Журнал «Золотой Лев» № 99-100 - издание русской
консервативной мысли
О.В. Глаголева
Солнце
земли русской
«Это был самый замечательный из всех современных князей. С
блестящей храбростью он умел соединить осторожность и холодную расчётливость»,
— писал авторитетный историк конца XIX — начала XX веков Дм. Иловайский. Другим
святой благоверный князь Александр Невский просто быть не мог — достаточно
взглянуть на его родословную.
30 мая (по старому стилю) 1220 года в Переяславле-Залесском
в семействе князя Ярослава Всеволодовича и его жены Феодосии родился второй сын
Александр. Со временем он получил достойное его положению образование: «от
юного возраста и от младых ногтей всякому делу благу научен бысть».
Уже в 17 лет Александр принял княжение в Новгороде. Как
отмечали летописцы, в молодом князе гармонично сочетались ум, доброта,
храбрость, физическая сила и красивая внешность, «приятный голос сего князя гремел
как труба на вечах». О зрелости и мудрости молодого Александра
свидетельствовал и магистр Андрей Вельвен, начальник
рижских рыцарей: «Я прошёл многие страны, знаю свет, людей и государей, но
видел и слушал Александра Новгородского с изумлением».
В 1239 году князь Александр вступил
в брак с княжной Александрой, дочерью полоцкого князя Брячислава
из Витебска. Свадьба была отпразднована в Торопце, а
затем повторно и в Новгороде. После кончины первой супруги князь Александр
женился вторично на княжне Вассе — матери его
последнего сына Даниила, родоначальника московских князей (других сведений о
княгине не сохранилось). А вообще у Александра Ярославовича было четверо
сыновей — Василий, Дмитрий, Андрей, Даниил и дочь Евдокия.
Почти сразу после свадьбы Александр занимается постройкой
защитных крепостей по реке Шелони на западной окраине
Новгородских владений. Ведь время княжения Александра совпало с самым трудным
периодом в истории Руси — одновременной интервенцией монгольской Азии и
латинской Европы.
К тому времени Русь уже подвергалась опустошительным
набегам татаро-монголов под
предводительством Батыя — в 1237 году первой из русских городов пала Рязань; в
январе 1238 года была сожжена Москва; 7 февраля 1238 года взят Владимир; в
течение февраля пали ещё 14 русских городов, в том числе Ростов, Ярославль,
Дмитров, Волоколамск, Тверь; осенью 1240 года был разгромлен Киев…
Столь тяжёлым положением Руси не преминули воспользоваться
крестоносцы. В декабре 1237 года папа римский Григорий IX своей буллой
возвестил новый крестовый поход против «язычников финнов и русских». В июле
1240 года на берегах Невы высадилось королевское шведское войско во главе с
ярлом (герцогом) Биргером. Шведы надеялись захватить
северные территории Руси и обратить живущих там русичей в латинство (католичество).
Молодой новгородский князь Александр (было ему тогда всего
20 лет) спешно собрал свою дружину и немногочисленное ополчение. Помолившись в
храме святой Софии, со словами: «Не в силе Бог, но в правде!» Александр, не
дожидаясь подкрепления от отца, вскочил на коня…
Ранним утром 15 июля его дружина атаковала спящий лагерь
шведов, ополченцы «натече на корабли и погуби три
корабли». Сражаясь в первых рядах, Александр «изби
множество бесчисленно их», а самому Биргеру «възложи печать на лице острым своим копьём».
Жестокий бой кипел до ночи… Шведы были
разбиты наголову и, нагрузив три корабля(!) телами одних только убитых знатных
воинов, «в ту же ночь, не дождавше света понедельника
посрамлении отъидоша». Потери же русских были
изумительно малы — всего двадцать человек!
Интересно отметить, что в летописях было записано чудо,
произошедшее накануне битвы — доброе предзнаменование русским свыше. Пелгусий, начальник стражи, увидел ночью в Финском заливе
лёгкую ладью с гребцами, «яко мглою одеяны», и
двумя лучезарными витязями в червлёных ризах. Он узнал в них святых
мучеников-князей Бориса и Глеба и услышал их слова: «Поможем родственнику
нашему Александру!»
