Журнал «Золотой Лев» № 85-86- издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

А.Н. Савельев

 

Очерк русской идеологии

 

Русские должны вернуть себе историческую перспективу и вспомнить ту науку, в которой почти всегда были лучшими – науку побеждать.

 

I

 

Национализм – самый жгучий вопрос современности. О национализме говорят и думают, но подразумевают под этим словом самые разные вещи. Для одних это лозунг подрыва основ государства (либерального, разумеется), для других – символ борьбы за освобождение от оккупантов, для третьих – повод для личной «святости» и ненависти ко всем окружающим.

Как писал Освальд Шпенглер, «смешивают выдумки с идеями, книги с людьми». Причем так, что перепутывается должное и сущее, происходящее и грядущее, неизбежное и невероятное. Одно дело требовать невероятного и рассчитывать на возможное, другое – рассчитывать именно на невозможное. Национализм для его противников и ярых сторонников зачастую и является таким «невозможным», которое надо непременно растоптать или непременно вознести на пьедестал. В обоих случаях речь идет о тени – часто своей собственной. Кто-то пинает эту тень, кто-то лезет на пьедестал, объясняясь, что личной корысти-то никакой нет, а есть только забота о национальных интересах.

Российское общество демонстрирует поразительное единство в отрицании собственного государства. Экстремисты и конформисты едины в убежденности, что государством называется то, что государством никогда не называли. Говорят о суверенитете, о демократии и даже о суверенной демократии. Но не способны ни к тому, ни к другому. И власть, и покорная ей оппозиция, и хулиганствующие группки молодежи готовы только к отрицанию России.

Во спасение России написаны сотни политических программ, приняты тысячи законов и правительственных постановлений. Но Россия тает на глазах. Все слова политических программ, все конституционные нормы, всё законодательство о национальной безопасности, противодействии терроризму и экстремизму на практике опровергает государствоустроительные декларации и утверждает антигосударственный нигилизм. Конституцию, законы, программы никто не читает и не хочет исполнять. Законы и программы пишутся преимущественно властью, но не для самой себя. Они существуют как занавес, за которым творится настоящая жизнь паразитов – подобно тому, как под прелой листвой копошатся мокрицы и многоножки. У них своя жизнь. У настоящей России – своя – все более скудная и опасная. И настоящей России тоже не нужно программ. Ей нужны действия. Лозунги – лишь для того, чтобы собрать дееспособных. Народу лозунги не нужны. Он их понимает как навязчивую рекламу.

Вопрос о существовании России стоит самым явным и ясным образом: есть ли в России раса, инстинкт крови, способные извергнуть пустословие и дать народу вождей, способных действовать? Есть ли что-то общее между случайно собравшимися под разными лозунгами людьми? Есть ли во власти что-то общее с народом, с духом России, с русским смыслом России?

Если в Германии начала ХХ века нацизм и марксизм столкнувшись, были проявлением общего прусского призыва к порядку против позорного Версальского режима, то что же в «веймарской» России можно было бы считать зародышем преодоления собственного позора?

Русский коммунизм издох. Последний его оплот – парламентские коммунисты – стали в самых своих ярких словах националистами. Ничего о пролетариате, ничего об интернационале, ничего о революции они уже не говорят. Русский либерализм тоже умер. Вчерашние либералы начинают повторять лозунги патриотов десятилетней давности и воровать у патриотов их программы и проекты. Русский национализм поражен расистской автофобией – сепаратизмом от соплеменников и единомышленников. Православный люд сочетает лояльность и ненависть к власти. И все мечтают к этой власти прилепиться, чтобы остаться хоть чем-то в политике. Но таковым мечтателям оставляют лишь роль пешек, которые всегда можно снять с игрового стола. Реальная политика, реальная борьба за власть оказывается вне политики – вне легальных политических партий, вне программ и лозунгов. Она – в подспудной подготовке России к иной жизни. Русская мысль, ставшая основой души и тела, должна снова стать мыслью о воссоединении тех, кто ненавидит друг друга ненавистью отверженных, не узнающих братьев по крови. Русские вновь должны стать расой.

Страшное проклятье, возводимое против расы наиподлейшей частью общества, преследует цель новой мобилизации против «фашистской опасности». Этим занимаются и в Кремле, и среди публицистов «желтой прессы». Им нужны читатели и почитатели, а значит – общий враг. Расизм чудится им как лучший ужас для обывателя. Ведь каждый обыватель под руководством публицистов может отыскать в своей родословной «нечистоту» - кровные примеси от нерусских народов. Те, кого теперь называют расистами и «русскими фашистами» (обычно безымянно), ничего подобного обывателю не предлагают. Напротив, они предлагают противоположное – искать русское родство и родовую солидарность. Либеральные и «левые» политики и писатели, напротив, жаждут возбуждения расистских страстей: бунта смешанной крови против чистой. Они просто требуют, чтобы каждый искал в себе метиса, а найдя – обрушивался на потенциального противника со всей своей ненависть. Противника им в свое время укажут.

Последнее для русских чрезвычайно выгодно, поскольку враг либерала и «левака» - и есть настоящий русский, нашедший свою расу и понимающий кровное родство, кровную солидарность. Либеральное целеуказание для нанесения публицистических и правоохранительных ударов по «расистам» служит для русских хорошим подспорьем, чтобы знать, куда нужно идти, где намечено место сборки современной русской нации, где найти связников той незримой организации, которая будет по-настоящему бороться за власть, за суверенную Россию, за русскую Россию.

 

II

 

Почему русские так ненавидят русских и даже сражаются меж собой? Почему среди русских возможна гражданская война – вооруженная или сублимированная в грызне партий? Почему русский смысл размыкается на «красных» и «белых»? Откуда среди русских космополитизм, антиправославие, агрессия против своих? Почему русская страсть к «покою и воле» превратилась в конформизм, в пугливость перед лицом бесстыдной и слабой власти, в трусость от минимальной опасности?

