М.М. Метёлкин

Избирательное послевкусие

Всеобщие парламентские выборы, даже такие эмансипированные от каких-либо приличий, какими они являются в Российской Федерации, всё равно дают возможность для выяснения общественного мировоззрения, господствующих настроений и экономических интересов и в избирательной массе, названной электоратом, и в политическом классе, претендующем на статус новоявленного патрициата, и во всевластной государственной бюрократии, претендующей называться магистратурой, отцами отечества. Понятно, что после издания подробного официального отчёта о результатах выборов обязательно появятся развёрнутые комментарии. Но и сведения, которые уже опубликованы по горячим следам, а также общие наблюдения за их процессом могут послужить пищей для самых общих и, к сожалению, довольно пессимистических в целом выводов.

Россия, в которой нет русского духа

Все предположения о том, что падение коммунистического правления приведёт к необыкновенному духовному ренессансу и восстановлению авторитета церкви, не оправдались. Как и на прошлых выборах, православная церковь и теперь уклонилась от участие в формировании общественных предпочтений. Её иерархи и клир, за весьма редким исключением, ограничились самыми общими проповедями, заявлениями самого двусмысленного содержания. Патриарх благостно благословлял власть, демонстрируя зависимость официальной церкви от режима. И это в условиях национальной драмы, по сравнению с которой смута начала XVII столетия – сущая мелочь.

Прямо противоположным образом действуют две конфессии – магометанство и иудаизм, стремящиеся распространиться в сферы, которые были для них закрыты в прошлом. Ислам старается подчинить своему влиянию по меньшей мере всё тюркское население страны, превращая его постепенно в злейших врагов России и русских, а иудейство – установить еврейское господство над политикой, поскольку над финансами и средствами массовой информации их контроль давно установлен. Последнее им, безусловно, удалось, поскольку все политические группировки, победившие на выборах, кроме, быть может, лишь КПРФ, даже возглавляются не русскими, а одними евреями. Чубайс, Кириенко и Немцов во главе СПС, Примаков и Лужков во главе ОВР, Жириновский – лидер партии собственного имени и Явлинский с прокисшим “Яблоком”. Наконец Березовский, который является фактическим, но негласным руководителем “Медведя” лишь потому, что у политического животного есть номинальный вождь, которым назначен тувинец Шойгу. Симптоматично, что ни одна партия, возглавляемая русскими, кроме КПРФ, не прошла в парламент.

Если в начале революционных изменений, с конца 80-х, некоторые общественные деятели, к которым можно было причислить учёных, писателей, публицистов, не претендовавшие на самостоятельную политические роли, пытались влиять на развитие событий, к их мнению прислушивались, а сами они получали возможность для публичных выступлений по телеканалам, то теперь все они оказались выброшенными за борт. Даже Солженицын, с которым носились, как с писаной торбой, и пытались причислись в свой стан то Ельцин, то Лужков, был мобилизован не кем иным, а лидером евреев России Гусинским, и ему дали эфир для выступлений на НТВ, показавших его полную политическую никчёмность. На инвективные проповеди бывшего писателя, у которого, благодаря его мелочности и склочности, не получилось стать пророком, оказавшиеся собранием банальных истин и ретроградных идей, никто не обратил внимания, если вообще заметил. Что же касается других “властителей душ”, то они вообще не появились. Их место оказалось занятым балаганными актёрами, профессиональными пародистами, эстрадниками, продающимися оптом и в розницу первому встречному денежному мешку, хозяйственному гению или министру-администратору.

Пародирование многопартийности

Несмотря на отчаянное экономическое положение, в котором находится чуть ли не 9 человек из 10, если верить официальной статистике*, от участия в избрании высшего органа законодательной власти государства, который мог бы изменить их социальное и имущественное положение, уклонилось примерно 40% избирателей, или около 42 млн. человек. И хотя часть абсентеистов состоит из совершенно немощных людей, занятых лишь собственными проблемами, часть находится на общественном дне, по сути выпав из социума и не интересуясь государственными вопросами, а часть представляет собой индифферентную к политике молодёжь, всё равно причине столь значительного количества граждан, не участвующих в голосовании, трудно найти разумное объяснение, за исключением одного – патологического равнодушия. Бог им судья. Займёмся теми, кто голосует.

После семи десятилетий монопартийности русское общество прямо-таки упивается многопартийностью, буквально купается в нём. В парламентских выборах 1999 года принимало участие 26 партий и ещё 5 партиям было либо отказано в таком праве (ФНС, Спас, Нур, РКПП), либо они сами объявили, что выходят из игры (Кедр). Как бы там ни было, 10-летний период правового основания для партийного плюрализма, открытой политической борьбы за власть, закончился тем, что она приобрела в России очевидно искусственные формы. Речь не идёт даже о таком явлении, как возникновение предвыборных объединений, формируемых либо самой бюрократией, либо финансовой олигархией, что представляет собой карикатуру на многопартийность. Если бы законодательство руководствовалось элементарным здравым смыслом, оно должно было бы подобную возможность безусловно ограничивать или запрещать. Отметим только, что законы такого запрета не содержит, словно законодателю было выгодно дать в руки исполнительной власти и финансовой олигархии лишний козырь.

