Журнал «Золотой Лев» № 91-92- издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

А. Бахманов

 

Стратегический тупик

Что происходит внутри государственного аппарата?

 

Почти каждый гражданин России считает своим естественным правом судить о погоде, воспитании детей и о государстве. Но если относительно предпочтительной погоды или наилучших воспитательных методов разброс мнений весьма широк, то относительно государства и чиновников единодушия намного больше. Пресса заполнена суждениями о некомпетентности всеохватывающего и всепроникающего государства и коррумпированного чиновничества. Эти мнения настолько распространены и подсовываются обществу в таких значительных масштабах, что неглупый гражданин должен как минимум усомниться в их истинности и справедливости. Слишком популярные мнения редко бывают верным...

 

Аппарат: государственные цели и государственные средства

 

Государство, чиновничество, аппарат - это прежде всего инструменты и средства проводимой политики. А результаты любой деятельности зависят от применяемых средств намного больше, нежели от декларируемых целей. Если жестоко мордовать гражданина ради его же блага или часто пороть ребенка ради того, чтобы он вырос светлой и развитой творческой личностью, то есть все основания считать, что цели не будут достигнуты и логика средств приведет к результатам, не совпадающим с провозглашенными целями. 'Благими намерениями вымощена дорога в ад'. 'Хотели как лучше, а получилось как всегда'. Можно и далее приводить иллюстрирующие данную идею народные мудрости и авторские афоризмы на тему о взаимосвязи целей, средств и результатов. Государственная и властная деятельность не является исключением из этого правила.

Всевластный государственный аппарат? Тут мысль спотыкается. Инструмент редко бывает всевластным. Бывает ли 'всевластный топор' или 'всемогущий автомат Калашникова'? Является ли сам государственный аппарат политическим субъектом? Лет десять назад я работал в аппарате, но за прошедшее с тех пор время 'аппарат' превратился в 'Аппарат'. Переломным моментом здесь стало требование начальства написать 'объяснительную записку', в которой я должен был изложить причины, побудившие меня написать слово 'аппарат' через строчную букву: За истекший с того момента срок аппарат развился еще больше - до такой степени, что впору писать АППАРАТ и произносить это слово торжественно, протяжно и нараспев, хорошо поставленным голосом...

Случаются, конечно, ситуации, когда инструмент подчиняет себе субъект, а тинейджер становится придатком к собственному компьютеру. Власть использует винтовку или 'винтовка рождает власть'? Как это в свое время сформулировал многомудрый председатель Мао.

Но и сказанного достаточно, чтобы вдумчивому читателю (скажу нагло и откровенно: другие читатели автору малоинтересны) стало понятно: процессы, происходящие в российском государственном Левиафане, во многом детерминируют результаты развития страны.

Детерминируют в большей мере, нежели публичные заявления лидеров, приуроченные к очередным выборам или 'красным датам календаря'. Красным? Или их уже принято именовать трехцветными? 'Красной нитью' всех этих заявлений (или все ж таки трехцветной нитью?) является идея о том, что государство есть инструмент общественных интересов. Государственный аппарат есть институт, нацеленный на общественную пользу, иначе это уже не государственный аппарат. Res Publica означает (в переводе с латыни) 'общее дело', и всякое государство, даже монархия, является в определенном смысле Res Publica.

Каждый государственный начальник, конкретный чиновник также призван реализовывать в своей деятельности общественные интересы. Понятно, что эти интересы понимаются ими в меру их компетенции, согласуются каждодневно с их частными, личными, шкурными задачами.

На этом, собственно, вводно-теоретическая часть текста завершена. Поскольку сформулировано основное противоречие аппаратно-чиновничьего существования. Противоречие общественного интереса, прописанного в законах и инструкциях и оправдывающего существование и деятельность государственного аппарата и личных интересов. Противоречие Долга и каждодневной реальности.

Данный текст - попытка диагноза процессам, происходящим внутри государства. Жанр - смесь размышлений, заметок на полях, эмоциональных воспоминаний из личного опыта многолетней уже работы в аппаратах различных федеральных государственных структур, обобщений этого опыта, теоретического анализа и лирических отступлений.

 

Требуется бюрократология?

 

Ученый в мире чиновной субкультуры подобен Миклухо-Маклаю среди папуасов. Мир аппаратной субкультуры также может стать предметом исследования, источником открытий, как 'включенное наблюдение' этого известнейшего русского этнолога, который на каждом шагу сталкивался с малопонятными обычаями, табу, запретами, нормами.

