Журнал «Золотой Лев» № 77-78 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

В.В. Гущин

 

Глобальный прогноз Черчилля

 

Ключевой датой, отомкнувшей врата чуть ли не всей послевоенной мировой политики, является 5-е марта.

В этот день в 1946 году в Вестминстерском Университете в Фултоне (штат Миссури, США) по случаю присуждения степени почётного доктора великий англичанин Уинстон Черчилль произнёс знаменитую речь, которая является, на мой взгляд, уникальным по глубине прозорливости политическим прогнозом.

И в этот же самый день — 5-го марта, но только семью годами позже, умер Иосиф Сталин, который был в ту пору, пожалуй, единственным человеком, правильно понявшим задуманное Черчиллем. Правда, понявшим несколько упрощённо, но всё же попытавшимся противопоставить ему свой политический проект. Оба проекта касались послевоенного устройства мира и международной безопасности.

Вот почему Главная проблема, которая стоит сегодня перед нашей страной в смысле обеспечения национальной безопасности или хотя бы выработки её стратегической концепции состоит в том, что мы так и не сумели за шесть десятилетий найти адекватный ответ на предложение У.Черчилля.

А говорил он о необходимости построения, если в нынешней терминологии — «биполярного мира», в котором бы на одном полюсе были США во главе своих союзников, а на другом — все остальные страны. Независимо от того, богатые или бедные, демократические или тоталитарные, близкие или далёкие. Мир будет прочным только тогда, настаивал У.Черчилль, когда «мы во главе с США будем обладать огромным превосходством, чтобы использовать его в качестве устрашения».

Таким виделось будущее мира Уинстону Черчиллю. Именно таким мы видим этот мир сегодня. Фултонская прогностическая директива сбылась на все сто. Ныне военное могущество США почти в десять раз превосходит оборонный потенциал всего остального мира. И действуют они сегодня во всех уголках мира исходя именно из такого соотношения сил. А другого, пожалуй, и быть не может. Один из очень мудрых людей как-то сказал: «Политика имеет свою объективную логику, её интеллектом не перешибёшь».

Однако хватит о Черчилле. У него было своё пятое марта, у Сталина своё. Пятого марта 1953 года Сталина не стало, а значит, не стало и его «контр-проекта», рассчитанного на деятельное противодействие политике послевоенного доминирования США.

Иосиф Сталин всё сказанное У.Черчиллем принял всерьёз и выдвинул в пику адекватную концепцию стратегического эшелонированного отпора политическому диктату США. Выбор средств для решения этой задачи был невелик. Приходилось довольствоваться тем, что оказывалось под рукой. В результате сложилось три направления конкретных действий.

Первое. Перенесение в рамках международного коммунистического движения акцента с антиимпериалистической борьбы на борьбу антиамериканскую.

Второе. Создание из попавших по Ялтинским соглашениям в зону советского влияния восточно-европейских стран «заградительного антиамериканского фронта». Генеральным штабом этого фронта стало созданное И.Сталиным так называемое Информбюро. Что-то вроде «малого Коминтерна». Только с гораздо более жёсткими принципами командования.

Третье. Организация внутренней жизни Советского Союза по мобилизационному образцу. В военную форму практически обрядили всех — от трамвайных кондукторов до курьеров «Сберкассы». Да это и понятно. Отсутствие достатка может быть компенсировано лишь повышенной дисциплиной.

Необходимость перехода к осуществлению стратегической концепции «осаждённой крепости», противостоящей провозглашённому У.Черчиллем проекту «Pax Americana», Сталин сформулировал так:

 

«Если до Второй мировой войны наиболее влиятельные реакционные круги американского империализма придерживались политики изоляционизма и воздерживались от активного вмешательства в дела Европы и Азии, то в новых послевоенных условиях хозяева Уолл-Стрита перешли к новой политике… Новый экспансионистский курс США поставил своей целью установление мирового господства американского империализма».

 

За те семь лет, что отделяли пятое марта 1946 года от пятого марта 1953-го, с полной уверенностью сказать, на чьей стороне были сила и правда, не брался никто. Большинство экспертов склонялись к тому, что без Третьей мировой войны, которая должна была дать ответ на этот вопрос, скорее всего не обойтись. Но мы обошлись. После смерти Сталина вопрос о так называемой «национальной безопасности» страны был практически изъят из политической повестки дня. На вооружение была принята политика умиротворения и задабривания заведомо сильнейшего.

При Хрущёве это было «мирное сосуществование», при Брежневе — «разрядка международной напряжённости», при Горбачёве — «перестройка», при Ельцине и Путине — «демократическое реформирование». Но во всех случаях эта политика вела к сдаче позиций, утрате влияния, разбазариванию сил. Некоторые эксперты считают, что потери, которые мы при этом понесли, вполне сопоставимы по характеру и объёму с гипотетическим уроном, который нашей стране могла бы нанести сама Третья мировая война. Но гипотетический урон вещь условная. Одно ясно, как уже было сказано в начале, адекватного ответа на то, что придумал Уинстон Черчилль шесть десятков лет назад, у нас в России так и не нашлось. Радоваться этому или огорчаться, право не знаю…

 

Интеллигент


Реклама:
-