Журнал «Золотой Лев» № 87-88- издание русской консервативной
мысли
В Сальске сход постановил выселить кавказцев из города
На месте «молодежной разборки» на городском пляже между
русскими и дагестанцами милиция собрала 74 стреляные гильзы. Восемь русских
парней были ранены, а городской морг принял тело местного парня Юрия Сарычева,
застреленного в спину. Ни один дагестанец в этом столкновении не пострадал, а
стрелявшие в тот же день были почему-то отпущены на свободу.
Сначала о подоплеке разборки между молодежью казацкого и
дагестанского происхождения говорили полушепотом, сквозь зубы. Даже лидер ДПНИ
Александр Белов, который ринулся в Сальск помогать русским, не мог подробно
описать, что же творится в южном русском краю, который близок к Кавказу. В
первый раз он сказал кратко:
«Дело в нефти. Кавказцы врезаются в федеральные нефтепроводы и воруют нефть, снабжая ею, в том числе, и органы милиции, и армию в Ростовской области. Об этом все знают, это большой криминальный бизнес чеченцев и дагов».
Но постепенно правда вылезла наверх. Сюжеты о Сальске сняли
даже западные телекомпании. Уже постепенно и вся Россия знает, чем занимаются в
Южном федеральном округе власти, почему они так любят кавказцев и почему они никогда
не согласятся выселить их или ущемить. Криминал - основа существования местных
властей.
И хотя кровавая разборка в ростовском городке Сальске
переросла в общественный протест против нахрапистых сограждан, приехавших из
Дагестана и заселивших и так плотно заселенные сальские
земли, местная власть горой стоит на стороне денежных дагестанцев, не желая
расставаться с кланом, который умеет благодарить.
Расстрел дагестанцами местной молодежи случился в начале
июля.
Ровно месяц город ждал реакции властей и милиции. За это
время задержанных дагестанцев выпустили под подписку о невыезде. Их бы вообще
отпустили, но дело из-за громкого эха оказалось на контроле в Генпрокуратуре.
И вот перед зданием администрации начался бессрочный
митинг.
Пишет «Комсомольская
правда», отправившая на место событий своего корреспондента:
«Власть поняла, что замолчать кровавый инцидент не удастся, митинги запретить невозможно. Все было устроено в позднесовковых традициях: заслуженный железнодорожник рассказал о мирной жизни в бывшем СССР. Заслуженная учительница поговорила о многонациональном населении Сальского района (для сведения: 92% жителей района и города - русские). После чего власть решила, что этого вполне достаточно, микрофоны отключили и всех попросили разойтись. Не тут-то было. Митинг шел еще несколько часов, и народный сход потребовал: проверить законность пребывания в районе дагестанцев, их род занятий, найти и наказать виновных в расстреле, выселить не зарегистрированных на территории района лиц в установленном законом порядке. На 9 августа был назначен народный сход, на котором администрация Сальска должна была отчитаться о принятых мерах. Чиновники «отчетный» сход попросту отменили. Нашлось и вполне логичное оправдание: после народных протестов дагестанцев все-таки заново задержали, идет следствие, и давить на него не нужно. Но сама кровавая история, в которой переплелись нерешительность властей, нахрапистое жизнелюбие дагестанских гостей района и южная резкость степных казаков заслуживает внимания».
Рассказывает Николай Рудич, отец
избитого парня, с которого все началось:
- Лет 10 назад появилась у нас первая бригада дагестанцев, человек 15. Они привезли тему (схему криминального заработка. - Прим. авт.) - «нефть». Тут нефтепровод, конечно, идет, но никому в голову не приходило что-то там с ним химичить. Да и не знали - как врезаться в него, куда ворованное сдавать. А дагестанцы знали. Предложили нашим органам работать вместе, 50 на 50. Водителей нанимали русских, с машинами-наливняками. За ночь зарабатывали по миллиону. Много кто у них в этой артели работал. Платили водителям огромные деньги. Ну и не было это так уж опасно, потому что наливняки сопровождала та же милиция. Никто особо не щемил, охраняемый криминал, короче говоря. Кто этим занимался, разбогатели страшно - и дагестанцы, и власти, и милиция. Начали скупать все что можно через подставных лиц - рестораны, элеваторы, аквапарк вон купили...
Разумеется, в Сальске были и свои бандиты, но пришлые
оказались милее.
- Когда в городе появились дагестанские бандиты, нашего авторитета Шабая вызвали в прокуратуру и сказали: «Видел, дагестанцы приехали? Хоть одна волосинка с них упадет - прикончим!» Я его, Шабая, спрашиваю: «Валер, ты чего их сюда пустил?» А он мне отвечает: «Да мне их теперь охранять приходится!»
Но вскоре дагестанцы освоились, перевезли семьи и молодежь.
Теперь они сами могли обидеть кого угодно. Зам главы Сальска Анатолий Скубин рассказывал мне про любимое развлечение приезжих -
гонки на машинах, прямо перед зданием администрации. Чтобы люди с детьми из-под
колес разбегались. Рассказывал он мне, как бросался на такую бешеную машину,
как вытащил из нее молодого джигита... И как не было гонщику за это ничего,
даже административного штрафа.
