Журнал «Золотой Лев» № 77-78 - издание русской консервативной
мысли
(www.zlev.ru)
На смерть Милошевича
В. Вещезеов
Рим
предателям не платит
11 марта 2006 года в Гааге
в тюрьме умер Слободан Милошевич. Говорить о Милошевиче-человеке
поздно — он теперь на другом Суде. Говорить о пути
Милошевича-политика нужно. Его судьба и его трагедия еще не скоро
станут прошлым для Европы, и уж тем более для нас. Слишком часто
за последние два века происходящее в далекой Сербии не просто
влияло, но и определяло судьбу России.
Между русским и сербским народом
последние два века существует мистическая связь. Весь XIX век Россия с
непонятным упорством воевала ради Сербии. Русско-турецкие войны XVIII века
имели простую и ясную экономическую основу: Россия отвоевывала у Турции
плодороднейшие земли Причерноморья. Войны же XIX века рациональных причин
не имеют. Каких-либо заметных территориальных или иных приобретений
не было. Воевали за мифическое православное или славянское единство. Реками
русской крови были оплачены спасение Грузии и освобождение Болгарии. В
итоге, такого градуса истерической ненависти к России, как в православной
Грузии, сейчас нет, пожалуй, нигде в мире. Православная славянская
Болгария после получения независимости ухитрилась абсолютно во всех конфликтах быть
союзником врагов России. И не надо про "немецкую династию":
в 1990-е годы в Болгарии совсем не цари кинулись с радостным
визгом прислуживать США.
Из разнообразных "братушек" лишь с
сербами все получилось не так однозначно. С одной стороны, сербам мы отчасти
обязаны катастрофой Революции. Можно сколько угодно спорить в духе
альтернативной истории — нашли бы великие державы другой способ сцепится
в войне. Но есть исторический факт — поводом к Первой Мировой были
выстрелы в Сараево. И втянули в нее Россию именно сербы.
С другой стороны, в 1941 г. Москву
спасли и сербы тоже. Восстание 25 марта 1941 г., сбросившее
союзное немцам правительство Югославии, привело Гитлера в ярость. Он
потребовал уничтожить Югославию. Победа вермахта был легкой — слабая армия не могла
долго сопротивляться а генералы-предатели открыли фронт. Лишь сербы
и черногорцы (хорваты к Гитлеру переходили в массовом порядке)
продолжали сопротивление. Первые партизанские отряды были созданы еще
до 22 июня 1941 г. Нападение на СССР было отложено
на пять недель, и была израсходована треть запасенного для восточной
кампании бензина. То, что немецкие танки застыли под Москвой без
горючего в декабрьские морозы, а не триумфально подъехали к ней
теплым сентябрьским днем, было оплачено в том числе сербской кровью
и разбомбленным Белградом.
Освобождение России от морока поражения
1990-х тоже началось в Сербии — с примаковского разворота. И 78 дней
обреченного сопротивления всей военной машине Запада и бессмысленный с военной
точки зрения, но крайне важный психологически бросок наших десантников
в Приштину вернули людям надежду: "Великая Империя"
не всемогуща. Сербы вернули долг.
Путь Милошевича
из Югославии в Гаагу
Когда к власти в Сербии пришел
Милошевич, казалось, ничто не предвещало трагедии. На тот момент Югославия
являлась самой процветающей страной бывшего соцлагеря. Однако это было
благополучие на вулкане. Взаимная ненависть хорватов, босняков
и сербов никогда не исчезала и при первой возможности вырвалась
наружу. Помог этому и Запад — там не нравилось существование
в стратегически важном регионе Югославии, всегда придерживавшейся
независимой от Запада политики. Поводом, однако, послужило принятое Милошевичем
в 1989 году в интересах сербов решение о фактической ликвидации
автономии Косова. Это вызвало вал критики со стороны политических элит
других республик, уже мечтавших о независимости.
25 июня 1991 года Словения
и Хорватия одновременно объявили о своей независимости. Хотя
югославская армия имела все возможности подавить выступления в Словении,
этого решено было не делать. Милошевич решил, что моноэтническую Словению
все равно не удержать. 8 июля 1991 года югославское руководство
приняло решение о том, что югославская армия должна покинуть Словению.
Борислав Йович сказал: "Югославская армия не будет оставаться
в тех частях страны, в которых она рассматривается, как оккупационная
армия. После этого дня (когда было принято решение вывести войска
из Словении), мы решили защищать только те территории, на которых
граждане решили остаться жить в Югославии". Потому впоследствии
и Македония получила независимость без эксцессов. При этом руководство
Югославии настаивало, что искусственные административные границы не должны
становиться государственными, и необходимо новое размежевание. Но
право сербов на самоопределение было проигнорировано планом Карригана.
