Журнал «Золотой Лев» № 109-110 - издание русской
консервативной мысли
С. Чулок,
экономист
Какая
инфляция у нас снижается?
В начале нового года произошел очередной
скачок тарифов на услуги ЖКХ, общественный транспорт, электроэнергию, газ и т.
п. Зато если верить Минэкономразвития, годовую
инфляцию в итоге удалось втиснуть в прогнозируемые 9 процентов.
Мало кому ведомо, как, в конце концов, получились эти самые 9%. Но еще
менее понятно, почему считается, что эти проценты отражают инфляцию. Речь-то на
самом деле идет об индексе потребительских цен (ИПЦ), то есть о процентах
ценового роста некоего набора товаров и услуг личного потребления.
Конечно, могут сказать, и не без оснований, что сегодня во
всем мире именно ИПЦ отождествляется с понятием инфляции. Но согласия по
терминам тут недостаточно. Ибо ИПЦ несет в себе слишком много противоречий.
Так, недавно выяснилось, что подход к расчету ИПЦ очень
сильно разнится даже у министров нерушимого, казалось бы, финансово-экономического
блока Правительства — Г. Грефа и А. Кудрина. Последний полагает, что при нынешней процедуре расчета
инфляции ее итоговая годовая цифра оказывается изрядно заниженной. И предлагает
считать по-другому. Греф же категорически против этого.
В чем тут дело?
Согласно действующей методике, каждый месяц текущего года
сравнивается по уровню цен с декабрем года предыдущего. В итоге цифру годовой
инфляции дает сравнение последнего декабря с прошлым декабрем. А. Кудрин за то,
чтобы считать рост потребительских цен за каждый истекший месяц, но в сравнении
с таким же месяцем прошлого года. А годовой ИПЦ выводить как среднюю цифру,
рассчитанную по всем 12 месяцам текущего года.
Такая методика, считают в Минфине, точнее отражает
положение дел и показывает более высокий уровень инфляции. Так, согласно ей,
инфляция за 2005 год составила бы 12,7%, а не 10,9, как было официально
объявлено. Разница, как видим, существенная.
Эксперты по финансовым вопросам А. Струченевский
и С. Дробышевский надеются, в свою очередь, что
получающиеся таким образом более высокие цифры инфляции вынудят чиновников
принимать меры к ее сдерживанию в течение всего года, а не только в
октябре—декабре, как это происходит сейчас. Тогда, глядишь, и к повышению
тарифов в начале каждого года они будут относиться намного осмотрительнее, чем
раньше.
Но в действующей методике расчета ИПЦ, а значит, и инфляции
в ее общепринятой на сегодня трактовке есть и гораздо более серьезные недочеты.
Одна из наиболее критических характеристик этого
показателя — структура (процентное соотношение) потребительских расходов,
которая очень сильно влияет на его величину. Она у социальных групп с разным
уровнем доходов разнится весьма ощутимо.
Как-то на “круглом столе” по финансовому стимулированию
экономического роста в РИА “Новости” заместитель председателя Комитета Госдумы
по кредитным организациям и финансовым рынкам П. Медведев заметил, что к нему
на прием регулярно приходят интеллигентные, но бедные люди со скрупулезными
расчетами инфляции “для себя”. Так вот для них, сказал он, темп инфляции
заметно выше официального и составляет 15—20% в год.
Депутат объяснил это тем, что дешевые вещи дорожают быстрее
“мерседесов” и других предметов роскоши и престижа.
Но дело, думается, в подорожании не просто дешевых вещей, а жизненно важных
предметов и услуг массового и в то же время неэластичного (то есть очень мало
зависящего от колебаний цен) спроса.
Известно, что квартплата, электроэнергия,
газ, вода, основные продукты питания составляют в семейном бюджете малоимущих
чуть ли не 70—80 % против 20—30% у богатых.
А это означает, что темп роста инфляции для бедных более
чувствителен. Богатым же он гораздо менее заметен. Уже это делает ИПЦ
непригодным для объективной оценки темпов инфляции.
Эксперт “Деловой России” И. Потоцкий
подсчитал, что при 10-процентной официальной инфляции для богатых она
составляет 6—8%, а для бедных — соответственно вдвое-втрое
больше (без учета промежуточных вариантов). Получается, что
сколько у нас разных структур потребления, столько и цифр роста инфляции.
