Журнал «Золотой Лев» № 97-98 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

Л.Г. Ивашов

 

Военная реформа в России: состояние и перспективы

 

Необходимость в военной реформе возникает тогда, когда военная организация государства перестает отвечать:

- характеру и масштабам военных угроз,

- возможностям (прежде всего экономическим) государства,

- сущности самого государства и общества.

Начало 90-х годов прошлого столетия породило в России все необходимые условия для военной реформы. Изменилось само государство, изменились угрозы, изменились возможности и условия для содержания Вооруженных Сил и других силовых структур.

С распадом СССР[1] коренным образом изменилась геополитическая картина мира. Несмотря на правопреемственность Россией наследия СССР, она оказалась совершенно в иных геополитических условиях, в совершенно новой роли в системе международной безопасности.

Отказ РФ от геополитического наследия СССР в Восточной Европе и других частях света, от коммунистической идеологии, официально выраженные намерения принять систему западных ценностей тем не менее не снизили масштабов угроз национальной безопасности России.

Сохранили свое значение реальные военные угрозы НАТО, ракетно-ядерная группировка США, военно-морские силы основных геополитических конкурентов, военные базы, набирающие мощь вооруженные силы Китая, Японии, Турции.

Значительно сузилось геополитическое пространство России по сравнению с СССР: страны Центральной и Восточной Европы, Балтии из категории союзников перешли в разряд противников. Не выстраивались военно-союзнические отношения с рядом государств (Украина, Азербайджан, Грузия, Туркмения, Молдова) на пространстве СНГ.

Ориентация политического руководства России на Запад привела к утрате союзнических симпатий среди стран исламского мира, Китая, Латинской Америки, Африки, на Балканах.

Страна подверглась масштабной экспансии иностранных государств и транснациональных сил практически во все жизненно важные сферы государства и общества: идеологию, информационное пространство, политическую среду, экономику, военное дело, оборонно-промышленный комплекс и т.д.

По сути дела мы столкнулись в начале 90-х годов с попыткой изменить геополитический код российской (православно-славянской) цивилизации (совесть на выгоду), сущность традиционной системы ценностей, подчинить новое Российское государство чуждой национальным интересам стратегии развития.

Для успеха этой стратегии исключительно важным было нейтрализовать армию и спецслужбы от возможного сопротивления т.н. либерально-рыночным реформам и превратить их в охранно-карательные структуры, способные защитить «рыночные оазисы» экономики, новый господствующий политический класс собственников и курс на подчиненное положение России в структуре западного сообщества.

Для патриотически настроенного генералитета, государственников из среды политических сил (включая новую демократию) и чиновничества стояла другая задача: создать из осколков советских Вооруженных Сил российскую армию, сохранить боеспособность соединений и частей всех видов и родов войск, обеспечить боеготовность сил и средств, несущих боевое дежурство, непрерывное и твердое управление войсками и силами флота, поддерживать морально-политическую стабильность среди личного состава.

Как видим, эти две задачи взаимоисключали друг друга, размывали государственную политику в области военного строительства и национальной безопасности в целом, делали ее непоследовательной и противоречивой.

Ситуация осложнялась политической нестабильностью в стране и хаосом в социально-экономической сфере.

В этих условиях проводить реформу военной организации, когда не определилась сущность государства, его структурная модель, геополитическая доктрина и система национальных интересов, когда не выявлены угрозы национальной безопасности и не принята система парирования этих угроз, по крайней мере, преждевременно и даже не разумно.

Разумнее было бы сосредоточиться на решении второй задачи – создать боеспособную и боеготовую группировку войск и сил флота, законсервировать до лучших времен излишествующие материально-технические средства, организовать боевую службу, подготовку войск и сил, оперативную подготовку штабов, поддерживать мобилизационную готовность экономики и сил резерва.

Формула Клаузевица - «Не спеши ломать сложившиеся организационные структуры, не создав им хотя бы равноценную замену» - очень актуально звучала для России первой половины 90-х годов.