В этих недоуменных вопросах содержится признание текущей катастрофы, в которой переживаются и изживаются ложные идеи, дробившие русскую расу в течение ХХ века и добившие к концу века государство, на которое русские люди привыкли рассчитывать как на свое – пусть и не слишком милостивое. В катастрофе стерлось лицо русской нации, заместившееся мурлом гоголевского Прошки – наглого холопа, обслуживающего отъявленного жулика. Гоголевский Чичиков – истинное лицо нынешней российской власти: при первом взгляде обаятельное; при наблюдении – ни то, ни се; при внимательном рассмотрении – черт знает что. Русский Прошка – «электорат» этой власти.

Прошка вечно недоволен, но раболепен. Он ленив и услужлив одновременно. Он и подобострастен, и ворчлив. Он и дурак, и пройдоха. И вечно пьян – даже когда нужен хозяину. Прошка для нерусской власти и единственный возможный спаситель, и погубитель. На него рассчитывают, но в своих расчетах наверняка ошибутся. Потому что Прошка – сволочь, чернь, карикатура на человека. Пусть даже у него в кармане диплом о высшем образовании.

Крушение советского государства – высшее достижение Прошки. Он с удовольствием смотрел, как «высшие стали низшими». Он целой толпой пришел улюлюкать, когда в 1993 году расстреливали избранный им же самим парламент. И сейчас, избрав Думу, Прошка все время переспрашивает: когда же их разгонят? И подобострастно интересуется: а кто же преемник нынешнего президента?

Прошка – лучшее средство против русской расы. Он революционер, когда русофобам нужна глупость и пошлость толпы, он консерватор, когда русофобы востребуют «благонамеренность и аккуратность» обывателя. Толпа прошек легко руководима отбросами интеллигенции, которым теперь предоставлена монополия на публичную болтовню.

Если англичанин отсек голову своему королю от хладнокровного расчета, француз – от кровавого сладострастия, то русский Прошка кричал «Долой самодержавие!» из наглости, «на слабо», из подлой глумливости. Прошка устроил праздник непослушания и отдал своего царя интернационалу инородцев, надеясь самому побыть зрителем на пиру Валтасара. Поплатился за это обильным кровопусканием и многолетней поркой, но так и не воспитался к государственной дисциплине. И через несколько поколений советский Прошка был проучен также, как имперский. И снова согласился на это ради удовольствия лицезреть пепелище собственного дома.

Гуманистические лозунги дали дорогу преступникам, дезертирам и пошлякам, прославившим свои гнусности в качестве борцов за демократию и «рыночные реформы». Вся «демократическая революция» - отвратительная нищета духа, торжество ничтожеств, прошек.

 

III

 

Русский – природный националист. Иначе откуда бы взялась великая Империя? Откуда бы взялись силы победить мировые нашествия – от Наполеона до Гитлера? Его способен увлечь инстинкт крови – как только этот инстинкт откликнется на идею, уже живущую у него в душе и в теле. В душе и в теле русского – идея русского государства, русской Империи. Никакая другая идея не греет русскую душу, не призывает его к героизму.

Если француз – прирожденный буржуа, немец – рабочий, то русский одновременно воин и пахарь. Русскому претит спекуляция денежными знаками, перепродажа готового товара, которую Генри Форд также называл бесстыдной спекуляцией и узаконенным воровством. Русский ждет службы и подвига. Если его труд – не подвиг, то он лучше будет спать на печи. Если его армия – только шагистика и дедовщина, то он лучше «откосит» от такой армии. Русский готов умереть за Отечество, но служить негодяям – ни под каким видом. Не хочет русский служить антирусскому государству! Он и в торговлю ударился оттого, что это государство для него – чужое, а кровное родство сильно замутилось внутренней враждой.

Русские уже прочувствовали на себе расовый садизм объединенного сброда либералов, ведущих себя по отношению к России как враждебные инородцы. Многие из них изобличаются физиономически – настолько избороздил порок эти лица. Иные прямо бравируют своей нерусскостью – намеренно картавят, усиливают акцент, коверкают русский язык, особенно не по-русски оформляют себя в облике и поведении. Но главное – какой-то совершенно особенный бюрократический стиль, высокомерие, подчеркнутая самоуверенность, лукавство, неискренность. Именно такой стиль диктуется любому, даже самому незначительному чиновнику, действующей в России антирусской властью.

Русская натура – героическая. Она идет либо к смерти, либо к победе. И даже танатос Смуты у русских оборачивается жизнелюбием, становящимся в новую государственность. В нынешней Смуте русские могут и должны найти свою государственность, прогнав из власти либералов, как в свое время выгнали из московского Кремля польских оккупантов.

Русские националисты все время испытывают соблазн поучиться у Гитлера, представляющего, по мнению многих, чуть ли не самый успешный националистический проект. Это ложный ориентир. Гитлеровский проект Германии жалок в сравнении с рыцарским аскетизмом России Николая I, державной мощью России Александра III и русским экономическим чудом России Николая II. Даже победы Гитлера смехотворны в сравнении с русскими победами. Русские избавляли Европу от ужасающих орд татаро-монгол, били немецких рыцарей, расправлялись с сильнейшими государствами своего времени – Польшей, Швецией, Турцией, Пруссией, Францией; дважды брали Берлин, триумфально входили в Париж. Русские должны увидеть в проекте Гитлера не образец для собственной стратегии, а прямой аналог современного режима, оккупирующего Россию и во всем враждебного русским.

