Журнал «Золотой Лев» № 251-252 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

И.С. Шишкин

 

Сталин и Победа[1]

или провал очередной антисталинской кампании

 

 

Празднование 65-летия Победы в Великой Отечественной войне сопровождается поистине беспримерной по масштабам антисталинской кампанией. Солдаты-победители, о ужас, забыв, что демократия – это власть демократов, а свобода слова распространяется только на свободомыслящих людей, поставили вопрос о признании вклада в Победу своего Верховного главнокомандующего – Сталина. Тут-то и началось: свобода и демократия в опасности, сталинизм и тоталитаризм у порога. Вся наша русскоязычная элита бросилась с пеной у рта доказывать, что войну выиграли не благодаря Сталину, а вопреки. По телеканалам беспрерывной рекой полились фильмы и передачи об ужасах сталинизма, из которых всякому мало-мальски вменяемому человеку должно было стать ясно: главный враг был не в Берлине – он в Кремле сидел. Чего стоит только один заголовок – «Победитель победителей». Результат оказался поистине катастрофическим: по данным ВЦИОМ 81% наших граждан считает, что Сталин внес значительный или решающий вклад в Победу.

Общественное мнение настолько раскалилось, что даже президент России перед Днем Победы в обширном предпраздничном интервью счел необходимым уделить немало внимания теме «Победа и Сталин». С одной стороны, он признал право «поколения победителей хорошо относится к Сталину», и даже общее право оценивать Сталина по-разному. С другой, выразил точку зрения руководства страны на проблему:

 

«Великую Отечественную войну выиграл наш народ, не Сталин и даже не военачальники при всей важности того, чем они занимались. Да, их роль была, безусловно, очень серьёзной, но в то же время войну выиграли люди ценой неимоверных усилий, ценой жизни огромного количества людей».

 

Казалось бы, такая ясная и принципиальная позиция, расставив все точки над «i», должна была подвести черту под дискуссией и устроить всех. Однако этого явно не произошло. Страсти и споры продолжают кипеть. Более того, острословы уже творчески развивают президентскую формулу. По мнению одних, войну выиграл народ, а не летчики. По утверждению других, войну выиграл народ, а не сталевары, при всей важности того, чем они занимались. Третьи же, и вовсе считают, что войну выиграл народ, а не солдаты.

В чем же причина явного провала антисталинской кампании, очередной, хотя наверное и самой массированной, попытки отделить Сталина от Победы? Может быть причина в дикости и варварстве русского народа, в его неизбывной рабской сущности? Хоть кол у него на голове теши – он все равно будет тиранов славить. Или она заключена в самих пламенных борцах со сталинизмом, в откровенной лживости их позиции, что и позволяет любому здравомыслящему человеку, даже не искушенному в исторических и политических хитросплетениях, видеть и чувствовать фальшь их пропаганды? Давайте попробуем разобраться. Кстати, третий, гипотетически возможный вариант, связанный с неспособностью донести правдивую информацию до аудитории не стоит даже и рассматривать. Свое умение манипулировать общественным мнением задействованные в антисталинской кампании политики, политтехнологи и журналисты многократно доказали на практике.

 

«Сталин – преступник»

 

Сталин совершил многочисленные преступления против собственного народа, на нем кровь невинных людей, соответственно, чтобы он не сделал во время войны, места ему в пантеоне героев-победителей быть не может. Только нравственно больной народ, зная об ужасах коллективизации и Бутовском полигоне, способен почитать Сталина как Верховного главнокомандующего.

Казалось бы, на это нечего возразить. Однако на самом деле перед нами классический пример демагогии и сознательного передергивания, эдакого политического наперстничества. В центре Лондона, цитадели европейской демократии, стоит памятник Кромвелю. Его «железнобокие» залили Англию кровью. С именем Кромвеля связан первый в новой и новейшей истории Европы геноцид. Он является прямым предшественником Гитлера в попытке решить национальный вопрос «окончательно». Лишь по независящим от лорда-протектора причинам численность ирландцев сократилась на пятьдесят, а не на все сто процентов. И никого памятник в Англии не шокирует и никто не устраивает истерик о рабской душе англичан.