Результатом стала новая война —
в Хорватии. Правительство Туджмана открыто взяло курс на вытеснение
сербов. Государственными символами новой Хорватии стали флаг и гимн
профашистской Хорватии времен Второй Мировой войны. Сербы провозгласили
собственную автономию — Сербскую Краину и объявили о намерении
воссоединиться с Сербией. Началась война. Особенно ожесточенные бои шли
в окрестностях Вуковара. Де-факто, хорватская армия в них была разгромлена.
По утверждениям тогдашнего главнокомандующего ЮНА, взять Загреб уже
не представляло труда. Однако 23 ноября 1991 года Милошевич
внезапно согласился
с планом Вэнса, и ЮНА ушла из Хорватии.
Сербы в Хорватии остались предоставлены
сами себе. По соглашениям 1992 г., Сербская Краина находилась
под защитой ООН а из одним из гарантов была Югославия. Однако
когда в 1995 г. хорваты военным путем уничтожили Краину, Милошевич не сделал
ничего. Есть много оснований полагать, что сдача Краины была предметом тайной сделки
Туджмана и Милошевича при посредничестве западных стран.
Самая кровавая страница югославской
трагедии — война в Боснии. В военном
отношении сербы ее выиграли. Более того, сложившееся к 1995 г.
положение устраивало и хорватов, контролировавших интересовавшие их территории.
Однако вмешательство западных стран, и особенно — США, поддержавших
мусульман-босняков, помешало разделу Боснии между Сербией и Хорватией.
Первая воздушная агрессия НАТО не дала существенных результатов — сербы
продолжали держаться. Сломило их предательство Милошевича. Еще в
конце 1993 года Югославия ввела жесткие санкции против боснийских сербов,
требуя их согласия на план Вэнса–Оуэна. Именно Милошевич вынудил боснийских сербов на выполнение Дейтонских соглашений.
Как гарант Дейтона Милошевич, вероятно, считал
свое политическое будущее обеспеченным. Но разразился новый кризис — уже
в Косово. Косовские албанцы стремились к независимости давно. Но пока
США не понадобился новый очаг напряженности в Европе, это движение
было достаточно мирным. С 1996 г. США (и, по некоторым данным,
Германия) начали активно поддерживать Армию Освобождения Косово — марксистскую
группировку, финансируемую наркомафией.
В марте 1998 Милошевич направил в Косово
регулярную армию. Под предлогом защиты албанцев в западной прессе
развернулась беспрецедентная антисербская кампания. Закономерным ее итогом
стала НАТОвская воздушная агрессия уже против Сербии. За 78 дней на Сербию
было сброшено более 20 тысяч тонн бомб. И вновь Милошевич сдался за
несколько дней до победы, согласившись на ввод войск НАТО. По
многим свидетельствам, боезапас натовской авиации уже был на исходе: еще
несколько дней — и бомбить было уже нечем. А наземной операции натовцы
боялись — сербская армия полностью сохранила боеспособность. Постыдную роль
в этой капитуляции играли и озабоченные лишь сохранением своих
западных счетов российские "спецпредставители".
После сдачи Косово Милошевич был больше
не нужен Западу. Но просто так убрать его было невозможно. Все выборы он
выигрывал, причем вполне честно. Потребовалось организовать революционный
переворот. И вновь — имея возможность подавить мятеж, Милошевич сдался.
Отдельным ноу-хау победивших
"демократов" была продажа
Милошевича гаагскому трибуналу за миллиард долларов "западной
помощи". (К чести сербов — не все они оказались джинджичами.
12 марта 2003 года этот иуда получил таки свои тридцать
сребренников в девятиграммовой расфасовке)
Казалось, История вынесла приговор
Милошевичу, сдавшему все, что можно.
Единственным человеком, попытавшимся его защитить при аресте, была дочь Мария,
стрелявшая в полицейских .
Карла дель Геринг
Насколько бездарно и предательски
Милошевич правил, настолько же достойно мужественно он вел себя, потеряв все.
Временами казалось, что в Гааге был вообще другой человек.
Еще до начала гаагского суда провалилось
шоу под названием "поиски миллиардов Милошевича". Судившие
по себе джинджичи постоянно заявляли, что "Милошевич наворовал
миллиарды". Достойнее всего на эти подозрения ответил
сам Милошевич в интервью Дж. Израэлу: "Когда Р.Холбрук сказал, что
Швейцария заморозит мои счета, я написал несколько строк и протянул ему. И
добавил — теперь Вы можете получить все мои деньги". Но Холбруку не
суждено было стать миллиардером: несмотря на все усилия, ничего
не было найдено.
От предложенной "сделки с
правосудием" со "снисхождением" в обмен
на признание вины Милошевич отказался, заявив, что считает себя
невиновным. Блестящий юрист, Милошевич защищал себя сам. Трибунал был настолько
недоволен этим, что попытался навязать ему "адвокатов". И лишь отказ
авторитетнейших свидетелей, таких как Е.М. Примаков, от общения с трибуналом
до прекращения этого издевательства над правосудием вынудил
"гаагских" отменить это решение.