Но главное в другом, в мировоззрении современного русского общества. Реальной потребности для создания полнокровных политических организаций в нём так и не возникло. А их отсутствие, в свою очередь, превратило всю избирательную процедуру из фактора нормальной, благоустроенной политической жизни в процесс её шутовского извращения, откровенного глумления если и не над законом, то над его духом.

О существовании партий общество узнаёт лишь накануне начала избирательной компании, то есть слух о них или их призрак бродит по сточным канавам информации на протяжении не более трёх-четырёх месяцев в течение четырёх лет. Затем наступает политическое затишье, которую прерывает новая предвыборная кампания. И так уже три раза подряд – в 1993, 1995 и 1999 годах.

В действительности партии, это не более нескольких сотен единомышленников, сосредоточенных преимущественно в Москве, в крайнем случае, – в Петербурге. Достаточно составить список из примерно 200 человек, живущих в не менее чем трёх четвертях “субъектов РФ”, чтобы получить статус общероссийской политической организации, вместе с регистрацией и право на самостоятельное участие в парламентских выборах. Закон признаёт региональное отделение, даже если в нём состоит всего три члена. Но даже скопом все партии имеют в обществе не более десяти миллионов симпатизантов, составляющих менее 10% избирателей.

Поэтому бюрократии, вынужденной играть в “демократию”, приходится под видом общественных объединений создавать псевдопартии, которые возникают в последний момент - накануне начала предвыборной кампании. Их предназначение – втянуть в голосование основную часть активных избирателей при условии, что их волеизъявление будет “правильным”, то есть соответствовать целям самих инициаторов. В сущности, такое объединение не что иное, как политическая плесень, исчезающая в обществе почти без следа сразу же после завершения предвыборной агитации, и остающаяся в лучшем случае на 4 года в составе парламента в виде управляемой фракции. После 1993 года так растворился в политическом бульоне Гайдаровский ДВР и Травкинская ДПР, после 1995 Скоковско-Лебедевский КРО и Черномырдинский НДР, теперь такая же судьба ожидает наспех сколоченный Лужковско-Примаковско-Шаймиевский ОВРАГ.

При этом, если на “левом” политическом фланге роль партии выполняет КПРФ, а на “правом” - СПС и “Яблоко”, то в “центре“ вот уже десятилетие наблюдается некая политическая чёрная дыра. Если она и заполняется, то не партиями и даже не политическими организациями, а политическими фантомами, марионетками, так же внезапно возникающими, как и исчезающими. Достаточно вспомнить канувший в небытие Гражданский союз. Ту же Демпартию, уничтоженную собственными лидерами, которые разбежались в разные стороны и стали частью свиты лидеров КПРФ, “Яблока” и даже ОВРАГА. Конгресс русских общин, который должен благодарить за утрату репутации серьёзного русского движения только несамостоятельности, безынициативности своего руководства. Также нелепо принимать за партию политического “центра” ЛДПР, хотя она и доказала свою способность, словно губка, впитывать маргинальные голоса. И всё равно ЛДПР является организацией одного человека, готового то регистрировать на своё имя весь её автомобильный парк и недвижимость, то включать в партийные списки чуть ли не весь преступный мир, то играть в политике умного шута, знающего больше, чем сама власть.

Естественно, что не приходится считать политическими организациями такие образования, какими являются “Единство”, приказ о создании которого исходил из президентской администрации и канцелярии премьер-министра, или ОВРАГ, сформированный коалицией банановых “президентов республик”, всё ещё мечтающих о суверенитете, губернаторов и мэров, уже превративших подконтрольные им территорий в свободные от общенационального законодательства экономические зоны, и денежной знати, выполняющей в России разнообразные финансовые операции, имеющие свойства экономических диверсий. Природа этих организаций не может измениться и оттого, что “Единству”, созданному циничным гением Березовского, присущи некоторые “государственнические” тенденции, в отличие от сепаратистского ОВРАГА, на котором, если с него сорвать упаковочный глянец, будет негде ставить воровские клейма.

Результатом игры в многопартийность стало появление нескольких сотен балаганных, скороспелых, номинальных партий, к которым никто, - ни власть, ни население, ни сами их руководители, - не относятся всерьёз. Ни по авторитетности и известности партийных лидеров, ни по серьёзности партийный документов, похожих между собой настолько, точно они переписывались друг у друга, ни по повседневной деятельности, происходящей настолько незаметно, словно речь идёт о глубокой конспирации, положительного впечатления о таких партиях в общественном мнении сложиться не может. Процесс идёт по порочному кругу – у населения, благодаря отсутствию настоятельной потребности в политическом оформлении своих интересов, нет ни интеллектуальных и финансовых ресурсов, ни желания создать настоящие партии, а существующие протопартии, не видя интереса общества к своему существованию, либо без следа исчезают, не успев толком себя проявить, либо годами находятся в инкубационном, застывшем состоянии, пытаясь что-то делать лишь во время предвыборных сатурналий.