Это пример не из серии «сам дурак», «почему им можно, а нам нельзя», или набивших оскомину попыток поставить политику вне морали. Он свидетельствует совсем о другом. Народная память во все времена и во всех странах четко различала и различает оценку той или иной исторической фигуры как личности и как политического, военного деятеля, деятеля литературы и искусства. Причем могут отличаться и органично уживаться в памяти противоположные оценки даже разных периодов их жизни.

Колонна Нельсона – знак уважения и преклонения перед великим флотоводцем, победителем при Абукире и Трафальгаре. Но она вовсе не означает ни оправдания, ни, тем более, прославления резни в Неаполе. Нравственно здоровый народ способен воспринимать мир и историю во всей полноте. Помнить и ценить подвиги и великие свершения человека, не забывая и не закрывая глаза на его же ошибки и преступления.

 

«Сталин – соучастник Гитлера»

 

Сталин, заключивший пакт «Молотова-Риббентропа», несет равную с Гитлером ответственность за развязывание Второй мировой войны. Поэтому кощунственна сама постановка вопроса о его роли в Победе.

Этот аргумент появился сравнительно недавно, и является, наверное, самым примитивным и грубым в антисталинской кампании. Его пропагандисты даже не пытаются передергивать или разводить демагогию. Полное несоответствие историческим фактам их не смущает: «плюй в глаза – божья роса». Главное наглость и напор. Однако и эта нахрапистая и тотальная промывка мозгов провалилась. В 2009 г. на 70-летие Пакта почти 60% граждан РФ рассматривали его в качестве вынужденной, но необходимой меры. Наверняка многие из них никогда специально не занимались историей Пакта и не знают, что:

он абсолютно соответствовал нормам международного права того времени;

секретные договоренности – обычная практика дипломатии;

никакого раздела Европы не было – Пакт гарантировал невмешательство Германии в дела СССР на постимперском пространстве (подобие нынешнему постсоветскому);

территории Прибалтики, Бессарабии, Западной Белоруссии и Западной Украины были присоединены к СССР на совершенно законных основаниях.

Да, была связанная с Пактом финская война. Но обвинять Сталина за нее в России никогда не будут (хотя будут обвинять за то, как она велась). Преступлением с его стороны было бы отказаться от начала военных действий и оставить финские войска в предместьях Ленинграда и тем самым обречь его жителей на гибель. Черчилль, когда возникла опасность захвата немцами французского флота и многократного усиления кригсмарине (для Британии это смертный приговор), не колеблясь, отдал приказ атаковать вчерашних союзников и захватить или потопить их корабли. Французы могут к этим действиям относиться как угодно, но англичане Черчилля не осудят. На кону стояла судьба страны. Разница между Черчиллем и Сталиным в данной ситуации только в том, что один атаковал союзников, другой враждебное государство. Кроме того, Карельский перешеек, главный предмет войны, был исконной русской территорией, подаренной Александром I Великому княжеству Финляндскому, подобно тому, как Хрущев подарил Крым УССР[2].

Всего этого можно не знать, но каждой нормальный человек понимает, что, отодвинув перед неизбежной войной на несколько сотен километров границу, Сталин выиграл не только пространство, но и время, оказавшееся жизненно важным для срыва блицкрига. На каком бы рубеже в противном случае мы остановили немцев, и каких дополнительных жертв потребовалось бы для Победы? Для большинства наших граждан – вопрос риторический. Пакт – это миллионы сохраненных жизней русских солдат и мирных жителей[3].

 

Сталин и катастрофа начала войны

 

Сталин истребил лучших военачальников, не подготовил страну к войне, вмешиваясь в военное управление, губил армии и целые фронты, на нем вина за разгром начала войны, за миллионы погибших и попавших в плен. Только колоссальными жертвами и невиданным героизмом народ смог спасти страну из пропасти, в которую ее вверг Сталин. Поэтому ни о каком его вкладе в Победу не может быть и речи.

