Журнал «Золотой Лев» № 147-148 - издание русской
консервативной мысли
А.В. Репников
Михаил
Никифорович Катков
Имя Михаила Каткова - издателя и публициста - стало
нарицательным еще при его жизни. Этот человек, которого противники обвиняли во
многих грехах, включая стремление любой ценой «втереться в доверие» к власти,
упрямо шел своим путем. Его политический оппонент Р. И. Сементковский,
автор посмертной биографии Каткова, утверждал, например, что тот, не имея
самостоятельной позиции «только слепо следовал указаниям энергических и
самостоятельных деятелей в среде … администрации» и «пел только с чужого голоса»
[1]. Так ли это?
До революции о Каткове много спорили, как друзья, так и
враги. Шокируя отечественных либералов, Константин Леонтьев даже предлагал поставить
ему памятник неподалеку от памятника А.С. Пушкину. Е.М. Феоктистов
считал его «одним из тех людей, которые рождаются веками, у которых способность
глубокого и разностороннего мышления развита в высшей степени» … Катков, по его
словам, «это громадная и полезная сила, с которой надо считаться и к которой
нельзя относиться иначе, как с почтением»[2].
В советской историографии взгляды и деятельность Каткова
рассмотрены в монографии В.А. Твардовской, и поныне заслуживающей
исследовательского внимания [3]. Его жизни и деятельности посвящен ряд других
публикаций (выделим особо исследования В.К. Кантора) [4]. В конце 2007 года
появилась специальная монография, в которой дан историографический анализ трудов,
посвященных Михаилу Никифоровичу [5]. Однако наследие Каткова неизвестно широкому
читателю. Нет академических републикаций, а вышедший
в 2002 году сборник его статей практически лишен научных комментариев (из 512
страниц текста «примечания» в нем составляют всего 14 страниц) [6].
Издательства не проявляют интереса к работам некогда известнейшего публициста,
которые постепенно выцветают на пожелтевших страницах газет.
Катков родился в Москве, как принято считать, в ноябре 1818
года (есть и другие версии). Начальное образование Михаилу, чей отец умер
молодым, дала мать, затем мальчик учился в Преображенском сиротском училище, в
1-й Московской гимназии и пансионе профессора М.Г. Павлова. В 1838 г. он с
отличием окончил словесное отделение философского факультета Московского
университета. Как видим, начало его пути вовсе не было усыпано розами, и только
благодаря таланту и настойчивости молодой человек добился своего. Инспектор
П.Б. Нахимов говорил студентам: «Что болтаетесь, подите послушайте, как Катков отвечает» [7].
Во время учебы он примкнул к кружку Н.В. Станкевича,
сблизился с М.А. Бакуниным и В.Г. Белинским. Молодой Катков сотрудничал в
изданиях либерального толка - «Московском 
наблюдателе» и «Отечественных записках». К этому периоду
относится и его увлечение философией Шеллинга и Гегеля. В конце 1840 года он
уехал в Берлин, где слушал лекции Шеллинга (и даже был вхож в его дом), а после
возвращения в Россию дистанцировался от Белинского и его единомышленников [8].
В 1845 году Катков защитил диссертацию «Об элементах и формах
славяно-русского языка» и был назначен адъюнктом по кафедре философии
Московского университета. Однако преподавательская карьера дала сбой. Согласно
правительственному распоряжению, философию, как «дискуссионный» предмет, должны
были преподавать профессора богословия. И вскоре Катков стал редактором
университетской газеты «Московские ведомости», а в 1856 г. сменил эту должность
на редакторство в журнале «Русский вестник», который был создан им и П.М. Леонтьевым
совместно с группой московских либеральных публицистов (А.В. Станкевичем, Е.Ф. Коршем, П.Н. Кудрявцевым), вскоре покинувших журнал.
