Всякое дерево, не приносящее плода

доброго, срубают и бросают в огонь

(Мф,7:19)

Трудно найти в истории еще какой-либо великой страны, за исключением России, пример многовекового существования целого социального слоя, основная задача которого заключалась бы в том, чтобы выполнять в ней функцию внутреннего врага любого здорового государственного организма - духовного, экономического, общественного или политического. В России же такая социальная группа существует вот уже лет 200 и именуется интеллигенцией.

Гносеология и онтология этого русского национального феномена достаточно хорошо известна, историографические данные относительно неприглядной роли, которую она с необыкновенным упорством выполняла, отнюдь не скрыта за семью печатями, ее деяния последнего десятилетия прошли буквально на наших глазах. И консилиум относительно этой чисто русской болезни уже неоднократно проводился.

Какие страсти двигали и продолжают двигать этим неизлечимо больным слоем общества? Чувство неполноценности, презрение к природе собственной страны, европофилия в сочетании с нигилистическим отношением ко всему, что может называться “русским”, наконец злобствование, помноженное на невежество. После того, как П.Б. Струве охарактеризовал идейную сущность русской интеллигенции как отщепенчество и отчуждение от государства и враждебность к нему - ничего по сути не изменилось. Даже усилилось и распространилось вглубь и вширь, заражая собой окружающих.

Возьмем современную генерацию “русской интеллигенции”, главным образом московскую и петербургскую, ставшее символом, если угодно - демиургом господствующих настроений. Что можно сказать по ее поводу - лишь повторить с прискорбием слова все того же Струве из вышедшего в 1909 году сборника “Вехи” - “легковерие без веры, борьба без творчества, фанатизм без энтузиазма, нетерпимость без благоговения”. Словом - продолжение тех настроений и практических действий, которые связаны с “бунтовщиком похуже Пугачева” XVIII века, декабристами, которыми продолжают любоваться, не зная, что несли России эти романтические мятежники и наивные предатели, нигилистами, снявшими с убийства клеймо преступления, русофобствующими народниками, франкофильствующими или германофильствующими либералами, наконец, социалистами и троцкистами, мечтавшими превратить Россию в хворост, разжигающий “мировую революцию”. И в последней трети нашего столетия эта тенденция воплотилась сначала в диссидентстве, а затем в ядовитом букете “межрегиональщины”, из которой выползли все современные Геростраты, отрицающие русскую природу России, исходящие ненавистью к ней.

Последние фазы в развитии интеллигенции можно расценивать как ее естественное завершение, связанное с окончательным перерождением из русской, каковой она была ещё в середине XIX-го века, в антирусскую или псевдорусскую, каковой она является сейчас. По какой причина? Она вполне сознательно, принципиально, фанатично перешла на сторону враждебных России ценностей, целей и интересов, разорвав все нити, которые, так или иначе, связывали ее с прошлым, настоящим и будущим отечества.

В наше время, чтобы воевать с Россией по-настоящему, а интеллигенция находимся в состоянии войны против Государства Российского вот уже почти 100 лет, ей надо внушить себе чувство ненависть к врагу. И интеллигенция, существующая как социальное явление только в России, являющаяся продуктом только её развития, привычно видит в ней, ее истории, ее самобытности своего естественного антагониста. Здесь ей все чуждо, враждебно и ненавистно - прежде всего - государство, власть и судьба страны. Для интеллигенции самой России как страны и государства с вполне определённой территорией и культурой, уже нет, а есть место, которое когда-то называлось Россией. Ее прошлое переполнено событиями, наихудшими из всех возможных. Что же касается так называемого “советского периода”, то Россия, согласно интеллигентскому бреду, - “более чем на семьдесят лет была вырвана из процесса естественного исторического развития”.

С точки зрения интеллигенции особенного презрения в истории России заслуживают высшие государственные деятели. В самом деле, как можно относиться к России благожелательно, если Иван IV был гомосексуалом, Петр I - эпилептиком, а Николай II - алкоголиком? Что хорошего можно было ожидать от режима, утвердившегося после октября 1917, если Ульянов (Ленин) страдал склерозом, Свердлов и Дзержинский - чахоткой, Бухарин - неврастенией, а Апфельбаум (Каменев) и Бронштейн (Троцкий) сподобились “унаследовать недуги Рюриковичей и Романовых” - алкоголизм и эпилепсию? Что же касается Джугашвили (Сталина), в период правления которого, ак хорошо известно, Россия сохи и невежества превратилась в интеллектуально развитую, ракетно-ядерную державу, то он вообще не заслуживает ни одного положительного эпитета, поскольку “имел явные признаки генетической мутации”.