Наверное, кому-то из чиновников и начальников сравнение с папуасами покажется обидным. Пусть обидчивые используют метафору чужого монастыря, в который, как известно, не принято соваться с чужими или вообще атеистическими уставами. Но наблюдать в чужом монастыре незамыленным взглядом продуктивнее. На заре моей многолетней аппаратной карьеры, помнится, посетил я одно совещание руководства кавказских республик. Пожилые работницы подготавливали совещание, двигая тяжелые кожаные кресла для президентских чресел. Моим спонтанным позывом было по-джентльменски помочь женщинам, но я вовремя был остановлен опытными товарищами. Суть сделанного ими внушения заключалась в том, что моя должность не то старшего, не то главного специалиста не дает мне права двигать мебель и я обязан соответствовать своему статусу и положению. Робкая попытка оправдаться тем, что я в данный момент все равно маюсь бездельем, получила отпор: если я безразличен к своей репутации, то не должен подмачивать репутацию моего тогдашнего шефа, в свите которого я прибыл на Кавказ.

Этот случай раз и навсегда убедил меня, что субкультуру (нормы, ценности, писаные и неписаные обычаи и т.д. и т.п.) государственного аппарата нужно изучать. Как изучают, например, этологи иерархию и субординацию обезьяньей стаи, выявляя критерии, по которым самец 'альфа' и самец 'гамма' делят себе самок и отбирают у детенышей самые аппетитные куски пищи. Или как культурологи-социологи изучают субкультуру мест заключения, где местоположение шконки у параши (тюремной койки у отхожего места) есть важный и точный индикатор статуса зэка в микромире камеры и тюрьмы.

Когда каждый день сталкиваешься с государством, видишь его в самых разных изнаночных проявлениях, то исчезают многие иллюзии, разделяемые теми, кто сталкивается с государством по ту сторону пропускного режима. Всякий раз, знакомясь с оценками журналистов либо академических 'экспертов', ловишь себя на мысли, что взгляд на проблемы 'изнутри' весьма существенно отличается от взгляда внешнего наблюдателя. Речь не о том, какой взгляд лучше или хуже: наверное, одни проблемы виднее изнутри, а другие - извне.

Автору чуждо желание поострить 'по поводу' чиновно-аппаратных проблем, демонстрируя, что и чиновникам не чужды чувство юмора, ирония, сарказм. Норткот Паркинсон, занимавший весьма высокий пост в британском государственном аппарате, в ставших классикой жанра 'законах Паркинсона' уже сделал это непревзойденно, легко и изящно. Обличать чиновничество также малопродуктивно, тем более что в 90 случаях из 100 жанр обличения мотивирован обидой или желанием 'отмстить неразумным хазарам-начальникам', обошедшим при повышении, 'кинувшим', 'использовавшим', 'не оценившим': К тому же сладкое чувство мести искажает реальные пропорции ситуации, услужливо подсказывает черно-белое видение прошедшего, утрирует и гиперболизирует реалии. Обида - плохой советчик в постановке диагноза, скрупулезном анализе работы шестеренок государственного механизма.

Будучи 'винтиком' нашей государственной машины, я отдаю себе отчет в том, что точка зрения одного частного 'винтика' на машину субъективна и частична. Людям всегда интереснее мемуары президентов, премьеров, депутатов, губернаторов, дипломатов или начальников внешней разведки, чем какого-либо рядового клерка, аналитика или секретарши.

Но война глазами рядовых не менее увлекательна, поучительна и важна, чем война глазами полководцев и штабных стратегов. Без взгляда на войну рядовых понимание и описание неполно в весьма существенных чертах. Сказанное истинно и для описания аппаратных баталий.

К тому же мемуары боссов и публичных политических фигур всегда апологетичны, и это во многом девальвирует их познавательную ценность. В поле зрения подобных фигур редко оказывается работа самой государственной машины. Поскольку политикам почти всегда кажется, что государство - это они. Но машина едет не потому, что везет пассажира, пусть даже пассажиру кажется, что суть и смысл машины именно в этом.

Есть общие тенденции, которые проявляются в деятельности всего государства как целого. Идущие сверху государственной иерархии веяния ощущают все 'винтики'. На одних этажах - сильнее, на других - слабее. Карьерное чиновничество и аппаратчики обладают каким-то сверхъестественным 'нюхом' на себе подобных. Со временем и я научился с лету определять собратьев по корпорации - аналитиков, знакомых с коридорами государственных учреждений изнутри от аутсайдеров, выносящих суждения на основе внешних наблюдений или чужих мнений.