Дополнительные наблюдения

Тайна за семью печатями, по крайней мере для публики, – создание избирательных комиссий и формирование их служебного наёмного аппарата. Из кого состоят комиссии, кто туда направляет людей, кому они служат или прислуживают, кем осуществляется контроль за их деятельностью, кто и как контролирует результаты их деятельности? А ведь как никогда актуально звучит для нашей страны аксиома – “главное не кто и как голосует, а кто и как считает”. Практически полное незнание о закулисье таких комиссий неизбежно порождает после каждый выборов подозрение, что в очередной раз “всех обули”, и официальные результаты голосований – заведомая фальсификация, липа, продукт злонамеренного заговора “победителей”.

Есть и более интересные сюжеты. Никто не знает толком, сколько вообще граждан в Российской Федерации. В новоявленном государстве РФ гражданство приобреталось и продолжает приобретаться не по “праву крови” или “праву почвы”, принципам, существующим в мировой практике, а по доморощенному “праву прописки”. Вот и получается, что “прописанный” в Ростове-Великом Гиви или в Ростове-на-Дону Микола – “россияне”, а минский Иван, алма-атинский Василий, луганский Степан или бакинский Сергей – нет. Чуть не 30 миллионов великороссов и волжских булгар (казанских татар), двух самых многочисленных народов Великороссии, проживающих в “зарубежной России”, не считаются гражданами РФ, а примерно 10 миллионов уроженцев провинций, отпавших от Российского Государства в 1991-92 годах, принадлежащих к этносам, заявившим о ненависти к России и русским, тем не менее обладают всеми правами её граждан и могут определять, какой станет её государственная власть.

К тому же не менее важно, что значительная часть избирателей принимает участие в выборах не для того, чтобы выразить свою политическую волю, чтобы повлиять на персональный или партийный состав парламента, а из чувства протеста, для того, чтобы “насолить им”, чтобы провести в нижнюю палату побольше то скоморохов от политики, то отъявленных скандалистов, для того, чтобы их деятельность в палате превратилась не в законотворчество, а в политический спектакль с клеветническими обвинениями и оскорблениями действием. Эта часть избирателей на самом деле давно уподобилась тем зрителям, которые готовы все публичные политические мероприятия превратить в пошлые спектакли. А так как благодаря телерепортажам, демонстрировавшим па ранней стадии парламентаризма все заседания Съездов и Верховных Советов, то среди плебейской массы всё ещё сохраняются воспоминания о говорильне, завершившейся известной орудийной пальбой, театральными потасовками, цирковыми переодеваниями, речами, переполненными клеветой и закидыванием оппонентов стаканами с сиропом и минеральной водой, словом настоящим зрелищем, которому она предпочтёт любую настоящую политику.

Организации, которые можно причислить к партиям, такие, как КПРФ, СПС или ЛДПР, являются таковыми только по названию, поскольку они не обладают главным партийным свойством – многочисленным членством, соразмерным масштабам государства. По самым скромным подсчётам дееспособной можно считать лишь такую организацию, которая объединяет не меньше 200-300 тыс. человек, но этого уровня нет даже у КПРФ. Понятно, что отсутствие членов партий, способных работать на протяжении всего междуизбирательного периода, кто активно участвует в агитации и пропаганде, кому можно поручить контроль над избирательным процессом, не в состоянии заменить никакие финансовые инъекции или административные ресурсы. Наёмники, они и есть наёмники.

Избирательная арифметика

Перейдём к цифрам. На 22 декабря 1999 года общее количество избирателей, сократившееся, кстати говоря, с 1995 года примерно на 3-4 млн. человек, составило 103.914.626. В выборах по общефедеральному округу, то есть за партийные списки, приняло участие 64.190.505 избирателей, или 61,77%, а в голосовании - 64.023.968 избирателей, или 61,61%. Из этого следует, что почти 40 миллионов граждан, которых закон наделил полномочиями активных избирателей, решили не участвовать в выборах, или, точнее говоря, свели своё участие в них в предельно равнодушной, уклончивой форме.

Против всех партий, выражая предельный негативизм, проголосовало 2.123.526 избирателей. Партии, преодолевшие 5-процентный барьер, набрали 51,44 млн. голосов. В мажоритарных округах 218 избранных депутата получили 21,95 млн. голосов избирателей, против всех кандидатов голосовало 7,66 млн. избирателей. “Кандидат” с одинаковой фамилией – “против всех” в 6 округах получил относительное большинство голосов, победив всех конкурентов, так сказать, по очкам.