Повод для предательства интеллигенцией найден. Какая бы ни была власть в России, она не в состоянии удовлетворить её эстетические и моральные потребности, тем более, что её собственные качества и свойства репутация кажутся ей стерильно чистыми. Словно ее кумиры, герои, гении и таланты, которыми она по привычке всё ещё гордится, не брали в рот и капли спиртного, не страдали от падучей болезни, не попадали в дом для умалишенных. Будто бы их не снедала страсть карточных игроков, никому из них никогда не были ведомы гнусные пороки и низменные страсти. Есть отчего прийти в неистовство.

Какому мыслителю принадлежат эти полные негодования критические строки? Спинозе? Жан-Жаку Руссо? Марку Аврелию? Нет, они исторгаются из уязвленной груди либо члена журналистской корпорации, либо так называемого учёного, являющегося таковым чаще всего согласно штатному расписанию, либо общественному деятелю явно нетрадиционной ориентации, которые относительно морали, нравственности, добродетели и прочих тому подобных качеств, откровенно говоря, было бы в пору оптом и в розницу заткнуться лет этак на тридцать. Почему? Потому что бросать камни во власть в России могут только те, кто сами без греха. А таких сейчас невозможно найти даже днем с огнем. Кроме того, власть не целковый, чтобы всем нравиться.

Пойдем дальше. Философствуя об “истории власти российской”, интеллигенция заявляет, что “народы продвигаются вперед или поднимаются по восходящей линии только двумя способами - либо сотрудничая и взаимодействуя с хорошей властью, либо борясь против плохой”. На резонный вопрос, что такое хорошо и что такое плохо по отношению к власти, мы не найдем в этой политической позиции ни строчки, ни слова, ни намека. Глухо, как в танке. Зато на общество обрушивается поток политологической чепухи, вроде того, что “только Россия почти перманентно находится в состоянии непрерывной борьбы с плохой властью”, что “порядочные люди сотрудничество с ней считают для себя унизительным, позорным, постыдным”, что “все самое гениальное непременно пронизано духом бунтарства, неприятия власти, борьбы с нею”.

Положим, что данное мнение справедливо и имеет основание. Предположим также, что народ в России всегда был отчужден от власти, что в ее рядах нет и никогда не было ни одного мало-мальски приличного, честного, умного, талантливого и смелого человека. Допустим, что против русской власти на протяжении одиннадцати веков велась и ведется партизанская война, подразумевающая самые изощренные, жестокие, коварные формы сопротивления и неповиновения. Если это так, то никакой иной власти, кроме власти безжалостных тиранов, тупых чиновников, бездарных военачальников Россия и получить не могла. Если “порядочные люди” не идут во власть, то кто, кроме подонков, в ней окажется. Если все гении и таланты могут лишь бороться с властью, то кому, кроме бездарей и негодяев, придется ее защищать.

Интеллигенции никогда не приходило в голову, что гипотетическое наличие в России “дурной власти” - это не причина, в силу которой так называемые “порядочные люди” считают ниже своего достоинства оказаться в ее рядах, а закономерное следствие их высокомерного, узколобого, эгоистического пренебрежения властью.

К счастью для России интеллигентские фантазмы - всего лишь продукты её раздраженного воображения. Более того, как раз вся русская история являет нам многочисленные примеры самого тесного, целеустремленного, творческого сотрудничества и взаимодействия власти и интеллекта, государства и таланта, бюрократии и предприимчивости.

В отличие от Европы, в которой столетиями торжествовали законы этнических, религиозных, имущественных, сословных распрей, России были свойственны иные традиции бытия - общинности в повседневной жизни, артельности в труде, соборности в общественном устройстве. Какая бы власть ни существовала в стране, какие бы отношения ни господствовали, все действительно талантливые, творчески мыслящие люди стремились не вредить, а служить отечеству и государству.

Если бы было иначе, если бы утверждения интеллигенции соответствовали истине, разве могло бы Владимиро-Суздальское княжество, загнанное в таежные леса Европейского Севера, распространить свои пределы на шестую часть суши Земли и превратиться в одну из мировых цивилизаций? Если бы действительно лучшие люди России всегда были в состоянии вражды с ней, разве могла бы страна выходить победительницей из всех войн, которые ей навязывались непрерывно то с Запада, то с Юга, то с Востока? Если бы власть не находилась в самых дружеских отношениях со своим народом, неужели Россия смогла бы создать тот научно-технический, культурный и производственно-технологический потенциал, который превратил ее в великую державу уже в XVIII веке, и в сверхдержаву - в XX?

В непрерывном конфликте с властью в России находились отнюдь не лучшие и порядочные люди, как предполагает “мыслящий класс”, а подонки общества, отщепенцы, внутренние иммигранты, не понимавшие и не стремившиеся понять и принять страну, в которой они родились и жили. Непрерывная борьба с русским государством, русской традицией, русскими интересами была уделом не людей дела, творчества, труда и духовных исканий, этим занимались идеологические фанатики, профессиональные бунтовщики, озлобленные заговорщики, психика которых была больной и извращенной, а жизненная энергия - общественно опасной.