Действительно, Путин, как и Гитлер, является ставленником и выразителем интересов олигархического капитала. Путин, как и Гитлер, опирается на стратегию мировой олигархической закулисы. Оба направляли свои усилия против России как суверенного и самобытного государства. Оба используют патриотическую риторику и тупиковую стратегию. Национал-социализм для Гитлера – только лозунг, приманка. Как и патриотизм для Путина. Да, Гитлер после Веймарской республики кое в чем преуспел – победил безработицу, организовал экономический рост, восстановил армию, вел по видимости независимую внешнюю политику и добился прекращения выплат репараций. Путин тоже кое в чем преуспел – за счет удачной конъюнктуры на мировых рынках несколько облегчил гнет «рыночных реформ», перешел от разрушения национального достояния к олигархическому присвоению, аккуратно и досрочно выплачивает ельцинские и горбачевские долги (те же репарации за поражение в «холодной войне»), несколько увеличил расходы на армию, военно-промышленный комплекс, полицейские силы, пенсии и социальные пособия. В обоих случаях уничижению подвергся такой институт западничества как парламентаризм. В обоих случаях либералы и коммунисты перестали быть определяющими силами политики. В обоих случаях отвердела партийная бюрократия и унифицировались средства информации, подверженные негласной или вполне открытой цензуре. В обоих случаях силовыми методами были подавлены все виды оппозиции режиму. Различие только в одном: Гитлер опирался на пробудившийся дух нации; Путин опирается на болвана Прошку. Гитлер завел германский дух в темный лес расизма и шовинизма; Путин убивает нацию как истовый либерал. Путин – прямой идейный наследник вора и демагога Собчака, продолжатель антирусского погрома коммунистов и антироссийского погрома ельцинистов. Гитлер прославлял и побуждал к подвигу расу собственной нации, Путин русскую расу презирает, ненавидит и боится - он лично даже не освоил простого ритуального жеста крестного знамения. Гитлер был яростным антисемитом, Путин – не стесняется обряжаться в кипу, лобызаться с раввинами и сотрудничать с еврейскими банкирами. При всей схожести в одном и полярности в другом, мы имеем явные признаки русофобии того и другого режимов.

Нам может показаться, что русские уже смирились с тем, что над ними встала необоримая сила местной и мировой олигархии. Но это не так. Стоит из недр народа выйти по-настоящему выдающемуся человеку, и народ, втоптанный в грязь, восстанет. И на этот раз наверняка не бессмысленным бунтом. Просто русская масса отвернется от нынешних кумиров, а голые короли будут подняты на смех. Вероятнее всего русский вождь будет большим ироником. Он представит либеральную смуту такой, какова она есть – собранием анекдотов, в которых чванливые уродцы пытаются выдавать себя за важных персон. Вождь изобличит хлестаковщину «фитюлек», а его глубинная идея будет знанием о русской трагедии – смердяковщине и карамазовщине, бесах большевизма и либерализма.

В порядке критики и изживания Путин уже многое сделал из того, что полезно русскому национальному возрождению. Но он не остановил русского вырождения и ни шагу не ступил навстречу русским национальным интересам. Поэтому искать в Путине вождя, который все еще не раскрыл своего истинного лица – дело бесполезное или, скорее, вредное. В ответ на его презрение к русскому делу русские должны ответить ответным презрением.

Русским для восстания и революции не нужен бунт и резня. Как писал Шпернглер, «великая страсть не может быть заменена ожесточением». Это будет ирония силы, которая перевернет ублюдочную иерархию и вновь поставит производителя над торговцем, промышленника над бухгалтером, сыщика над уголовником, политика над бюрократом, деятеля над болтуном, творца над эпигоном. Русское восстание будет возвратом к естественному состоянию.

Если революция-смута в своем массовом сознании не знает, что хочет, то русская национальная революция прекрасно ориентирована на цель – суверенную Россию с ее изначальной этикой, образующей все стороны современности и конкурентоспособности русских в сравнении с другими народами. Русская птица-тройка это: Вера, Нация, Держава.

 

IV

 

Интернационализм всюду и всегда был продуктивен как более или менее скрытая форма империализма – экспансии и лидерства ведущей нации. У большевиков до прихода к власти он был лишь подменой расового противостояния классовым, а в русофобской версии - символическим выражением нигилистических взглядов на русское государство, получившее от них название «тюрьма народов». Русские были пойманы в силки большевистской пропаганды в тот самый момент, когда искали символов национального единства, без которых современная нация немыслима. Символы традиционного общества были фактором мобилизации только для элиты. Не успев стать нацией, русские вынуждены были на время превратиться в «советских». Сегодня, когда советская нация отошла в прошлое, ее пытаются подменить другой химерой – нацией «россиян». Но русские уже поняли, что это инородческая выдумка, превращающая русских из нации в толпу, которую наиболее ретивые инородцы будут использовать по своему усмотрению.

Русские никогда не проявляли ненависти к другим народам и всегда проявляли милость к поверженному врагу, даже если он был жесток к русским. Русские не собирались воевать с евреями и другими народами, населяющими Россию. Но русским объявлена война – прежде всего еврейскими активистами, приклеившими русским патриотам ярлык «русские фашисты». Это изобретение оказалось чрезвычайно выгодным для олигархии в ее стремлении подавить русское движение за освобождение России. Русские вынуждены принять этот вызов и разоблачать еврейский общественных активистов как пособников олигархии и иностранных спецслужб. Русские не могут за евреев решить проблему еврейской общественности, но, отстаивая свои интересы, русские способствуют изгнанию еврейского нигилизма и тема самым создают условия для того, чтобы евреи вновь получили возможность стать добропорядочными гражданами России и с них было снято подозрение в пособничестве врагам нашей страны.

Несовместимость русских с иудеями носит догматический характер. Поэтому максимальное увеличение дистанции между русскими и иудеями полезно и тем, и другим. Зная отношение иудеев к другим народа, русский должен брезговать общением с иудеями. Это ненависть отторжения, а не уничтожения. Увы, лидеры иудаизма решили, что им пригодна любая национальная среда. Притом что иудаизм – подчеркнуто этническая, расистская религия. Тем самым иудеи, рекрутируя в свою веру, ставят евреев под удар, лишая их всякой перспективы ужиться с другими народами.