Новая армия должна была ощутить себя органичной частью нового стабильного государства. Однако этого не произошло до сих пор. Причин тому множество. Главная из них, на мой взгляд, в том, что новая Россия строилась и продолжает формироваться вне логики, а точнее вопреки логике государственного строительства.

Традиционно в основу нового государственного образования, особенно такого масштабного, как Россия, закладывается геополитическая идея, а проще – мечта о своем местоположении в мировом сообществе государств. К примеру: империя, держава мировой или региональной величины или просто государство в системе группы, коалиции, союза государств и т.д. 

Вторым моментом в геополитической идее является философия поведения государства в системе мирового сообщества, т.е. какие идеи и ценности это государство будет исповедывать, реализовывать и защищать на международной арене.

Третьим моментом идеи должна прочитываться цивилизационная идентичность государства. То есть – с какой цивилизацией идентифицирует себя новый субъект, какие цивилизации близки ему по шкале ценностей. Это важно для определения будущих стратегических союзников и партнеров, а также выявления геополитических соперников.

Естественно, для такого государства, как Россия, обладающего наиболее высоким по сравнению с любой другой страной мира пространственно-географическим потенциалом, природными и интеллектуальными ресурсами, континентально-морской группировкой стратегических средств, объявленная цель – встроиться в систему западной цивилизации - не могла стать геополитической идеей.

В истории человечества нет примеров, чтобы огромная цивилизация (какой является православно-славянская, или евразийская[2], по определению геополитиков-евразийцев) добровольно входила в состав иного, тем более несовместимого цивилизационного образования. Попытки насильственного цивилизационного поглощения и подчинения были и есть. Но это уже из теории цивилизационных войн или столкновения цивилизаций по С.Хантингтону.

Да, есть масса примеров в истории, в том числе современной, когда отдельные государства или народы встраиваются в другие цивилизационные образования. Некоторые даже переплавляются, переидентифицируются в огромном плавильном цивилизационном котле, утрачивая свою традицию и ценностную шкалу. Но далеко не все. Тем более, если это касается цивилизаций-антиподов.

Та же Турция, вопреки кемалистской концепции, никак не может встроиться в Европу и, скорее всего, вернется в исламский мир. Или те же латиноамериканцы и латинос в США. Посмотрим, что произойдет с сербами, словенцами, словаками, болгарами в объединенной Европе. Да и с греками в среднесрочной перспективе.

Россию в принципе тоже могут встроить в западную суперцивилизацию, но не всю и, конечно, без ядерного оружия да вообще без потенциала возрождения.

Таковы законы геополитики. Они объективны и неумолимы.

Что касается непосредственно военной реформы в РФ, то следует сделать несколько предварительных замечаний общего характера.

Первое: необходимость в военной реформе возникает, когда существенным образом изменяются политические, экономические, социальные и военно-стратегические условия, не позволяющие военной организации государства выполнять возложенные на нее функции военной защиты.

Второе: военная реформа – это историческое событие, затрагивающее основы и все сферы военной деятельности государства. Результатом военной реформы являются новая историческая сущность военной организации и ее новое качество.

Третье: основным и главным объектом военной реформы государства становятся его Вооруженные Силы. Результатом реформ является рождение армии нового исторического типа.

Особенностью реформирования Вооруженных Сил является сохранение их способности парировать одновременно и сохраняющиеся прежние военные угрозы, и возникшие вновь, а также угрозы перспективного характера, то есть способность успешно вести войны прошлого, настоящего и будущего.

В истории России наиболее успешными можно считать реформы Петра I, после реализации которых сущность армии и флота кардинально не менялась более 150 лет, и при этом ВС добивались серьезных побед, в том числе и в Отечественной войне 1812 года.

И еще одно замечание: Вооруженные Силы являются одним из важнейших инструментов политики государства и одновременно частью общества. Забегая несколько вперед, можно отметить, что в течение последних 300 лет российская армия решала не только национальные задачи, но и имперские, поскольку политика и Российской империи, и СССР носила ярко выраженные имперские императивы[3]. Поэтому что бы ни говорили идеологи и дипломаты об оборонительной политике, доктрине и Вооруженным Силам придавался в качестве приоритета наступательный характер.