Покончив с Россией и ее историей теоретически, наши идеологические оппоненты, сам того не сознавая, как только попытались применить свои теории на практике, оказались их жертвой. Не удивительно - если не испытывать любви к предмету своего исследования, вряд ли можно сохранить по отношению к нему объективность?

Интеллигенция убеждена, что русская (она предпочитает говорить: российская) власть доверху переполнена “неискоренимыми пороками”. И тут же довольно пространно пытается выписывать рецепты для того, чтобы излечить, по их же собственным словам, неизлечимое. Но одно из двух. Или русская власть действительно страдает врожденными пороками, но тогда их надо принимать как неизбежное зло и приспосабливаться к ним, как к зиме на севере и муссонным дождям в тропиках. Или, наоборот, имеющиеся пороки вполне искоренимы, но тогда вся теория, на которую опирается инителлигентская критика. оказывается не наукой, бесстрастным наблюдением или правдивым словом, а изначально больным, расслабленным, если угодно – с самого начала старческим брюзжанием.

Окинув мрачным взором писаные века русской истории, интеллигенция изрекает: “российская власть - это апокалипсическая власть апокалипсического народа, который сам над собой возносит недостойных, чтобы потом класть все силы, а то и жизнь, на борьбу с ними”. Кому принадлежит сомнительная честь изобретения приводимых эпитетов? Н. Бердяеву, которого современные ему острословы именовали не иначе как Белибердяевым.

Если бы интеллигенция была в состоянии “разуть глаза”, она бы увидела, что плохая власть в России - интеллигентская греза, придуманная для оправдания “непрерывной борьбы с нею”. Радищев и Рылеев, Герцен и Л. Толстой, Чехов и Горький, Булгаков и Солженицын тратили свой талант, чтобы в художественной форме доказать, насколько отвратительна власть в России, и насколько страдает от неё русский народ. Но что стоят народные низы, не организованные и не сплоченные авторитетом власти? Без организации, которую всегда обеспечивали в России институты государства, ничего нельзя было бы сделать. Что же до фразы, что великими героями в России являлись только те, кто “боролся с плохой властью” (уж не Пугачева ли с генералом Власовым имеются здесь в виду?), то оспоривать эту мысль нет необходимости.

Но что бы власть ни делала, ей чудесным образом почему-то удается существовать на протяжении столетий, обеспечивая несмотря ни на что и вопреки всему преемственное, поступательное развитие России в течение не менее 1100 лет. Другие страны и народы за это время успели сойти в историческое небытие, или распасться, как это произошло с арабами, австрийцами, латиноамериканцами. Россия же, чередуя невиданные подъемы с не менее потрясающими кризисами, каждое столетие превращает любую неудачу в блистательную победу, любое поражение в пролог неизбежного торжества.

В конце концов, если обобщить политическую деятельность интеллигенции, то она сводится к периодически возникающему призыву, вместо того, чтобы менять политических деятелей на ее Олимпе, ни много ни мало как в очередной раз “переменить судьбу России”. Интеллигенция, видимо, так и не сподобилась усвоить мысли Пушкина, написанные в связи с первым философическим письмом Чаадаева, убежденным последователем которого она оказалась. Напомним эти строки:

Размышляя о катастрофе, которую переживает в настоящий исторический период России, надо определить, что именно имеется в виду. Коротко говоря, объектом этого разрушительного процесса является не общество, не культура, а даже не нравственность, но Государство Российское, которое объемлет собой все ценности русской цивилизации и которое и есть её действительное воплощение в мире и её история, как хорошо доказано Н. Н. Карамзиным, “последним русским летописцем”.

В XX-м столетии это происходило дважды. Впервые государство политически распалась в 1917 году, вторично – в 1991. Главная причина – параноидальная идея интеллигенции, что государство – это главный её враг, подлежащий разрушению. Разумеется, у Государства Российского имеется множество врагов вне самой России. Однако борьба с ними, как показывает многовековая русская история, угроза относительная, она всегда заканчивается русскими победами. Что же касается внутренней угрозы, имя которой – интеллигенция, то с самого момента её рождения, примерно с середины XVIII-го века, она действует как её самый заклятый враг и, следовательно, преодоление катастрофы, возрождение настоящей российской государственности, а не её карикатуры, вроде Российской Федерации или СНГ, не может не сопровождаться её упразднением или ликвидацией. Очевидно, что здесь не может быть никаких компромиссов, никакой недоговоренности. Чтобы спасти русскую цивилизацию в начале текущего века, потребовалась гражданская война, которая, с одной стороны, мобилизовала лучшие и наиболее деятельные слои России, а с другой, - устранила от влияния на общество и на его развитие взбесившуюся интеллигенцию. И сейчас необходимо такое же решительное вмешательство в ход общественно-политического процесса. Когда с умственной заразой на русской земле будет покончено раз и навсегда, Россия избавится от единственной причины, которая порождает её государственные катастрофы.