Русские никогда не искали дружбы с татарами, но были благосклонны к татарскому смирению, к миролюбивым формам татарского исламизма. Русские с почтением относились к татарской трезвости и добросовестности. Это был альянс, не посягающий на природу другой расы – образец совместного существования в русской Империи. И только вышедшая из интернационалистского СССР татарская элита решила приобрести статус олигархов за счет эксплуатации «национального вопроса» и возбуждения антирусских настроений. Таким образом татарские лидеры приблизились по свой роли к еврейским. Нечто подобное произошло и с другими инородческими элитами, которые с разной степенью успешности использовали свои народы, чтобы сесть на шею русскому большинству и получить преимущества при перераспределении власти и собственности.

Совместимость русских и кавказцев для Империи всегда была большой проблемой. Несмотря на факты личной дружбы и даже особой дружественности к русским отдельных кавказских народов недоверие было правилом, а все прочее – исключением. Различие русских и кавказцев – в крови, а не в социальной организации. Поэтому Кавказ для России может быть только провинцией с особым режимом управления, а кавказцы требуют особого отношения, препятствующего смешению и совместному проживанию с русскими. Зоной социального контакта может быть только государственная служба. В противном случае вспышек вражды не миновать. Стремящиеся к разделению народы должны получить адекватные условиях раздельного существования.

Русские только в самых маргинальных слоях могут проявлять расистские настроения. Но когда национальное достоинство русских ущемлено, не надо ждать от русских общечеловеческой отзывчивости или возвращения к интернационализму. Когда на русских взваливают вину за реальные и мнимые репрессии против целых народов, русские могут ответить только как националисты: клеветники должны быть поставлены на место; пока не обеспечены русские интересы и русское достоинство, интересы и достоинство других народов русских интересовать не могут.

 

V

 

Будущий русский социальный порядок может и должен исходить из русского социального инстинкта – расового архетипа, данного русским природой и воспитанного в длительной русской истории. Если англичанин строит свой социум сверху вниз – давлением беспощадной подчиняющей индивидуальности, если француз строит свое общество неподчинением – снизу вверх, то русскому стоит поучиться у прусской системы: строить русский порядок из принципа службы, служения.

Современные немцы вряд ли способны нас научить – они так и не смогли остановиться в процессе денацификации, доведя его до полного абсурда. Примерно так нам навязывают дерусификацию России. В этом смысле немцам еще труднее, чем русским вернуться к естественному порядку своей государственности и выскользнуть из омертвляющего проекта единой Европы и единого мира. Немцы уже позабыли свою философию, поминая разве что Канта. Русские немецкую философию знают как никакую другую – до последнего времени даже лучше, чем русскую. Тут помог марксистский критицизм, объявивший «войну немецким порядкам» прежде всего в философии.

Национал-социализм, следует напомнить, немецкую философию не принял. Точное, немецкая философия его отвергла – как торжество ничтожеств, как фальшивку. Мы должны сделать то же самое. Нам пригодна от немцев философия, а не гитлеризм. Нам интересно пруссачество, а не заунывная послевоенная социал-демократия и христианский социализм, так и не нашедшие между собой никаких существенных различий.

Прусский принцип службы в полной мере годится для мобилизации русского государствостроительного инстинкта. Если для немца идеал верховного властителя – первый слуга своего государства, то для русских властитель не слуга, а верховный арбитр, природный судья. Как только правитель становится слугой, он подвергается опасности перепутать службу с обслуживанием. Именно так произошло в России, когда государственная служба в сочетании с английской идеей свободного рынка превратила чиновника в обслуживающий персонал, который делает «свой бизнес», предоставляя услуги. Он – «чиновник, нанятый на срок». То есть, лицо с ограниченной ответственностью, использующее полномочия лишь для собственной выгоды.

Библейская истина «хочешь быть первым, стань слугой всем» не относится к русскому монарху. Ему не нужно ничего хотеть, у него есть все – миссия верховного судьи. Остальным надо служить. Но стать ли при этом все гражданам чиновниками? Эта перспектива кажется отталкивающей, пока смотришь на сегодняшних чиновников. Если же спросить иначе: могут ли все граждане стать солдатами? Тогда ответ более понятен. Каждый полностью дееспособный гражданин может стать солдатом, а в определенных условиях обязан это сделать. Значит, в идеале русские могут мечтать о государстве солдат, где гражданская и военная служба не слишком различаются.

Прусский инстинкт сообразен русскому в общем принципе и порядке: власть исходит от целого (народа, олицетворенного в суверене), часть (госаппарат, чиновник) служит целому. Русский инстинкт, как и прусский, не делит нацию на классы, но знает в ней сословно-корпоративные группы, отличные друг от друга не богатством, а типом службы. Кто не служит, да не имеет политических прав.  А кто служит, да не имеет мотивов служить из выгоды себе.

Списанная почти буквально с французского образца и европейской Декларации прав человека ельцинская Конституция 1993 года никого к службе не побудила, поскольку оставила равнодушным к ее положениям не только народ, но и все сословие госчиновников, органы прокуратуры и весь судейский корпус. Конституция нужна чиновникам только как средство отрицания невыгодных для них изменений. К Конституции в позитивном ключе не апеллируют даже в парламентских дебатах (если нынешние формальности регламента Государственной Думы вообще можно называть дебатами).  Это чужая для нации декларация, формулы которой трактуются властями только в разрушительном ключе, никогда критично по отношению к самим себе.

Конституция России не нужна, она – лишь символ разрыва с собственным историческим прошлым. Ее некому защищать, потому что в ней нет ничего, что имело бы смысл для русских. Ритуальные манипуляции с парадными экземплярами Конституции опошляют ее в той же мере, что и повседневное пренебрежение. Поэтому Россия легко расстанется с Конституцией, оставив вместо нее ряд основных законов – о президенте, о правительстве, о парламенте, о суверенитете, о континуитете (правопродолжении), об основах внешней политики. Расставание с Конституцией должно стать для русских последним символическим ритуалом избавления от либерализма и социализма, торжественным шагом возвращения России к себе самой.