На первый взгляд никакой лжи и демагогии в таких обвинениях нет. Но только на первый. Все далеко не столь однозначно, как нам пытаются внушить. Давайте вспомним, что позор Нарвы не отменяет права Петра I на лавры победителя шведов. Впрочем, обо всем по порядку.

 

Репрессии

 

Репрессии против высшего командного состава РККА были одним из эпизодов кровавой борьбы за власть в большевистской партии. Борьбы, которой не могло не быть, и в которой все без исключения участники схватки стремились к физическому уничтожению противников. Закон революции – она пожирает революционеров. Невинных жертв в высшем эшелоне не было. Троцкий – комментарии излишни. Зиновьев – утопил в крови «красного террора» Петроград. Тухачевский – его давно пора, по аналогии с повешенным родственником Саддама, именовать «химический Миша»[4]. В случае победы любого из них на противников обрушились бы репрессии, в жернова которых неизбежно попали бы тысячи честных людей, в том числе и военных. Даже если бы Сталин проиграл, репрессии в РККА все рано произошли. Изменился бы только список расстрелянных маршалов, в отношении же простых комдивов, комбригов и полковников мог и полностью совпасть. Другое дело, как изменилась бы судьба страны, окажись у кормила власти в войну не Сталин, а Троцкий, Зиновьев или Тухачевский. Эта альтернатива ясна и понятна каждому нормальному человеку. Версию о том, что тогда и война бы не началась – лучше оставить для подготовительных групп в детский сад.

Конечно же, объективная неизбежность репрессий не снимает со Сталина ответственность за уничтожение невиновных и создание в вооруженных силах атмосферы страха и неуверенности. Независимо от того, что количество репрессированных многократно преувеличено (к ним относят и всех уволенных из армии за три года), как и преувеличены из пропагандистских целей их военные таланты (останься в живых, не допустили бы катастрофы 1941 года). Никто из уцелевших полководцев Гражданской войны не выдержал испытания войной с внешним врагом, а репрессировали совсем не по признаку наличия-отсутствия военных дарований. Несмотря на это репрессии, несомненно, сказались на уровне боеспособности армии и ходе военных действий в первый период войны. Однако именно сказались, а не определили.

 

Неготовность к войне

 

Во Франции не было репрессий. Во Франции не было «усатого тирана», отказывавшегося верить данным разведки и неспособного понять очевидное – война у порога. Во Франции была образцовая демократия. Франция имела уже отмобилизованную, полностью укомплектованную и занявшую боевые позиции армию. Французские танки по количеству и качеству превосходили немецкие. Военная мощь Франции опиралась на высокоразвитую экономику, в том числе, один из лучших в мире ВПК. В результате блицкрига немцы разнесли Францию в пух и прах за 45 дней.

Во главе Соединенных Штатов стоял не просто демократ, а выдающийся государственный деятель – Франклин Рузвельт. Репрессий не проводил, разведчиков внимательно слушал, понимал не только очевидное. Начало войны – катастрофа Перл-Харбора. Затем четыре года тяжелейшей войны с маленькой Японией, для победы над которой США понадобилась помощь «дядюшки Джо»[5].

В связи с этим, только прожженные демагоги способны утверждать, что если бы не Сталин, не подготовивший страну к войне, мы бы Третий рейх сокрушили без долгой и кровавой борьбы. Поражений, и очень тяжелых, в начале войны не могло не быть. СССР, в отличие от Франции, вступил в бой не просто с самой сильной армией мира, он вступил в бой с объединенной в военном и экономическом отношении Европой во главе с Германией, на которую уже работал и французский ВПК. Это было в прямом смысле слова нашествие «двунадесяти языков». С таким вызовом наша страна сталкивалась лишь в 1812 году и в Крымскую войну. В первом случае мы победили, но до этого была оставленная и сожженная Москва. Во втором потерпели поражение[6].

