От редакции

 

На исходе 1999 окончательно выродившаяся «российская демократия» издохла. Ельцин ушел в отставку, утащив в политическое небытие и свою «эпоху». Междуцарствие характеризуется активной борьбой всех политических сил за выгодные идеологические позиции, господствующие высоты в госаппарате. Все общество томится надеждой на Путина - как в свое время восторженно молилось на Ельцина. Отличие одно: тогда мы точно знали, кто такой Ельцин, но не могли прогнозировать его поведение; сегодня мы очень мало знаем о Путине, но можем с большой долей вероятности предсказать его поведение.

Впрочем, о Путине уже можно сказать, что его политика будет куда более мускулистой и волевой, чем расхлябанность и развращенность ельцинизма. Путин добился уничтожения мятежно-бандитского режима в Чечне, в полтора раза увеличил госзаказ на оборону, восстановил систему военных сборов, расконсервировал станцию «Мир», дал понять, что придавит антигосударственные экономические структуры, вытеснит «бакс» с финансового рынка России, рассадит зарвавшихся журналюг на нары и т.д. В то же время он одинок, его партия «Единство» угасла сразу после победы на парламентских выборах, а питерский «шлейф» - скорее ярмо позора, которое надо бы отсечь и схоронить в недоступном месте.

Все это говорит о том, что перед Путиным стоят прагматические задачи реформы русской власти и формирования новых (соответствующих эпохе контр-реформ) общественных структур. Главная задача Путина, обойти которую он не сможет - это создание партии власти - обособленной от государства структуры гражданского общества, являющейся генератором политических идей, конкурентоспособным участником идеологических и пропагандистских баталий с партиями и движениями антигосударственной ориентации.

После скоропостижного окончания эпохи Ельцина в русском обществе возникло ожидание новой эпохи, а также ответная реакция на это ожидание - бунт либералов (СПС+ЯБЛ+ОВР). Народ-государственник поверил в возможность реабилитации Кремля, а антигосударственные силы, в очередной раз, пошли в «последний и решительный бой», понимая, что соединение власти и государственнических чаяний нации означает их полную и окончательную политическую смерть. Перейдя сегодня в оппозицию Кремлю, либералы фактически сняли с себя ответственность за все предшествующие безобразия, а последующие неуспехи возложили на формирующуюся партию власти.

Между тем, метафора обновления начинает снова приобретать материальную силу: у граждан появилась надежда на уход старой, дискредитировавшей себя команды, управлявшей страной, и замену ее новыми людьми; региональные элиты проявили заинтересованность перспективой «обновления крови». Если власть не успеет ответить на этот импульс, то даже достаточно убедительная победа на выборах, которая ожидается буквально всеми в марте, не станет началом «эпохи Путина», а поддержка населения в течение нескольких месяцев будет утрачена.

В этом случае коммунисты снова начнут играть свою собственную игру, а либеральный бунт позволит его организаторам переключить симпатии части экономически активного населения на себя, что в сочетании со значительными финансовыми ресурсами и контролем над второй по величине информационной империей может дать импульс для очередной разрушительной либерализации России.

Информационная империя Лужкова-Гусинского освоила метод вбрасывания компромата «сбоку» - со стороны «независимых» СМИ, - второстепенных кандидатов на пост Президента со стороны западных политиков и изданий. При этом СМИ, не находящиеся под контролем Лужкова, в значительной степени израсходовали свой наступательный потенциал, заболтали ряд информационных поводов и заметно утратили доверие из-за слишком уж откровенных и зачастую нечистоплотных нападок на конкурентов «Единства».

Опасность проваливания ситуации в недавнее прошлое (в «ельцинизм») связана с наследием ушедшей эпохи - присутствием интересов оставшихся от этой эпохи достаточно сильных политиков, способных использовать новую реальность в своих интересах, не считаясь с последствиями (особенно в процессе региональных выборов 2000 года). За ними потянется шлейф негативной информации, завяжется «внутривидовая» конкуренция сторонников Путина, гибельная для общей стратегии...

На рубеже политических эпох Россия ждет изменения образа власти, который должен быть угадан в пропагандистских акциях и усилен конкретными действиями. Если представление о смене эпох не удастся закрепить в общественном сознании, то следует ожидать глубочайшей общенациональной депрессии, перед лицом которой любые результаты выборов будут несущественными.

В связи с этой задачей возникает вопрос о том инструменте консолидации, который необходим сегодня власти и отсутствует у нее - о модели партии власти эпохи Путина. В этом плане позиции «Единства» достаточно хрупки - нет региональной системы (у КПРФ и «Отечества» - есть), нет сильных и опытных парламентских деятелей и пропагандистской машины (часть СМИ поддерживает власть ситуативно, но положение может резко измениться, как только признаки новой эпохи начнут обозначаться более явно). Поэтому опереться на «Единство» пока крайне трудно, и задача состоит в том, чтобы использовать его для формирования дееспособной структуры партии власти.

Необходимость в новом политическом проекте связана с провалом основных идеологий современной России - западнического либерализма, коммунизма «с человеческим лицом Зюганова», этно-федералистского сепаратизма «с горским лицом Абдулатипова» и ретро-патриотизма. Все эти идейные течения остаются замкнутыми друг на друга и сугубо конфронтационными по отношению к государственной власти как таковой. В них не прослеживается национальных интересов, да и вообще каких-либо приличных перспектив для страны. В них нет организационного потенциала, чтобы стать основой гражданского общества и решать какие либо задачи помимо обслуживания интересов узкой группы лидеров.