Поначалу набор обвинений выглядел весьма
солидно. Это преступления против человечности в Хорватии в 1991–1992 гг.
и в Косово в 1999 г., геноцид в период войны в Боснии
в 1992–1995 гг., в результате чего погибло порядка четверти миллиона
человек. И все это, как считали прокуроры, ради создания мифической
"Великой Сербии".
Но быстро начались трудности. Доказать
причастность Милошевича к кровавым этническим чисткам в Боснии
не удавалось. Многие свидетели обвинения начали отказываться от
показаний, объяснив их давлениям следствия. Другие привели шокирующие
подробности того скоординированного вмешательства, которое США и НАТО
осуществляли в косовском конфликте. Так, выступивший на процессе бывший
офицер бундесвера Франц-Йозеф Хутч поведал и о заброске в Косово
исламских фундаменталистов отставными американскими офицерами, и о лагерях
по подготовке боевиков албанской "Армии освобождения Косово" в
Турции, и о фальсификациях преступлений, якобы совершавшихся сербскими
спецслужбами.
В тяжелейших условиях пропагандистского
давления Милошевичу удалось почти невозможное. Вначале западная пресса любила
сравнивать этот суд с Нюрнбергским процессом. Но все явственнее за спинами
участников начали проступать тени совсем другого суда — Лейпцигского процесса
над Георгием Димитровым. В феврале 2006 Милошевич потребовал вызова в суд Б.Клинтона, У.Кларка, Г.Шредера
и других организаторов нападения на Югославию.
Все больше становилось шансов, что Милошевич
превратится из обвиняемого в обвинителя. С этого момента он был
обречен.
Свою смерть Милошевич предчувствовал. По
словам его адвоката З. Томановича, за день до смерти он отправил письмо
министру иностранных дел России Сергею Лаврову с просьбой о помощи, поскольку
получал не те лекарства. Его брат Борислав еще 24 февраля
в интервью "Эху Москвы" выразил опасения, что Слободана отравят
в тюрьме.
Конечно, немолодой и достаточно больной
человек могу умереть и естественной
смертью. Скорее всего, именно это и будет написано
в официальном заключении. Однако слишком подозрительно смотрится суета
бесноватой карлы, торопливо предположившей, что Милошевич "мог покончить с
собой". Если сербские патологоанатомы найдут следы яда —
объяснение уже заготовлено.
Когда Саддам "умрет от
рака"?
В последнее время военные победы США пытаются
закрепить и юридически: организуя судилища над поверженными
противниками. Изначально идея была — не просто победить военной силой, но
и осудить как преступников.
Организаторы не учли одного: даже во
время Нюрнбергского процесса консенсус среди победителей был лишь
по вопросу бесспорных военных преступлений нацистского режима и геноцида.
Уже по отношению к руководителям нацистской экономики были
труднопреодолимые разногласия. То что советская сторона рассматривала как
преступления, союзники считали лишь незначительным отходом от обычной деловой
практики. Был замят и вопрос о довоенном сотрудничестве сторон с
Рейхом.
Еще сложнее оказалась ситуация с последними
процессами. Быстро выяснилось, что судить не только Милошевича, но даже и Саддама
по обычным законам особо не за что. А, объявив их режимы преступными,
обвинение будет вынуждено отвечать на малоприятный вопрос: почему лидеры
западных демократий так тесно сотрудничали с преступниками? Очевидного способа
выйти из этого капкана без потери лица нет.
Лишь "естественная смерть"
обвиняемого позволяет "осудить без суда", просто прекратив процесс.
Так что Саддам скорее всего скоро "умрет
от неизлечимой болезни".
Слобо уходит в легенду
Закончился земной путь Милошевича. Это был
слабый политик, сдавший и проигравший все, что можно. Вместе с тем это был
сильный и мужественный человек, сумевший превратить судилище
над собой в суд над победителями. Какой приговор вынесет ему
Высший Судья — нам знать не дано.
Но его будущее в памяти сербского народа
предсказать легко. Веками сербская идентичность базировалась на страдании
и горе, по принципу: "Тот кто не страдал, не может
быть мудрым правителем". Главный праздник сербского народа — Видовдан. Это
день поражения сербов на Косовом поле. Погибший в том бою князь
Лазарь — самый почитаемый святой. Вдумайтесь в это. Для сотен тысяч простых
сербов Слобо защитник "Матицы Српской" — он защищал, и не смог.
Но защищал же… Остальное забудется, и в сербской памяти он останется
благородным мучеником за Сербию.
Его судьба и смерть — это
и предупреждение нашим деятелям, надеющимся обустроить свое будущее "в пределах
существующих границ РФ".