Следует учитывать, что положение у Сталина было несоизмеримо опаснее и тяжелее, чем у Александра I и Николая I. Во-первых, ни Наполеон, ни европейская коалиция не ставили себе целью уничтожение российского государства. Во-вторых, в 1941 году в войну, от которой зависело быть или не быть России и русскому народу, вступила страна, недавно пережившая революцию, распад Российской империи[7], и многолетнюю Гражданскую войну. Через девять лет после распада СССР[8] во вторую Чеченскую кампанию в Российской Федерации, по словам В.В. Путина, не оказалось ни одной боеспособной дивизии. Сейчас, по прошествии 19 лет, российская армия не в состоянии отразить мало-мальски серьезную агрессию и поэтому пришлось для вразумления потенциальных противников объявить о понижении порога применения ядерного оружия, причем применения первыми, с глобальной войны, до уровня региональной и локальной. Не было Гражданской войны, не было репрессий, не было и нет тирана на троне, а единственным гарантом неприкосновенности границ является созданная при Сталине атомная бомба. На таком всем хорошо известном фоне, вполне естественно, что громы и молнии демократического агитпропа[9] в адрес Сталина за неготовность к войне через 21 год после революции и Гражданской войны, бьют мимо цели и воспринимаются как редкостное лицемерие.

Именно революция, а не репрессии, помимо объективно превосходящей силы врага, предопределили тяжелейшие поражения начала войны. По итогам Первой мировой войны немцам разрешили оставить лишь маленький, неопасный соседям стотысячный рейхсвер. Но победители не предусмотрели одного – рейхсвер сохранил и укрепил традиции прусской и германской армии, ее дух, то чем в первую очередь определяется крепость и боеспособность любой армии. Поэтому при Гитлере он довольно легко был превращен в многомиллионный и великолепно подготовленный вермахт: скелет остался – мясо быстро нарастили.

Совсем иная ситуация сложилась в СССР. Февральская и Октябрьская революции уничтожили старую армию. Хотя десятки тысяч офицеров пошли на службу в РККА, дух и традиции перенесены и сохранены не были. О какой преемственности можно было говорить, когда в ЧК расстреливали с формулировкой: «расстрелять как контрреволюционера и патриота». В 20-е и 30-е гг. страна имела армию, рожденную в боях Гражданской войны, опирающуюся на ее традиции и ценности. Только в 1939 г. была введена всеобщая воинская обязанность и сняты все классовые и сословные ограничения комплектования вооруженных сил (но они еще остались на прием в военные училища).

Армия, как сейчас принято выражаться, «заточенная» под классовые битвы, неизбежно показала свою несостоятельность при первом серьезном столкновении с внешним врагом – Финляндией[10]. Не удивительно поэтому, что большинство выступавших в апреле 1940 г. на совещании начальствующего состава в ЦК ВКП (б) по итогам финской кампании говорили о необходимости восстановления традиций царской армии, освоения и развития ее опыта. Сталин же, и вовсе в качестве главной причины неудач назвал «культ традиции и опыта гражданской войны». Но за год нельзя восстановить то, что искоренялось два десятилетия. Тем более, что классовый, а не государственный подход прочно сидел в сознании всего правящего слоя, включая и будущего Верховного главнокомандующего – он резко отверг идею создания гвардии, как противную природе рабоче-крестьянского государства.

Только в огне Великой Отечественной войны связь времен была восстановлена и появилась армия, сочетающая традиции царской и красной армии. В войну вступила РККА, а вышла Советская Армия, классовая армия стала народной[11]. Появилась армия способная сокрушить вермахт. Армия, не имевшая себе равных не только на заключительном этапе Второй мировой войны, но и самая сильная в моральном, профессиональном и техническом отношении за всю многовековую историю России. К ее руководству в годы войны пришло такое созвездие полководцев и военачальников, которого не было даже в прославленной армии 1812 года. Заслуга Сталина в создании армии-победительницы столь ясна и очевидна, что об эту ясность, как горох о стену, разбиваются волны антисталинской пропаганды, а опросы общественного мнения упорно фиксируют, что подавляющее большинство граждан РФ считают вклад Сталина в Победу решающим или значительным.