Если в среднем на одно призовое место в партийном списке приходится 228,6 тыс. голосов, то, чтобы быть избранным по мажоритарному округу, потребовалось вдвое меньше - 100,7 тыс. При этом больше 100 тыс. голосов получило только 87 мажоритарных кандидата, менее 50 тыс. – 23 депутата, а менее 20 тыс., благодаря наличию карликовых округов, существующих на Крайнем Севере, – 5. Особенностью голосования по одномандатным округам, численность избирателей в которых составляет примерно 400-500 тыс. чел, является их однотуровость.

Придуманная якобы для экономии “народных” средств, она позволяет считаться победителем тем кандидатам, которые, при явке всего лишь 25% избирателей и при числе кандидатов, превышающем, как правило, 15 человек на место, за которых проголосует 40-50 тыс. избирателей. Таким образом, уровень представительности при мажоритарной избирательной системе оказывается ниже всякой критики, всякого здравого смысла.

Как мы видим, по сравнению с избранием депутатов по одномандатным округам, в отношении которого отнюдь не случайно ОВРАГ и СПС признаются в любви, выборы по партийным спискам повышают показатель представительности более чем вдвое. Но чем шире распространяется настоящая партийность, тем меньшим становится эффект больших денег, недостатка которых именно эти группировки никогда не испытывали. Недаром г-н Немцов, имевший на протяжении 10 лет всегда лишь один легальный источник существования – жалование госслужащего, заявил в период избирательной компании: “мы люди не бедные”.

Если избирать только по спискам

Интересно, а какой могла бы быть Дума, если бы голосование шло лишь по партийным спискам, а цена одного места равнялась бы, как сейчас, 142,6 тыс. голосов? При наличии 5-% барьера места в Госдуме на выборах 1999 года распределились бы таким образом: КПРФ получила бы 136 мест (30,23%), “Единство” 130 (28,93), ОВРАГ 73 (16,33), СПС 48 (10,70), ЛДПР 34 (7,52), “Яблоко” 29 мест (6,29%)**. В выигрыше оказались бы, как ни странно, все партии. Прежде всего возникла бы ясность с политическим лицом Госдумы. Исчезла бы возможность бесконечного интриганства с принятием или непринятием тех или иных законов. Сама парламентская деятельность депутатов была бы в значительной степени избавлена от соблазна бесстыдно продаваться, соблазна, который подстерегает большинство думцев, не связанных жёсткими партийными обязательствами.

С другой стороны, будь голосование при избрании нижней палаты по одним только партийным спискам, то, благодаря имеющейся структуре общественных настроений, в Думе сложилось бы не десяток, а три политических группировки, хотя каждая из которых в отдельности не обладала бы в ней даже относительным большинством. Правительственный блок “центра” имел бы 164 места, либерально-сепаратистская “правая” оппозиция 150 мест, “левые” 136 мест***. Само собой понятно, что доктрины, которыми они вооружены, и противоречивы, и антагонистичны, и чреваты конфликтами.

Но состав парламента отражает действительное состояние общества, которое его и породило. Поэтому, при условии, если ни один парламентский блок не в состоянии создавать более мощные, многочисленные коалиции, никакая законодательная деятельность, предполагающая единство и непротиворечивость законов и планомерность их принятия, вообще невозможна. В этих условиях возможны всего три стратегии.

Первая состоит в том, что никакие коалиции вообще не создаются. Тогда вся парламентская деятельность должна превратиться в одни только дебаты по любому принципиальному вопросу. Тогда каждый вопрос может превратиться в принципиальный. Тогда большинство по тому или иному вопросу – результат либо случайного стечения обстоятельств, либо продукт сделок, либо результат разнообразных интриг. При этом приоритетную роль достанется наверняка проправительственному блоку, который имеет в Думе примерно 140 голосов и будет постепенно увеличиваться.

Вторая стратегия выражается в создании либерал-правительственного большинства (правительственных “Единство”, ЛДПР, НД и либеральных “Отечество”, СПС, “Яблоко”, РР), состоящего из 259 депутатов. Такая коалиция будет продолжать путь дальнейшего ельцинирования страны, реализацию политики Ельцина без Ельцина.

Третья стратегия - это создание социал-правительственного большинства (“Единство”, ЛДПР, НД и социально ориентированных АПГ и КПРФ) в составе 245 депутатов, которая даёт возможность, по крайней мере в парламенте, в законодательствовании, рационально изменить курс развития, придать ему осмысленный характер, провести на государственные должности политиков с мышлением государственников, а не космополитов.

Так как в нижней палате парламента отсутствует устойчивое большинство, её деятельность может быть сравнительно легко парализована. Либо ситуация потребует от парламентских партий так называемых компромиссов, результатом которых является хаос законов, масса противоречий и иных недостатков а них, которые появляются, чтобы удовлетворить разные интересы конкурирующих политических групп. Наличие дуалистической системы, дополняющей партийные выборы выборами по одномандатным округам, ситуацию не улучшает. Даже напротив, двойственный характер парламента делает его внутренний мир невыносимым для тех, кто оказывается за бортом партийных фракций, благоприятным для тех, кому захочется ловить рыбу в мутной воде.