Сегодня политику РФ, опять же как бы ни обзывали ее наши оппоненты, имперской, а тем более агрессивной не назовешь. До совсем недавнего времени она являлась скорее пассивной, отступательной и до наивности миролюбивой.

Военно-политическую основу создаваемой в России армии нового исторического типа составляют Конституция РФ и принципиальные решения политического руководства страны внутриполитического и международного характера. Важнейшими из них названы приверженность миру и предотвращению войны как важнейшей задаче государства, признание главенства демократии, прав и свобод человека, намерение решать спорные вопросы политическим путем и т.д.

Эти принципы доминировали до 2001 г. практически во всех основных военно-концептуальных и нормативных документах по вопросам военной безопасности.

Основополагающими документами в строительстве и реформировании Вооруженных Сил РФ стали: заявление и постановление президиума Верховного Совета РФ от 1 апреля 1992 г. «О приоритетах военной политики РФ», указ президента РФ от 7 мая 1992 г. «О создании Вооруженных Сил РФ», Закон РФ «Об обороне», принятый Верховным Советом РФ 24 сентября 1992 г., приказ министра обороны РФ от 9 мая 1992 г. «О руководстве Вооруженными Силами РФ»[4].

Это были стартовые документы, положившие начало и созданию армии, и ее реформированию. То есть запускался одновременный процесс военного строительства, точнее – сборки в единую системную организацию военных структур, доставшихся РФ, и попытки качественного их изменения.

Это была сложнейшая задача, требовавшая серьезного научно-аналитического осмысления и глубокой научной теории. Процесс осложнялся масштабной передислокацией групп войск из стран Центральной и Восточной Европы, решением проблемы ядерных вооружений, разделом советского военного наследства СССР в рамках СНГ и формированием системы коллективной военной безопасности на постсоветском пространстве.

Добавим сюда политическую нестабильность в стране, масштабные экономические просчеты, активное вмешательство в процесс военного строительства западных партнеров и разновекторность подходов к принципам функционирования новой армии среди политического руководства России.

Поэтому заявленные на первый этап (1992-1995 гг.) создания – реформирования Вооруженных Сил – такие цели, как создание научно-теоретических основ деятельности армии и флота в новых исторических условиях, демократизация военно-служебных отношений, организация устойчивого управления, реализация программы перевооружения, оказались нереальными, несмотря на напряженную работу личного состава Министерства обороны РФ, Генерального штаба и всех органов центрального военного управления.

Провалились также попытки создания нового оперативно-стратегического войскового объединения – Мобильных сил, перехода на смешанный принцип комплектования, обеспечение правовых и социальных гарантий военнослужащих и ветеранов военной службы.

Военная наука не сумела дать объективный научный прогноз на среднесрочную перспективу о тенденциях развития военно-политической обстановки в мире и предложить соответствующий облик Вооруженных Сил РФ. Так, не было своевременно вскрыто обострение борьбы за контроль над ключевыми районами мира, стратегическими коммуникациями и глобальными ресурсами. Однако актуальным стал тезис о кардинальном сокращении военной силы в международных делах и межгосударственных спорах. Идеализировались НАТО, политика США, западная система ценностей. И как следствие этого, не учитывалось вмешательство внешних сил в ситуацию в Кавказско-Каспийском регионе, как стратегия борьбы за контроль над важным стратегическим районом мира и источником нефтегазовых ресурсов.

Вместе с тем не была осуществлена и иная скрытая цель либерал-демократов – полное разрушение основ Советской армии, разоружение (прежде всего стратегическое) и создание новой военной организации полицейского типа.