В каждом аппаратном 'дурацком' решении можно обнаружить чьи-то замаскированные, очень даже недурацкие интересы. Помнится, я даже немного расстроился, когда был принят декларативный, беззубый, велеречивый закон об ассоциациях экономического взаимодействия. Достучался до знакомого министра, в ведении которого находился данный вопрос. 'Неужели, - говорю, - нельзя было принять вот такое решение, учитывающее вот такие, такие и такие соображения?' И рассказываю свои казавшиеся мне вполне резонными выкладки, которые пытался даже произнести на представительных собраниях в присутствии важных государственных мужей, благо проблемами федерализма я занимался достаточно давно. Он посмотрел на меня, как на марсианина: 'Теоретически ты, может, и прав, но в данном законе есть только одно прагматическое и важное положение. А все остальное - гарнир, отвлекающий внимание'. И тыкает меня в неприметный параграф, в котором аппарат ассоциаций приравнивается к государственному аппарату. Ради этого и был принят закон.

Очень важно, что 'винтикам' теперь запрещено рефлексировать, размышлять, критиковать. Тем более - публично делиться в СМИ результатами своих наблюдений с читающей и (хотелось бы надеяться на это) думающей публикой. Пункт 10 статьи 17 'Закона о Государственной гражданской службе РФ' (ФЗ № 79 от 27 июля 2004 года) запрещает 'допускать публичные высказывания, суждения и оценки, в том числе в средствах массовой информации, в отношении деятельности государственных органов, их руководителей, включая решения вышестоящего государственного органа либо государственного органа, в котором гражданский служащий замещает должность гражданской службы, если это не входит в его должностные обязанности'.

Проиллюстрировать смысл этого ограничения на примерах недавнего прошлого? Представьте себе, что вы - рядовой сотрудник Совета безопасности недавнего прошлого. И вас законодательно лишили права критиковать 'чеченские махинации' Березовского, бывшего одно время заместителем секретаря Совбеза. Вообразите, что за попытку привлечь внимание общества к вдруг открывшимся вам, чиновнику Совета Федерации, закулисным интригам бывшего сенатора от Мордовии и ЮКОСа Невзлина вас увольняют по закону и с 'волчьим билетом'. Об открывшихся вам, например, фактах коррупции какого-нибудь губернатора или министра или незаконном лоббизме депутата (а в условиях отсутствия закона о лоббизме законного лоббизма просто не существует) вы, если являетесь законопослушным чиновником, обязаны теперь молчать в тряпочку, наступив на горло собственной совести и гражданскому долгу. Государственные и общественные интересы - это теперь не ваше собач: то есть не ваше чиновничье дело, решили мудрые, но анонимные авторы ФЗ № 79.

Несколько лет назад я пытался защитить честь мундира аппаратного аналитика на страницах популярной газеты. Мой оппонент уверял, что только независимые эксперты способны беспристрастно оценивать ситуацию и быть советниками наших государственных мужей. После принятия ФЗ № 79 я вынужден отчасти признать его правоту.

Так что сегодня аппаратные исследователи, изучающие государство методом 'включенного наблюдения', рискуют не меньше, чем рисковал Миклухо-Маклай в папуасской деревне на острове Новая Гвинея.

Один неверный шаг - и предмет ваших исследований может вас запросто сожрать. Причем как бы на законных основаниях.

 

Власть, 'мозги', 'менеджеры'...

 

Для чего существуют аналитики? Для того, чтобы люди, принимающие решения, время от времени сомневались в своей неколебимой правоте. 'Чем глупее начальство, тем меньше оно сомневается в своей мудрости', - изрек как-то бывший начальник внешней разведки КГБ Леонид Шебаршин. Чтобы осознавали скрытые и невидимые на первый взгляд последствия принимаемых решений. Чтобы видели плюсы и минусы различных вариантов принятых решений и их последствий. Чтобы умные мысли и решения отличали от глупых.

Современные руководители - вроде бы образованнейшие люди, судя по количеству ученых степеней и званий, которыми они облечены. 'Истина тем объективнее, чем выше должность начальника, ее изрекающего' - этот сарказм родился у меня не на пустом месте. Однако корреляции этого процесса с качеством принимаемых решений незаметно. Чем больше у начальства дипломов, тем больше искушение отмахнуться от иных точек зрения. Но почему все чаще слышишь рекомендации: 'писать проще', 'не злоупотреблять научной терминологией', 'этого начальство не поймет' и т.д. и т.п.? Такой вот парадокс. К тому же если ты не глупее начальника, то вообще нарушаешь аппаратный порядок и субординацию.