За победу на Неве, надолго остановившую шведскую агрессию
на восток, доблестного князя Александра Ярославовича с тех пор стали прозывать
Невским.
Теперь он мог сосредоточить свои силы для борьбы с
западноевропейскими крестоносцами — тевтонцами и ливонцами. И здесь Александр
Невский показал себя как выдающийся полководец: в 1241 году русскими войсками
было освобождено захваченное ранее немцами Копорье, в
начале 1242 года — Псков и Изборск. Кульминацией этой борьбы стало знаменитое
Ледовое побоище. Перед битвой князь Александр со всеми горожанами усердно
молился в псковском храме Святой Троицы, затем русские войска выступили в
поход.
Александр Невский, как свидетельствует
Новгородская летопись, «поставиша полкъ на Чюдьском озере, на Узмени, у Воронья камени». 5
апреля 1242 года здесь и произошла «сеча жестокая, и стоял треск от ломающихся
копий и звон от ударов мечей, и казалось, что двинулось замёрзшее озеро, и не
было видно льда, ибо покрылось оно кровью…»
В общей сложности в битве участвовали около 30 тысяч
человек. Мощному и тяжеловооружённому немецкому войску Александр Невский
противопоставил не только несгибаемый русский дух, но и смекалку опытного полководца.
Рыцарский клин (так называемая «свинья»), пробившийся сквозь русский заслон,
попал в клещи и был полностью разгромлен.
Семь вёрст гнали новгородцы псов-рыцарей, «секли, несяся за ними, как по воздуху». Красный от крови лёд
озера был буквально усеян погибшими и ранеными крестоносцами и русичами. По данным той же летописи, в
битве было убито несколько тысяч пехотинцев и «немец (рыцарей. —
О.Г.) 400 и 50 взято в плен». Знатнейшие пленные рыцари с позором
были проведены по улицам Господина Великого Новгорода.
В результате этой безоговорочной победы русских была
ослаблена военная мощь Тевтонского ордена и сорвана попытка Запада навязать
Руси католицизм (как отмечал с грустью немецкий летописец, «храбрый Александр
принудил рыцарей к миру»). А имя Александра Невского прославилось не только по
всей Руси, но и во всех странах «от моря Хожунского
(Каспийского) и до гор Араратских, по ту сторону моря Варяжского (Балтийского)
и до великого Рима».
Но тут на нашем северо-западе появился третий враг —
литовцы. И уже летом 1242 года Александр снова выступил в поход. Быстрота
передвижения и искусное ведение боя принесли русским очередные победы — литовцы
затихли на два года. В течение этого времени князь Александр жил сравнительно
спокойно в Новгороде, понеся, впрочем, в 1244 году незаменимую утрату:
скончалась жившая с ним мать, принявшая перед кончиной по обычаю того времени
схиму с именем Евфросинии.
Но через три года литовцы вновь появились на русской земле
— ими были сожжены окрестности Торжка и Бежецка, захвачен Торопец. И опять
Новгородский князь Александр был «на коне» — он одержал блистательные победы и
над Ливонским орденом в районе Торопца и Усвята. Объятые ужасом литовцы в течение нескольких лет не
осмеливались появляться во владениях Александра Невского.
В 1256 году шведы попытались было
снова отнять у Новгорода Финское побережье и даже стали строить крепость на
реке Нарове, но при одном слухе о приближении
Александра Невского с суздальскими и новгородскими полками спешно ретировались.
Чтобы устрашить захватчиков, князь Александр совершил поход в шведские
владения, подвергнув их безжалостному опустошению.
Если в противоборстве с Западом Русь устояла и вышла
победительницей, то с востока всё это время жестокий натиск татар не ослабевал
— русские земли были совершенно разорены, поля оставались невспаханными, скот
был угнан, население обложено непосильной поголовной данью, в случае неуплаты
которой должников продавали на невольничьих рынках…
Поняв, что в открытом противоборстве русских не одолеть,
папа римский Иннокентий IV в 1248 году прислал очередную буллу, в которой
обещал Александру помощь ливонских рыцарей в борьбе против татар. Правда, с
«небольшим» условием: отречением от Православия и признанием римского престола.
