

Вышеизложенное наводит на мысль, что часть кремлевских документов в какой-то период была подкорректирована. Возможно, подлинное решение Политбюро касалось расстрела нескольких сотен или тысячи польских граждан, которые были причастны к военным преступлениям или враждебным акциям против СССР. А после корректировки кремлевских документов расстрелу, как “закоренелые, неисправимые враги советской власти”, подлежали уже все 25700 пленных и арестованных польских граждан, хотя значительную их часть составляли мобилизованные в армию польские интеллигенты.

Сомнения в достоверности решения Политбюро из “закрытого пакета” о расстреле польских граждан укрепляют следующие факты. Известно, в 1940—1941 годах даже такие ярые враги советской власти, как бывший прокурор Верховного суда Польши полковник С. Любодзецкий и комендант подпольного террористического “Союза вооруженной борьбы” на Западной Украине полковник Л. Окулицкий, не были расстреляны, а получили лагерные сроки и вышли на свободу по амнистии от 12 августа 1941 года.

 

Борьба за власть и “проклятое прошлое”

 

Но сколь бы серьезны ни были сомнения в подлинности кремлевских документов, они разбиваются о неизбежный в данной ситуации вопрос: зачем и кому понадобилось их фальсифицировать? Кто в здравом уме решился бы на такое, причем в аппарате того самого ЦК, который в итоге оказался главным обвиняемым по “Кáтынскому делу”?

Логика вроде бы железная, если не учитывать лихорадочную борьбу за власть, время от времени сотрясавшую Кремль. В этой войне жертвовали всем — интересами соратников, партии, страны, и прежде всего историей, которая в очередной раз объявлялась “проклятым прошлым” и подлежала радикальному преодолению.

Наиболее рьяно “боролся” со “сталинским прошлым” Н. Хрущев. Ряд историков, а также ветераны партии и госбезопасности утверждают, что перед ХХ съездом КПСС по инициативе Хрущева началась активная “зачистка” архивов КГБ и КПСС. Это было необходимо для сокрытия участия Хрущева в довоенных репрессиях. В некоторых случаях архивные документы не просто изымались, но и “корректировались” с целью усугубления преступлений “сталинского режима”.

Достаточно реальной представляется версия о том, что кремлевские Кáтынские документы были подкорректированы в расчете на использование через первого секретаря ЦК Польской объединенной рабочей партии Владислава Гомулку, который, как человек в свое время обиженный сталинским режимом, хорошо подходил для роли обличителя Сталина в рамках не только соцлагеря, но и всего мира.

Известно, что Хрущев во время одного из визитов Гомулки в СССР предложил тому заявить на митинге перед московскими рабочими “о Кáтыни как злодеянии Сталина”. Тем самым Хрущев окончательно ниспровергал Сталина в глазах мировой общественности, соответственно закрепляя свой имидж “борца” со “сталинизмом”. Не исключено, что определенное влияние на решение Хрущева оказало обращение к нему в августе 1956 года 6 американских конгрессменов с вопросом, почему до сих пор не признана вина Сталина за расстрел польских офицеров. Однако Гомулка, просчитав последствия такого заявления, отказался.

Подкорректированные Кáтынские документы так и остались в кремлевских архивах. И хотя эти документы вступают в явное противоречие с выявленными фактами об обстоятельствах гибели польских военнопленных, они до сих пор считаютcя абсолютно достоверными.

Кáтынская проблема будет отравлять польско-российские отношения до тех пор, пока не будет выявлена вся правда об этом преступлении. Поэтому следует возобновить следствие по делу № 159 и тщательно исследовать все версии, все факты, имеющие отношение к гибели польских граждан. В завершение “Кáтынское дело” необходимо рассмотреть в открытом суде столь беспристрастно и всесторонне, чтобы ни у кого, ни в Польше, ни в России, в будущем не появилось ни малейшей возможности на нем спекулировать.

 

Продолжение темы в следующем номере[4]

 

РФС, №2/2008

 

А.Б. Широкорад

 

Трагедия Катыни и тайна бункера Гитлера

Так ли уж ясна картина совершенного в 1940-х годах под Смоленском преступления?

 

На днях из США пришло известие: художественный фильм Анджея Вайды «Катынь» выдвинут на соискание премии «Оскар» Американской киноакадемии. Картина, по словам ее создателя, призвана показать зрителям не только расстрел польских офицеров в Катыни, но и «исторические и политические аспекты правды и лжи об одном из самых страшных преступлений ХХ века».

Слов нет, в 1940-х годах под Смоленском было совершено чудовищное злодеяние. Однако действительно ли вина за эту трагедию ложится на руководителей СССР, как утверждается в новом произведении пана Вайды?

 

ОЧЕВИДНЫЕ НЕЛЕПОСТИ

 

Вначале напомню читателям некоторые факты.