Сегодня аппаратный аналитик приравнен к обыкновенному чиновнику. Который к тому же должен быть на все руки мастером. Объяснить начальству, что есть некая предметная специализация, что человек не может быть компетентным сразу во всех областях даже для того, чтобы грамотно скомпилировать имеющиеся наработки, становится все труднее. Реорганизация, сопровождающая каждую смену высшего руководства, закрывает весьма важные направления, чтобы через некоторое время с удивлением обнаружить, что именно на закрытом ранее участке 'внезапно' образовался завал трудноразрешимых проблем. Превращение аналитиков в интеллектуальную обслугу далеко не безвредно с точки зрения стратегического развития государства.

Хороший аналитик - это по определению посредственный чиновник, и наоборот. Привыкших подчиняться исполнительных чиновников и отвечающих за качество своих оценок и рекомендаций аналитиков делают просто из разного теста. Аналитики 'чего изволите' просто рубят сук, на котором сидят и сами они, и властные институты. Такие аналитики сродни сказочному зеркальцу, которое норовит угодить власти, уверяя ее, что она 'на свете всех милее, всех румяней и белее', ну и, естественно, всех на свете умнее.

Такие веяния идут от представлений людей, не познавших на собственном опыте характера и специфики аналитической работы. Петр I знал, что делал, заставляя дворянских недорослей - будущих офицеров - 'тянуть солдатскую лямку'. Если ты не имеешь представления, как можно выполнить твое указание, то у тебя нет морального права отдавать его.

Один такой доморощенный теоретик изобрел универсальную 'теорию', что современный руководитель - это начальник-менеджер, которому вообще не обязательно самому содержательно разбираться в проблемах и которому все равно, каким направлением руководить-менеджерить. Его задача - доводить приказы до исполнителей и строго требовать их своевременного исполнения. Как-то встречаю его в коридоре и слышу: 'Мне поручено проконтролировать выполнение полученного вами задания'. Я обрадовался, поскольку задание не отличалось конкретностью и четкостью. 'Замечательно, - говорю, - есть с кем уточнить суть поставленной задачи'. - 'Нет, деталей вашего задания я не знаю'. - 'А как в таком случае вы собираетесь контролировать его выполнение?' Мой вопрос остался без ответа.

'Менеджеризация' аппарата в полном разгаре. Но смысл модного иностранного слова 'менеджер' туманен и размыт. Недавно прочитал в объявлении, что на работу в метро требуются не уборщики, нет, - а 'менеджеры уборочных машин'.

Раньше случалось до хрипоты спорить с непосредственным руководителем по содержательным вопросам. И в этих спорах возникали и рождались новые плодотворные идеи, формулировки, подходы. Сегодня споры по существу сменились мелочными конфликтами, не имеющими отношения к самой работе. Задача начальника-'менеджера' - продемонстрировать свое превосходство на другом поле. В вопросах дисциплины, оформления документа, размера шрифта, пропущенной запятой. Пропуск запятой расценивается 'менеджером' как более серьезный изъян аналитической записки, нежели расплывчатость и неопределенность оценок, невнятность рекомендаций, туманность прогнозов. В мемуарах упомянутого Шебаршина (аналитика и разведка - вообще родственные профессии) нашел знакомый до боли эпизод: 'Я вчитываюсь в документ и не вижу в нем изъянов. Может быть, в одном месте стоит лишняя запятая'. Бывший начальник внешней разведки КГБ даже не может себе представить, как обрадовала меня эта 'лишняя запятая' и его неуверенное 'может быть'.

 

Аналитики цвета 'хаки'

 

Среди пришедших в последнее время в аппарат новых сотрудников немало выходцев из спецслужб и армейских офицеров. Некоторые социологи даже пытаются приклеить на них особый лейбл - подхваченное на Западе словцо 'милитократия'. Одним из самых модных терминов аппарата стало слово 'безопасность'. В начале 90-х годов после назначения Русланом Хасбулатовым генерала-десантника Владислава Ачалова руководителем одного из аналитических подразделений в Верховном Совете РФ я грустно пошутил, что, похоже, создается новый вид войск - 'десантно-аналитические войска'.