Если же не создавать процентный барьер и предоставлять партиям места при наличии голосов, равных средней квоты за одно думское место (142,6 тыс.), то тогда, помимо партий-фаворитов, получивших свою фракцию в Думе, в неё прошли бы ещё, как минимум, 13 партийный списков с 48 местами на всех, что, разумеется, соответственно лишило бы привилегированные сейчас партии незаработанных ими призов. Женщины России и Партия пенсионеров получили бы тогда по 9 мест, НДР -5, Партия защиты женщин - 4, МТМ, КРО, ДПА, ЗГД, Блок Николаева-Фёдорова – по 3, РОС и ПМЕ – по 2, РД и РСП – по 1 месту.

Но положение нисколько не улучшается оттого, что нижняя палата избирается не только по спискам партий, но и по мажоритарным округам. Мы уже видели, что эта система вообще лишает Думу какой-либо представительности, предоставляя возможность избираться не общественным деятелям, представляющим нацию в целом и способных являться ответственными законодателями, а “тёмных лошадей” от политики, которых либо растащат по партийным фракциям, либо превратят в управляемый “депутатский табун”, либо отправят в почётную фракцию заднескамеечников, члены которой не имеют, как известно, ни веса, ни даже права голоса на пленарных заседаниях.

Алогизм политического плюрализма

Выборы доказывают, что Россия является страной политической чересполосицы. С одной стороны это - северные районы страны, Поволжье и горский кавказский регион, в которых сохранены все прелести родоплеменных отношений, с другой три мегаполиса - Москва, Петроград и Екатеринбург, искусственно заселённые в XX веке всяким сбродом, свозившимся партноменклатурой со всей страны по так называемому лимиту. Сброд в массе голосует так, как ему подскажет своя региональная или племенная бюрократическая знать, объединившаяся на этих выборах в две группировки - “Отечество” и “Вся Россия”, составившей предвыборную коалицию. Если отбросить современную риторику, которой пользуется эта часть политического класса, то за нею обнаруживается, без каких-либо прикрас, отношения феодального типа, предполагающие наличие вассальных отношений, всевластие чиновничества, господство таких экономических отношений, в основе которых не рынок формально независимых товаропроизводителей, а наличие привилегий, которыми распоряжается или торгует бюрократия. Наконец, остальные регионы, представляющие собой тоже лоскутное одеяло, население которого состоит частично из сторонников прежнего общественного строя с элементами социализма, поскольку новые капиталистические отношения их не устроили, и частично – из приверженцев рыночных отношений, к которым им всё-таки удалось приспособиться. Такую систему принято называть капитализмом.

Первые голосуют главным образом за КПРФ, вторым в последний момент был предложен на выбор “Медведь”, созданный как проправительственная партия Путина, и такие ранее созданные группировки, как ЛДПР, СПС, и “Яблоко”, относительно которых официальный наследник президентской власти имел все основания сомневаться даже в элементарной лояльности. Гг. Киринко и Явлинский и стоящий за ними Чубайс даже не скрывали, что Путин для них – не более чем послушная марионетка, которой они будут вертеть, как собака хвостом.

Незавершенный характер производительных сил, которые используются в лучшем случае не более чем на 10-15 процентов, противоречивость социально-политических отношений, на которых всё ещё сохраняется отпечаток ленинской национальной политики, регрессивный характер революционных изменений последнего десятилетия, из-за либерального характера власти повернувших само развитие вспять, позволяют, тем не менее, одновременно существовать самым экзотическим укладом как в экономике, так и в общественном сознании.

Они создают предпосылки для возникновения причудливой гремучей смеси. И воскресшего феодализма в таких “регионах”, как Москва, Татария, Башкирия, не считая туземных бантустанов Кавказа. И законсервированных социалистических отношений в ряде промышленных губерний, относимых к так называемому “красному поясу”. И едва возникшего капитализма, который существует по-настоящему лишь в виде двух явлений - редких индустриальных очагов и торговли, экономические отношения в которые по существу носят частный характер.

На этом экономическом фундаменте, рыхлом и неустойчивом, и возникли пока ещё до конца не определившиеся, легко распадающиеся и объединяющиеся социальные классы, не уверенные ни в своём настоящем, ни в ещё меньшей степени – в своём будущем. Те очевидные недостатки и пороки, которые не могут скрыть ни партии, ни общественные деятели, не угодливая пресса, – не столько причина, сколько следствие инфантилизма нового русского общества, которому нет и 10 лет, и неупорядоченности экономических отношений, управляющих производительными силами. Всеобщие парламентские выборы позволяют не гадать на этот счёт на кофейной гуще, фабрикуемой самозваными оракулами от социологии, а использовать беспощадную логику цифр.