Поначалу Катков пытался придать своим изданиям
либерально-консервативный характер. «Русский вестник» не только печатал
«Губернские очерки» язвительного М.Е. Салтыкова-Щедрина, но и «одним из первых
выдвинул широкую программу преобразований, выступая за отмену крепостного
права, развитие местного самоуправления, реформу суда, за расширение прав
печати и отмену предварительной цензуры» [9].
Ситуация изменилась в начале 1860-х годов, когда Катков
обрушивается с критикой на журнал «Современник», открыто выступает против А.И. Герцена
и его «Колокола» [10]. Именно он вводит в обиход термин «нигилизм» как
обозначение позиции жесткого отрицания, проповеди разрушения ради разрушения, высмеивания
всего, что дорого каждому образованному и культурному человеку, отсутствия
положительных взглядов у адептов «теорий, создаваемых из ничего», — Н.Г.
Чернышевского и других «шестидесятников».
По мере того, как «правел» Михаил Никифорович, менялось и
отношение правительства к его издательской деятельности. В 1863 он вместе с
П.М. Леонтьевым получает в аренду «Московские ведомости», которые и становятся
его любимым детищем.
С 1868 года Катков - основатель и попечитель Лицея
Цесаревича Николая при Московском университете. Под именем «катковский
лицей» это заведение войдет в историю. «По замыслу основателей лицей должен был
стать образцом русского национального учебно-воспитательного дела для
классических гимназий и университетов» [11]. В противовес революционно-демократическому
«реализму» здесь отстаивалась классическая система образования, основанная на
религиозном просвещении, преимущественном изучении древних языков и математики.
Педагогическая система в лицее строилась на принципе индивидуального воспитания:
под руководством преподавателей и наблюдением наставников воспитанники
занимались самостоятельно; наставники («туторы») опекали их и во внеурочное
время. Видя в классическом образовании своеобразную прививку от увлечения
нигилизмом, Катков с негодованием отмечал, что в результате падения образовательного
уровня аудитории вузов оказались забитыми «толпами полуграмотных мальчишек, не
способных ни к чему отнестись критически, неспособных продержать две минуты
одну и ту же мысль в своей голове…» [12].
С точки зрения Каткова, свобода в государстве невозможна
без «власти», поскольку только власть способна защитить личную свободу людей.
Власть является элементом общественности, а государство – завершением системы
общественной власти. Люди обретают в лице государства высшую свободу, а «когда
и верхние слои, и темный народный фундамент проходит сознание, что существующий
государственный строй есть дорого купленный и подлежащий самому бережному
охранению результат тяжелой исторической работы, поднявшей страну, тогда, будет
ли страна демократической республикой или неограниченной монархией, она
чувствует себя свободною». Монархия вовсе не синоним несвободы, и «только по
недоразумению думают, что монархия и самодержавие исключают “народную свободу”,
на самом же деле она обеспечивает ее более, чем всякий
конституционализм» [13].
Как и Победоносцев, Катков полагал, что гуманное отношение
к людям требует не потворства их порокам и недостаткам, а решительного
противодействия тому, что их губит. Ослабление власти, отмечал он, порождает
смуту, и вместо явного правительства появляются тайные.
В качестве силы, удерживающей государство и народ от
падения в хаос, выступает самодержавие: «В России есть только одна воля,
которая имеет право сказать “я – закон”. Перед нею 70 миллионов преклоняются,
как один человек. Она есть источник всякого права, всякой власти и всякого
движения в государственной жизни. Она есть народная святыня …
Народ верит, что сердце Царево в руке Божией.
Она заколеблется, колеблется и падает все».
Монарх связывает воедино все сословия народа и «трон затем
возвышен, чтобы пред ним уравнивалось различие сословий, цехов, разрядов и
классов. Бароны и простолюдины, богатые и бедные, при всем различии между
собой, равны перед царем» [14]. Монархия наилучшим образом обеспечивает порядок
и разрешает все социальные противоречия, и «сам монарх не мог бы умалить
полноту своих прав. Он волен не пользоваться ими,
подвергая через то себя и государство опасностям, но он не мог бы отменить их,
если бы и хотел; да народ и не понял бы его» [15].