В качестве примера сошлюсь на изречение одного из идеологов российского либерализма Д.Драгунского. Дискутируя о роли армии в современной России, он писал в 1993 г.:

 

«…В оазисе рыночной экономики будет жить явное меньшинство наших сограждан (может быть, одна десятая часть нашего населения)… У жителей этого светлого круга будет намного больше даже конкретных юридических прав, чем у жителей кромешной тьмы… Но для того, чтобы реформы были осуществлены… особую роль призвана сыграть армия… Армия в эпоху реформ призвана обеспечить порядок. Что означает реально охранять предпринимателей от бунтующих люмпенов. Еще грубее – защищать богатых от бедных, а не наоборот, как у нас было принято 74 года».

 

Можно было бы не обращать внимания на некое высказывание некого либерала, если бы не одно «но». В «основах военной доктрины РФ», утвержденных Б.Ельциным в 1993 г., эти идеи получили нормативную легитимность.

Так, в преамбульной части фиксировалось, что внешних врагов у России нет, но существует некая потенциальная внешняя военная опасность. Но главные угрозы безопасности лежат внутри страны. В их числе – политическая нестабильность, социальная дестабилизация, массовые протестные настроения. И армия официально нацеливалась на решение внутренних задач, и провозглашалось, что реформирование Вооруженных Сил должно способствовать повышению их способности решать эти задачи. Естественно, что в этих условиях стратегические силы, крупные войсковые объединения, спутниковая группировка оказывались ненужными.

Если мы посмотрим динамику финансирования военных программ первого этапа реформы, то приоритет отдавался программам утилизации ракет, стратегической авиации, атомных подводных лодок и кораблей, на развитие же стратегических вооружений Минобороны не получало ни копейки.

Расстрел парламента в октябре 1993 г. силами армии стал принципиальным моментом в определении приоритетной функции Вооруженных Сил новой России.

Основными задачами II этапа военной реформы 1996-2000 гг. в части, касающейся Вооруженных Сил, декларировалось:

- реорганизация их структуры,

- изменение военно-административного деления РФ,

- преобразования в сфере военного управления,

- кардинальное сокращение Вооруженных Сил и доведение их численности до 1,5 млн человек,

- завершение вывода российских войск с территории других государств,

- реализация программы вооружения армии и флота.

Следует заметить, что большинство этих задач было решено, за исключением, может быть, реализации программы вооружения.

Специалисты Минобороны и ОПК тем не менее на основе опыта операции «Буря в пустыне» сделали, на мой взгляд, правильные выводы о приоритетах в развитии вооружений и военной техники (ВВТ). Эти приоритеты выстроились в такой последовательности:

- средства и системы информационных технологий,

- средства точного наведения,

- средства и системы подавления ПВО противника и ведения боевых действий ночью,

- системы и средства разведки и управления войсками (силами).

Была создана модель единой боевой суперсистемы комплексного применения различных систем оружия. Военная наука сделала вывод о том, что в войнах и конфликтах будущего основой боевой операции станет глубокое, интенсивное и высокоточное (прежде всего авиационно-ракетное) поражение и эффективное радиоэлектронное подавление объектов противника при осуществлении тесного взаимодействия войск и боевых технических систем.

Реализация этих выводов в масштабах всех Вооруженных Сил действительно могла бы составить материальную основу военной реформы. Однако чеченская кампания и острое недофинансирование Вооруженных Сил не позволили даже приступить к реализации программ перевооружения войск и сил флота. Проблема технического обновления, как и социальное положение военнослужащих, а также переход на комплектование по контракту стали предметом политических предвыборных спекуляций, популизма и пустых обещаний.

Вооруженные Силы в этот период утрачивали свой боевой потенциал, несли тяжелые потери в Чечне, деградировали морально, становились объектом критики со стороны общественности. Особенно опасным явлением становились утрата мобилизационных возможностей страны и дезорганизация ОПК.

Смена высшего военного руководства в 1996 г. и приход к руководству Минобороны и Генеральным штабом генералов И.Н.Родионова и В.Н.Самсонова могли бы стать поворотным пунктом в проведении военной реформы. Однако серьезность постановки ими вопроса о состоянии армии и флота привели к их отставке в мае 1997 г.