Абракадабра массового сознания

Исходя из предвыборных доктрин, с которыми партии и объединения себя идентифицировали, и количества полученных ими голосов, получается следующая картина настроений избирателей:

По социальным предпочтениям, по тому, что ставится на первое место, индивидуальные интересы предпочтительны у 37,63 млн. избирателей, общественные интересы – у 16,24 млн., национальные интересы всего лишь у 0,57 млн. избирателей.

По характеру экономического уклада отдали предпочтение частной форме собственности, рыночным, товарно-денежным, то есть капиталистическим отношениям 27,04 млн., социалистическим отношениям 19,72 млн., феодальным по сути отношениям 8,40 млн. избирателей.

По политической ориентации предпочли ту или иную форму патриотизма 24,27 млн., космополитизм предпочли 18,78 млн., интернационализм 17,61 млн. избирателей****.

Иначе говоря, данные результатов выборов свидетельствуют: РФ являет собой уникальное в современный период явление не только русской, но и мировой истории. Русское население демонстрирует несочетаемое единство противоположных, враждебных, антагонистических предпочтений, сосуществующих в массовом сознании. На своём знамени ему удалось начертать такие замечательные лозунги, как идеологический либерализм – экономический капитализм – государственный патриотизм, которые при объединении их в одну политическую программу создают немыслимый по противоречивости калейдоскоп, встречающийся разве что в фантазии свихнувшихся политиков.

Бесполезно кого-либо винить в том, что уже произошло. Конечно же, Россия не только молодая страна, границы которой сложились лишь в середине настоящего века, с молодой, ещё только нарождающейся нацией. Это её нисколько не спасёт от участия в битвах, которые ей предстоят уже завтра и к которым она, в очередной раз, очень плохо подготовилась. Но опасность можно встреть без паники, организованно и сосредоточенно, если осознать реальность сложившегося положения и необходимость неотложного устранения не только научно-технической или военно-экономической отсталости, но и недостатки общественного сознания, его очевидное несоответствие современным задачам. В бою надо искать не только побед, но и упоения, как говорил наш классик.

Должно быть само собой понятно, что невозможно соединить государственный патриотизм с космополитическим либерализмом, а социализм - с экономическим эгоизмом, товарно-денежные отношения с отношениями, которые порождает обобществление собственности и тем более, – с принципами разумного, научно-рассчитанного распределения, которые несовместимы с невесть откуда взявшимся баснословным личным богатством.

На пороге нового столетия, в котором основные противоречия наверняка обострятся по границам национальных государств и отдельных цивилизаций, Россия не сможет сохранить свою культурную неповторимость и защитить историческую самобытность, если не приобретёт собственного, то есть русского национального самосознания, если сохранит уродливые рудименты “эпохи строительства коммунизма”, горбачёвской “перестройки” и ельцинских “реформ”, превративших миллионы русских мужчин и женщин в слякоть и дрожащую тварь.

Самой серьёзной проблемой оказывается практически абсолютное отсутствие в массовом сознании понимания необходимости и даже факта объективного наличия национальных интересов вообще. Значительное количество поддерживает экономику привилегий и патернализма власти, то есть неофеодализм. Хотя относительное большинство населения, в отличие от данных 1995 года, настроено патриотично, тем не менее абсолютное большинство не разделяет такого мировоззрения и готово пожертвовать им, если сочтёт антипатриотизм, угодливость, национальное лакейство выгодным, удобным лично для себя. “Мы хотим жить, как в Европе”.

Результаты парламентских выборов дают достаточно серьёзный повод предположить, что ни само русское общество, ни его политический класс, из-за отсутствия в них необходимого единства по основным вопросам развития России, не могут взять на себя ответственность за судьбу страны и самого государства. Как не опасаться за судьбу страны с населением, в голове которого гуляет ветер гнилого идеологического плюрализма!

Что и, главным образом, кто в таких условиях может выполнить миссию “спасителя отечества”? Как уже неоднократно было в русской истории и что можно без каких-либо усилий обнаружить и в прошлом большинства крупных государств Европы, Азии и Америки, в том числе и на протяжении заканчивающегося столетия, если политическим институтам гражданского общества не удаётся предотвратить национальную катастрофу, за дело принимается либо государственная бюрократия, либо наиболее организованная часть общества – его вооруженные силы, либо они предпочитают действовать сообща.

Есть ли выход из лабиринта “пост-ельцинизма”?

Давайте посмотрим на парламентские выборы непредвзято. Они могут на многое раскрыть глаза. Продолжение ельцинизма без самых трагических последствий для страны уже невозможно скрывать, какими бы радужными красками не описывать состояние дел в экономике, физическом и нравственном здоровье нации или в Чеченской компании. Выборы более чем убедительно показали, что без решительного изменения избирательной системы не обойтись. В противном случае процесс усвоения политических технологий, предполагающих всеобщие выборы, борьбу партий, парламентаризм и верховенство законов, принимаемых представительными органами власти, растянется во времени на неопределённый срок. Но тогда лишается какого-либо смысла сам переход от однопартийной безальтернативной системы к представительной.