Они наивно полагают, что, идя на уступки и сдавая под давлением США
российских граждан (и неграждан) за пределами "существующих
границ", в угоду всяким саакашвилям, можно выторговать себе
и маленькую энергоимперию, и даже приставной стул в обществе
хозяев мира. Они забывают, что "Великая Империя Добра" не знает
благодарности за уже оказанные услуги. "Рим предателям
не платит".
АПН, 13.03.06
П. Святенков
Лидер балканского Израиля
Смерть Милошевича — лишь одно из звеньев
глобальной интриги, развертывающейся вокруг Югославии.
Напомним, что Югославия состоит из двух
государств — Сербии и Черногории. Кроме них, в состав Сербии входит
автономный край — Косово, в настоящее время пребывающий под контролем сил
ООН (в реальности — НАТО). Косово де-факто является независимым государством,
однако де-юре по-прежнему принадлежит Сербии. Больше того, сербы считают Косово
колыбелью своей нации. Правда, колыбель колыбелью, но 90% населения края
составляют албанцы.
Мир забыл про Косово, потерял из вида
Сербию. Внимание мировых СМИ перенесено на Ирак и Иран. По-прежнему актуален
неутихающий ближневосточный кризис. Между тем с конца прошлого года ситуация
вокруг Сербии перестала быть статичной. После поражения Милошевича
и победы НАТО на Балканах стояла тишина. Сербией правило
коллаборационистское правительство местных "демократов", Косово —
албанские сепаратисты.
Смерть Милошевича — далеко не первая
смерть видного регионального политика. Недавно ушел в мир иной Ибрагим
Ругова — лидер косовских албанцев. Одна смерть — точка на листе, она почти
ничего не значит. Две смерти — две точки. Между точками может быть
проведена линия.
Что же требовал Запад, ведя переговоры с
Сербией? Признания независимости Косово де-юре. В обмен сербам предлагалось
не много не мало — вступление в ЕС. Естественно, переговоры шли
трудно. Косовский лидер Ибрагим Ругова, по информации западных СМИ, не был
склонен к резким действиям. Считалось, что он выступает
за независимость Косово, но не "здесь и сейчас". Западные
СМИ утверждали, что албанский лидер склоняется к мнению, что процесс
выхода Косово из состава Сербии должен быть длительным.
Да, мы чуть не забыли еще два важных
обстоятельства. Запад согласен предоставить Косово независимость (даже признать
ее, не спрашивая Сербию), однако, требует, чтобы Косово, став отдельным
государством, ни в коем случае не объединялось с Албанией. Таким
образом западники надеются избежать создания "Великой Албании"
и неизбежного вслед за этим кризиса на Балканах. Одновременно
они требуют, чтобы Косово осталось под протекторатом западных сил (то есть
в стране сохранилось присутствие сил НАТО).
Таковы вводные данные. На фоне резкого
обострения ситуации вокруг Косово начинают умирать действующие и бывшие
лидеры сербов и албанцев. 21 января умер противник независимости
"здесь и сейчас" Ибрагим Ругова. 5 марта покончил
жизнь самоубийством в гаагской тюрьме президент республики Сербская Краина
в Хорватии Милан Бабич, добровольно сдавшийся международному
трибуналу в 2003 году. Следом за ним, с интервалом буквально
в несколько дней, отправляется в мир иной Слободан Милошевич.
Возникает невольное впечатление, что кто-то очень могущественный
и недобрый расчищает сербско-косовскую "поляну". Для чего?
Попробуем ответить на этот вопрос.
Первой мыслью, когда я обсуждал сербскую тему
с друзьями, была следующая — создается мягкое подбрюшье Европы, очаг
напряженности у самых границ Европейского союза. Дескать, Соединенные
Штаты стремятся ослабить европейского соперника и создать для него свой
Ирак. Вынужденный заниматься проблемами Сербии и Косово Евросоюз уже
не сможет активно протестовать против американской политики в районе
Персидского залива.
Однако эта версия опровергается действиями
Евросоюза. Именно европейцы активнее всего выступают за независимость
Косово и за наказание сербских лидеров Младича и Караджича, до сих
пор не доставленных в Гаагский трибунал. Выходит, европейцы кровно
заинтересованы в разделе Сербии, подумал я. Зачем он им, каков план?
Чего добивается ЕС? Трех вещей: 1) вступления
Сербии в ЕС, 2) независимости Косово, 3) невступления Косово в состав
Албании и сохранения западного протектората над бывшим сербским
автономным районом. Что-то эта схема жутко напоминает. Что?
Если внимательно приглядеться, то мы
увидим, что сербско-косовская ситуация как две капли воды напоминает
палестино-израильский конфликт. Есть Палестинская автономия (аналог
Косово). Есть Израиль (аналог Сербии). Требуется — добиться независимости
Палестины от Израиля, интеграции Израиля в европейские структуры,
необъединения Палестины с сопредельными арабскими странами. Как видим, ситуация
весьма близка к косовской.