Князь Александр Невский ответил со свойственными ему
прямотой и твёрдостью: «От вас учения не приемлем и словес ваших не
слушаем!».
Иной выбор сделал в южнорусских землях его современник
князь Даниил Романович Галицкий (1201 – 1264). Надеясь вступить в борьбу против
Востока с помощью Запада, он согласился на соединение церквей. Итог трагичен —
результатом его политики были долгие века латинского рабства юго-западной Руси,
а вся его галицко-волынская земля оказалась вскоре «расхватанной» соседями-уграми (венграми), поляками и литовцами.
Примерно в это же время обратился к Александру и Батый: «Иже
в русских держателях пресловущий княже
Александре, вем яко разумно ти
есть, иже мне Бог покорил многие языки (народы), и вси
повинуются державе моей. И паче ли всех един ты не радиши
покоритися силе моей? Внимай убо себе: аще мыслиши
соблюсти землю свою невредиму, то потщися
немедленно прийти до мене, и узреши честь и славу
царствия моего, себе же и земле твоей полезная приобрящеши».
Батый знал, что говорил — Монгольская «империя» в то время
начиналась на востоке у берегов Тихого океана, в неё входили современные Китай,
Монголия, Северная Азия, Средняя Азия, Иран, Кавказ и почти вся Восточная
Европа до Карпатских гор включительно.
И Александр, с беспримерной храбростью сражавшийся против
шведов, немцев и литовцев, по отношению к татарам выбрал политику
примирительную, ибо справиться тогда и с ними Русь, с полностью разгромленными
двумя третями своей территории, была не в состоянии. Как писал крупнейший
историк русского зарубежья Георгий Вернадский, «перед силой Востока
Александр действительно счёл нужным себя смирить. Мудрость Александра, по
словам летописца, была от Бога; его осторожность была на самом деле подвигом
смирения».
А главное, что повлияло на окончательный выбор князя
Александра, — лояльное отношение татар к Православной вере. По словам того же
Вернадского, «монгольство несло рабство телу, но
не душе; латинство грозило исказить самоё душу».
В 1247 году, через год после смерти отца, Александр вместе
с младшим братом Андреем впервые едет в Орду на поклон к хану Батыю. В ханской
ставке каждого прибывшего подвергали обряду очищения: он должен был пройти «сквозь
огонь и поклониться кусту и огневи и идолам».
Готовый претерпеть всевозможные унижения для блага и спасения Отчизны,
Александр не счёл, однако, возможным совершить что-либо противное его
христианской совести. Осознавая, что своим отказом он навлекает на себя
мученическую смерть, Александр, тем не менее, сказал, как отрезал: «Я —
христианин, и не подобает мне кланяться твари. Я поклоняюсь Отцу и Сыну, и
Святому Духу, Богу единому, в Троице славимому…».
Мужество русского князя поразило прислужников хана, которые
тотчас же доложили обо всём Батыю. Они были уверены, что смельчака ждёт верная
смерть. Однако, ко всеобщему удивлению, Батый
пригласил Александра в свой шатёр.
Знаменитый победитель шведов, немцев и
литовцев вошёл в шатёр татарина — поработителя его Родины и убийцы многих его
близких родственников (кстати, и отец Александра, великий князь Ярослав
Всеволодович, был отравлен татарами), преподнёс ему дары, пал на колени и
смиренно склонил голову… «Правду говорили мне: нет князя, равного этому»,
— задумчиво произнёс грозный Батый.
С берегов Волги отправляет он братьев в Монголию к великому
хану Менгу. Поездка эта заняла два года, но её
результат оправдал унижения и лишения: Андрей получил ярлык на княжение во
Владимире, а Александр — в Киеве и Новгороде. Почему хан отдал великокняжеский
ярлык младшему брату, так и осталось тайной.