Я сын военного, никаким снобизмом в отношении военного сословия не страдаю. Но у меня возникает вопрос: какие качества вносит приток свежей армейской крови в аппарат? Повышение исполнительности, дисциплины, оперативности? Или иные? Недавно наблюдал сценку: группа матросов во главе с молодым лейтенантом шагала по Москве. Лейтенант был молоденький, чисто выбритый, весь из себя такой аккуратненький. Следом за ним один из матросов нес на плечиках его отглаженный парадный китель - господин лейтенант, видимо, считал неудобным делать это самому. Подумалось, что современные господа офицеры начинают себя ощущать в большей степени господами, нежели офицерами. Наблюдая за взаимоотношениями своих новых коллег, пришедших из армии, я с удивлением пришел к выводу, что своеобразная 'дедовщина' распространена и среди высшего офицерского состава.

Аналитик - не просто чиновник и тем более не офицер. Грибоедов, знавший толк в чиновничьей службе, не случайно саркастически отзывался о фельдфебелях в роли Вольтеров. Если фельдфебель носит полковничьи погоны, то это ничего не меняет. Привычка к подчинению либо уравновешена самостоятельностью и критичностью мышления, умением и способностью не соглашаться с начальством, отстаивать свою точку зрения, если уверен в ее правоте, либо: грош цена аналитикам, предугадывающим желания начальства. В шутливых строках я как-то попытался обозначить проблему:

Чарльз Дарвин - лжец и льстец! //К тому же нераскаявшийся! // Вам это надо объяснить

конкретней? // Примат произошел // от пресмыкающихся. // Чем ближе к власти - // тем это заметней.

Несколько лет назад пришлось давать отрицательную экспертизу на поправки к законодательству. Поправки были пустыми, пиарными, не решали никаких проблем, лишь имитировали эти решения, что я честно и изложил в записке. Руководство осталось недовольно и, думаю, даже не довело до депутатов результаты моего экспертного заключения. Поправки были проголосованы в обеих палатах почти единогласно, но: через неделю на них было наложено 'президентское вето'. Законом они, к счастью, не стали.

Если элита не умеет выслушивать неприятную для себя информацию и делать выводы, то такая элита обречена на непредвиденные неприятности. Верхние эшелоны аппаратной иерархии все чаще считают ненужным обосновывать собственные решения, объяснять свои действия, логику, мотивы, подменяя это рекламой и пиаром. Страх и нежелание аппаратных начальников среднего звена обращаться к руководству, даже если от этого зависит выполнение задания, напоминает по силе своей иррациональности табу в примитивных обществах. Его природу мне долго не удавалось рационально истолковать, пока в мемуарах режиссера Марка Розовского, опубликованных в свежем номере 'Нового мира', я не наткнулся на одну интересную гипотезу. Розовский вспоминает о своей неудачной попытке прояснить какой-то вопрос у будущего вице-президента СССР члена ГКЧП Геннадия Янаева, который возглавлял в те времена Комитет молодежных организаций. 'У каждой организации есть своя специфика. Специфика нашей организации состоит в том, чтобы не объяснять 'почему', - вразумил Янаев наивного режиссера. Может, теперь специфика всего нынешнего государственного аппарата 'состоит в том, чтобы не объяснять 'почему'?

 

Homo ierarhicus virtualis - человек виртуальный иерархический

 

Не знаю, верно ли избитое сравнение мира с театром, но аппарат во многом сродни театру. Смысл аппаратного лицедейства в том, что люди изо всех сил должны стараться соответствовать своему статусу, должности. А поскольку 'все люди равны, но должности у них разные' и четких однозначных инструкций, что означает быть государственным деятелем или высокопоставленным чиновником, нет, то каждый в меру должностных инструкций и своего таланта вынужден изображать эти роли. В аппаратном мире, расчерченном на условные невидимые линии, кресло красит человека, а не наоборот.

Можно сравнивать любое государственное учреждение и с храмом. Храмом, в котором отправляется культ государственной важности. Конечно, нет никакой гарантии, что все сотрудники, снующие по коридорам с видом предельной озабоченности государственными делами, решают именно в данный момент проблемы величайшей государственной и общественной значимости. Возможно, наоборот, данный субъект в данный конкретный момент решает свою сугубо личную житейскую проблему, а выражение лица просто забыл сменить.

