Журнал «Золотой Лев» № 75-76 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

Э. Попов

 

Консервативное наследство

 

Идеологии псевдоконсерватизма

 

ХХ век справедливо называют веком демократии. Карл Шмитт еще в 1920-е годы в работе "Современное состояние парламентаризма" отмечал, что в современном мире мало кто отважится поставить под сомнение ценности демократии. Даже самые деспотичные и тоталитарные режимы обосновывали свою легитимность, апеллируя к демократии. И, однако, именно ХХ век, век демократии продемонстрировал невиданные ранее масштабы кровопролития. И если первая мировая война в определенной мере являлась войной авторитарного принципа власти против демократического, то уже вторая мировая война стала войной между демократиями.

Можно сказать, что кризисы ХХ века, по крайней мере, после первой мировой войны – это внутренние кризисы демократии. После гибели великих авторитарных империй Центральной и Восточной Европы – монархий Гогенцоллернов, Габсбургов и Романовых – весь постхристианский мир связал свое будущее с демократией, которая не сводима исключительно к либеральному варианту. Тот же К. Шмитт указывал на обоснованность претензий на демократическое "наследство" со стороны противников либерализма – коммунистов и итальянских фашистов.

События августа-декабря 1991 г. в СССР мы склонны расценивать не как победу демократии над тоталитаризмом ("официальная" версия в современной России), а как идейное и политическое поражение, нанесенное одной из форм демократии другой. Соответственно: социалистической (в советском ее варианте) и либеральной, скопированной с американского образца.

Мы не ставим перед собой задачи углубляться в анализ проблемы, связанной с определением сущности и видовых форм демократии. Нас интересует консерватизм, идеология, которая равно оппонировала двум основным разновидностям демократии (политической формы) и прогрессизма (формы мировоззрения) – либерализму и социализму. Точнее, судьба консервативной идеи в посткоммунистической России.

Специалистам в области политических идеологий и политических процессов хорошо известно, что на консервативное наследство в современной России претендует целый ряд партий, несходных и даже антагонистичных друг другу в своих идейно-мировоззренческих установках. Идеологи "партии власти" и ее сателлитов, так называемых правых (СПС), части лево-патриотической оппозиции пытаются обосновать свои права на консервативное наследство.

В этих условиях возникает вопрос методологического характера, связанный с определением идейного "ядра" консервативной идеологии в посткоммунистической России. Озвученная здесь проблема уже в начале 1990-х годов привела к возникновению дискуссии в научной и общественно-политической литературе, продолжающейся и в настоящее время.

В условиях России последних 15 лет господствующей, хотя и неофициальной идеологией (согласно нынешней российской конституции Российская Федерация является государством без правящей идеологии) фактически выступает либерализм – сначала радикальный, затем (в период президентства В. Путина) умеренный. Однако уже в первой половине 90-х годов наметился кризис либеральной идеологии, ставший очевидным после фактического поражения на выборах в Государственную думу 1993 г. первой "партии власти" – гайдаровского Выбора России, проигравшей по партийным спискам квазиконсерваторам из ЛДПР. Кризис доверия к либерально-демократической модели со стороны российского общества будет лишь возрастать, что вынуждены признать и сторонники демо-либеральной идеи. На волне массового разочарования в либерализме и демократии в целом наблюдается рост интереса к идеологии консерватизма, – идеологии стабильности и преемственности развития на основе выработанных веками национальных традиций. По мнению некоторых наиболее дальновидных идеологов современного российского либерализма, для адаптации демократии к российским условиям необходимо произвести её "почвенизацию", что позволит значительно повысить эффективность либерально-демократической модели и, что главное, электоральную привлекательность либеральных партий. Первооткрывателем "консервативного творчества" в рамках российского либерализма стала провластная Партия российского единства и согласия (ПРЕС) С. Шахрая. Программа ПРЕС и нашумевший Консервативный манифест Шахрая-Никонова содержали ряд ключевых либеральных, по сути, антиконсервативных принципов, как то: незыблемость частной собственности (после чубайсовской приватизации!), федеративное устройство России и др. Собственно же консервативные ценности, упоминаемые в Манифесте, производят впечатление деклараций, искусственно "пристегнутых" либеральными идеологами для привлечения внимания "непродвинутых" масс.