Абсурд? Несомненно. Но усреднять такие цифры столь же
бессмысленно, как и выводить средний вес детей в оздоровительном лагере либо
пресловутую среднюю температуру по больнице. Не случайно, наверное, в ходе
одного из последних опросов Левада-Центра большинство
респондентов оценили свой индивидуальный ИПЦ как раз близкий к 20%.
Но и это еще не все. Инфляция затрагивает предприятия не
меньше, чем население. Она сказывается на их рентабельности, задолженности,
себестоимости продукции и т. д. Как с учетом этого ставить ее в зависимость
исключительно от роста? Ведь на деле происходит как раз обратное:
потребительские цены зависят от цен на промышленные и сельскохозяйственные
товары и услуги.
И есть ведь показатель, обобщающий рост цен на все
производимые в стране товары и услуги. Это так называемый индекс-дефлятор — ИД
ВВП. Он получается, если его объем в ценах текущего года берется в
процентах от объема того же самого же ВВП, но в ценах прошлого года.
По данным нашего Минфина, он вырос с 14% в 2003 году до
19,5% в 2004 году и до 19,6% в 2005 году. Эта динамика оказалась прямо
противоположной динамике инфляции, рассчитанной в виде ИПЦ за те же годы. И
лишь по итогам прошлого года ИД снизился до 17,3%.
Встает вопрос: с какой же
инфляцией мы боремся? И как бороться с тем, что можно считать совершенно
по-разному и получать столь разные результаты? Возможно ли, к примеру, хоть
как-то уберечься от урагана, если не уверен в том, какой выбрать способ
измерения скорости и направления ветра?
* * *
По мнению главы Росстата В. Соколина, ИПЦ отражает на самом деле изменения цен на один
и тот же товар одного и того же качества.
Сегодня при подсчете ИПЦ за месяц Росстат
регистрирует по стране почти 600 тысяч (!) котировок цен.
На деле, однако, гораздо правильнее считать не рост цен, а
решать обратную задачу. А именно: сколько одного и того же товара или одного и
того же набора товаров можно купить на одну и ту же денежную сумму (допустим,
на 10 тысяч рублей), но уже по прошествии года. Именно это волнует каждого покупателя,
а не просто рост цен.
То есть инфляцию лучше измерять, исходя не из хаотичной
ценовой динамики, в расчетах которой, как мы видели выше, легче легкого утонуть
и запутаться, а с учетом падения покупательной способности денежных знаков. Для
этого действительно неизмеримо удобнее и точнее брать во внимание один и тот же
товар либо одну и ту же корзину товаров. В этом случае
чья бы то ни было структура расходов становится уже совершенно неважной.
Идея, строго говоря, не нова. Даже такой убежденный монетарист, как автор популярной книги “Экономический образ
мышления” американец Пол Хейни, и тот настаивает на
том, что природа инфляции заключается именно в обесценивании денег (для него,
как и всех современных монетаристов, деньги и
дензнаки — одно и то же), а вовсе не в повышении цен.
Вообще-то, если инфляция держится в разумных пределах и
более-менее предсказуема, она не является априори бедствием. В мировой практике
известны примеры успешного развития экономики даже на фоне очень большой (до
сотен процентов) инфляции, как это в свое время было в Турции и Бразилии.
Страшна не сама по себе инфляция, подчеркивает аналитик
фонда “Экспериментальный творческий центр” Ю. Бялый,
а угроза выхода ее из-под контроля, приобретения ею
галопирующего и в то же время непредсказуемого характера. Вот и Г. Греф считает, что не нужно “ставить целью и фетишизировать
подавление инфляции”. И ссылается, кстати, на нобелевского лауреата Д. Стиглица, который говорил об “инфляционной паранойе”,
способствующей “зажиму” экономики и ее спаду.
Правда, воздействие инфляции на экономику зависит еще и от
того, какой именно ее тип доминирует в стране: инфляция издержек (цены обгоняют
доходы) или монетарная (денежная масса и доходы опережают цены). Но это уже
тема отдельного разговора.
РФС №6/2007