 

VI

 

До оккупации Европы и России либералами и коммунистами интеллектуалам не зазорно было говорить о расе. И русские, и немецкие, и английские философы и политики не видели в расовом дискурсе ничего антигуманного. Расы как факт природы признаются и сегодня, но только в закрытых от обывателя научных коллективах, предпочитающих все же именовать себя антропологическими - даже когда изучают расовые различия. Для обывателя существует только расизм – ненависть к иной расе. Расизм приписывают тем, что хоть раз произнес слово «раса» за пределами чисто антропологического дискурса. Это подобно тому, как если бы общество отвергло при обсуждении своего состояния, скажем, термины «племя» или «национальность» и отказалось бы решать межплеменные конфликты, называемые теперь «межнациональными».

Раса существует и в физическом, и в духовном измерении. В телесном виде либералы готовы признать ее лишь в животном мире, а в человеческом не хотят. Не хотят, потому что не желают расового дискурса, который сразу выявляет расовую дискриминацию. Такое выявление покажет не только вдумчивому гражданину России, но и обывателю, что его положение не лучше, чем положение негров США в 50-е годы ХХ века. Либералы пытаются скрыть свой расизм, называя текущее положение русского народа «демократией». Русские же прекрасно видят расовую стратификацию либерального общества, превращающую их по большей части в скот. В государстве русских правят очевидно нерусские люди, богатеют очевидно нерусские люди, а ограблены и репрессированы преимущественно русские!

Нам говорят: «у преступника нет национальности». И сажают за решетку русских, амнистируя и освобождая от ответственности нерусских. Русских не пускают в Россию, но открывают ее для нерусских. Нерусские стали для власти желанными мигрантами, поскольку их устраивает нынешняя Россия, а русские неугодны потому, что им нужна настоящая Россия, какой ее нам завещали предки. Поэтому расовый дискурс нам навязан актуальным положением русской нации. Он необходим нам как способ понять, как избавиться от духовной и телесной расовой дискриминации.

Русская идея, как бы мы ее ни формулировании, невыразима вне расового дискурса. Русская идея отражает и выражает инстинкт расы, нации. Это совокупность духовных, душевных и телесных качеств, проявляемых лучшими представителями расы и нации. Народ в расовом смысле – это не усредненный тип, а лидирующий, лучший. Народ – не глупая сумма индивидов. Народ познается по образцам, близким к идеальным типам, которые таковыми определяет народный инстинкт. Народ чувствует сам себя как цель. Ведущие умы нации также видят его как идеальную цель, но соотнося эту цель со всем национальным опытом и выражая этот опыт в новых задачах, в воле к власти и высокой судьбе.

Русский Прошка и возомнившие много о себе инородцы путаются под ногами русского народа и мутят его ощущение национальных целей и задач. Они лишают русских практичности, политической воли, телесной дисциплины, лишают нацию жизнеспособной формы существования. Космополитизм, дружба народов, общечеловеческие ценности во все времена были в России идеологией подрывных элементов. Они утверждаются ложными образцами успеха других народов, у которых берут только непригодное к использованию или неприемлемое для русских. Истинные механизмы успеха, которые ведомы русским не в меньшей мере, чем другим народам, напротив, скрываются и изобличаются как, якобы, порок русской истории. Нас пытаются сделать всемирными провинциалами, периферией ведущих цивилизаций и культур. Либералы и «левые» - безнадежные провинциалы.

Русского либерализма не существует. Либерализм в России целиком и полностью нерусский. В нем нет ничего русского. Потому что он отрицает не только мощь государства, не только Россию как государство, не только русскую Россию, но и русских как нацию. Русские для либерала должны в пределе уподобиться американским индейцам и стерпеть расовый геноцид во имя торжества «общечеловеческих ценностей». Именно такова установка и нынешней генерации госчиновников, которые во всех элементах государства ведут против русских самую жестокую и изощренную войну – русское выжигается, начиная со школьной скамьи, начиная с детского «мультика». Русским разрешено быть только на собственной кухне – в семейных и дружеских беседах. Пока еще можно быть русским в глобальной интернет-сети и малотиражных изданиях. Но антирусский фискализм обещает проникнуть повсюду. Поэтому русским остается либо смириться с исчезновением своего народа в самое ближайшее время (за 2-3 поколения), либо вернуть себе Россию, вернуть себе власть в собственной стране.

Сам по себе враг русских ничтожен и ни на что не способен. Коммунисты не смогли сохранить государство даже поглотив невиданный подарок – нефтедоллары 80-х годов ХХ века. Либералы за годы ХХI века поглотили не меньше, так и не укрепив государство. Напротив, они промотали все то, что было создано в предшествующие годы, ограбив не только русских, но и поднятые в советский период за счет русских инородческие окраины. Либералы ничтожны без внешней силы, поддерживающей их. Они обособились от русского большинства и от населения России в целом и заняли удобную нишу в мировой олигархической системе. Как бы ни играли либеральные дипломаты грозными интонациями, они – не более, чем дрессированные пудели наднациональных и антинациональных зверинцев.

Либералы сегодня принимают лозунги, с которыми против них десять и пятнадцать лет назад шли русские патриоты, националисты. Они смешивают в кучу все идеологии, лишь бы не быть опознанными как враги России.

 

VII

 

Удивительно фальшивой является партийная система. Партии организуют конкурсы по метанию старых телевизоров и рок-фестивали. Откуда они берут деньги? Из карманов избирателей. Партия – самый похабный признак нашей жизни. Русская власть должна покончить с партиями и с фикцией парламентаризма.