1 сентября 1939 года германские войска вторглись в Польшу. Через считанные дни польская армия потерпела сокрушительное поражение, а правительство Речи Посполитой бежало из Варшавы. 17 сентября советские соединения вступили на земли Западной Белоруссии и Западной Украины, принадлежавшие фактически прекратившему свое существование государству.

С 17 сентября по 2 октября частям РККА сдались 452536 военнослужащих Войска польского, из них 18789 офицеров. Все нижние чины – уроженцы мест, занятых Красной армией, были отпущены по домам, а остальные поляки оказались в лагерях военнопленных.

Минуло больше трех лет. Третий рейх вместе со своими сателлитами напал на СССР. Дивизии вермахта и союзных Германии государств, захватившие поначалу огромные территории Советского Союза, покатились вспять. И тут весной 1943 года немцы вдруг объявили, что в Катынском лесу ими обнаружены могилы польских офицеров, расстрелянных НКВД в 1940 году.

23 сентября 1943-го Смоленск был освобожден Красной армией, и уже с 5 ноября в Катыни работала комиссия под руководством академика Николая Бурденко. Она подготовила открытое сообщение и совершенно секретную справку для руководства страны. В обоих документах отмечалась безусловная вина немцев за смерть польских офицеров. Однако после 1945 года Катынское дело стало любимой темой западных пропагандистов.

Правда, 2 августа 1993 года комиссия экспертов русской Главной военной прокуратуры признала, что польские офицеры были убиты подчиненными Лаврентия Берии в 1940 году, а не немцами в 1941-м. Тем не менее у ряда отечественных историков возникли серьезные сомнения относительно выводов последней экспертизы. Причем на то имелись веские основания.

Известно, что еще в 1943 году министр пропаганды нацистской Германии доктор Йозеф Геббельс инструктировал своих подчиненных, участвовавших в эксгумации трупов поляков в Катыни: «Некоторые наши люди должны быть там раньше, чтобы во время прибытия Красного Креста все было подготовлено и чтобы при раскопках не натолкнулись бы на вещи, которые не соответствуют нашей линии».

Текстологическая экспертиза советских документов 1940 года, выдаваемых комиссией 1993 года за подлинные, выявила целый ряд перлов типа «23-му самостоятельному стрелковому пехотному корпусу…», «даже до обнаружения корпуса документов НКВД…» и т.д. Понятно, что это перевод каких-то иностранных «первоисточников».

Первоначально, в 1943 году, немцы утверждали, что поляки были убиты из русского оружия. Но привезенные в Катынь представители Польского Красного Креста (ПКК) видели лишь пули и гильзы германского производства. Председатель комиссии ПКК Водзинский писал: «…все пулевые ранения были произведены из пистолета при использовании боеприпасов фабричной марки «Geco 7,65D»… почти в 20 процентах случаев у жертв руки были связаны за спиной плетеным шнуром».

Позже комиссия Бурденко выявила пули и гильзы от пистолетов калибра 6,35; 7,65 и 9,0 мм. Такие же боеприпасы обнаружены в ходе раскопок 1990-х годов.

В разных изданиях, начиная с германских отчетов 1943 года, опубликованы фотографии найденных в Катынском лесу боеприпасов. И ни каких-нибудь, а именно немецких.

Итак, все стороны едины в одном – ни одного боеприпаса СССР на месте расстрела поляков откопать не удалось! Замечу, что к 1940 году на вооружении Красной армии и войск НКВД состояли 7,62-миллиметровые револьверы «Наган», 7,62-миллиметровые пистолеты ТТ и – в небольшом количестве – 7,63-миллиметровые пистолеты системы маузер. Причем 7,62-миллиметровый патрон пистолета ТТ был копией 7,63-миллиметрового патрона маузера. Так что перепутать патроны невозможно.

Мало того, руки пленных поляков были связаны шпагатом, не изготовлявшимся в СССР до 1941 года. Остается предположить, что хитрые чекисты, очевидно, мудро предвидя в скором будущем войну между СССР и Германией и оккупацию русской земли (хотя данное «пророчество» неизбежно сулило высшую меру наказания), специально завезли пистолеты и шпагаты из Третьего рейха для обмана мирового общественного мнения.

Кроме Катыни несколько сот польских офицеров были расстреляны под Харьковом и под Медным. С 1991 года раскопаны и многие могилы граждан СССР, казненных сотрудниками НКВД. Казалось бы, следует сравнить останки русских и поляков, погибших в иных местах, с катынскими и установить «почерк» убийц. Это азы криминалистики. Но почему-то таким образом расследование не проводилось.

Да, действительно, в СССР были безвинно репрессированы сотни тысяч людей. Но на них на всех заводились уголовные дела, им выносили приговоры, пусть даже несправедливые. И на польских офицеров, окончивших жизнь под Медным, Харьковом и т.д., все документы оформлены. Кто же мешал сотрудникам НКВД, состряпавшим в 1937–1940 годах великое множество «расстрельных» дел, оформить их на 4–12 тыс. «катынских» поляков?