Почему Европе важно "замирить"
Косово и Палестину? Дело в том, что палестино-израильский конфликт
необходим иным мировым политическим субъектам для того, чтобы постоянно
"разводить" Европу и исламский мир. Воинствующий Израиль —
постоянная заноза, ожесточающая арабов против западного мира. Если представить,
что еврейское государство возникло бы на территории Уганды, то Европа
и арабы, скорее всего, давно слились бы в экстазе. В самом деле, и те
и другие — белые. Ислам и христианство — родственные религии, точнее
обе они возникли на базе общих еврейских преданий.
Однако наличие Израиля, государства, сама
концепция построения которого чужда исламскому миру, заставляет мусульман
группироваться на базе жесткой политической манифестации своей религиозной
принадлежности. Последняя строится на различении по принципу свой-чужой.
Естественно, что чужими оказываются не только евреи, но и христиане (ибо
чужой — это не-свой). Европа и мусульмане оказываются врагами. Проект
интеграции мусульман в европейскую политическую систему проскальзывает.
Теоретически Европа, прибавив к себе арабский мир, могла бы стать
крупнейшим мировым центром, наподобие того, что складывается сегодня
в Юго-Восточной Азии. Мешает лишь наличие палестино-израильского конфликта.
Именно поэтому ЕС пытается его потушить, требуя независимости для Палестины
и демонстрируя готовность дать гарантии безопасности Израилю. В этом
случае "заноза" в лице Израиля будет удалена, арабский мир
и европейцы смогут сблизиться.
Легко заметить, что Сербия — это
эрзац-Израиль, только расположенный на Балканах. Сербы исповедуют
православие, чуждое как мусульманам-албанцам, так и европейцам.
Существование Сербии, активно действующей против мусульман в Боснии
и албанцев в Косово, актуализировало мусульманскую и антиевропейскую
идентичность последних (опять мы имеем разделение на своих и чужих,
причем с точки зрения мусульманина сербы могут считаться просто христианами).
Конечно, балканских мусульман на порядок меньше, чем арабов. Но нельзя
забывать, что Балканы долгие века были зоной турецкого влияния. Провоцирование
конфликта Сербии, как балканского Израиля с албанцами и боснийскими
мусульманами, скорее всего, преследовало целью отдалить от Европы турок. А
последних 80 миллионов.
Таким образом, Сербия и Израиль в нынешнем
виде — это две занозы, вогнанные в тело Европы — как будто для того, чтобы
не допустить ее интеграции с арабским и турецким мирами, заставить
европейцев ощущать себя иными, чем мусульмане. Подобная вражда с исламом
ослабит Европу и не даст ей состояться в качестве мирового центра,
вынудит искать защиту у США. Американцы же, разводя соседей, тем самым
лишний раз подтвердят статус мирового гегемона и единственного властелина
Средиземноморья.
Любопытно, кстати, что Приднестровье (я имею
в виду нынешний кризис) используется по аналогичной схеме — для
актуализации проевропейских и антироссийских настроений на Украине.
Одновременно Россия и Украина "разводятся" по той же
схеме, по которой "разводят" Европу и исламский мир.
Европейцы отлично понимают, что Сербия
и Израиль должны быть обезврежены. Не в смысле уничтожения этих
государств, а в смысле лишения их ранга "заноз", актуализирующих
у неевропейских народов антиевропейскую идентичность на базе механизма
свой-чужой. Отсюда и попытки добиться примирения Сербии с Косово,
а Израиля с Палестиной.
Если смерть Руговы теоретически приближала
независимость Косово, а, следовательно, примирение на Балканах,
то смерть Милошевича отдаляет все это. Компрометируется Гаагский трибунал,
ему теперь сложно отмыться от обвинений в антисербских пристрастиях.
Дескать, европейцы убили Милошевича, а теперь хотят умертвить находящихся
на свободе лидеров сербского сопротивления. Сербию провоцируют, чтобы она
стала "дублером" Израиля. Противостояние на Ближнем Востоке
заканчивается — противоборство с арабским миром не нужно не только ЕС, но
и Соединенным Штатам. Ссориться с могущественными арабами невыгодно,
борьба зашла слишком далеко. Поэтому Израиль, скорее всего,
"замирят". Но сербов попытаются сделать "Новым Израилем". В
смысле — перенести на них ненависть мусульманского мира. Результатом будет
примирение Запада с миром ислама, но при сохранении конфликта по линии
ислам-Европа, выгодного Соединенным Штатам.
Поэтому смерть Милошевича выглядит частью
грандиозной интриги по дестабилизации Сербии и Балкан в целом
в преддверии мира на Ближнем Востоке.
АПН, 14.03.06
С. Черняховский
Милошевич ушел. Ушел достойно.
Встал выше тех, кто пытался его судить. Вызвал всеобщую волну симпатий
к себе и неприязни к судьям.