Анализируя разработанную Катковым
самодержавно-государственническую концепцию, Л.А. Тихомиров отмечал, что «в отношении
монархии» Катков «за всю свою публицистическую деятельность свободен от упреков
в разноречии, которые ему делались в отношении народного представительства и
самоуправления», и «если мы соберем воедино все, что высказывал Катков о
русской государственной власти, то получаем картину совершенно стройную» [16]. Царь, по Каткову, – «это некоторое воплощенное в едином
лице единство и сила России» [17]. В статье «Самодержавие царя и единство Руси»
Катков утверждал: «Все разнородное в общем составе России, все, что, может
быть, исключает друг-друга и враждует друг с другом,
сливается в одно целое, как только заговорит чувство государственного единства.
Благодаря этому чувству Русская земля есть живая сила повсюду, где имеет силу
Царь Русской Земли. Никакие изменения в нашем политическом быте не могут
умалить или ослабить значение этой идеи» [18].
Катков, как отмечал ещё Л.А. Тихомиров, «очень твердо»
проводил идею «участия всех граждан в делах государственных» [19], но эта катковская доктрина имела слабое звено. Оставалось
непонятным, как именно граждане смогут участвовать в управлении: «Катков
указывает, что созывать народных представителей не следует, но сознается, что
какое-то иное, непосредственное общение царя и народа необходимо». Катков настаивал
на том, что «царь и агенты власти не одно и то же», и не разграничивал, а
напротив смешивал понятия «верховной власти» и «правительства» [20]. Он и свою
публицистическую деятельность на всем ее протяжении рассматривал, по его
собственным словам, «как служение государственное» [21]. В этом, по замечанию
Тихомирова, Каткову помогала его должность, «но десятки миллионов русских подданных
не имели таких или других орудий служения...».
Вывод Тихомирова неутешителен: «По учению Каткова, дóлжно было бы признать,
что у нас есть нечто крайне дефектное в положении и Верховной власти, и
подданных. Ясностью и разработанностью способов действия, оказывается, снабжена
только именно бюрократия, а Верховная власть и подданные не имеют этого блага.
Катков не делал такого печального вывода, но должен бы был его сделать, если бы
рассуждал как мыслитель, а не как публицист, человек партии. Очень возможно,
что он вполне понимал недоделанность нашей монархической “конституции” и
неизбежное при этом всесилие бюрократии, которая еще при императоре Николае Павловиче
острила, что “самодержцев самих держит”. Но Катков … говорил не для того, чтобы
раскрыть объективную истину, а чтобы достигнуть победы в целях данного дня. При
таком положении объективно-истинной разработки каких
бы то ни было принципов не может и быть» [22].
Катков, верно отмечает современный
историк С.М. Санькова, «относился к приверженцам монархии как института,
выступая за единовластие, предполагающее взаимную единоответственность.
В данном случае самодержавие воспринималось не как часть бюрократической машины,
а как стоящий над ней гарант законности, являясь не синонимом произвола, а его
антитезой» [23].
Национальность в концепции Каткова - государственное
понятие, а племенное происхождение, язык, исторически сложившиеся особенности
характера, нравов и обычаев, религия не играют в данном случае никакой роли. Одно
исторически выдвинувшееся племя закладывает основу государства, объединяет
вокруг себя и подчиняет себе другие племена во имя государственного единства.
Это племя получает значение государственной (сейчас бы сказали «государствообразующей») нации.
Будучи издателем и редактором журнала «Русский вестник» и
газеты «Московские ведомости», Катков не только оказывал влияние на
общественные взгляды и правительственную политику. В некотором роде Катков
формировал (хорошо или плохо он это делал – другой вопрос) определенный образ
России за границей. Вольно или невольно, но именно на основе изданий Каткова
Европа составляла свое мнение о России. На страницах
«Русского вестника» были опубликованы такие произведения, ставшие классикой
русской литературы, как «Отцы и дети» И.С. Тургенева, «Преступление и
наказание», «Идиот», «Братья Карамазовы», «Бесы» Ф.М. Достоевского, «Анна
Каренина» и первые главы «Войны и мира» Л.Н. Толстого, «Князь Серебряный» А. К.