Наконец, у палачей НКВД был давно опробованный способ казни (пусть простят мне читатели эту подробность) – выстрел из нагана сверху вниз в 1-й шейный позвонок. А вот немецкие каратели стреляли из табельного оружия в затылок своим жертвам. В ходе осмотра черепов, найденных под Харьковом и Медным, обнаружено 40% выстрелов в голову и 60% в шею, и все из наганов. А в Катыни – 98,5% в голову и 1,5% в шею, и все из пистолетов германского производства.

 

ЖЕРТВЫ «МЕДВЕЖЬЕЙ БЕРЛОГИ»

 

И вот что еще настораживает: перед раскопками 1990-х годов Генеральная прокуратура СССР наложила категорический запрет на какие-либо вскрытия или эксгумации советских массовых захоронений, находившихся рядом с польскими, а таковых насчитали не менее 55. Как-то поляки принялись за вскрытие одной могилы, приняв ее за польскую, но как только ошибка выяснилась, им было немедленно приказано закопать, не производя обследований. Точно так же вели себя и немцы в 1943 году. Они показали ПКК ряд захоронений, но рядом потребовали ничего не трогать. Почему?

Группа отечественных историков в июне 2004 года обнаружила в архивах неизвестные ранее документы 1940-х годов, подтверждающие факт существования к западу от Смоленска трех так называемых «лагерей особого назначения», в которых содержались бывшие польские военнослужащие и государственные чиновники, вывезенные в апреле-мае 1940 года из трех спецлагерей НКВД СССР для военнопленных.

Выяснилось, что указанные «лагеря особого назначения» в 1940–1941 годах ни в коей мере не являлись лагерями для военнопленных, а представляли из себя территориально-производственные структурные единицы Вяземского исправительно-трудового лагеря НКВД СССР (Вяземлага), так называемые «асфальто-бетонные районы».

Вяземлаг НКВД в 1936–1941 годах занимался строительством новой автомагистрали Москва–Минск. С конца 1939 года в составе Вяземского ИТЛ имелись 11 «асфальто-бетонных районов» (АБР).

Польские военнопленные офицеры, которые были осуждены весной 1940 года постановлениями Особого совещания при Наркоме внутренних дел СССР на сроки от 3 до 8 лет исправительно-трудовых лагерей по упрощенной юридической процедуре, предусмотренной решением политбюро ЦК ВКП(б) № П13/144-ОП от 5 марта 1940 года, с начала апреля 1940-го содержались в трех следующих лагерных отделениях Вяземлага:

Купринский АБР № 10 (в 1940 году – Купринский АБР № 9), он же лагерь особого назначения № 1-ОН или Тишинский лагерь;

Смоленский АБР № 9 (в 1940 году – Смоленский АБР № 10), он же лагерь особого назначения № 2-ОН или Катынский лагерь;

Краснинский АБР № 11 (в 1940 году – Краснинский АБР № 8), он же лагерь особого назначения № 3 или Краснинский лагерь.

Основную часть польского контингента трех вышеуказанных «асфальто-бетонных районов» составляли бывшие польские военнопленные из Козельского, Старобельского и Осташковского спецлагерей Управления по делам военнопленных НКВД СССР, осужденные в марте-апреле 1940 года.

По данным из рассекреченных архивных источников, общая численность польского контингента трех указанных лагерных отделений Вяземлага составляла, по состоянию на 26 июня 1941 года, около 8000 человек. Еще какое-то количество осужденных польских военнопленных (до нескольких тысяч человек) предположительно могли содержаться после марта 1941 года на девяти так называемых «отдельных лагерных (лесозаготовительных) пунктах» Вяземлага. Самым крупным из трех лагерей особого назначения был Краснинский АБР № 11 (лагерь № 3-ОН). В нем содержалось больше 3000 польских военнопленных.

При отступлении войск РККА большинство этих поляков эвакуировать не удалось. Возникает естественный вопрос: а куда они делись?

Недалеко от Катынского леса, на правом берегу Днепра, в Красном бору, находятся остатки огромного бункера Гитлера «Медвежья берлога». Фактически это небольшой город на глубине до 27 м. Вход в него в настоящее время забетонирован, а все материалы о нем засекречены. Неизвестно, что стало с людьми, которые сооружали бункер. Ряд исследователей, в том числе Эдуард Репин, полагает, что в районе Гнездово было убито немцами около 37 тыс. строителей подземной резиденции фюрера. Как были убиты возводившие ставку Гитлера под Винницей на Украине русские военнопленные.

Не исключено, что в создании «берлоги» участвовали и умерщвленные в Катынском лесу поляки.

 

В статье использованы материалы сайта http://katynbooks.narod.ru

1.02.08