Если оставлять всё как есть, без изменений, то сложившаяся вокруг Ельцина камарилья, исповедующая до сих пор совершенно рабскую угодливость перед Западом и готовая жертвовать какими угодно национальными интересами, теряющая реальную власть в стране, уже летом 2000 года могла пасть в результате президентских выборов. А силой, которая уже теперь была готова овладеть ельцинским наследством, являлась не тусовка либеральных парвеню из СПС, а “московско-татарская партия”, возглавляемая Лужковым и Шаймиевым. Не отсюда ли судорожные метания Кремля в поисках преемника, перебор таких фигур, как Черномырдин, Кириенко, Степашин и Примаков, и окончательное решение остановится на Путине, который, благодаря своей серости, всех устроил, и которого заранее назначили “президентским наследником”.

Достаточно красноречивым документом, раскрывающим эти надежды на Путина, является статья премьер-министра, появившаяся в прессе за день до 31 декабря 1999 года, когда состоялось его назначение временнообязанным президентом. В ней Путин, с одной стороны, приносит клятву верности либеральным заповедям, с другой - обещает продолжить начатые рыночные экономические реформы, направленные на расширение товарно-денежных отношений, включая превращение земли в товар, в третьей - трактует “патриотизм”, “государственничество” и “державность” в качестве таких экзотических российских особенностей, которые необходимо сохранить для использования в новой “российской идее”.

Следовательно, кремлёвские аналитики, готовя текст для своего шефа, достаточно верно интерпретировали состояние русского общества, сделав все три его “седловые точки” ключевыми в программной статье главного претендента на должность президента 26 марта 2000 года. Социальные предпочтения ориентированы здесь на либерализм, экономический уклад соответствует признакам товарно-денежной капиталистической системы, политика ориентирована на защиту государственных интересов, т.е. на патриотизм. Не важно, могут ли ужиться эти разнородные ингредиенты в одном “политическом флаконе”, способны ли социалистический лебедь, либеральный рак и капиталистическая щука тащить вперёд русский воз. При составлении текста статьи решалась главная задача, - накануне скорых президентских выборов каждой общественной фракции надо было дать повод считать Путина своим идейным единомышленником. Он должен одновременно стать своим – и для идейных либералов, и для экономических рыночников, и для интуитивных государственников. Тогда будущий режим обретёт устойчивость, которая была утрачена властью в Москве ещё в 1990 году.

Где выход, если общество сыто тем,

что само себя пожирает

Подведём некоторые итоги. Общество представляет собой конгломерат социальных и этнических фракций, не способных даже в годины тяжких испытаний прийти к общенациональному согласию. Социальные группы и политические группировки грызутся между собой, нисколько не заботясь о всеобщих интересах. Борьба без смысла и высокой цели взаимно обессиливает её участников, превращая в самостоятельную силу и высшего арбитра в стране малочисленный класс государственной бюрократии, который оказывается игрушкой финансовой олигархии, который в значительной степени зависит от своих зарубежных патронов и который удовлетворяться тем, что Россия окажется в лучшем случае сырьевым придатком международного космополитического финансового спекулятивного капитала, сателлитом так называемых “цивилизованных государств”.

В сложившихся условиях теоретически возможен лишь один вариант политического развития, который в состоянии не только вырвать Россию из состояния паралича власти, национального кризиса и экономической депрессии, но и восстановить её территориальную целостность.

С одной стороны, должны быть предприняты законодательные меры по ускоренному формированию структуры политического класса. Для этого потребуется совершенно новая стратегия в отношении политических партий, предусматривающая создание крупных, массовых, идеологических организаций, независимых от финансирования со стороны спекулятивного денежного капитала, отражающих социально-экономические интересы целых общественных классов. Понятно, что такие партии должны в зависимости от результатов всеобщих парламентских выборов, если они составят большинство нижней палаты, приобретать конституционное право на формирование кабинета министров. Никто, кроме таких партий, не должен участвовать в формировании нижней палаты, и значит, такие явления, как общественные объединения, не могут наделяться правом участвовать в парламентских выборах. Политическая деятельность, таким образом, будет отделена от иной общественной деятельности, и соревнование коммунистов, социалистов, либералов или националистов с филателистами, животноводами или работниками коммунальных служб на парламентских выборах станет невозможным. Выборы по одномандатным округам должны быть отменены, а срок легислатуры нижней палаты ограничен двумя годами. Последнее условие необходимо как раз для того, чтобы общество как можно чаще проверяло партии на авторитетность и репутацию. Тогда кабинет министров всегда будет иметь не только формальное большинство в Думе, что снимет противостояние министерства и законодателей, но и массовую поддержку в обществе, чего не имел ни один кабинет после 1989 года. Реформа нижней палаты потребует изменения принципов избрания и статуса Совета Федерации. Она должна стать настоящим сенатом, избираемым по мажоритарным округам со сроком полномочий не менее чем в 6 лет и состоящим из действительно выдающихся деятелей страны, настоящих законодателей.