Тем самым, идеология ПРЕС, несмотря на претензии лидеров партии на идейно-политическое выражение принципов российского консерватизма, как отмечалось в специальной литературе, являла собой идеологию умеренного либерализма или так называемого политического центризма, к которому идеологи власти и пытаются свести консерватизм. Впоследствии эта линия идеологотворчества получит развитие в программных документах "партий власти" – НДР ("НДР – партия просвещенного консерватизма" – самоопределение лидеров черномырдинской партии) и, особенно, блока/партии "Единство". На официальном сайте "Единства" в рубрике "Наша идеология" в качестве таковой провозглашался консерватизм, под которым понималось стремление к сохранению того лучшего, что было создано в стране на разных этапах ее развития. Так, руководитель Центра разработки программных документов ЦИК партии "Единство" Герман Моро утверждал (совершенно справедливо, как мы считаем): "В нынешних условиях именно консерватизм наиболее реалистично и адекватно оценивает существующее положение вещей, претендуя на действительное отстаивание, а не просто формальное признание (что в первую очередь характерно для либералов) ценностей человеческого существования в реальной политической и социальной практике".

Консерватизм, по определению Г. Моро, единственная, не скомпрометировавшая себя идеология современности. Однако предложенная им формула консерватизма — "Постепенность, последовательность, органичность" – не может быть признана удачной, если, конечно, не рассматривать консерватизм как банальное сохранение социально-политического статус-кво. Впоследствии идейный оппортунизм "партии власти" найдет свое зримое выражение в принятии "новой старой" государственной символики, совмещающей в себе элементы традиционного русского государственно-исторического (триколор, искаженный русский герб) и советского (мелодия советского гимна, красные знамена Российской армии и др.) прошлого и либерального настоящего (священные коровы либерализма – права человека, федеративное устройство государства и т.д.). Подобная эклектика наблюдается и в сфере идеологии, сущность которой можно определить, перефразируя определение Л. Н. Гумилева, как идеологическую химеру. Искусственный характер "путинского консерватизма" отмечает известный публицист и политический обозреватель Виталий Третьяков: "консерватизм…, строго говоря, пока в России является либо мифом, либо утопией, а проще – начисто у нас как идеология отсутствует. (…) А больше всего неясностей и проблем вызывают российская бюрократия, легко мимикрирующая под любую идеологию и пожирающая при этом ее суть, и российские либералы, боящиеся народа больше, чем бюрократии"[1].

То, что выдается идеологами "партии власти" за российский консерватизм, является антитрадиционалистским течением, не имеющим ничего общего с "классическим" русским консерватизмом. Как отмечает один из ведущих отечественных исследователей консерватизма А.М. Руткевич, "…сегодняшний "неоконсерватизм" не только обходится без всяких ссылок на прошлое, но даже способствует разрушению еще сохранившихся традиций"[2]. То явление, которое преподносится современному российскому обществу под видом консерватизма, является превращенной формой либерализма, ценности которого он и пытается "консервировать".

Наряду с либеральной по идеологическим основам "партией власти" консервативные ценности в идейно-политической борьбе активно использовала КПРФ. Стоит вспомнить хвалебные высказывания Г. Зюганова о книге И. А. Ильина "О монархии и республике", декларативную приверженность православию и русской исторической государственности и т.д. Это дало повод некоторым исследователям, в частности, А. Салмину[3], а также идеологам самой КПРФ определять нынешних российских коммунистов как искомых российских консерваторов. В действительности же "консерватизм" КПРФ – понятие настолько же условное, что и "консерватизм" либералов или "партии власти". Подлинный консерватизм направлен на охранение не всякой традиции. Более того: самая попытка примирения двух "традиций" – русской исторической и советской – находится в прямом противоречии с консерватизмом как "стилем мышления" (К. Манхейм).

