Журнал «Золотой Лев» № 73-74- издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

С.Михеев, В.Сахарчук

 

РОССИЯ НАКАНУНЕ ВЫБОРОВ 2007-2008 ГГ.

 

За полтора президентских срока Владимира Путина стали достаточно чётко видны основные тенденции развития его политического режима, а также обнаружились конфликтные узлы и системные противоречия, порождённые его правлением.

 

1. Развитие политического режима Владимира Путина

 

В экспертном сообществе распространено мнение, что режим Владимира Путина – нечто совершенно противоположное по форме и содержанию режиму Бориса Ельцина[1]. Однако при внимательном анализе ситуации видно, что это не так. Режим Владимира Путина можно определить как очередной этап посткоммунистического[2] существования российской политической системы, продолжение и развитие режима Ельцина. Главное содержательное отличие нынешнего политического режима – переход от конфликтной олигархии (характерной для позднего Ельцина) к консенсусной. Резко возросли роль и значение кремлёвской администрации как главного субъекта российской политики. Все значительные политические акторы ельцинского режима (крупнейшие ФПГ, московская группа Юрия Лужкова, силовые элиты, губернаторский корпус и др.) вольно или невольно (под давлением) делегировали Кремлю право устанавливать «правила игры» в обмен на политическую и социальную стабильность (или видимость таковой) в России.

По сути, под эгидой Владимира Путина произошёл раздел политико-экономического «рынка» России между крупнейшими политическими игроками. Арбитром этого процесса выступает Кремль. Установившийся олигархический консенсус вокруг фигуры Путина не отменяет возможности конфликтов между субъектами российской политики – однако лишь таких, которые не угрожают установившейся системе в целом. На данный момент развитие политического режима Владимира Путина характеризуется рядом тенденций. Прежде всего, это курс на выстраивание полностью управляемой из Кремля политической системы. Сюда необходимо отнести: полное подчинение законодательной и судебной ветвей власти, фактический отказ от федеративного устройства страны, связанный с новой системой назначения губернаторов президентом, резкое ужесточение лицензирования партийной деятельности, «зачистка» медиа-пространства.

Большинство шагов Кремля в этом направлении преследует одну цель: закрепить, упрочить зависимость всех политических игроков от кремлёвской администрации и полностью исключить появление сильных внесистемных акторов. Именно этим объясняется отказ от выборов в Госдуму по одномандатным округам (часто превратно трактуемый). Задача состоит в том, чтобы вовлечь всех участников политического процесса в систему договорённостей с кремлёвской администрацией. Любая политическая активность должны быть либо санкционирована, либо хотя бы согласована с Кремлём.

Существующий политический режим можно назвать технологическим. Нынешняя власть по сравнению со своей предшественницей сделала качественный рывок в овладении технологическим аппаратом, прежде всего политическими и пиар-технологиями. В результате в действиях власти доминирует конъюнктура. В качестве целей предлагаются средства: например «конкурентоспособность», или «повышение эффективности», хотя эти термины обозначают, прежде всего, средства для достижения какой-то внешней цели. То есть происходит подмена цели средством.

Впрочем, необходимо отметить, что такая ситуация в известной степени детерминирована самим устройством российской электоральной демократии (пусть и весьма поверхностной), когда правящая элита практически всё время находится в режиме подготовки к очередным выборам (президентским, парламентским, местным). Ни о чём другом, кроме как об удержании власти на очередных выборах думать просто некогда. Для такого режима конъюнктурно-технологическая система принятия решений подходит весьма кстати.

Другое дело, что она наносит явный ущерб стратегическому видению ситуации, трезвой оценке долгосрочных тенденций и формированию действительно эффективной комплексной идеологии государственного развития. Но такое состояние вообще представляется типичным как для российской постсоветской элиты, так и в немалой степени для постсоветского пространства в целом.

 

2. Сценарии и факторы

 

Практически все значимые политические события проходят в России под знаком 2008 года. Исходя из имеющейся ситуации, очевидно, что речь пока не идёт о смене основополагающих факторов политического процесса. Общее количество олигархических субъектов-«учредителей» нынешнего политического режима, определяющих политическую ситуацию в России останется примерно прежним – кто-то добавится, кто-то критически утратит влияние. Будет неизбежная ротация, но в целом сохранится и их качественный состав. Интрига 2008 года сводится к двум ключевым моментам: борьбе элитных группировок за фигуру будущего правителя России и его электоральной легитимации в ходе «больших выборов» 2007-2008 гг. Чем опасен для России 2008 год? Борьба за кандидатуру правителя может кончиться разрывом нынешнего межэлитного «пакта» о разделе политико-экономического рынка России. Различные властные группы и коалиции будут поддерживать разных кандидатов. Нечто подобное было в 1999 году в России, когда элита[3] разделилась на поддерживавших «Семью» и соратников ОВР; и в 2004 году на Украине, когда Ющенко и Янукович собрали под собой основные элитные кланы.