Рок-концерт, как оказывается, в руках «партии власти» становится средством борьбы с революцией. Рок за редчайшим исключением никогда не имел русской интонации. Теперь он приобретает интонацию антирусскую. Русская музыка – это народная песня, народные инструменты, симфоническое наследие русского таланта и мировой классики. Африканский ритм убивает русское своеобразие. Либерализм для нас – африканский ритм, либеральная многопартийность – рок-концерт. Их идеал – стадион и банк, наш – университет и цех.

Партии не создаются на рок-концертах или среди масс футбольных болельщиков. Там создаются только фикции – любимое детище олигархии. Будучи сама фиктивным государством, она создает фиктивную политику. Русским партия нужно только в течение краткого периода. Но это не должна быть партия-толпа, это должна быть партия-армия. Членство в партии – та же служба, которая в дальнейшем составит русское государство. Это практика службы и подготовка к службе.

Русская партия должна пройти по пути большевиков, организовавших надзор за старыми специалистами. Мы должны быть и специалистами, и комиссарами. Где у русских не достанет специалистов, должны появиться комиссары, которые быстро освоят то, что необходимо будет русскому государству. Поэтому партия – кадровая школа, где каждый может проверить, чего он стоит как организатор или пропагандист. И по заслугам ожидать кадровой перспективы.

Партия для русских – это еще и «ежедневный плебисцит». Она может управляться только в силу пронизывающего партию авторитета вождей разных рангов. Партийная масса выдвигает и оценивает своих вождей, а вожди требуют от партийной массы строгой дисциплины. За массой – решение о руководстве и оценка его работы, за вождями – повеление в текущих делах.

Свободными людьми управлять значительно труднее, чем рабами и замороченным сознанием. Русская партия – это не организация, в которой все находятся на побегушках у руководящих органов. Напротив, руководство служит и только в меру успехов этого служения вправе требовать от партии повиновения.

Русская партия должна быть прототипом русского государства и тем принципиально отличаться от прочих партий.

 

VIII

 

Фикция нашего парламента очевидна - в нем нет даже интеллектуальной дуэли. Решения принимаются вне публично заявленных аргументов. Ибо олигархия никогда не сможет заявить свои цели и интересы открыто – настолько они бесстыдны. Вместо дуэли парламент организует драки и перебранки. Во главе парламента стоят посредственности, организуя процедуру в силу своего невежества и не имея даже зачатков представления о стратегии законотворчества и его последствиях.

Избиратель готов уважать депутата, который решает конкретные проблемы и представляет народ в отношениях с чиновником. Но избиратель не будет сочувствовать парламентской работе, которую видит только как скандал, скрывающий пустоту, как бесплодную рутину.

России публичная парламентская дуэль не нужна. Нужна публичная дискуссия профессионалов и для профессионалов, в худшем случае – для заинтересованных активистов общественных движений. Заморочить голову избирателю в каком-нибудь ток-шоу «лицом к городу» или «лицом к деревне» чиновнику несложно. Куда сложнее отвечать на вопросы информированных профессионалов, находящихся вне подчинения чиновника или выступающего от лица общественного объединения.

Народу нужно представительство разных точек зрения на решение ключевых проблем современности. Но не в форме межфракционных склок. Фракционная дисциплина в данном случае входит в противоречие с интересами того, кто посылает во власть своих представителей. Дискуссия должна вестись там, где принимаются окончательные решения. Иначе плодотворной дискуссии не будет – мы в достаточной мере могли в этом убедиться и при советской системе, и при сменившей ее либеральной.

Государство не может жить без народного представительства. Парламентаризм к такому представительству не имеет почти никакого отношения. Профессиональный политик только имитирует следование интересам народа и за счет народа ведет беспрерывную кампанию для победы на очередных выборах, где стремится подтвердить свой статус.

Советская система имела позитивное зерно, поскольку исполнители следовали воле народного представительства. Увы, само народное представительство было фальшивым, представляя на самом деле интересы партийных функционеров и воспроизводя убогие штампы марксистской пропаганды вместо подробного обсуждения проблем.

Навязанная русским система разделения властей пришла в нашу жизнь вместе с идеологическим диктатом либералов. Принцип, по которому жили несколько европейских стран, оказался неправильно понятым и неверно воплощенным. Власть расползлась по различным государственным институтам, которые стали противостоять друг другу. До тех пор, пока среди них не выделился реальный суверен – президентская власть, постепенно превративший все «власти» в фикции. И этот суверен по либеральному сценарию пришел к большевистской идее диктатуры одной партии, ставшей в действительности вовсе не носителем какой-то идеи, а политическим фасадом всевластия олигархии.

Как бы ни было в будущем организована политическая жизнь русской нации, она будет исходить их единства власти и ее иерархического устройства. Народное представительство получит законосовещательную функцию и только на верхних этажах  иерархической пирамиды она станет осуществляться в порядке профессиональной деятельности. В остальных случаях народное представительство должно получить ведущие полномочия в сравнении с назначаемыми чиновниками. Губернии должны лишиться статуса политических субъектов, губернаторы стать лишь координаторами федеральных ведомств, а власть распределится между местным самоуправлением и общегосударственной иерархией.

Законосовещательный статус народного представительства наилучшим образом сочетается с монархией. Династическая власть соединяет в себе все функции власти, а народное представительство, составленное из делегатов сословий, являет собой мнение «земли» - нации. Судебная, военная, правоохранительная и дипломатическая системы органично подчиняются монарху, прочие – назначенному им правительству. Отчет правительство дает перед всесословным народным собранием, которое совещательно рассматривает законодательные акты и отчеты.