Итак, в посткоммунистической России одновременно сосуществуют, находясь в состоянии идейно-политической конкуренции, сразу несколько разновидностей псевдоконсерватизма: "консерватизм" "партии ностальгии" (А. Салмин) в лице КПРФ, идеология которой претерпела существеннейшие метаморфозы в сторону национал-большевизма; "консерватизм" "партии власти" (в настоящее время – "Единая Россия"); наконец, "консерватизм" так называемых правых – СПС, – которые апеллируют на преемственность курсу Столыпина и при этом декларируют приверженность ценностям американского (sic!) неоконсерватизма. Напрашивается вопрос: а существует ли в современной России подлинный, своего рода консервативный консерватизм? Или прав был Виталий Третьяков, резюмировавший отсутствие в политическом спектре РФ консервативной партии[4]? И, если есть такая партия, насколько серьезны ее перспективы на приход к власти?

Ответы на поставленные вопросы мы попытаемся дать во второй части статьи.

 

Современный русский консерватизм и политическая реальность

 

Виталий Третьяков, декларируя отсутствие консервативного сегмента в политическом спектре современной России, был прав лишь отчасти. Очевидно, что консерватизм в его подлинном виде существует в современной России, как существовал и в СССР – в условиях подполья либо как идеология русофильствующей интеллигенции (представители деревенской прозы и др.). Но В. Третьяков был прав в том смысле, что как мощное политическое направление консерватизм в период написания его статьи (середина 2003 года) действительно отсутствовал. За истекшее время политический спектр посткоммунистической России претерпел существенные изменения. Одним из наиболее заметных событий последних лет стал выход на широкую политическую арену силы, которую мы считаем возможным назвать консервативной. Мы имеем в виду блок "Родина" и созданную на его основе одноименную партию.

Прежде чем перейти к рассмотрению политических перипетий, связанных с существованием блока/партии, обоснуем нашу точку зрения, которую многие современные исследователи считают дискуссионной. А именно: почему именно "Родина" является лицом подлинного русского консерватизма? Ответу на поставленный вопрос должна предшествовать работа по определению сущности этого явления.

Известный современный исследователь и публицист А. Н. Кольев следующим образом определяет сущность подлинного русского консерватизма: "для российских условий в качестве консервативных следует квалифицировать те партии, которые соотносят себя с исторической традицией и стремятся к ее воплощению в действительность тем или иным путем" (Кольев А. Н. Нация и государство. Теория консервативной реконструкции. М. 2005. С. 710). Философ Виталий Аверьянов, развивая сходный вышеизложенному подход, определяет принципиальные отличия подлинного (в его терминологии – динамичного) консерватизма от различных разновидностей псевдоконсерватизма в России: "Динамический консерватизм (консерватизм традиционалистского типа) тем и отличается от консерватизма чисто охранительного, этого "правого" полюса модернистской общественной системы, что он свободно и непредубежденно относится ко всем этапам русской истории. Советская эпоха для него – эпоха отпадения от традиционных ценностей. Страшна не сама технологическая и культурная модернизация, в которой можно усмотреть и благо, но те "зачем?", "для чего?", которые служили импульсом грандиозных потрясений" (Аверьянов В. О смысле русского неоконсерватизма).

Итак, претендовать на консервативное наследство в современной России может лишь та сила, которая демонстрирует преемственность идей с "классическим" русским консерватизмом. Это подчеркивает, в частности, один из пионеров научного изучения русского консерватизма в нашей стране, доктор политических наук В.А. Гусев: "современный отечественный консерватизм является, безусловно, именно русским консерватизмом (выделено нами – Э. П.). Хотя бы потому, что, во-первых, авторитеты, на которые он опирается в качестве своих предшественников (при имеющем место разнобое) – не кто иные, как русские консерваторы прошлого, а во-вторых, событие, реакцией на которое он выступает, – это событие внутрироссийское" (Гусев В. А. Русский консерватизм: основные направления и этапы развития. Тверь. 2001. С. 161). Идейная преемственность с "классическим" русским консерватизмом предопределяет русскую, а не "россиянскую" этимологию данного явления. А. Н. Кольев подчеркивает принципиальную значимость данной установки: "…русский консерватизм русоцентричен, он чает сохранения и умножения русского культурного наследства, составляющего основу бытия всех народов, проживающих на территории России. Вместе с тем, он уважителен и дружелюбен ко всем народам, отвечающим русским той же уважительностью и дружелюбием. Русский консерватор не скрывается за бесцветным словом “россиянин”, не стесняется сказать: “Я русский”" (Кольев А. Н. Русская идея и политический консерватизм).