Таким образом, на 2007-2008 годы имеются два глобальных сценария:

Первый – сохранение межэлитного «пакта» с учётом известной коррекции в результате продления полномочий Путина или выдвижения согласованного преемника.

Второй – раскол в элитных рядах и выдвижение нескольких (двух и более) «преемников».

Факторов, определяющих вероятность того или другого сценария, достаточно много. Первый и главный – фигура преемника, его приемлемость для разных элитных групп, возможности для сохранения и наращивания ресурсов групп, которые он может предоставить.

Следующий по важности фактор – динамика цен на российское сырьё (в первую очередь нефть и газ). Хотя имеются объективные предпосылки для дальнейшего роста нефтяных котировок, исключить вероятность достаточно серьёзных ценовых колебаний нельзя. Даже если экономически они не окажут на Россию серьёзного воздействия, психологический эффект будет значительным. Упадут акции нефтяного лобби, активизируются другие экономические группы, начнется передел сфер влияния между конкурирующими политическим кланами, сократятся возможности социальных расходов государства, уменьшатся предвыборные бюджеты партий, политтехнологов и СМИ, возникнет возможность девальвации рубля, ухудшится социальное самочувствие населения, возникнет питательная среда для радикалов. Следующий важнейший фактор – перспективы национальных, религиозных, социальных конфликтов. Острота проблемы Чечни снижена в краткосрочной перспективе, однако стратегические проблемы (социализация молодого населения, снижение безработицы, полное уничтожение бандформирований и подполья), не решены. Более того, они и не могут быть решены в рамках проводимого федеральным Центром государственного курса. Тлеющий чеченский конфликт[4] служит дестабилизирующим фактором для всего Северного Кавказа (а, возможно, и юга России в целом). По-прежнему актуальна угроза крупных терактов. События, аналогичные тем, что произошли в октябре текущего года в Нальчике, вполне могут повториться и в других городах Северного Кавказа. Особенно опасным может стать межэтническое противостояние в Краснодарском, Ставропольских краях, Северной Осетии и Ингушетии, а также в Дагестане. Есть сведения о возможных обострениях национальных конфликтов в Поволжье (национально-исламских в Татарстане и Башкирии, национальных (финно-угорских) в Марий Эл и Чувашии).

Учитывая опыт 1999 года, для федерального Центра достаточно соблазнительно вновь использовать обострение ситуации на Северном Кавказе – теперь уже для преемника Путина. Или в качестве повода для продления полномочий самого Путина. Однако ситуация там настолько взрывоопасная, что легко может выйти из-под контроля.

По совокупности факторов на данный момент, всё же более вероятным пока выглядит первый вариант – сохранение межэлитного пакта с определением согласованной фигуры преемника.

 

3. Будущее Путина

 

За всю тысячелетнюю историю России (включая советский период) не было прецедента, чтобы относительно молодой (в 2008 году Путину исполнится 56 лет) глава государства на пике популярности по доброй воле уходил со своего поста[5]. То, что кремлёвскому режиму предстоит совершить в 2008 году, является по сути уникальным и беспрецедентным событием в отечественной политической истории. В логике российского политического процесса Путин, обладающий высокой популярностью и концентрирующий в своих руках максимум властных полномочий, не может в одночасье кануть в политическое небытие. Даже изменив свой формальный статус и перестав быть президентом России, Путин, так или иначе, останется весомой величиной в российской политике. Перспективы Путина в политике и экономике по истечении президентских полномочий можно рассматривать в рамках нескольких гипотетических вариантов:

1) Путин продлевает свои полномочия в том или ином качестве главы государства (переизбираясь на третий срок; меняя форму правления в стране и становясь премьером; становясь лидером межгосударственного союза и т.д.);

2) Путин «пережидает» в том или ином качестве четыре года, и в 2012 году вновь становится президентом России;

3) Путин уходит с президентского поста и вообще из актуальной российской политики реально и навсегда (например, в международные структуры);

4) Путин уходит с поста президента, но остаётся крупной политической фигурой (председателем парламента, лидером «Единой России» и т.д.)

 

3.1. Продление полномочий Владимира Путина

 

Данный вариант – самый выгодный сценарий для той части элиты, позиция которой целиком зависит лично от Путина и которая по ряду причин не выдержит конкуренции в случае его ухода[6]. Для этих людей их нынешний статус – карьерный пик, в связи с чем они активно борются за сохранение статус-кво. В случае резкого обострения межэлитных противоречий этот сценарий также может быть востребован элитными группами, как наиболее безопасный.