Другая аппаратная болезнь - неэффективное использование потенциала сотрудников. Туда, где вполне достаточно девушки-секретарши, посылается опытнейший квалифицированный сотрудник-специалист, нередко с ученой степенью. Порой мне казалось, что это просто проявление личной неприязни начальника. Но вот цитата Шебаршина из его мемуаров 'Рука Москвы', где содержится немало деталей аппаратной жизни КГБ: 'Офицер с двумя высшими образованиями исполняет ту механическую утомительную работу, которую с успехом и более аккуратно могла бы делать пожилая женщина'. И мне где-то стало понятнее, почему могучий и всесильный КГБ не предотвратил развала СССР. В книге Михаила Болтунова, одного из руководителей группы 'Вымпел', прочел о том, как группу передали в 1993 году в распоряжение МВД и элита спецназа занималась делами, которые были по плечу рядовому милиционеру или солдату Внутренних войск. Так что привычка 'стрелять из пушки по воробьям' или 'микроскопом колоть орехи' - это застарелая и давняя болезнь отечественного начальства.

Аппаратная деятельность тяготеет к виртуализации. Но не от простого лицемерия, а из-за особой нормативистской ментальности - где реальность подчиняется целесообразности и должному, как его понимает высокопоставленный чиновник. Если получен приказ 'демонстрировать успех', то аппарат будет его демонстрировать, удваивать реальность, становиться демиургом новой действительности. Одним из таких виртуальных успехов стали пышные торжества по случаю 100-летия российского парламентаризма, конференции, банкеты, речи. В экспертных кругах в эти дни чаще всего доводилось слышать скептические суждения о низком уровне доверия к партиям, депутатам, фракциям. Подобные суждения - ничуть не менее важный индикатор реального 'политического веса' парламента и его роли в развитии страны, чем все вместе взятые торжества.

Граница между виртуальным бюрократическим миром и реальностью нечеткая. Лучше всего это удалось показать Михаилу Салтыкову-Щедрину в 'Истории одного города'. Но 'градоначальники', меняющие реальность, не перевелись и сегодня. Натыкаешься, например, на заявление главы ФРС (Росрегистрация): 'Полагаем, что указание СМИ информации о существовании политической партии с именованием 'Национал-большевистская партия', а также упоминание каких-либо лиц, якобы занимающих должности в НБП: может быть фактически рассмотрено как распространение сведений, не соответствующих действительности'.

Не знаю, отождествлял ли данный чиновник себя с Демиургом, но невольно испытываешь уважение к его непреклонной угрюм-бурчеевской уверенности в том, что 'В начале было Слово'. Человек искренне верит в то, что если начальственно запретить в СМИ слово, то можно устранить и саму действительность.

Могу предложить критерий разделения понятий руководителя и начальника. 'Чиновник', 'начальник' - понятия одномерные в отличие от понятий 'личность', 'руководитель'. Высокопоставленный сановник Воронцов видел в Пушкине всего лишь нерадивого по службе коллежского секретаря, к тому же с повышенным самомнением. Чиновника строптивого, не желающего бороться с саранчой и предпочитающего светские салоны аккуратному исполнению должностных обязанностей. Граф 'видел во мне коллежского секретаря, а я, признаюсь, думаю о себе что-то другое', - писал поэт о своем конфликте с Воронцовым. Самооценка моя намного скромнее, нежели Александра Сергеевича, но, надо признаться, и моему начальству далеко до графа Воронцова.

Часто ловишь себя на мысли, что если не выдавливать из себя по капле чиновничью функцию, то в один прекрасный день чиновник выдавит из тебя человека, превратит в андроида:

 

'Служить бы рад - прислуживаться тошно!'

 

Современный аппарат условно и невидимо расслоен не только на начальство и исполнителей, но и на своего рода аппаратную 'опричнину' и 'земщину'. Приближенные, 'двор', 'свита', 'опричники' ориентированы на карьеру, работяги - на выполнение дела. Грибоедовское 'служить бы делу, а не лицам' не устарело до сих пор! Первые ориентированы на обслуживание значимых для высокопоставленных 'тел' интересов, вторые - на интересы государства. Первые - мастера имитаций, виртуализации, хороших отношений с нужными людьми, вторые чаще бывают компетентнее и профессиональнее. Всегда можно сделать выбор, попытаться перейти в 'опричную' часть. Например, не просто написать аналитический материал, но позаботиться о выраженной на бумаге благодарности за его написание. Потом эту благодарность можно будет предъявить при решении вопроса о продвижении. Соревноваться в качестве аналитики намного сложнее, чем в качестве комплиментарной лести. Меня всегда восхищала способность некоторых сотрудников потратить на увиливание от задания в несколько раз больше энергии, нежели требуется для выполнения самого задания. Потом понял, что это своего рода квалификационный тест на принадлежность к 'опричной' части аппарата. Но: не буду раскрывать всех аппаратных хитростей и ноу-хау. В конце концов данный текст не есть пособие для начинающих аппаратных карьеристов!