Молодые дагестанцы, которым лет по 20 - 25, начали борзеть. Как волчата, собираются в стаю и ходят по городу. Беспредельничают: могут телефон отобрать. На деньги
поставить, а если деньги есть при себе, так сразу отобрать. Цепочки срывать
стали, кольца-печатки. По ларькам стали ездить. Потом магазины загорелись.
Стали люди давать им деньги. Жалобы поступают, а милиция их не рассматривает.
Не знал мой сын этих раскладов - два года дома не был.
Сейчас уже и не столь важно, из-за чего сцепился Андрей Рудич с дагестанцем Ханапи.
Концов уже не найти - русские считают, что дагестанец прогуливался с какой-то
местной девицей легкого поведения, а та вела себя неподобающе, ей сделали
замечание, и понеслось... Дагестанцы, наоборот, придерживаются версии, что
благородный джигит Ханапи вступился за честь русской
девушки и какого-то русского парня. Правда, по поводу дальнейших событий
расхождений не было. Два парня подрались. Честно, один на один. Отряхнулись, умылись,
помирились и даже обнялись!
- На следующий день приехал к нам этот Ханапи, - рассказывает Николай Рудич. - Он позвал сына прогуляться. Я им говорю - садитесь у нас во дворе. Кто вам мешает? Но Ханапи сослался, что при старшем говорить ему неудобно. Сын взял с собой еще двух товарищей, Дмитрия Тращенко и Виктора Седых, и они уехали. Уже тогда у меня екнуло сердце.
Парней отвезли на пустырь к конезаводу. Как рассказал один
из товарищей Андрея, дагестанцев там было два десятка, с битами в руках. Его
сразу же ударили по затылку, и он отключился, а очнувшись, увидел, как четверо
держали избитого Андрея, и Ханапи говорил ему: -
Понял, как с дагестанцами связываться?
После избиения Ханапи не
постеснялся заехать к Рудичам и сообщить, что их сын
«получил а... п....ей, потому что поднял хвост на
дагестанцев». Николай Рудич разыскал ребят - они
смогли выползти к шоссе.
- Я позакидал их в машину и повез в больницу. Потом в милицию. Но там мне сказали - смысла нет, им за это ничего не будет. А у больницы сидел Ханапи в своей машине. Спокойно сидел, и милиция его как бы и не замечала. Говорит мне: ну что, тему надо закрывать! Да нет, говорю, у меня сын в больнице, при смерти, так что тема остается открытой!
Отчетный сход запретили, но люди все равно собрались. В
справедливое расследование они не верят.
Тему продолжили на следующий день. Весть о зверском,
«беспредельном» избиении трех местных парней у конезавода облетела город за
десяток минут. Стихийно было решено поговорить с дагестанцами. Те от разговора
отказываться не стали. Что было дальше, нам согласился рассказать и показать один из потерпевших и свидетелей
расстрела Дмитрий Пугачев. Ставший
впоследствии организатором двух народных сходов.
Дмитрия Пугачева местная власть люто ненавидит, он платит ей той же
монетой. Своими глазами видел, как Пугачев, оправдывая фамилию своего буйного
предка, орал на матерых сальских чиновников еще
горкомовского разлива: «Не сметь называть свой народ толпой!». Не привыкшие к
такому обращению госслужащие тушевались перед
«активистом-общественником». Почему-то из уст чиновников это словосочетание
звучало презрительно.
Дима показывает нам место расстрела у пляжного кафе
«Разгуляй», эмоционально машет руками, что-то объясняет, и еще незаживший
зверский рубец на его затылке все время маячит у меня перед глазами.
Диспозиция боя была проста. Кафе на берегу озера, перед ним
огромная асфальтированная площадка. 30 - 40 дагестанцев поставили десяток своих
машин вплотную к забору и изготовились. Со стороны домов к ним шли на разговор
русские парни: ногу за ногу, растянувшись длинной змеей. В тапочках, с
полотенцами. Кто-то из них рассчитывал заодно искупаться в озере. Как
рассказали мне местные жители, не было ни одной сальской
улицы, от которой на «стрелку» с дагестанцами не отправился парень. Даже у
официантки кафе «сын тогда ходил на пляж».
- Встали мы друг
напротив друга, - рассказывает Дмитрий Пугачев. - Вперед вышел дагестанец Хапани, из-за которого все и началось. Его сперва вежливо
спросили: «Ты что здесь беспредельничаешь?» На что он
ответил: «Да мне по х..!» За такую грубость казаки
ему, разумеется, дали в глаз кулаком. И, я лично думаю, совершенно справедливо.
Но оказалось, что кавказцы именно этого ждали. Толпа дагестанцев
расступилась. За ними стояли взрослые мужики со стволами в руках. И они начали
стрелять - под ноги, по убегавшим, в воздух. Русских парней загнали в камыши
возле моста. Стреляли по ним, уже куражась. Ранили там кого-то, не сильно. А
парень, которого убили, хотел прыгнуть в машину, чтобы уехать, но не успел...