Какими могут быть механизмы продления полномочий Путина?

Прежде всего, это конституционная реформа:

- отмена п.3 статьи 81 Конституции России, гласящего, что одно и то же лицо не может занимать должность президента более двух сроков подряд, или принятие поправки об условиях неприменимости данного ограничения;

- политическая реформа, аналогичная украинской, когда фактическим главой государства становится премьер-министр, занимающий свой пост по итогам парламентских выборов.

- переход к избранию президента одной или двумя палатами Федерального собрания.

Последние два варианта вряд ли следует рассматривать всерьез в связи с тем, что они противоречат не только неоднократно высказывавшейся Владимиром Путиным принципиальной позиции (в том числе и на пресс-конференции в 2006 году), но и концептуальным основам российского президентства. В такой большой многонациональной федерации президент как номинальная фигура (по образцу ФРГ, Италии или Венгрии) вряд ли может обеспечить эффективное функционирование государственной власти.

Формально-юридические препятствия для третьего срока Путина, по сути, препятствиями не являются. Достаточно вспомнить, что вопрос третьего срока весьма активно дебатировался в 1997-1999 годах ещё при непопулярном Борисе Ельцине.

Федеральное собрание полностью подконтрольно Кремлю, а получить согласие региональных парламентов на изменение Конституции в настоящее время можно легко и в кратчайшие сроки. Высокий рейтинг Владимира Путина, отсутствие видимых конкурентов делает возможным получение общественной поддержки (или её видимости) в деле продления полномочий. Может быть воспроизведена многократно использовавшаяся схема «царь уходит, а подданные просят остаться» - с валом обращений от граждан, общественных организаций и т.д. остаться на посту президента. Провести масштабную пиар-кампанию не представляется сложным.

Однако чем ближе выборы, тем меньше шансов на реализацию этого сценария. Дело в том, что для принятия поправок необходимо время – как для самой процедуры, так и для разъяснения населению необходимости такого шага (особенно в связи с многочисленными заявлениями президента о том, что он не намерен идти на третий срок). Поэтому на сегодняшний момент этот сценарий можно считать маловероятным.

Еще одна возможность – образование межгосударственного союза, например, с Белоруссией. Однако пока реальные интеграционные процессы здесь заморожены. В любом случае белорусская элита не позволит «поглощения» («аншлюса») с позиции силы. Это, кстати, еще раз подтвердило ноябрьская пресс-конференция Александра Лукашенко российским региональным СМИ. В любом случае можно констатировать, что рычаги влияния на белорусское руководство у Кремля во многом утеряны. Так что пока это гипотетическая возможность.

В то же время ряд обстоятельств препятствует продлению полномочий Владимира Путина. В течение всех лет, нахождения у власти, он усиленно создавал себе имидж европейского политического лидера – «цивилизованного», точно следующего букве закона и т.д. А для европейских лидеров нехарактерно искусственное продление срока своих полномочий. Это будет ощутимый удар по репутации, которую Путин тщательно создаёт как вне, так и внутри страны.

Огромную роль играет и то, что Путин приложил много сил для того, чтобы на равных (или почти на равных) войти в клуб «грандов» мировой политики (США, евротройка, Япония, G8 и т.д.). В результате с трудом добытая легитимность может быть оспорена, и президент России станет в один ряд с такими фигурами, как Александр Лукашенко и Сапармурат Ниязов.

Несмотря на хорошие перспективы как искренней, так и имитированной народной поддержки, реально авторитет Путина среди населения неизбежно упадёт. Путина небезосновательно называют моральным лидером – едва ли ни единственным политиком, которому доверяет население. Продление собственных полномочий плохо совместимо с этим статусом, который неизбежно будет в таком случае размываться. Есть и другие, прежде всего психологические, аспекты. Путин хотел бы остаться в истории правителем, при котором Россия переживала экономический и социальный расцвет. Серьёзность системных проблем, встающих перед российским государством и обществом (об этом было выше) позволяет Путину уйти «победителем» вовремя в 2008 г. Дальше риск серьёзного кризиса неуклонно нарастает[7]. Нельзя не отметить и возможную правоту мнения, что Путин, неожиданно, в том числе и для себя ставший руководителем России, до сих пор испытывает серьёзнейший внутренний кризис самоидентификации. В результате чего не будет продолжать дальнейшую «пытку властью» сверх необходимого.

В результате можно констатировать: идея о продлении полномочий Путина (в любом качестве) с повести дня не снята, но её реализации на данный момент представляется маловероятной.