С другой стороны, нельзя обойтись без ускоренного формирования экономических классов, которые могут взять на себя историческую ответственность за дальнейшую судьбу страны. Но экономические классы не создаются, если благополучие одних слоёв обеспечивается незаконным присвоением национального имущества, а нищета других – такими же его незаконными реквизициями и экспроприациями. Общество должно быть спокойно так в отношении богачей, нисколько не сомневаясь в том, что их состояния – плод выдающихся усилий интеллекта на благо отечества, и нисколько не сострадая по поводу нищих, зная, что лишь они сами или некая судьба – причина их удручающего имущественного положения. Поэтому вряд ли можно обойтись без всеобщей государственной ревизии процесса приватизации, происходившего между 1990-99 годами. Всё, что нажито незаконно или необоснованно, что в частном владении представляет угрозу национальной безопасности, должно быть подвергнуто реституции, то есть возвращено законным владельцам всё то, что у них было неправомерно отчуждено под самыми благовидными предлогами.

Такой вывод следует не только из результатов нескольких общенациональных парламентских выборов, но и из кадровых и идеологических изменений, происходящих на русском административном Олимпе. И более чем подозрительная добровольная отставка Ельцина с поста президента, похожая скорее на долгожданный дворцовый заговор с целью его устранения, чем на собственное решение, принадлежащее человеку, главным свойством которого является властолюбие. И назначение никому не известного, среднего ранга чиновника с невзрачной и двусмысленной фамилией, принадлежащего, к тому же, закрытому от посторонних глаз миру разведовательно-контразведовательных ведомств. И его первые шаги в новом качестве. И суетливые признания в верности новому режиму, с которыми выступили наиболее активные деятели предыдущего периода, к которым относятся и приватизатор Чубайс, и реформаторы-“младотурки”, и “тайный советник” Березовский со товарищи, и раболепствующая столичная творческая интеллигенция, всегда готовая оправдывать любую подлость и самое грязное предательство. Все они демонстрируют не уверенность в своём будущем, а липкий страх, предчувствие перспективы ответственности за уголовно наказуемые деяния, главные из которых – государственная измена и воровство в особо крупных размерах как привычный образ жизни.

Чем чёрт не шутит, возможно, Россия стоит накануне такого этапа преодоления системного кризиса, какой был свойствен в прошлом большинству великих держав - Соединённым Штатам в период “великой депрессии”, Германии времён заката “Веймарской республики”, Советской России, загнанной в стратегический тупик “новой экономической политикой”, Китаю, политически распавшемуся после “демократической” компрадорской диктатуры Юань Шикая.

Выборы ещё раз показали, что Мининых и Пожарских ни в столицах, ни в провинции так и не появилось. И не появится. Но ситуация не безнадёжна. Доминирующее значение, приобретённое в стране госбюрократией, даёт именно ей шанс возглавить уничтожение новой русской смуты. Для такой роли могут эффективно использоваться по крайней мере три группы - специальные органы правоохраны, которые принято называть госбезопасностью, вооруженные силы (по крайней мере службы специального назначения), если им удастся завершить победой операции по подавлению дудаевского мятежа, и новое поколение чиновников, не связанных с проамериканскими, антирусскими, антинациональными группировками. Именно такую коалицию обязательно поддержит большая часть населения, ностальгирующего по русским победам и мечтающего об участии в реальном возрождении России.

* Свою жизнь оценивают как “очень трудную” 24,5% населения РФ, “трудную” – 55%, “в целом хорошей” и “очень хорошей” 17,8% (см. Михаил Горшков, “Граждане России об итогах 1999 года и надеждах на 2000-й”, НГ, 14.01.2000 г.).

** При существующей избирательной системе депутатские мандаты распределились так: КПРФ – 66, “Единство” – 64, ОВРАГ – 33, СПС – 24, БЖ(ЛДПР) – 17, “Яблоко” – 16.

*** В момент, когда пишутся эти строки, “левые” имеют в Думе 130 голосов, “правые” – 138, “центр” – 115 голосов. За Селезнёва голосовало 285 депутатов. Значит, 40 депутатов - резерв проправительственного большинства.

****Результаты парламентских выборов частично корреспондируются с данными ВЦИОМа по опросам, проведённым 31.12.99 – 4.01.2000 года, согласно которым лучшей политической системой считают: советскую, которая была до 90-х годов, 45%; демократию по образцу западных стран 29%; существующую систему - 13%. При этом демократией считают: наличие свободы слова, печати вероисповедания 37%; экономическое процветание страны 33%; строгую законность 29%; порядок и стабильность 28%; выборность всех высших государственных руководителей 15%. И только 6% назвали таким признаком подчинение меньшинства большинству и 5% - гарантии прав меньшинства. (“Труд” от 14.01.2000 г.)