Толстого. «Катков – крестный отец четвертой, как теперь говорят, власти:
политической печати», - полагает современный исследователь А.М. Цирульников [24].
«Московские ведомости» снискали себе славу русского
«Таймс». Благодаря ежедневным передовицам этой газеты, Каткова назвали
создателем русской политической печати. Этому в немалой степени способствовала
его позиция, занятая в 1863 г. по отношению к польскому восстанию. Поддержка,
оказанная «Московскими ведомостями» русской дипломатии, которая столкнулась с
давлением европейских держав, выступивших в поддержку Польши, помогла России
успешно выйти из сложившегося кризиса и заставила рассматривать Каткова не
просто как издателя и публициста, но и как влиятельного политика. Твердо вести
свою линию было не просто. Публицист, как отмечают в наши дни М.Б. Смолин и
Ф.А. Селезнев, привлек внимание общественности к «шляхетской, помещичьей
природе польского национального движения» и народному, крестьянскому характеру
сопротивления ему [25]. Однако, обвиняя «либеральный стан» в «почти поголовной»
поддержке восстания, эти авторы забывают упомянуть, что в среде русских
консерваторов тоже было немало сочувствующих польским повстанцам. Каткову пришлось
бороться не только против «чужих», но и против «единомышленников».
Объявив свои издания стоящими «вне всяких партий», Катков в
редакторской деятельности неукоснительно придерживался определенной системы
взглядов, которая явно тяготела к консерватизму. Характерно, что С.М. Санькова
определяет его не как консервативного мыслителя, а как государственного
националиста [26]. Доктор политических наук А.А Ширинянц
тоже делает акцент на сформулированном Катковым принципе государственной
национальности как основы единства страны. Принцип этот
требует единых законов, единой системы управления, единого государственного
языка — русского, единого «русского патриотизма», но при этом не подразумевает
отказа других «племен», вошедших в состав государства, от своих языка, обычаев,
религии, особенностей и т.п. [27]
Противники Каткова, его современники, не стеснялись в
выражениях. Либеральный историк, общественный деятель, публицист (и, между
прочим, - потомок Рюриковичей) П.В. Долгоруков так характеризовал своего
оппонента: «вечно беснующийся Катков, которому непременно нужно вечно лаять и
всегда кого-нибудь кусать, который в своих наездах
всегда идет далее самого даже правительства и всякого, кто не разделяет его
мнения, объявляет государственным преступником и даже изменником отечеству»
[28].
В период правления Александра III роль Каткова усилилась. В
это время «редакция на Страстном бульваре превратилась в
своего рода неофициальный правительственный центр, где
вершились государственные дела, разрабатывались проекты “контрреформ”,
обсуждались и намечались важнейшие должностные перемещения» [29]. В Записке к
императору Михаил Никифорович предупреждал об опасности прогерманской
ориентации: «Услуги Бисмарка на Востоке опаснее и вреднее для дела России, чем
его враждебные действия … Его услуги окажутся обманом … Зло … исчезнет само
собою как только в Европе выступит во всем величии самостоятельная Россия, независимая
от чужой политики, управляемая лишь своими, явно сознаваемыми, интересами … Быть же обязанною чужой помощи в улажении
каких-либо затруднений, - это было бы новым унижением России, это значило бы
скрыться под покров чужой силы, которая и сама только тем сильна, что держит
нас в своей зависимости, что подчиняет себе тем или другим способом Россию»
[30]. Эта позиция не была принята правительством. Незадолго до смерти Каткова
вызвали в Петербург и, в сущности, отчитали. Впоследствии, уже после смерти издателя,
Александр III раскаивался в этом, говоря, что Катков попал под горячую руку.