 

3.2. Проект «Преемник»

 

Владимир Путин на данный момент является главным структурообразующим фактором российской политики, её «альфой и омегой». Учитывая тысячелетние традиции единовластия в России, можно сказать, что государство персонифицировано в фигуре президента. Так, по крайней мере, ситуация выглядит в глазах миллионов россиян.

В связи с этим проблема замены Путина на другую фигуру выглядит нетривиальной задачей. Если в 1999 году Владимир Путин относительно быстро набрал популярность на фоне хронически «работавшего с документами» Бориса Ельцина, то сейчас ни один политик не выдерживает сравнения с энергичным и обаятельным главой государства. Можно сказать, что независимо от имени преемника, этот человек будет восприниматься (по крайней мере, первое время) как эрзац-Путин, априори более слабый и менее эффективный. И всё же эта задача может быть решена, учитывая полный контроль Кремля над электронными СМИ.

Деятельность Кремля в последнее время, включая кадровые перестановки, свидетельствует о том, что фигура преемника ещё не определена. Окончательный выбор ещё не сделан. Идёт поиск, анализ, своеобразный «кастинг» кандидатов в преемники.

Какими критериями руководствуется Путин, выбирая преемника? Видимо, таких критериев несколько.

1. Безопасность. Путин должен быть застрахован от неожиданных и недружественных действий следующего президента по отношению к своей фигуре и окружению. Это значит, что преемник должен пользоваться доверием Путина и входить в его «ближний круг». Более того – быть ему лично преданным. В качестве страховки могут рассматриваться еще два соображения. Преемник не должен быть более авторитетным для силовых структур, чем сам Путин, т.е. президент и после отставки должен сохранить функцию посредника между новым главой государства и силовыми структурами. Кроме того, преемник должен быть фигурой, менее подходящей или хотя бы менее знакомой для Запада, чем нынешний президент. Учитывая достаточно хорошие связи Путина в западной элите, он должен стать эксклюзивным коммуникатором между новым президентом и лидерами западных стран.

2. Сохранение влияния Путина после ухода с поста президента на принятие государственных решений. Для этого у преемника не должно быть собственной сильной аппаратной команды. Ряд ключевых фигур из путинского окружения должны сохранить посты и после смены главы государства. Кстати, поэтому преемнику, скорее всего, не дадут раньше срока сконцентрировать у себя значительные полномочия. 3. Избираемость. Преемник должен обладать потенциалом для интенсивной и эффективной раскрутки перед выборами. Хотя «технологический» режим Владимира Путина рассчитывает на всесилие пиар-технологий (многие считают, что преемник – это не реальный политический лидер, а скорее пиар-проект), в Кремле понимают, что слишком рискованно проталкивать в президенты неизбираемую фигуру.

С другой стороны, харизма должна быть у потенциального преемника только в потенции и проявиться лишь в нужное время. Одновременно преемник должен помнить, что своей победой на выборах он обязан не личной популярности, а «патрону» Путину и близким олигархическим группам. Рейтинг популярности преемника должен быть производным от рейтинга Путина.

В общем преемник должен быть, если и не марионеткой, то человеком, очень обязанным Путину буквально во всём.

Необходимо перечислить фигуры, которые могут стать кандидатами в преемники и в силу свои личных особенностей и нынешних ресурсов, теоретически способны номинироваться в этой категории. Это, прежде всего недавние назначенцы на пост вице-премьеров Дмитрий Медведев и Сергей Иванов. Далее следуют люди на сегодняшний момент относящиеся ко второму эшелону. Это также недавно назначенный Сергей Собянин. Представители «силовой» группы – Игорь Сечин, Виктор Иванов, Николай Патрушев, Георгий Полтавченко. Председатели палат Федерального собрания Борис Грызлов и Сергей Миронов. Полпред президента в ЮФО Дмитрий Козак, премьер Михаил Фрадков, глава ОАО «РЖД» Владимир Якунин, губернаторы Краснодарского, Красноярского краев и Кемеровской области Александр Ткачёв, Александр Хлопонин и Аман Тулеев. Заместитель главы администрации президента Владислав Сурков. Приведённым выше критериям более других отвечают:

- Дмитрий Медведев (по мнению экспертов, обладающий наиболее предпочтительными шансами на сегодняшний день);

- Сергей Иванов (один из немногих представителей президентского окружения, идентифицируемых значительной частью населения);

- Дмитрий Козак (однако он находится вне Москвы, что снижает его шансы на преемничество);

- отчасти – Сергей Собянин (не входил до сих пор в ближний круг президента, поэтому его кандидатура пока менее вероятна)[8].

Однако данный перечень более или менее определён только на сегодняшний день. Список открыт, и множество переменных факторов (о них было сказано выше) будут способствовать ротации фигур в этом своеобразном «шорт-листе» кандидатов в преемники.