Но его судьи, Гаагский трибунал
и создавшая его система — остались. Правовых, политических
и моральных оценок требуют уже они.
Когда главный обвиняемый внезапно
обнаруживается мертвым в камере — это бросает тень на процесс
и на инстанцию, взявшую на себя смелость судить его. Кто бы
ни был обвиняемый, за что бы его не судили, кто бы его не судил.
Обвиняемый убит? Тогда остается
признать, что он убит самими представителями правосудия, или некими
преступниками и заговорщиками, которые то ли сводили с ним счеты, то
ли хотели заставить его замолчать.
В первом случае данный судебный
орган приходится признать органом внесудебной расправы, в духе
"эскадронов смерти", уничтожающим тех, доказать чью вину он не в
состоянии. Во втором случае данную судебную систему следует признать
неспособной обеспечить безопасность фигурантов процесса.
В любом случае мы имеем дело
не с "цивилизованным судом", а с подделкой. Подобные
создают обычно заштатные авторитарные режимы.
Иметь дело с таким судом —
невозможно, поскольку общепринятых норм процесса он обеспечить не может.
Что делают цивилизованные страны в общении с подозрительной судебной
инстанцией? Отказываются выдавать ей лиц, затребованных последней, на том
основании, что она не может обеспечить их безопасность. Именно
на таком основании европейские страны неоднократно отказывались выдавать
России затребованных ею обвиняемых.
Если перед нами иной случай
и смерть обвиняемого стала не результатом убийства, а болезни,
скажем, "инфаркта миокарда" — ситуация оказывается не менее,
а более вопиющей. Это означает, что инстанция, вызвавшаяся судить
обвиняемого, неспособна обеспечить ему квалифицированную медицинскую помощь.
Причем если речь действительно идет об "инфаркте миокарда", это
означает, что данная судебная инстанция располагает медицинскими средствами
ниже уровня рядовой районной больницы в России с ее разваливающимся
на ходу здравоохранением, — потому что от "инфаркта
миокарда" умирают только те больные, которых не успели довести
до больницы. Больные с этим диагнозом в любой районной больнице не
просто лечатся, а стопроцентно лечатся при своевременном оказании
медицинской помощи. Летальный исход при этом диагнозе сегодня — это нечто
вроде летального исхода при аппендиците. Либо суд просто не следит
за самочувствием своих подсудимых.
Пока у этой системы одна
линия защиты — дескать, подсудимый сам принимал лекарства, приведшие его
к гибели. Не говоря о вопиющей наглости и аморализме ее авторов,
про пресловутую унтер-офицерскую вдову явно книжек не читавших, даже эта
постыдная позиция претензий к трибуналу не снимает. К прежнему
вопросу — как система, кичащаяся принадлежностью "европейским
гуманистическим ценностям", умудрилась не оказать квалифицированную
медицинскую помощь нуждавшемуся в ней человеку (даже если он нуждался
в ней в результате собственных действий), добавляются и другие:
1) как она допустила, чтобы подсудимый принимал препараты, оказавшиеся для него
ядом, то есть допустила самоубийство, и 2) если смерть подсудимого
была таковой, не означает ли это, что данная система виновна
в доведении до самоубийства?
Представьте себе, что
на гауптвахте в России от "инфаркта миокарда" скончался
солдат, какой надрывный шум подняла бы известная часть российской прессы! Как
напрягали бы голос "правозащитники" и мнимые "солдатские
матери"! В какой истерике заходились бы штатные пикетчики, требуя
"отставки министра обороны" и пересмотра организации военной
службы в России!
Почему же к деятельности
"международного суда" должны применяться стандарты менее высокие,
нежели к армии?
Теперь примем во внимание, что
умерший главный подсудимый несколько месяцев жаловался на плохое
самочувствие, просил оказать ему медицинскую помощь, направить на лечение
к тем врачам, которым он доверял. Его просьбу оставили без внимания. И он
умер.
Как любой цивилизованный человек
доложен относиться к суду, который игнорировал прямые просьбы подсудимого
о медицинской помощи? Как к этой инстанции должно относиться любое
нормальное общество и любое нормальное государство?
Требовать следствия. Но этого
мало. Требовать привлечения к уголовной и должностной
ответственности, как медицинской службы данного заведения, так и его
руководителей, отказавших подсудимому в оказании медицинской помощи.
Представим себе, что нечто
подобное произошло бы в ходе судебного процесса в России. Представим,
что в ходе процесса умер от медицинских причин любой одиозный обвиняемый:
Кулаев, Басаев, Закаев — кто угодно? Какой была бы реакция "мирового
сообщества"? Какова будет реакция, если от "инфаркта миокарда"
в колонии скончается Ходорковский?
Представляется, что описывать это,
в силу очевидности — излишне.