Будучи человеком, увлеченным своим делом, Михаил
Никифорович работал очень много и совершенно не заботился о своем здоровье. «В
обычном течении жизни Катков чувствовал себя плохо, болел, мучился бессонницей,
засыпал в редакции где-нибудь на краю дивана или в вагоне
московско-петербургского экспресса, куда вскакивал в последнюю минуту. Он
вообще плохо различал время, вечно опаздывал, путал дни недели» [31]. К тому же
еще с молодых лет организм его был ослаблен ревматизмом. Все это привело к мучительной
болезни – раку желудка [32], и 20 июля (1 августа) 1887 года Катков скончался.
На его отпевании митрополит Московский и Коломенский Иоанникий
сказал: «Человек, не занимавший никакого видного высокого поста, не имевший
никакой правительственной власти, делается руководителем общественного мнения
многомиллионного народа; к голосу его прислушиваются иностранные народы и принимают
его в соображение при своих мероприятиях».
Катков был похоронен на кладбище Алексеевского монастыря, в
ХХ веке разрушенном. Построенный на этом месте парк «в начале 1980-х годов… был
рассечен широкой трассой третьего кольца. Когда строители прокладывали дорогу,
вместе с грунтом в экскаваторный ковш нередко попадались надгробия, обломки подземных
склепов, полуистлевшие гробовые доски, самые скелеты… О
том, что кого-то перезахоронили с Алексеевского монастырского кладбища сведений
нет. И очень даже возможно, что до сих пор где-нибудь возле церквей или прямо под
асфальтом третьего кольца лежат кости… Каткова» [33].
Прочувствованные воспоминания о своем коллеге оставил Н.А. Любимов,
соредактор Михаила Никифоровича в «Русском вестнике» и «Московских ведомостях»,
а монархист В.А. Грингмут посвятил Каткову целый цикл
статей, в которых весьма высоко оценивал его деятельность [34].
Многие из работ Каткова писались «на злобу дня», и, кроме
специалистов, вряд ли кто-то сегодня будет их читать. Вместе с тем, этот
консервативный мыслитель внес немалый вклад в анализ вопросов государственного
строительства. Как отмечает историк С.М. Санькова: «Рассмотрение
государственного национализма как объединяющего начала для нормального функционирования
любого государства способно стать дополнительным стимулом к изучению не только
теоретических взглядов Каткова, изложенных им на страницах своих изданий, но и
всего комплекса осуществленных им мер в проведении своих взглядов в жизнь. Пореформенное
состояние современной России, выявившее, насколько процесс ослабления
центральной власти и потери ею как социальной, так и национальной инициативы
тесно связан с центробежными движениями на окраинах империи, придает данной
теме дополнительную актуальность» [35].
Примечания
[1] Сементковский
Р.И. М.Н. Катков, его жизнь и литературная деятельность: Биографический очерк
Р.И. Сементковского. СПб., 1892.
[2] Феоктистов Е.М. За кулисами политики и
литературы (1848-1896). Воспоминания. М., 1991. С. 332.
[3]Твардовская В.А. Идеология
пореформенного самодержавия (М.Н. Катков и его издания). М., 1978.
[4] Кантор В.К. М.Н. Катков и крушение
эстетики либерализма // Вопросы литературы. 1973. № 5; Он же. Михаил
Никифорович Катков: «Основой преобразований должен быть существующий порядок…»
// Российский либерализм: идеи и люди. М., 2007. См.: Китаев В.А. От фронды к охранительству. Из истории русской либеральной мысли
50–60-х гг. XIX в. М., 1972; Попов А.А. М.Н. Катков: к вопросу о его
социально-политических взглядах // Вестник МГУ. 1992. Сер. 12.