Дмитрий Пугачев от бешеного автоматного огня дагестанцев
убегал последним, поэтому его, как самого смелого, догнали и рубанули тесаком
по затылку. Проваливаясь в бессознание, он слышал,
как переговаривались между собой дагестанцы:
- Что стоите, добивайте!
Но дагестанцы решили, что хватит, - неподалеку, в заглохшей
машине, уже остывал труп Юрия Сарычева...
Спрашиваю Дмитрия Пугачева:
- Вы точно не собирались драться?
Мой собеседник тяжело вздыхает:
- Мы шли говорить со старшими дагестанцев, чтобы потом сдать преступников, избивших наших ребят, в милицию. Кто ходит драться в шлепанцах и плавках? А? У нас здесь каждый второй воевал, собирались бы их «мочить» наглухо, никто бы не ушел. Хотели поговорить с ними мирно, в последний раз. Ну вот и поговорили. Мирно. В последний раз...
Во всем виноваты фашисты?
Взгляд дагестанской стороны на произошедшее был чист и не
замутнен никакими угрызениями совести: случившееся - политическая провокация,
злые силы пытаются раскачать утлую лодку межнационального мира. В принципе я
заранее догадывался, что мне расскажет Магомед Газиевич - руководитель дагестанской диаспоры города. Еще
до поездки в Сальск я видел в записи его сенсационное выступление на Совете по
межнациональным отношениям. Именно от него собравшиеся узнали, что Сальск - не
русский город. Что, если русские будут «подниматься», дагестанцы будут
стрелять, а выживших привлекут за разжигание межнациональной розни. И вообще
«народ у нас разный, кто-то тихий (наверное, русские. - Прим. авт.), кто-то
горячий (видимо, дагестанцы. - Прим. авт.), кто-то бандит (прозвучало уважительно.
- Прим. авт.), кто-то пахарь (уже снисходительно. - Прим. авт.)». Вины за собой
диаспора не чует, а наоборот, затаила обиду за то, что искалечили жизнь 8
дагестанским парням, все-таки задержанным на тот момент. Магомед
Газиевич на встречу согласился охотно, и мы
проговорили около часа. Взгляд на конфликт у авторитетного дагестанца был прямо
противоположный изложенным мной фактам. И, разумеется, при нынешней демократии
и свободе слова он имеет на это право.
- Сегодня картина следующая - сидят 8 дагестанцев, на
которых напали, их спровоцировали, и они себя защищали. На кого напали, он
стрелял, стрелял в воздух. Есть жертвы, конечно. Следствие не окончено, суда
нет, а обвиняют изначально дагестанцев. И эти, националисты, и администрация.
Все! В Сальске каждый год проявлялись такие вспышки, конфликты. Какие-то силы
хотят решить политическую проблему или какую-то другую. (...)
...«На прощание, видимо, исключительно по привычке, Магомед предложил мне взятку в 50 тысяч рублей: «Чтобы про
нас все в газете хорошо было написано». После такого «коммерческого
предложения» подаренная мне сальскими общественниками
пачка компромата о финансовых связях местной власти и
дагестанцев приобретала совсем другой вес. Стало объяснимо и вызывающее
поведение диаспоры, и загадочная амнистия дагестанским стрелкам, и недоверие
народа к властям, которое чуть было не закончилось открытым неповиновением».
Корреспондент «КП» Дмитрий СТЕШИН сообщает также, что когда
верстался номер, уголовная статья, предъявленная дагестанцам, стрелявшим на
пляже, из «тяжелой» 105-й (умышленное убийство) превратилась в «легкую» 108-ю
(превышение пределов необходимой обороны). Что для современной российской
юриспруденции является большой редкостью, обычно бывает наоборот...
Начальник УВД Сальска Евгений ПОНОМАРЕВ: Только не надо
призыва «Гнать»!
- Мне, например, непонятно одно: почему, если русич убивает гражданина другой национальности, он
националист, он фашист, он скинхед! Но когда убивают
русского человека люди с темным цветом кожи, об этом наше телевидение молчит,
как воды в рот набрало? Трусят? Или считают, что так и надо? Да, надвигается
что-то страшное... Здесь турки вытесняют русских из деревень. Но мы сейчас
говорим о дагестанцах. Спустился с гор, приехал сюда, и начинается хамство. Мы
предъявляем требования совершенно одинаковые, наказываем одинаково что русских,
что дагестанцев. Но нельзя делать призывов «Гнать»! Мы Северный Кавказ
потеряем. Я в 94-м году заходил в Грозный, защищал там конституционный порядок.
Я заходил не один. Те, кто были со мной, их уже нет в живых! Произошло преступление.
Найти преступников надо, начать диалог - надо. Но призывы об отделении на руку
тем, кто хочет Россию превратить в Московию.
На днях статья, предъявленная дагестанцам, стрелявшим на
пляже, из «тяжелой» 105-й (умышленное убийство) превратилась в «легкую» 108-ю
(превышение пределов необходимой обороны). Что для современной российской
юриспруденции является большой редкостью, обычно бывает наоборот...
Дмитрий СТЕШИН,
Москва - Сальск.
Использованы материалы:
Стригер
22 Августа 2006