 

«Трупами завалили»

 

Наши свободомыслящие борцы со сталинизмом и тоталитаризмом прекрасно видят эту проблему на своем пути в светлое демократическое будущее. В принципе, ее можно было бы попробовать решить двумя способами. Первый способ, предполагает попытку противопоставить Сталина армии-победительнице. Казалось бы, самый простой выход, легко вписывающийся в уже отработанные пропагандистские клише о победе «вопреки», а не «благодаря» Сталину. Кроме того, есть и неплохо зарекомендовавший себя немецкий опыт противопоставления Гитлера вермахту. Однако именно очевидная зеркальность и делает такой подход неприемлемым для демократической, либеральной общественности. Вредительство Гитлера привело победоносный вермахт и его полководцев к капитуляции, а вредительство Сталина к Знамени Победы над Рейхстагом. От такой зеркальности любому демократу плохо станет. Либо Сталин какой-то несерьезный злодей, даже вредить по настоящему, в отличие от Гитлера, не умел. Либо русские маршалы и русские солдаты[12] на сто голов выше немецких. Победили, несмотря на равное или даже большее вредительство. До чувств немцев от такого унижения доморощенным либералам, конечно, дела нет. Но положить в основу антисталинской пропаганды прославление народа-варвара, славящего тирана, самим лить воду на мельницу «национальной гордости великороссов», для прогрессивной общественности смерти подобно (за что боролись!).

Сама природа общечеловеков предопределила, что решение проблемы стали искать не в противопоставлении Сталина и армии-победительницы, а в их совместном очернении. Если нельзя разделить, то пусть они и будут едины, но не в величии и славе, а в мерзости и преступности. Кровавый тиран создал «достойную» его армию: тупые лично преданные вождю командиры – мясники и серая солдатская масса, подобно стадам баранов, гонимая в бой, под дулами пулеметов заградотрядов. Неисчерпаемые людские, материальные ресурсы России в сочетании с бесчеловечной жестокостью – вот вам и вся хваленая армия-победительница. Именно эта идея лежит в основе столь любимой в антисталинской пропаганде темы «Цена победы» и смаковании количества советских потерь[13], даже не смаковании, а либеральном соревновании – кто больше. Но и такой подход не дал вожделенного результата.

Причин тому несколько. Во-первых, полное несоответствие концепции «трупами завалили» действительности. Откровенная ложь способна быть эффективной, только если невозможен доступ к другим источникам информации. Монополии на информацию у «правдоискателей от истории» нет. Помимо ангажированной пропаганды нашим гражданам легко доступна и научная информация, дающая объективную картину. Боевые потери на Восточном фронте[14] примерно равны, даже с учетом того, что мы до сих пор пользуемся явно заниженными немецкими данными. Проигравшая сторона всегда стремилась, и будет стремиться преуменьшить свои потери и преувеличить силы противника. От этого никуда не уйдешь. Разница в общих потерях объясняется истреблением немцами и их союзниками мирного населения оккупированных территорий и военнопленных[15]. Даже странные люди, озабоченные «с каким счетом» мы победили, прекрасно понимают, что, войдя в Германии, проще простого было «накрутить счетчик». Поэтому и они не являются легкой добычей пропаганды.

Во-вторых, элементарных школьных знаний достаточно (школу еще не совсем развалили), чтобы понимать: потеряв в начале войны большую часть самой густонаселенной европейской территории страны, нельзя побеждать за счет «безграничных» людских ресурсов Поволжья, Урала и Сибирской тайги с Дальним Востоком. Кроме того, разницу между материальными ресурсами и промышленным, технологическим потенциалом государства осознает каждый. Поэтому подмена смысла в криках о «неисчерпаемых» ресурсах слишком очевидна. В Первую мировую войну ресурсы у России тоже были, но снарядов произвели в пять раз меньше, чем немцы. Выпускники советских, да и российских школ, хорошо знают, что СССР[16] намного, в разы, уступал Германии и тем более объединенной ею Европе, в производстве электроэнергии, выплавке чугуна, стали, количестве станков, не говоря уже о нашем технологическом отставании. Однако СССР дал армии больше танков, самолетов, орудий и автоматов, чем почти вся Европа вермахту. Причем не уступающих, а часто превосходящих вражеские по качеству.