Важной особенностью начальнической психологии является неколебимая уверенность в том, что тот, кто пишет правила, сам им может не следовать. Те, которые следят за исполнением дисциплины, сами могут ее нарушать. Борцы с банкетами в честь дня рождения коллеги в конце рабочего дня имеют право запираться и 'работать с документами', пока по коридорам не начнет распространяться густой запах перегара.

В масштабах государства эта особенность мышления видна хотя бы на примере введения ограничений для рядовых государственных служащих на политическую деятельность. На высших уровнях действие этих ограничений не наблюдается. Однако особенность норм заключается в том, что они либо существуют для всех, либо 'что позволено Юпитеру, то позволено и любому начальнику'. Двойственность норм аппаратной морали - для начальства и рядовых, для приближенных и остальных - как ржавчина точит аппаратную структуру.

Юпитеры почти никогда не ходят в одиночестве. Речь не об охране, а о свите из трех-пяти лиц ближнего окружения. Такое постоянное сопровождение, похоже, стало символом высоты занимаемой должности, как и размер кабинета, марка служебного автомобиля и т.д. и т.п. Другим символом статуса является степень недоступности. Только не надо думать, что доступность напрямую зависит от загруженности государственными делами. Иногда все как раз наоборот.

Какова роль посредников в экономике - всем ясно. В государственном управлении также резко возросла роль посреднических звеньев. Задание от непосредственного заказчика проходит несколько уровней иерархии и доходит до исполнителя в таком виде, когда непонятно, чего, собственно, хочет заказчик.

Иерархия и многоступенчатость стали силой, парализующей и искажающей информационные импульсы, идущие как сверху вниз, так и снизу вверх. Каждое из посреднических звеньев приглаживает, напомаживает картинку реальности. А заодно и 'размазывает' ответственность, если что...

'Посредники' из начальства среднего звена - это злокачественная опухоль нынешнего государственного аппарата, которую нужно выжигать каленым железом. Беда в том, что весь этот паразитический посреднический слой, имеющий свой 'карьерный профит', как и в экономике, - обычно чьи-то любовницы, сыновья, зятья, сослуживцы, свояки и люди 'нужных людей', избавиться от которых крайне сложно.

В воспоминаниях советского разведчика Кима Филби я наткнулся на строки, которые должны висеть в каждом госучреждении: 'Один умный сотрудник МИ-5 написал однажды на документе: 'Это дело исключительной важности, и поэтому его следует поручить низовым работникам...'

 

И все-таки Гёдель прав

 

Вместо поиска баланса твердости и гибкости, дисциплины и инициативы, иерархических и сетевых принципов в государственных структурах резко возросли иерархичность и жесткость. Похоже, они уже достигли предельных величин, когда начинают быть не достоинством, а тормозом и препятствием к нормальному выполнению каких бы то ни было функций. Сталкиваясь с реальностью, бюрократическо-иерархические структуры и административно-виртуальные пузыри лопаются с большими издержками.

Закон перехода большого количества иерархичности, жесткости, чрезмерного объема неадекватных инструкций в отрицательное качество принимаемых решений продолжает действовать. Общество не раз наблюдало, как скопление генералов, министров и заместителей министров на квадратный метр в экстраординарных ситуациях (Буденновск, 'Норд-Ост', Беслан и т.д.) ни на йоту не улучшало оперативность управления, адекватность реагирования, нахождение оптимального решения проблемы. Начальственная толчея часто оборачивается реальной неадекватностью. Ведь у семи начальников, как у семи нянек, дитя оказывается без глазу, но виноватым всегда оказывается исполнитель.

У успеха куча родителей (как правило - начальников), и только неудача оказывается сиротой. За нее отвечает исполнитель-стрелочник. Всегда можно найти инструкцию, которую он не выполнил в полной мере. Исполнитель становится связанным толстым пакетом инструкций, формальных правил. Упаси меня Бог выступать в роли апологета спонтанности, импровизации в работе аппарата. Но! Недавно случайно захлопнул дверь кабинета в самом конце рабочего дня, а в кабинете остался включенным чайник. Администратор здания (держатель запасных ключей) уже ушел, обращаюсь за помощью к охране здания, показываю удостоверение. Те - строго по инструкции - требуют заявление за подписью начальника отдела, подпись своего милицейского начальника, разрешающего вскрытие помещения, составляют комиссию: Прошло минут сорок. Если б чайник не отключился автоматически, то четкое выполнение всех инструкций с неизбежностью привело бы к пожару.