Тем самым уже на уровне терминологии достаточно четко проявляется различия между консерватизмом и разновидностями (прежде всего, либерального) псевдоконсерватизма. Идеологи "партии власти", претендующей на обладание консервативным наследством, дистанцируются от термина "русский консерватизм", предпочитая более обтекаемую "россиянскую" терминологию. Этим демонстрируется отсутствие преемственности (точнее, принципиальный разрыв) с предшествующей национальной традицией, священной для всякого консерватора.

Современный русский консерватизм – это идеология национального возрождения. Его теоретическую основу составляет не "передовое" западническое учение (сегодня эту роль пытается играть демо-либерализм – синоним глобализма в идеологической сфере), а национальная Традиция – духовная, социальная, государственная. По образному выражению славянофила К.С. Аксакова, славянофилы призывают "не к состоянию древней России, а к пути древней России". Еще более глубокое определение консерватизма дал Н.А. Бердяев в одной из лучших своих книг "Новое средневековье": "К слишком временному и тленному в прошлом нельзя вернуться, но можно вернуться к вечному в прошлом". Апологию этого "вечного в прошлом" и составляет, по нашему разумению, сущность истинного консерватизма.

Сказанное предполагает опору современного русского консерватизма на те же ценности и институты, к которым апеллировали их предшественники – дореволюционные консерваторы и представители правого крыла Русского Зарубежья. С той лишь, правда, весьма существенной разницей, что священные ценности русской национальной и государственной Традиции (православие, национальная культура, монархическая идея) оказались существенно размыты за десятилетия советской власти, а институты (церковная иерархия, офицерский корпус, не говоря уже о начисто коррумпированном чиновничестве) в значительной мере утратили былой авторитет в российском обществе.

Пожалуй, наименее исследована социально-политическая программа русского консерватизма. Представляется, что наиболее емко и удачно она была сформулирована покойным философом А.С. Панариным: "в России нельзя построить сильное государство на либеральных принципах и приоритетах среднего класса, предпринимательской инициативы, социал-дарвинского "естественного отбора" направленного против остальных "неадаптированных" слоёв, париев рынка. Если отечественный консерватор желает сильного государства, ему предстоит вооружиться большой социальной программой и встать на сторону "слабых"". По определению Панарина, "модель русского сильного государства – "со слабыми против сильных"" (Об особенностях консервативной идеологии в России. Интервью с Панариным А.С.).

Именно социальная составная предвыборной программы стала главной причиной политического успеха блока "Родина" на выборах в Государственную думу четвертого созыва. В руководство блока вошли многие государственные деятели и правые (в подлинном понимании этого слова) интеллектуалы, ассоциирующиеся с национально-государственническим направлением: один из лидеров КРО Д. Рогозин, экономист-дирижист С. Глазьев, генералы Н. Варенников, Н. Леонов, Г. Шпак, известный публицист А. Савельев, историк и специалист в области международных отношений Н. Нарочницкая, православный журналист А. Крутов и др. В глазах избирателей эти и многие другие представители блока прочно ассоциировались с оппозиционным национально-государственническим (читай: консервативным) направлением или, используя более точную формулировку, с Русской партией. Попытка придать "Родине" имидж социал-демократов не увенчался успехом. Несмотря на это, именно с "Родиной", а не с КПРФ связывают главную политическую угрозу сохраняющейся олигархии, перед которой оказалась бессильна нынешняя власть. Антиолигархические проекты "Родины", как, например, введение природной ренты подчеркивает стремление партии следовать тому консервативному курсу социальной политики, отмеченного в свое время А.С. Панариным: идти со слабыми против сильных. Вот почему видеть в антиолагархизме "Родины" проявление социал-демократизма – несостоятельная попытка.