Почему произошедшее
в "международном суде" должно оцениваться иначе? Где протесты
международных правозащитных организаций? Где выражения озабоченности лидеров
мировых держав? Их не будет.
Это ставит вопрос
о допустимости выдачи кого-либо Гааге, поскольку выдача чревата
внесудебной расправой и применением смертной казни, отмененной
в странах Евросоюза.
Пресловутый "Гаагский
трибунал" взялся судить участников Гражданской войны на территории
Югославии. Это — абсурд. Участники Гражданской войны подсудны только самим
себе, такова ее природа. Гаагский трибунал образован по неюридической
процедуре и не наделен судебными правомочиями в установленном
порядке. Как известно, о его создании объявили 15 членов Совета
Безопасности ООН (включая Россию), тогда как создание подобной инстанции как
минимум требовало решения Генеральной Ассамблеи. Трибунал изначально не был
правомочен. Но претендовал на то, чтобы судить людей от имени "прав
человека". И показал, как на деле не способен соблюдать
элементарные права тех, кого взялся судить.
Если будут признана нынешняя
версия трибунала о "естественных причинах" смерти, трибунал,
не отпустивший Милошевича на лечение, становится прямым
и непосредственным виновником смерти. Преступниками оказываются
не те, кого брался судить трибунал, а система "европейского
правосудия", причиной смерти становится не инфаркт, а негуманное
обращение суда с подсудимым, — что, с точки зрения пропагандируемых
"европейских норм" является куда непростительным и чудовищным
преступлением.
Человек был болен. Предупреждал,
что он болен. Просил оказать медицинскую помощь. И она оказана не была. Причина
смерти — сама система.
"Европейское"
общественное мнение не возмутиться смертью главного подсудимого в тюрьме
"Гаагского трибунала". Оно сделает вид, что ничего не произошло.
И будет и впредь оставаться игрушкой в руках международных
террористов, которым оно предоставляет политическое убежище, выдавая их
за "борцов за независимость", и международных
авантюристов, подобных пресловутой Карле дель Понте, уже заявившей о своей
"твердокаменной уверенности в виновности" умершего югославского
президента и пообещавшей, что от нее не уйдут Радован Караджич
и Ратко Младич, — очевидно, чтобы и их однажды утром обнаружили
в тюрьме Гааги с диагнозом "инфаркт миокарда".
Гаагский трибунал, запутавшись
в деле, сам забрел в ловушку, которой должен был бы больше всего
бояться. Но эта ловушка была предопределена бессмысленностью
и абсурдностью существования самой "судебной инстанции", оказавшейся
органом внесудебной расправы.
Само существование "Гаагского
трибунала" изначально было бредом и юридическим абсурдом. Объектом
его деятельности были избраны события, происходившие в ходе кризиса
целостности суверенной страны, субъекта международного права.
Рассмотрение их в суде было
бы возможно в двух случаях: либо инстанциями этой страны (или
образовавшихся на ее территории самопровозглашенных государств), либо
в случае подобном разгрому Германии странами союзниками в ходе второй
мировой войны.
"Гаагский трибунал"
заявлял претензию на аналог Нюрнбергского трибунала. Но последний был
создан победителями и судил глав рейха прежде всего за военные
преступления, совершенные в ходе агрессии против них. Их войска разгромили
вермахт, взяли под свой контроль и под свою ответственность
территорию Германии, которая, логикой борьбы, была лишена суверенитета. Союзники
осуществляли власть над территорией Германии, приняли на себя
ответственность за осуществление всех властных функций, в том числе и
судебной.
Югославия агрессии против стран,
которые образовали "Гаагский трибунал" не совершала. Ее
правительство боролось за сохранение целостности своей территории. В
стране шла Гражданская война. Судить участников гражданской войны
в суверенном государстве судом других государств — вообще какая-то
юридическая нелепость и извращение, равно как суду той или иной
страны судить гражданина другой страны, совершившего некое деяние на территории
другой страны, нарушающее правовые принципы первой.
Если бы Гражданская война
в Югославии обернулась прямой оккупацией ее странами НАТО, не просто
агрессией, которая имела место, а прямой оккупацией, лишавшей страну
юридической субъектности и суверенности, если бы оккупанты прямо заявили,
что, подобно союзникам после Второй мировой войны, берут на себя всю
полноту ответственности за поддержание правопорядка на ее
территории — тогда у них были бы формальные основания судить
участников Гражданской войны. Это тоже выглядело бы двусмысленно, поскольку вообще
спорно выглядит судебное преследование за факт участия в гражданской
войне, но некие формальные основания в этом были бы.
Однако такого положения вещей тоже
не было. Вообще, оккупация третьими странами Югославии была бы отчасти
оправдана в одной случае — если бы была осуществлена для прекращения
войны на ее территории и сохранения ее территориальной целостности.