Социально-политические науки, № 9; Макарова Г.Н. Охранитель: жизнь и исторические
заслуги Михаила Каткова. Приговоренный к забвению // Славянин. СПб., 1996. № 1;
Китаев В.А. К характеристике политической программы М.Н. Каткова в первой
половине 60-х годов XIX в. // История
России: на перекрестке мнений: Материалы I межвузовских исторических чтений.
Волгоград, 1997; Минаев А.И. К вопросу об оценке М.Н. Катковым британского
парламентаризма XIX века // Научные труды МПГУ. Серия Социально-исторические
науки. Сборник статей. М., 2000; Брутян А.Л.
М.Н.Катков: социально-политические взгляды. М., 2001 и т.д.
[5] Санькова С.М. Государственный деятель
без государственной должности. М.Н.Катков как идеолог государственного национализма.
Историографический аспект: научная монография. СПб., 2007. С. 10.
[6]
Катков М.Н. Имперское слово. М., 2002.
[7]
Цирульников А. М. История образования в портретах и
документах: Учебное пособие для студентов педагогических учебных заведений. М.,
2000. С. 87.
[8]
См. Приленский В.И. Катков Михаил Никифорович //
Русская философия: Словарь. М., 1999. С. 222-223.
[9]
Изместьева Г.П. Михаил Никифорович Катков // Вопросы
истории. 2004. № 4. С. 76.
[10]
Ширинянц А.А. Катков М.Н. // Общественная мысль
России XVIII – начала ХХ века: Энциклопедия. М., 2005. С. 197.
[11]
Иванов А.Е. Катковский лицей // Отечественная
история. История России с древнейших времен до 1917 года. Энциклопедия. Т. 2. Д-К. М., 1996. С. 524.
[12]
Цит. по: Изместьева Г.П.
Михаил Никифорович Катков. С. 86.
[13]
Катков М.Н. Имперское слово. С. 384.
[14]
Там же.
[15]
Там же. С. 427.
[16]
Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. М., 1998.С. 297.
[17]
Там же.
[18]
Катков М.Н. Имперское слово. С. 111.
[19]
Тихомиров Л.А. Монархическая государственность. С. 299.
[20]
Там же.
[21]
Там же. С. 299-300.
[22]
Там же. С. 301.
[23]
Санькова С.М. Проблема различных подходов к определению понятия «самодержавие»
применительно к политическим взглядам М. Н. Каткова // Герценовские
чтения 2006. Актуальные проблемы социальных наук. СПб., 2006. С. 50.
[24]
Цирульников А. М. История образования в портретах и
документах. С. 88.
[25]
Смолин М. Б., Селезнев Ф. А. Великий страж империи // Катков М. Н. Имперское
слово. С. 20.
[26]
Подробнее см.: Санькова С.М. Государственный деятель без государственной
должности.
[27]
Ширинянц А.А. Катков М.Н. // Общественная мысль
России XVIII – начала ХХ века: Энциклопедия. С. 198.
[28]
Долгоруков П.В. Петербургские очерки. Памфлеты эмигранта. 1860-1867. М., 1992.
С. 299.
[29]
«Зло исчезнет, как только во всем Величии Выступит
Россия». Записка М. Н. Каткова Александру III / Публ.
В.Л. Степанова // Источник. 1994. № 5. С. 5.
[30]
Там же. С. 8.
[31]
Цирульников А. М. История образования в портретах и
документах. С. 88-89.
[32]
Опалинская М.А., Синегубов
С.Н., Шевцов А.В. Михаил Никифорович Катков // История государства Российского:
Жизнеописания. XIX век. Вторая половина М., 1998. С. 92.
[33]
Рябинин Ю. Вечный покой под колесами // http://www.pravoslavie.ru/jurnal/050926122018
[34]
Любимов Н.А. М.Н. Катков и его историческая заслуга. СПб., 1889.
[35]
Санькова С.М. Государственный деятель без государственной должности. С. 279.
Автор - доктор исторических наук, главный специалист
Российского государственного архива социально-политической истории.
Перспективы