Шпенглер писал, что социализм по своей природе монархичен. Под социализмом он понимал то, что мы можем назвать «социальностью» - со всеми ее национальными особенностями. Социальность предполагает ведущую роль государства. Она возможна и без монархии, но требует особой тщательности при отборе верховного правителя – включая огромное количество разнообразных цензов. Разумеется, не может быть правителем тот, кто посвятил существенную часть своей жизни частным интересам, торговле или долгое время жил за рубежом. Существенными должны быть ограничения, связанные с партийно-идеологической позицией. Биография соискателя народного доверия должна быть безупречна во всех отношениях, а ее проверка проводиться задолго до всенародного волеизъявления. В идеале цензовая система для отбора во власть должна указывать на очень узкий круг лиц, а не понуждать к сбору подписей в поддержку любого количества кандидатов на президентский пост. Все эти подписные кампании организуются сегодня путем скупки подписей «голосующей скотины». Это широко известно. Цензовая система избавит народное представительство от скандальных разоблачений, ставших общенациональным позором.

Русская политическая стратегия должна предусматривать уничтожение партийной системы и заменить межпартийную грызню, скрывающую деятельность антинациональных сил, институтами достижения межсословного согласия. Внутренняя и внешняя политика России должны получить единственный субъект, единую суверенную волю, не раздробленную между партийными группировками, территориальными и этническими эгоизмами. Поэтому русские вожди должны пообещать народу, что снимут с него груз бесплодного парламентаризма и обманных избирательных процедур, полностью уничтожив партийную систему в тот же момент, когда русская партия придет к победе. Эта партия должна сразу же раствориться в новом народном представительстве и правительственных институтах.

 

IX

 

Возвращение к земле – путь не только русской и мировой цивилизации. Экономика чадящих труб отходит в прошлое. Уже виден предел нефтегазовой энергетики. Мегаполисы вымрут. Их уничтожат технологические катастрофы и упадок нравов. Те народы, которые первыми начнут возвращаться к земле и массово освоят энергосберегающие биотехнологии, завоюют будущее.

Большой город населен людьми, по большей части лишенными чувства Родины и даже чувства семьи. В каменных джунглях растворяются естественные расовые инстинкты, вместе с модой на бездетность обрываются родовые линии, деградирует национальная культура. Русские без русского простора, без русской природы быстро вырождаются и приобретают склонность к метисации и упоению пороками.

Идеал цивилизации мегаполисов – скученность, искусственная среда, постепенно становящаяся трущобой, и запустенье страны вне сверхкрупных городов. Русское пространство ожидает новой русской экспансии – заселения страны русскими людьми, которым есть что дать земле и что взять от нее.

Русский город всегда был большим селом, группой усадеб, рабочим поселком, ярмарочным центром, крепостью, государственной резиденцией. Мегаполис – нерусский город. В нем все русское может либо вымирать, либо фальсифицироваться. Поэтому русское будущее будет обеспечено только переселением русских в приемлемую для них среду обитания.

Земля требует хозяина. Современные агропромышленные технологии не терпят дилетантства. Фермерство – это не труд крошечной семьи. Даже при условии оснащенности современной техникой, сельское предприятие – это не семейное подворье. Русской семье предстоит пройти еще очень большой путь, чтобы вновь стать производительной силой. Пока в русской семье слишком мало дисциплины, которой противостоит власть, разлагающая любые связи между людьми, а семейные – в первую очередь. Сельские трудовые ресурсы также требуют многих лет восстановления – настолько разрушены они повседневным пьянством, воровством, бескультурьем и неэквивалентным обменом с городом. Поэтому агропромышленная организация труда требует подчинения воле организатора – частного хозяина, для которого его дело важнее всего в жизни. Не прибыль, а производящее предприятие – вот ориентир настоящего хозяина. Организация сбыта сельхозпродукции и внедрение самых совершенных технологий – ключевая задача русского национального государства. Так национальный интерес и частная инициатива создадут органичное единство, а оно даст расширенное воспроизводство нации, избавив ее от колоссального расточительства либеральной экономики.

 

Х

 

Для отдельного человека сегодня кажется совершенно невероятным собрать вокруг себя хотя бы небольшой пучок тех связей, которые соединяли бы его с русской нацией. Кажется невозможным противостоять наркозу средств информации и бесстыдному давлению власти. Русский человек одинок, поскольку его русскость, по видимости, никому не нужна. Русские не узнают друг друга и не ищут друг друга. В этом все дело.

В действительности, ничего невозможного в русском восстании нет. Все невозможное на самом деле лишь невероятно, а невероятное возможно – оно происходит в нашей жизни постоянно. Более того, именно невероятное – что мы не можем ожидать, просчитать, предугадать – оказывается важнее всего прочего. Русское восстание – из этой категории.

Восстание начинается вовсе не с возбуждения уличных масс и беспорядков. Восстание – это разрыв кажущейся незыблемой закономерности, насмешка над властью, кажущейся всесильной. Вся эта дутая напыщенность жалких бюрократов, давно утративших черты личностей, видны тому, кто черты личности сохранил. Посмотрите на них как на жалких актеров! Разве это президент? Это же пародия! Разве это министры? Это же комикс! Разве это народное представительство? Это же водевиль! Надо со смехом расстаться с этим театром абсурда – прежде всего, своей собственной душе.

Как только русские начнут строить свою жизнь свободно, не признавая зависимость от оккупационной власти, они тут же начнут замечать друг друга и помогать друг другу. Русская солидарность будет рассыпать русофобские «проекты» как карточные домики. Как только мы станем нацией, Россия вернется к нам и русское восстание победит. Это будет наше государство «все за всех», потому что чужие будут изгнаны. Мы легко победим, когда начнем жить из принципа «все за всех» хотя бы в политическом действии. Потому что либеральная власть живет по обратному принципу: «все против всех и каждый только за себя». Они будут корчиться уже от одного нашего презрения к ним.

Конечно, не презрение выстроит русское государство и защитит русскую нацию. Позитивное социальное строительство состоит в восстановлении связей между русскими людьми. Государство у нас есть настолько, насколько мы узнаем вокруг русским и помогаем русским.