Активное информационное сопровождение «национальных проектов» и резкое увеличение присутствия Дмитрия Медведева на федеральных телеканалах заставляет подумать, что наиболее вероятный преемник – именно он. Однако такая активная деятельность слишком преждевременна. Есть основания полагать, что Путин решил проверить возможности Медведева, «обкатать» его на стратегически важном направлении. Как потенциальный кандидат, Медведев может отвечать ожиданиям тех электоральных групп, которые настроены более модернизаторски и хотели бы видеть в Кремле политика, чьи позиции соответствовали бы умонастроениям «поколения 90-х», сформировавшегося в период рыночной экономики.

В случае, если Медведев не «потянет», возрастают шансы Сергея Иванова, которого можно считать «запасным кандидатом». Иванов сейчас куда более известен потенциальным избирателям, причем его появление в СМИ часто встречает позитивные оценки у традиционалистски настроенных россиян (в связи с тем, что министр обороны позиционирует себя как последовательный государственник). Однако у него есть и существенные проблемы, неразрывно связанные с критикой в адрес вооруженных сил – в связи как с противоречивым ходом военной реформы, так и с «дедовщиной», наиболее одиозные проявления которой время от времени становятся предметом внимания СМИ.

Что касается Собянина, то его назначение призвано помочь ему адаптироваться в федеральной элите. А ближе к выборам он сам может занять премьерский пост. Таким образом, он может повторить карьерную траекторию Путина (региональный уровень – структуры АП – премьерство – президентский пост). Собянин – едва ли ни единственный из вероятных преемников прошёл испытание публичной политикой, неоднократно побеждал на выборах разного уровня. Однако на сегодняшний день он не является публичной политической фигурой федерального уровня.

Для Дмитрия Козака «кавказская ссылка» имеет и плюсы, и минусы. С одной стороны, он является руководителем комиссии по Северному Кавказу, куда вошли почти все гражданские министры и заместители всех силовых ведомств, то есть, фактически, возглавляет своеобразное правительство ЮФО, что должно значительно увеличить его аппаратный «вес». В процессе аппаратных конфликтов Дмитрий Козак показал себя, скорее, реформатором-теоретиком, чем практиком, а теперь ему приходится заниматься оперативной политикой, выработка основ которой также лежит на нём.

Ситуация осложняется тем, что Козак находится под прессингом как федеральных, так и региональных элит. Если он сможет продемонстрировать эффективность на своём посту, то станет помехой «силовикам», так как окажется слишком сильным игроком. Поэтому они постараются снизить его «вес» и поставить его в зависимость от себя: урегулирование проблем на Северном Кавказе в большинстве случаев напрямую определяется «силовыми» структурами. С другой стороны, на Кавказе есть местные элиты, которым необходимо выстроить отношения с Козаком, и если он не захочет идти на сотрудничество в выгодном для них формате, не исключено создание ситуации межнационального конфликта, в котором могут обвинить его.

Однако вне зависимости от конкретных персоналий (за оставшееся время многое может сильно измениться), уже сейчас можно прогнозировать, каким образом преемник может быть приведён к власти. В существующей ныне политической системе (доставшейся Путину от Ельцина и несколько отрегулированной новой властью) наилучшей стартовой площадкой для преемника является пост премьер-министра. Так было в 90-х годах, так есть и сейчас. Премьер является «человеком № 2» в стране, он публичная фигура и непосредственно отвечает за решение насущных проблем населения. Кроме того, премьер – фигура во многом деидеологизированная, что весьма позитивно воспринимается населением. Очевидно, что основой кампании преемника будет популизм и «задабривание» различных групп населения. Именно премьерский пост даёт для этого все возможности. Ведь глава кабинета министров не только распределяет финансовые ресурсы, но является главой исполнительной власти в стране. А это значит, что под его эгидой может быть запущен целый ряд популистских проектов:

- повышение зарплат бюджетникам;

- развитие национальной инфраструктуры;

- снижение налогов, уменьшение и отмена пошлин, сборов;

- упрощение документооборота, например, сокращение перечня предоставляемых в органы власти документов, упрощение выдачи различных справок и т.д.;

- либерализация уголовной правоприменительной практики;

- задабривание значимых отраслевых корпораций: губернаторов, мэров, депутатов всех уровней, СМИ, профсоюзов и других общественных организаций, политических партий, предпринимателей, судей и т.д.

- показные антикоррупционные кампании, сокращение госаппарата, публичные «порки» и увольнение одиозных чиновников и др.

Сюда же нужно добавить и умеренное «ослабление гаек» на политическом поле: стимулирование внутрипартийной дискуссии в «Единой России» (об этом см. ниже), создание Общественной палаты с включением в неё умеренных оппозиционеров.