Но тогда страны, принявшие на себя ответственность за ее судьбу
должны были бы в первую очередь преследовать тех, кто угрожал этой
целостности. Страны же НАТО делали обратное, — они поощряли сепаратистские
мятежи в Югославии и преследуют тех, кто пытался им
противодействовать. Причем, когда НАТО поддерживало хорватские, боснийские,
словенские и албанские мятежи — это объявлялось поддержкой права на самоопределение.
Но когда Милошевич поддерживал сербские движения на территории охваченной
сепаратистскими мятежами — это объявлялось геноцидом.
Как бы то ни было, страны
НАТО не взяли на себя ответственности за сохранение правопорядка
на территории Югославии, но необоснованно присвоили себе право судить
участников событий на территории иных суверенных государств.
Эмоционально так и тянет
сравнить "Гаагский трибунал" с "судом Линча", но
на деле сравнение будет не в пользу Гааги. Просто
потому, что суд Линча в том или ином поселке Дальнего Запада судил
и казнил все же тех, кто нарушал нормы этого поселка, карал за то,
что считал преступлением против его жителей — то есть был варварским,
но методом самоорганизации граждан при защите их собственных прав, Гаагский
трибунал присвоил себе право судить тех, кто "к его поселку" никакого
отношения не имел. Суд Линча судил граждан, за отсутствием законного
суда или, не дожидаясь его, гаагские линчеватели расправляются с
гражданами других стран, пренебрегая правами их собственных судов.
Ясно, что за его присвоением
себе незаконных судебных полномочий стоит одно право: право сильного, право
победителя, и один интерес — интерес стран агрессоров по разделу порабощенного ими
суверенного государства.
Однако не менее важно
и другое: психологические комплексы и ненависть постмодернистского
извращенного сознания к способности "иных" иметь ценности,
большие, чем собственное биологическое существование.
Сами раз за разом
проявляющиеся попытки этого сознания приравнять фашизм и коммунизм,
отождествить Рейх и Советский Союз, проявившиеся и в недавнем
хулиганстве ПАСЕ при принятии скандальной резолюции об осуждении
коммунистических режимов, — внутренне и глубокое проявление чувства
собственной неполноценности "европейцев" и их примитивной
ксенофобии.
Позорная капитуляция Европы
в 1940 году перед Германией — была продуктом психологического
вырождения, неспособности платить своей жизнью за отстаивание своих
культурных и цивилизационных ценностей. Европа была тогда спасена способностью
советского народа идти на смерть, защищая свои ценности. И вместе это
и породило внутреннее неприятие тех, кто на это способен, ненависть
и глубинную зависть к тем, кто имеет то, чего многие европейцы уже
лишились — способность умирать за свой мир.
В каждом, кто не готов
поступаться всем, чем можно, для сохранения биологического, по сути — животного
существования, в каждом, кто не готов на то, на что готовы
многие европейцы — на превращение в животное, лишь бы это животное
оставалось живым, то есть в каждом, кто хочет сохранить свое человеческое
качество, они видят упрек и вызов себе, видят новое напоминание
о собственной неполноценности, утрате ими человеческого
статуса — и стремятся мстить им и уничтожать их, пытаясь
уничтожить это напоминание.
Начав борьбу за свою страну,
убивая своих врагов и отдавая свои жизни — югославы показали, что
не опустились до животного существования, что сохранили подлинную
европейскость, отрицающую
"европейскую животность" постмодернизма — и вызвали
ненависть последнего.
Строго говоря, Гаагский
трибунал — это судилище животных над теми, кто остался людьми.
Но в ситуации с Милошевичем
он показал, что неспособен выдерживать собственные правила игры, что животные,
взявшись судить людей, способны судить их именно как животные —
не соблюдая те самые "права человека", право говорить от имени
которых они узурпировали.
В конечном счете, вывод, который
могут сделать те, кто хочет оставаться людьми, в этом отношении может быть
лишь однозначен.
Первое. Права и юрисдикция
"Гаагского трибунала", спорные с самого начала его существования,
не могут отныне признаваться цивилизованными людьми.
Второе. "Гаагский трибунал"
должен быть распущен и признан органом внесудебной расправы
над инакомыслящими.
Третье. "Гаагский трибунал"
должен быть признан международной преступной организацией, члены его должны
предстать перед законным судом, а сотрудничество с ним должно
рассматриваться как соучастие в деятельности преступной организации.
И уж во всяком случае, Россия
должна признать свою ответственность за участие в его создании, равно
как за невыполнение гарантий безопасности, данных ее представителями
Милошевичу, поскольку именно они уговаривали его отказаться от сопротивления
мятежникам во время переворота в Белграде. И, признав эту
ответственность — Россия должна четко и громко озвучить свою оценку
деятельности Гаагского судилища, публично заявить о своем непризнании
последнего и призвать мировую общественность к его бойкоту.
Процесс над Милошевичем закрыт.
Настало время суда над его судьями.
АПН
23.03.06