Идеология современного русского консерватизма может быть выражена в следующих тезисах:

Патриотизм, включающий в себя решительное неприятие политической, экономической, культурной и идеологической (посредством "нероссийских идеологий" (В.Н. Кузнецов) – от либерталианства (идеологии американского глобализма) до ваххабизма) экспансии враждебных России сил на Западе и Востоке;

Возрождение традиционной русской духовности (православие, совмещающееся с уважительным отношением к религии и культуре народов и народностей, исторически населяющих Россию);

Русская идея (или умеренный русский национализм);

Сильное государство (державничество);

Экономический дирижизм;

Социальная справедливость, осуществляемая с помощью государственных механизмов (государственный патернализм);

Дебюрократизация государства, развитие подлинного, на основе национально-исторической традиции, местного и областного самоуправления;

Антиамериканизм и, в меньшей степени, антизападничество.

Нетрудно заметить, что предложенные нами постулаты современного русского консерватизма по большому счету являются расшифровкой (с поправкой на современность) классической уваровской формулы "Православие, самодержавие, народность". Однако логичен вопрос: каково место монархической идеи в идеологии современного русского консерватизма? В программе блока/партии "Родина" мы, разумеется, не обнаружим тезиса о восстановлении самодержавной формы правления в России. Представляется, что на сегодняшний день данная идея утратила свою актуальность, как и противостояние демократии, – исторического противника российской монархии и русского дореволюционного консерватизма. Сегодня на передний план вышла задача сохранения государственного бытия России, сбережения ее цивилизационного (духовного и культурного) кода. Вот почему современные русские консерваторы (в том числе, из партии "Родина") выступают в поддержку институтов демократии, даже являясь убежденными монархистами. Только демократические процедуры могут привести – хотя бы только теоретически – Русскую партию к власти.

Партия, исповедующая консервативную идеологию в современной России, как мы считаем, обладает огромными электоральными перспективами. Не вдаваясь в анализ проблемы, выскажем соображение, что успех многих оппозиционных (КПРФ, НПСР), квазиоппозиционных (ЛДПР) и провластных проектов (Единство/Единая Россия) обусловлен, главным образом, социальным заказом широких кругов населения страны на осуществление Консервативного проекта. А именно: воссоздание державнической мощи России, проведение справедливой социальной политики, опору на собственные силы и традиции. Как показывают опросы ВЦИОМ, даже поддержка демократии россиянами носит консервативно ориентированный характер: большинство респондентов (49%) высказывается в пользу особой, русской или российской формы демократии и лишь 22% – за западнический (как в США и Европе) ее вариант.

Однако перспектива консервативной партии в России скорее гипотетическая. Это со всей очевидностью подтвердили прошедшие буквально на днях выборы в Московскую городскую думу. Как известно, с участия в выборах была снята "Родина", фактический фаворит предвыборной кампании (второе место электоральных симпатий согласно соцопросам населения после чиновничьей "Единой России"). Повод, который был использован властями для осуществления этого антидемократического решения, игнорирующего волю значительной части избирателей Москвы, явно надуман. Очевидно, "Родина" оказалась неугодна власти, поскольку стала слишком независимой, не укладывающейся в прокрустово ложе набившего оскомину социал-демократизма, отливаемого по кремлевским лекалам. Следовательно, можно смело предположить, что подобная судьба будет ожидать эту партию и на будущих парламентских выборах. И избирателю будет предложен джентльменский "суповой набор" из псевдоправых (мутант СПС и Яблока), центристов (Единая Россия) и левых (КПРФ), встроенных в политическую систему и играющих по правилам кремлевских стратегов.

Консерваторам, по всей видимости, не найдется места в этом политическом пасьянсе.

 

Новая политика

10 и 13 января, 2006