Заметим, что практически все действующие идеологические течения абсолютно беспочвенны. Они не стоят «на плечах гигантов», а являются выдумками недалекого (а иногда - и прямо невежественного) ума. Соответственно, до сих пор в рамках указанных течений нет ни одной фундаментальной или хоть сколько-нибудь интересной и профессионально выполненной работы (или серии работ), которая представляла бы собой более или менее оформленную доктрину

Крах либеральных идей и полная бесперспективность коммунистической оппозиции привели к тому, что предпринимательское сословие, техническая интеллигенция и другие слои общества начинают искать иной идеологический носитель для защиты своих интересов. Не случайно о новом идеологическом направлении - консерватизме (и даже «правом консерватизме»!) - заговорили многие политические деятели (впрочем, пока очень путано). Здесь власти важно не опоздать с захватом идеологического плацдарма (и даже определенного набора терминов), так и с созданием новой политической организации, исповедующей достаточно разработанную доктрину

В постельцинской России, совершенно очевидно, должны возникнуть новые объединения, чтобы политики могли счистить с себя грязь предыдущего режима. Кроме того, политики, участвующие в переделе власти, так или иначе должны меняться сами. Запрос на новизну требует альтернативы еще относительно свежим (но противным большинству граждан) лицам Кириенко, Немцова и Явлинского. Новая партия власти должна быть действительно «свежей» -это должно читаться по лицам ее лидеров. К несчастью, Шойгу, Карелин и Гуров не могут составить лицо партии власти. Кроме того, все трое - не златоусты, не демонстрируют интеллектуальной мощи, не имеют потенциала политического роста (исчерпались на парламентских выборах) и уж точно не могут быть носителями новой идеологии. После парламентских выборов они исчезли из информационного пространства - им нечего сказать людям, нечего предложить, а банальности предвыборной гонки уже никому не интересны.

Консервативный проект, который очень скоро сам собой будет у всех на слуху, мог бы волей власти объединить политиков, которые активны, вменяемы, способны воспринимать новое и имеют перспективу. По отдельности они амбициозны и вряд ли способны на союз. Но если такой союз будет подкреплен внешним авторитетом, блок консерваторов вполне может сложиться очень быстро. В проект будущей партии власти, да еще с внятно очерченной идеологией и узнаваемыми фигурами перспективных политиков, могут войти достаточно серьезные экономические структуры, освободив государственные органы от несвойственных им функций - заботы о материальном обеспечении такой партии.

Высокий уровень доверия к и.о. Президента РФ связан с состоянием неопределенности в обществе, с надеждами на позитивные импульсы со стороны новых политических сил, пока еще ничем себя не опорочивших. Граждане России нашли в выступлениях и поступках премьера удачный баланс государственно-патриотических и общедемократических установок. Именно в связи с этим общая подавленность, разочарование избирателей, обстановка бесперспективности начали сменяться надеждами на позитивные изменения как для страны в целом, так и для личной судьбы отдельного человека. Но эти изменения пока лишь возможны, представления о них еще очень невнятны и неустойчивы.

Между тем, в 1995-97 годы состоялась тихая революция в мировоззрении на уровне самых простейших ориентационных установок: численность граждан, открыто считающих себя сторонниками поиска самостоятельного «русского пути», возросло более чем вдвое (примерно до 20-25%), численность либералов-западников резко сократилась (до 5%), а коммунистов и социалистов возросла незначительно (до 20%). Группа «идеологически неопределившихся» (до 50%) в действительности по своим политическим ориентациям оказывается национально-демократической (сочетающей в себе идеалы демократии и сильного государства, что, собственно, соответствует традиционно-русской ориентации). Закрепление позитивного образа власти возможно только в том случае, если пока еще слабо выраженные ожидания большинства (которые предопределили голосование за государственническое «Единство») будут оформлены в более или менее ясную национально-государственную идеологию, без которой не обходится ни одно стабильное общество.

Необходимо видеть, что наиболее массовой (хотя и не полностью проясненной в общественном сознании) политической установкой является национал-демократизм (национальная демократия), в котором у западников и социалистов отнимаются их ценности путем прибавления национальных признаков (национальная демократия; традиционные для России отношения собственности; личность, ответственная перед Отечеством, русская артельная коллективность и т.д.) У населения наибольшим предпочтением пользуются проекты, связанные с государственным единством и правовым государством - в сочетании с выстраиванием незападной модели государственности (альтернативный путь - несоциалистический и нелиберальный). Общество готово к ограничению демократии - тех ее проявлений, которые воспринимаются как вседозволенность. Сильны настроения ограничить свободу средств массовой информации за счёт создания преград безнравственности и порнографии. Не вызвало бы особых протестов изъятие в пользу государства незаконно нажитых капиталов.

Сложившиеся настроения требуют от будущей партии власти программных проработок, которые должны подготовить почву для соответствующих государственных решений. Внутренний круг идеологии этой партии должен быть более жестким и замкнутым в интеллектуальном круге, где ведущую роль играют не публичные лидеры, а идеологи. При этом вовсе нет необходимости, чтобы лидеры признавали жесткие установки идеологов. Напротив, у этих двух ветвей может и должна быть достаточно обособленная жизнь. Первые должны ориентироваться на ценности национальной демократии, вторые - работать над идейным базисом государственных решений (скажем, в рамках исследовательских программ Центра стратегических разработок или независимых научных центров, патронируемых партией власти) и исходить из право-консервативных установок, имеющих целью возвращение России на традиционный путь развития собственной цивилизации.

Наше издание, недоступное широкой публике и предназначенное для вдумчивого читателя, ставит себе целью дальнейшую разработку русской консервативной идеологии и смежных с ней прикладных аспектов политического анализа.


Реклама:
-