 

XI

 

История человечества – это история государств, а история государств – это история войн. Только послевоенный мир придумал лицемерные миротворческие лозунги, продолжая воевать по всему свету. Советская пропаганда добилась главного – разделила сознание масс, где утвердилась капитулянтская установка «лишь бы не было войны», а реальная политика шла своим чередом. После краха советской системы кроме капитулянтства не осталось ничего. Война продолжалась, но без народа и без государства. Воевали из остатков национальной гордости отдельные генералы и офицеры. Солдат мог воевать только если находились такие подвижники. Получив минимальное подкрепление расового инстинкта, русский солдат превращался в воина. В остальных случаях его сдавали в плен на позор и муку, а чаще всего – на смерть. Так было в «горячих точках», в распадавшихся союзных республиках, в Чечне.

Война – не столько беда, сколько испытание для народа. Русский народ на пороге веков не прошел испытание войной. Он так и не смог раздавить чеченский мятеж. И мятеж расползся по всей стране. Русское дело, без которого нам не выжить, состоит в подавлении всех форм метастаз этого мятежа – чеченского рэкета, чеченских торгово-посреднических кланов, чеченского бандитизма, чеченского захвата русских земель в предгорьях Кавказа. Русское состоит также и в том, чтобы дать чеченцам шанс достойного служения России. Как и любому инородцу, выдавившему из себя рабскую ненависть к русским и готовому жить в русской России со всей полнотой прав и обязанностей гражданина.

Русским придется воевать. Наш век еще получит свою большую войну. И мы должны успеть к ней подготовиться. Мир готовится к схватке за лидерство и право владеть мировыми ископаемыми ресурсами. Россия не останется в стороне – на ее территории недра хранят огромные богатства. Поэтому Россия сохранится как суверенное государство только если сможет противостоять сильнейшим державам мира во всех формах военного и невоенного столкновения с их интересами.

Тотальность современной войны состоит не только в том, то она захватывает каждого жителя страны, но и в том, что она захватывает все стороны его жизни. Только государство способно разоружить внутреннего врага, вырвав у него ядовитое жало средств информации. Как только СМИ из антирусских станут русскими, мы вернем сознание граждан к нормальному состоянию. Расовый инстинкт будет раскрепощен и облагорожен национальным мифом, национальной культурой, средством распространения русских смыслов бытия.

 

XII

 

Советский социализм спас Россию от гитлеровцев силами дореволюционных поколений и сделал ее индустриальной силами молодых поколений. Этот всенародный героизм так и не был оценен по достоинству. Героические поколения, пожив до пенсионного возраста, превратились в попрошаек, а молодежь лишилась перспектив раскрытия своих талантов. Власть оказалась в руках геронтократов – живых мертвецов. Преемники советской власти еще более усугубили позор поколения победителей, у которого отняли и страну, и славу, и родину. При всей помпезности празднования Победы, в этом празднике сегодня нет души, нет памяти. Молодежи этот праздник говорит только о праздности, о дне разрешенных патриотических эмоций. Безвестны герои Чеченской войны. Это показатель беспамятства власти.

Русская молодежь лишена жизненных перспектив. Прежде всего, потому что в либеральной системе образования сломана воля целого поколения. У молодежи сформированы извращенные взгляды на жизнь. С такими взглядами можно быть только несчастным. В условиях резкого сокращения численности молодежи (итог демографической политики коммунистов и либералов) произошла дискредитация представлений о роли труда и профессиональных навыков. Молодой человек теперь трудится ради зарплаты, а зарплату тратит на развлечения. Из его системы ценностей выпадает труд и семья – то, что формирует жизнь. Досуг ставится во главу угла. И не просто досуг, а досуг распущенных и развратных натур. Все меньше в досуге спорта, самообразования, продуктивного общения.

Русские верят в чудеса и знамения. Это органично для подвижных натур. Сидя на месте, мало увидишь чудесного и символичного. Но молодежи внушают, что настоящее чудо – это внезапно разбогатеть. То есть, либо выиграть в азартных играх или рекламных акциях, либо заключить сверхудачный контракт. Успех должен свалиться как снег на голову: получить сразу и все! Сказки о таком успехе усиленно распространяются либеральными СМИ, представляющими, что в успешных странах именно так и строится жизнь: американская мечта достигается, якобы, чудесным образом. Человек этими сказками уводится от реальности и прожигает свою жизнь, чтобы в конце концов оказаться совершенно разбитым нуждой и неудачей.

Русскому надо вернуть понимание труда и семьи как пожизненной задачи. Любой внезапный успех должен быть взят под подозрения. Игровой бизнес – отчаянно постыдное занятие, нажива на низменных страстях, развращение людей. Шоу-бизнес – не многим лучше. То и другое обслуживают деградацию нации. Либо этот род «предпринимательства» будет уничтожен, либо он уничтожит нацию.

Не богатство, а достаток – вот этически оправданная цель полноценного гражданина. Кто ставит себе целью разбогатеть, наверняка хочет только избавиться от труда и погрузиться в праздность. Соблазн стать рантье – это донациональный инстинкт. Может быть, это даже криминальный инстинкт. И наверняка не русский. Его возбуждение убивает в русском все русское. Рантье, как и разбойник – «общечеловеки». Национальный организм строится понятием долга, а долг – в труде. Русский успех – это успех мастера своего дела, а не стяжателя. Наше совокупное мастерство обеспечит материальный успех нации духовно богатых людей. Не успех одних за счет других, а успех национального целого.

Альтернативы развития принципиально несовместимы: диктатура денег или диктатура нации, успех как добыча или успех как результат труда, богатство или ранг как престиж, демагогия или авторитет как стержень политики.

Русским есть что терять и что защищать. Русским есть чему учиться и что отвергнуть. Русские должны вернуть себе историческую перспективу и вспомнить ту науку, в которой почти всегда были лучшими – науку побеждать.

 

Сайт Савельева

29.08.2006


Реклама:
-