Часть данных мероприятий уже включена в рамки «национальных проектов», которые координирует один из наиболее вероятных кандидатов в преемники Дмитрий Медведев, другая часть может начать реализовываться в ближайшее время.

Теоретически может рассматриваться и следующий вариант: преемник проходит «обкатку» на парламентских выборах и становится председателем парламента. Это тоже статусная должность, позволяющая иметь частый выход в СМИ, быть ярким ньюсмейкером и т.д. Однако в нынешней политической системе спикерский пост даёт гораздо меньше возможностей для предвыборной «благотворительности». Кроме того, депутатская деятельность имеет негативный образ в глазах избирателей («в думе собрались одни болтуны и политические клоуны»), в отличие от правительственной – хозяйственной, которая в целом импонирует населению. Россия имеет прецеденты успешных (или, по крайней мере, не полностью провальных) «премьерских» партий (ДВР Гайдара, НДР Черномырдина, «Единство» Путина), которые проходили в парламент, но не имеет примеров сколько-нибудь успешных «спикерских» партийных проектов (Блок Ивана Рыбкина, ПВР-РПЖ Миронова и Селезнёва проваливались на выборах). Так что участие в думской избирательной кампании для преемника возможно, но лишь в качестве премьера и лидера партийного списка. При этом сам он откажется от депутатского мандата – население с пониманием отнесется к такому шагу (напомним, что в 2005 году участие Юрия Лужкова в выборах в Мосгордуму не вызвало существенных имиджевых проблем – несмотря на то, что всем было ясно, что он сохранит пост мэра).

 

4. Перспективы «Единой России»

 

В последнее время Кремль проводит (или, по крайней мере, санкционирует) работу по усилению «Единой России». В партию вступают министры (последний пример – глава Минсельхоза Алексей Гордеев), губернаторы (только в ноябре – глава Московской области Борис Громов, Курской – Александр Михайлов, Калужской – Анатолий Артамонов, Липецкой – Олег Королёв, Самарской – Константин Титов).

Активнейшим образом идёт обсуждение дальнейшего усиления роли партий в российской политике. Не прекращаются дискуссии о партийности губернаторов, министров, президента. «ЕР» активно ищет свою идеологию, стараясь заполнить свой программно-идеологический вакуум. Де-факто в партии даже выделились идеологические «крылья»: левое возглавляет бывший анархист и лужковец (депутат) Андрей Исаев, правое – депутат Владимир Плигин и либерально-консервативный публицист Валерий Фадеев. Руководством партии официально дана команда организовать дискуссию и на региональном уровне. В провинциальных отделениях «ЕР» начали регулярную работу дискуссионные клубы, на которых обсуждаются вопросы идеологии и отношения к тем или иным фигурам и событиям.

При этом у партии нет единоличного лидера (что весьма необычно в российской политике). Борис Грызлов – «первый среди равных», политик с репутацией управляемого человека, «андроида». Понятно, что отсутствие лидера – неизбежное следствие целей и задач, под которые создавалась партия и её происхождения и генезиса. В то же время не будет преувеличением сказать, что реальным лидером «Единой России» является сам Владимир Путин. «Единороссы» сами неоднократно подчёркивали, что «ЕР» – «партия президента», что они – «вместе с президентом»[9].

События последних месяцев говорят о том, что роль «Единой России» в событиях 2007-08 гг. будет весьма велика. Какая участь уготована «единороссам»?

Наиболее радикальный вариант – партию готовят «под Путина». Можно предположить, что в 2008 году нынешний президент уйдёт на партийную и общественную работу, в связи с чем ему готовят и укрепляют партийный «аэродром». Преемник займёт президентскую должность, а Путин станет партийно-общественным лидером, который будет обеспечивать имиджевое «прикрытие» режиму нового главы государства. Достоинства данного проекта для Путина и его ближайшего окружения:

- Путин остаётся крупной величиной в российской политике, не оспаривая полномочий нового президента (т.е. для преемника этот вариант гораздо предпочтительнее, чем, если бы Путин стал главой парламента, или занял бы пост в системе исполнительной власти);

- Решаются проблемы с электоральной легитимацией политического режима после 2008 года: популярный Путин сможет обеспечить общественную поддержку инициативам своего преемника, «Единая Россия» превращается в мощную законченную политическую машину, обладающую не только административным ресурсом и разветвлённой региональной сетью, но и имеющую сильную имиджевую составляющую.

Недостатки данного проекта:

- Путин понесёт серьёзную имиджевую потерю, поменяв роль президента «всех россиян» на роль лидера хотя и ведущей, но всё же одной из многих российских партий. Тем более, партии, имидж которой отягощён множеством негативных моментов: репутацией «партии чиновников и бюрократов», ответственной за все шоковые реформы путинского времени (монетизация, реорганизация ЖКХ, новый виток приватизации и т.д.);

- Путин в статусе только партийного лидера лишится реальных рычагов влияния на процесс политических решений; в российской политической системе он неизбежно станет подчинённым Кремля; даст повод для жёсткой критики в свой адрес.