В 1997-1998 гг. армия сидела на голодном пайке, существовала на грани выживания. В ходу был тезис о том, что Вооруженные Силы должны соответствовать экономическим возможностям государства, но из классического определения была опущена фраза о том, что государство не только учитывает эти возможности, но и создает их. То есть в любом нормальном государстве формируется долгосрочная государственная программа обеспечения экономических основ обороны и безопасности. К сожалению, таковой нет до сих пор, и не просматривается перспектив ее разработки.

Проведенные крупные организационные мероприятия, т.н. оптимизация структур, связанные с ликвидацией Сухопутных войск как вида Вооруженных Сил и объединение в один вид ВВС и ПВО не привели к усилению боеспособности армии и флота. Более того, не состоявшееся создание Мобильных сил из-за отсутствия материально-технических и финансовых условий вынудило Минобороны и Генштаб вернуться к воссозданию Главкомата Сухопутных войск.

Неудачной оказалась и попытка министра обороны РФ И.Д.Сергеева по созданию Стратегических сил сдерживания путем оперативного объединения в одном виде ВС всех ядерных сил России. Более того, этот вопрос вызвал серьезные концептуальные противоречия между министром обороны и начальником Генштаба.

Третий этап военного строительства, начавшийся (условно) с 2000 г., выглядел более осмысленным и реалистичным. Был принят ряд концептуальных документов: Концепция национальной безопасности, Военная доктрина, Концепция внешней политики, Доктрина информационной безопасности, Морская доктрина, Основы государственной политики по военному строительству на период до 2010 г., Основы политики в области развития науки и технологий.

То есть складывалась научно-техническая и нормативно-концептуальная основа философии национальной безопасности России. В этих документах звучала более трезвая оценка военно-политической реальности, сделана попытка выявления тенденций ее развития, пусть и расплывчато, но обозначены государственные интересы России, угрозы ее безопасности и определены меры, в т.ч. военного характера, по их защите.

В военной доктрине в качестве источников военных угроз указаны НАТО, антироссийская политика некоторых государств, наращивание военных потенциалов. Определено место Вооруженных Сил и ядерного оружия. Россия официально заявила, что может первой применить ядерное оружие для сдерживания широкомасштабной агрессии, угрожающей существованию Российского государства.

Исходя из оценок и выводов, сделанных в Концепции национальной безопасности и военной доктрине, более конкретные формулировки и решения были юридически закреплены в утвержденных президентом РФ В.В.Путиным 17 августа 2002 г. Основах государственной политики РФ по военному строительству на период до 2010 г.

В частности, в документе говорится: «Основными факторами, непосредственно влияющими на военное строительство РФ, следует считать:

- наличие конфликтного потенциала на Юго-Западном и Центрально-Азиатском стратегических направлениях,

- попытки пересмотра сложившейся системы обеспечения мировой стратегической стабильности,

- сохранение тенденции к расширению НАТО на восток,

- увеличение технологического отрыва ведущих государств в возможностях по созданию вооружений, военной и специальной техники (ВВСТ) нового поколения.

И, конечно, традиционно обозначены проблемы распространения ОМП, терроризма, организованной преступности и наркотиков.

В Основах также даны характеристика вооруженной борьбы в современных условиях, негативно оценена практика военно-силовых акций в форме «гуманитарной интервенции» и поставлена задача «иметь и создавать качественно новые средства вооруженной борьбы, способные наряду с потенциалом стратегических ядерных сил обеспечивать поддержание стратегической стабильности и решение всего комплекса задач обеспечения военной безопасности государства».

А в качестве результирующей задачи определено «создание в РФ эффективной военной организации, рациональной по структуре, составу и численности, обладающей высоким уровнем профессионализма и морально-психологической подготовки личного состава, прочной материально-технической и социальной базой, оснащенной современными образцами ВВСТ, готовой и способной гарантированно обеспечить военную безопасность государства».

Можно спорить по частностям, но в целом этот документ действительно закладывал основы военной реформы в России. К сожалению, и он пока остается несбыточной мечтой, поскольку реальное состояние Вооруженных Сил остается катастрофическим и имеет тенденцию к дальнейшей деградации.