К сожалению, инструкции касаются не только чайников! В одном северокавказском селе спецслужбы блокировали террористов. Чтобы минимизировать потери, попросили в помощь танк. Военная прокуратура отреагировала оперативно: применение танков в населенных пунктах строго регламентировано законодательством: Скорее всего, в следующий раз командир просто плюнет на просьбу: не нужно ему лишний раз связываться с прокуратурой и доказывать, что он не верблюд.

Инструкции и правила должны выполняться, но при одном условии. Если они отталкиваются от реальной жизни, а не превращаются в помеху для решения любой возникающей проблемы. Австрийский философ и математик Курт Гёдель доказал, что ни одну сложную систему невозможно стопроцентно заформализовать без остатка. И в полном соответствии с открытой им теоремой именно негибкие, слишком жестко закованные в каркасы норм, инструкций и формальных правил системы дают сбои в тех ситуациях, с которыми справляются менее жестко регламентированные институты и структуры.

По-человечески понятно желание написать всеобъемлющие инструкции, предусмотреть всевозможные ситуации, закрутить каждую гайку, повысить дисциплину. Человек, не служивший чиновником, наивно думает, что слишком много дисциплины не бывает. В моем учреждении постоянно устраивают проверки - облавы на сотрудников. За опоздание на несколько минут - санкции. В 9.00 ты должен быть на рабочем месте. В разгар очередной кампании за упрочение дисциплины иду по коридорам своей 'конторы' и заглядываю в раскрытые двери кабинетов. Аппаратный народ все как один на рабочих местах. Правда, чуть ли не треть сотрудников дисциплинированно раскладывает на мониторах пасьянсы. Впрочем, мужская часть аппаратного населения предпочитает головоломку Lines:

Апофеоз аппаратной борьбы за дисциплину задокументирован мной в объяснительной записке, которую я храню как память: я объясняю свое отсутствие на рабочем месте, поскольку отлучался на эти 10 минут в туалет. Не подумайте, что это гипербола или художественное преувеличение. Нам, аналитикам, вообще противопоказана художественная фантазия. Только голые факты.

 

Выводы?

 

При всей эссеистичности данных заметок внимательный читатель вполне может разглядеть в них конкретный факторный анализ аппарата и вытекающие из анализа рекомендации.

Государство - наши общие дела. И эти дела - Res Publica - слишком важны, чтобы отдавать их на откуп слугам народа.

Поэт Василий Федоров как-то написал:

Отдам народу сердце, руки,

Но только пусть не говорят,

Что я - слуга народа. Слуги

Всегда с хозяином хитрят.

'Сходившие в государство' младореформаторы вернулись из него с большими кусками государственной собственности. 'Государева служба' оказалась намного более прибыльной, чем игорный бизнес, торговля наркотиками или оружием.

Сегодня на повестке дня - сверхзадача: реприватизация, национализация государства.

Сокращение количества аппаратных посредников, минимизация чиновной 'опричнины', сокращение размножающейся популяции начальников, оптимизация регламентации, нацеленной на адекватность норм и инструкций результатам, и т.д. и т.п.

Главный вывод: рискну утверждать, что в России ощущается нехватка бюрократии. Лозунг 'Да здравствует бюрократия!' вызовет негодование тысяч рядовых граждан. Напомню этим гражданам, что бюрократия в понимании классика современной социологии Макса Вебера - это носитель рационального порядка любой организации и социального института, без которых не научилось обходиться ни одно общество. Бюрократия - это рациональность, регламентированность, безличность аппарата, обеспечивающего реализацию общественных интересов как часы, а не подмена этой работы собственным норовом, плохим настроением или незамаскированной корыстью. В армиях, состоящих сплошь из генералов и офицеров, некому воевать. И оборотной стороной такого лозунга является лозунг 'Долой начальство!'.

Формирование армии нормальных компетентных, профессиональных, работающих бюрократов нового поколения - вот политическая и стратегическая задача, от решенности или нерешенности которой во многом зависит будущее страны.

 

Политический класс

сентябрь 2006


Реклама:
-