В связи с весомостью недостатков данного проекта его реализацию можно считать маловероятной. Не годится проект и для «пережидания» Путина между выборами 2008 и 2012 г. – как раз в силу возможных имиджевых потерь. Характер высказываний Путина на пресс-конференции в 2006 году подтверждает эту точку зрения.

Есть и подвариант: Путин становится лидером «Единой России», но одновременно меняется форма политического правления – Россия становится парламентской республикой. В этом случае Путин может стать лидером парламентского большинства и занять должность партийного премьер-министра. Этот вариант нивелирует второй указанный недостаток (рычаги влияния сохранятся) одновременно с первым достоинством (преемник станет декоративной фигурой). Фактически это будет означать «перезагрузку» нынешнего политического режима, осуществление одного из вариантов продления полномочий Путина в качестве главы российского государства. О недостатках пролонгации полномочий говорилось выше. Что касается конкретного «премьерского» сценария, то трудно себе представить, чтобы действующий президент согласился на свою зависимость от парламента, а также «окунулся» в массу рутинных вопросов, относящихся к компетенции главы правительства. Показательно также, что на своей пресс-конференции Путин отверг идею «партийного правительства».

Теоретически приход Путина к руководству «Единой Россией» возможен, но для этого партия должна решить сверхзадачу: показать свою дееспособность, стать не просто «функцией от президента», а автономной структурой, способной выдвигать инициативы и реализовывать их (причем в рамках общей лояльности власти, что всегда трудно). На сегодняшний момент вопрос о ее будущем – станет ли она хотя бы в отдаленном будущем аналогом Институционно-революционной партии в Мексике 40-90-х годов или же будет выполнять лишь инструментальную функцию – остается открытым. При этом существует предел преференциям, которые Кремль готов сейчас предоставить партии – так, если «партийное правительство» в их перечень не входит, то право предлагать кандидатуры губернаторов ей предоставили (но только в рамках консультаций – окончательное решение, разумеется, остается за президентом).

Таким образом, в ближайшей перспективе «Единая Россия» не будет классической доминантной партией. События, происходящие в «Единой России» и вокруг неё говорят о том, что у партии в 2007-2008 году будут другие задачи.

Как отмечалось выше, самая серьёзная угроза, стоящая перед нынешним политическим режимом – раскол элитно-олигархической коалиции, сложившейся вокруг Владимира Путина. Уход в его лице безусловного лидера, как для населения, так и для элиты, неизбежно катализирует противоречия между номенклатурно-политическими группами. Возможен вариант, когда одна из групп сможет убедить Путина в предпочтительности той или иной конкретной фигуры и попытается навязать её в качестве преемника всему конгломерату, составляющему президентское окружение. Результатом может стать межгрупповая война, опасная крупными потерями для всех элитных групп, а для страны чреватая ослаблением суверенитета.

Понимая эту опасность, Кремль старается создать на базе «Единой России» (а также ряда других структур – Общественной палаты и др.) вязкую политическую среду, которая «обволакивала» бы все элитные группы и в которой гасились бы наиболее острые противоречия между ними. Задача Кремля – увеличить число «учредителей» нынешнего политического режима, расширить список субъектов олигархического «пакта» о разделе политико-экономического «рынка». Благодаря этому одной из существующих элитных групп будет гораздо труднее монополизировать властные ресурсы и навязать свою волю конкурентам с позиций силы. Зато Путин будет занимать в этой ситуации доминирующее положение. Существующий политический режим старается сделать «Единую Россию» объектом притяжения для авторитетных людей, принимающих решения и контролирующих значительные ресурсы. В результате партия может стать «точкой сборки» новой политической системы, где межэлитные конфликты будут гаситься внутри, а не разрушать всю систему снаружи. У этого мегапроекта есть два аспекта – тактический и стратегический.