Через два года, в 1252-м, когда великий князь Андрей, не
поладивший с татарами, был разбит их большим карательным отрядом под
командованием царевича Неврюя, ярлык на великое
княжение Владимирское перешёл к Александру. В Орде он получил его уже от нового
хана Сартака, в будущем своего побратима, сына
совершенно одряхлевшего Батыя.
И хотя татары не переставали вести себя на Руси как в
порабощённой стране; хотя русским приходилось поставлять для Золотой Орды
вспомогательные военные отряды, которые всегда стояли в передовой линии в
кавказских и китайских походах; хотя приходилось ездить к татарам за
разрешением на княжение, великий князь Александр Невский шёл на эти унижения во
имя главной цели — выиграть время для постепенного собирания русских сил.
Он ещё дважды ездил в Орду (в 1256 г. к хану Берке, убившему Сартака, и к его
управляющему Улавчию и в 1262 г.), стараясь
покорностью перед новыми правителями отвращать от Отечества и народа русского
грозившие им от татар бедствия.
Также постоянной была посылка им в Орду огромного
количества золота и серебра для выкупа русских пленных и на подарки татарам,
что не могло не сыграть свою роль в учреждении Александром и митрополитом
Кириллом в 1261 году православной Сарской епархии в
столице Орды — Сарае. Безусловно, это было великим утешением для многочисленных
русских пленников.
Одиннадцать лет великого княжения Александра Невского
проходило без каких-либо чрезвычайных событий, когда в 1262 году во многих
городах Руси — во Владимире, Ростове, Суздале, Переяславле,
Ярославле и других — жители восстали против татарских откупщиков дани:
некоторых убили, а других выгнали. Такого самоуправства татары не прощали —
Русь ждала татарской мести… И тогда великий князь
Владимирский вновь поспешил в Золотую Орду, чтобы отвести грядущую беду.
Мудрый Александр сумел так искусно повести дело с новым
ханом Менгу-Тимуром, сменившим умершего Берке, что тот не только простил мятеж против бессерменов, но и освободил русских от обязанности
поставлять свои войска для участия в татарских походах, чего настоятельно
требовал предыдущий хан Берке. Это была последняя
заслуга великого князя Александра Невского перед родной землёй.
14 ноября 1263 года, возвращаясь из Орды, князь-подвижник
скоропостижно скончался на 44-м году жизни в Городце,
что на северо-западе от Нижнего Новгорода, «много потрудившись за землю
Русскую, за Новгород и за Псков, за всё великое княжение
отдавая живот свой и за правоверную веру». Перед смертью он принял схиму с
именем Алексия.
Как отмечено в летописи, в это же самое время по откровению
свыше митрополит Кирилл возвестил владимирцам о
смерти их великого князя Александра Невского такими проникновенно-горькими
словами: «Чада моя милая, разумейте, яко заиде
солнце Русской земли!»
Как писал известный историк XIX века Николай Карамзин: «Все
оцепенели от ужаса, ибо Невский казался необходимым
для государства и по летам своим мог бы жить ещё долгое время. Духовенство,
бояре, народ в глубокой скорби повторяли одно слово: «Погибаем!»…
Тело великого князя уже везли в столицу. Несмотря на
жестокий зимний холод, все шли навстречу ко гробу до
Боголюбова (свыше 10 километров. — О.Г.) Не было человека, который бы не
плакал и не рыдал; всякому хотелось облобызать мёртвого и сказать ему, как живому,
чего Россия в нём лишилась…
Тело Александрово было погребено
в монастыре Рождества Богородицы, где и покоилось до самого XVIII века, когда
государь Пётр I вздумал перенести сии останки бессмертного князя на берега
Невы. Здесь, в граде Петра, в основанной по этому случаю Александро-Невской
лавре, они были помещены в великолепной серебряной раке, на которую пошло почти
полторы тонны серебра.
В 1922 году эта святыня была варварски вскрыта
представителями советской власти, мощи святого благоверного князя Александра
Невского были извлечены, далее их след теряется…
Интеллигент.ру