Третья, не менее важная причина слабого воздействия пропаганды, основанной на тезисе «трупами завалили», заключается в том, что она отторгается на подсознательном, психологическом уровне. Принять ее для человека значит согласиться с тем, что его отец, дед или прадед был либо командир – мясник, либо баран на скотобойне, но никак не герой, которым он гордится. Такая психологическая проблема не стоит перед либералами, потомками власовцев и бандеровцев, а также смердяковыми. Но всех их вместе взятых еще не большинство, отсюда и столь «катастрофические» данные социологических опросов.

 

Поражения

 

Первый период войны – период тяжелейших поражений. Целые армии и фронты оказывались в окружении[17], миллионы попали в плен. Из исторических исследований и мемуаров хорошо известно, что часть поражений прямо связана с вмешательством Сталина в оперативное управление войсками, попытками подменить генералов, навязать им свою волю, исходя из политической, а не военной необходимости. Самый наглядный и трагический пример – окружение Юго-Западного фронта под Киевом в 1941 г.

Однако знание об этих событиях мало влияет на общую оценку Сталина, как Верховного главнокомандующего. И дело тут вовсе не в толстокожести и жестокосердии русского народа, для которого жизнь миллионов ничто по сравнению с интересами государства. Такое обвинение скорее применимо к французам. Преклоняются перед Наполеоном, едва унесшим ноги из России и погубившим Великую армию, разбитым под Лейпцигом и Ватерлоо, дважды сдавшимся в плен, и приведшим страну к тяжелейшему поражению в войне. Все готовы простить ему во Франции за несколько феерических побед и пару лет имперского величия. Загадочна французская душа, нет на них наших либералов.

Представители всех наций, имеющих длинную и славную военную историю на подсознательном, генетическом уровне, понимают, что войны из одних побед не бывает. Полководцы, не знавшие ни одного поражения, подобно Суворову, – это исключение из правила, нежели правило. Значительная вина за поражение под Харьковом в 1942 г. лежит на командующем Южным фронтом Р.Я. Малиновском и начальнике штаба Юго-Западного направления И.Х. Баграмяне. Однако затем войска под командованием Малиновского остановили танки Манштейна под Сталинградом, освобождали Донбасс и Южную Украину, прославили себя в Ясско-Кишиневской и многих других блестящих операциях; а Баграмян внес решающий вклад в освобождение Белоруссии и Прибалтики, разгром немцев в Восточной Пруссии. Они оба – прославленные полководцы Великой Отечественной войны, чьи имена золотыми буквами записаны во всемирную военную историю.

Подобных примеров можно привести немало. Русская Ставка[18] ошиблась в направлении главного удара немцев в летней кампании 1942 г. Расплатой стало отступление к Сталинграду и Кавказу. Немецкий Генеральный штаб допустил такой же просчет в 1944 г. и заплатил за это разгромом группы армий «Центр». Другое дело, что результатом побед и поражений вермахта стала позорная безоговорочная капитуляция, а результатом поражений и побед нашей армии – Победа.

Сталин в годы войны был Председателем Государственного Комитета Обороны, Председателем Совета Народных Комисаров, наркомом обороны, Верховным главнокомандующим Вооруженными Силами. Он был руководителем государства, в руках которого сосредоточена вся полнота политической, военной и экономической власти. Вся полнота власти означает и всю полноту ответственности. Сталин отвечает за все: за все поражения и за все победы. Одно от другого нельзя отделить.

Вся ответственность за 1941 год на нем, но именно поэтому в народном сознании и слава 1945 года на нем.

 

АПН, 10.06.2010