На состоявшемся 18 февраля 2006 г. Общероссийском офицерском собрании было отмечено, что характерными тенденциями в развитии силовой составляющей государства являются:

- неуклонно нарастающая неспособность силовых структур защитить государство и общество от внешних угроз, террора и действующей комфортно на территории страны сети иностранной агентуры;

- приоритетное развитие структур, ориентированных внутрь страны – МЧС, МВД, налоговики, прокуратура и др.;

- последовательное ослабление и деградация стратегической компоненты Вооруженных Сил (РВСН, ВМФ, стратегическая авиация, ГРУ Генштаба, а также СВР, внешняя контрразведка, спецназ);

- общая техническая деградация армии и флота, погранвойск, объектов военной инфраструктуры.

О моральной обстановке в Вооруженных Силах особо и говорить нет необходимости. Об этом сейчас ведет речь вся страна.

Объявленное масштабное перевооружение и модернизация, как показывают даже простейшие арифметические подсчеты, не решают задачи сохранения военно-технического потенциала страны даже на минимально необходимом уровне.

Можно прогнозировать, что к 2030 г. Россия при нынешних тенденциях утратит статус континентально-морской державы, что в корне изменит ее геополитическое положение в мире. Она станет третьеразрядной региональной страной, подверженной диктату более сильных соперников. Причём, диктат распространится не только на военно-стратегическую сферу, но и на политическую, экономическую, территориальную. Россия будет не в состоянии защитить не только свои национальные интересы, но и территориальную целостность.

Переход к рыночной экономике в России существенным образом изменил структуру и основу функционирования оборонных предприятий. Только половина из них относится к государственным, остальные вынуждены существовать на вольных хлебах в рыночной стихии.

Низкий уровень капитализации другой половины предприятий, имеющих организационно-правовой статус акционерных обществ, отсутствие гособоронзаказа обрекают их на поглощение более сильными, в том числе иностранными, конкурентами, что делает процесс производства техники и вооружения опасно нестабильным.

Неравномерность отраслей ОПК в выходе на внешние рынки оружия создает дополнительную дисгармонию в развитии вооружений.

В оборонной сфере наблюдаются две тенденции. Одна – уход государства от ОПК, другая – уход ОПК от государства. Обе – крайне опасны.

Государство не определилось с ролью ОПК в экономике страны. Поэтому многие предприятия перешли на путь саморазвития: что выгодно, то и выпускают. А это означает, что многие из них перейдут на выпуск чисто гражданской продукции, и мы потеряем ОПК как единую систему производственных и мобилизационных мощностей по выпуску вооружения и военной техники для Вооруженных Сил в необходимых количествах и с должным качеством.

Все вышеизложенное позволяет сделать вывод, что военная реформа в России не состоялась. Боеготовой, оснащенной высокоточным вооружением и способной к стремительным перегруппировкам армии в России нет. Стратегическое развертывание (то есть перевод армии с мирного на военное положение) также качественно не усилит военный потенциал страны, потому что в резерве нет ни одного образца современных вооружений ни в одном виде Вооруженных Сил, а к старым образцам нет боеприпасов. Да и личный состав резерва утратил профессиональные навыки.

Что в такой ситуации нужно предпринять?

1. Прекратить дальнейшую ломку армии и даже разговоры о военной реформе и заняться восстановлением боеспособности оставшихся частей и соединений.

2. Образовать серьезную и – лучше независимую – государственную комиссию при верховном главнокомандующем Вооруженными Силами РФ и поручить ей проанализировать соответствие военной организации страны реальным и перспективным угрозам ее безопасности, после чего внести конкретные предложения в государственную программу военного строительства.

3. Президенту РФ объявить эту программу в виде Послания российскому народу и в качестве основного общенационального проекта.

А далее потребуется огромная профессиональная работа, чтобы реализация системы безопасности стала именно общенациональной идеей и программой для каждого органа власти, бизнеса, каждого гражданина.

 

KM.RU (главная)