Тактический аспект: значительное число критиков режима Путина обвиняет его в чрезмерном «завинчивании гаек», «попрании демократии» и т.д. Даже если отставить в сторону неточность и откровенную ангажированность подобных заявлений, ясно одно: значительная часть элиты без энтузиазма смотрит на возвращение «кондовых» примет советской эпохи: приказного единообразия, партийного единомыслия и т.д. Поэтому запуском внутрипартийной дискуссии Кремль имитирует некоторое подобие «оттепели», показывая свою приверженность «демократии» и «плюрализму». Тем самым критикам делается показная уступка, а у наиболее радикальной оппозиции выбивается почва из-под ног. Стратегический аспект: в перспективе на базе нынешней «Единой России» в случае успешного развития данного партийного проекта может вырасти крупная и относительно самостоятельная институциональная сила, которая станет мощной опорой для Кремля. Речь идёт о некоем аналоге либерально-демократической партии Японии. ЛДПЯ более 50 лет практически постоянно выигрывает парламентские выборы, оттесняя другие партии в оппозиционные ниши. Происходит это потому, что данная партия, по сути, является «федерацией» фракций с разными идеями и социальной базой, умеющих приходить к общепартийному компромиссу. В зависимости от смены электоральных настроений в ЛДПЯ верховенствует та или иная фракция, адекватно выражающая общественные изменения. Она выходит на руководящие позиции, ее люди становятся кандидатами на выборах, и партия в очередной раз их выигрывает. Представляется, что именно в этом русле необходимо рассматривать развернувшуюся внутрипартийную дискуссию между сторонниками «левой» и «правой» платформ внутри «Единой России».

Формирование идеологических «крыльев» необходимо и с технологической точки зрения. «Единороссам» необходимо учиться ясно формулировать свои мысли, чётко идеологически позиционироваться (с этим есть большие проблемы). Дискуссия должна привить партийцам навыки самостоятельной политической деятельности, снять с них ярлык марионеток Кремля. До сих пор основой «Единой России» была рыхлая идеология «верности Путину». Теперь, в условиях его возможного ухода с президентского поста, партии необходимо учиться жить самостоятельно, «своим умом».

Есть и более утилитарная причина дискуссии: по мере приближения парламентских выборов партии необходимо более чутко отслеживать электоральные ожидания, загодя их «обкатывать» и проверять, тестировать партийные лозунги и идеологические послания (месседжи). Цель – покрытие максимального количества электоральных ниш под эгидой одного партийного брэнда. Партия собирается совершить электоральную экспансию как влево – на поле коммунистов и социалистов, так и вправо – на поле либерал-консерваторов.

Фактически речь идёт о повторении электоральных успехов Владимира Путина, за которого голосовали и западники, и патриоты, и часть либералов, и часть коммунистов и огромная масса аполитичных россиян. То есть, фактически, идёт опыт создания «коллективного Путина», вбирающего в себя множество идеологий и меняющегося в зависимости от электоральной ситуации. Подобный «коллективный Путин» может существовать сколь угодно долго и быть универсальным легитиматором не только для путинского преемника, но и для всех последующих руководителей российского государства.

Указанный выше стратегический аспект создания институциональной партийной «базы» политического режима в полной мере должен проявиться в паузе между двумя избирательными кампаниями 2007-2008 гг. и 2011-2012 гг. В этот период следует ожидать максимальной экспансии «Единой России» во властные и общественные структуры. Одновременно будет проходить встречный процесс: федеральные и региональные элитные группировки, кланы, клики будут вливаться в «Единую Россию». Результатом этого может стать переход от теневого, неформального, построенного на личных связях влияния множества элитных грпп к вполне официальному, конституционному правлению.

Остальные партии в этих условиях будут играть скорее декоративную роль, призванную с одной стороны, показать населению и Западу, что у нас действует и развивается партийная демократия, а с другой стороны, выпускать протестный «пар» в «свисток», т.е. в бесконечную и не имеющую последствий риторику. Собственно, уже сейчас это имеет место, как на федеральном уровне, так и во многих регионах. «Единороссы» полностью контролируют законодательные органы субъектов и представительные органы местного самоуправления, а представители других партий оттеснены от принятия решений и занимаются в основном риторическими упражнениями, в ходе которых подвергают критике существующее положение дел.

В этом отношении вторичным становится вопрос, кто станет «спарринг-партнёром» «Единой России» на выборах депутатов Госдумы в 2007 году. В любом случае это будет имитация противостояния, необходимая для привлечения интереса избирателей, конфликтного «драйва». На данном этапе просматриваются два варианта: «война» с демонизируемым врагом и борьба «лучшего с хорошим». В рамках первого варианта «врагом» может стать умеренная или условная оппозиция в лице, например, партии «Родина»[10]. Она будет обвиняться в симпатиях к фашизму, в функционировании на деньги зарубежных спецслужб и т.д. Еще один вариант – борьба с либеральной оппозиций, финансируемой так же из-за рубежа. На эту роль может быть номинирована политическая структура Михаила Касьянова, если таковая все же будет создана – пока проект ДПР был быстро торпедирован.

Второй вариант предполагает «позитивное» противостояние двух прокремлёвских сил. Основной – «Единой России» и второстепенной – например, партии «Наши», построенной на базе одноименного движения. Но данный проект находится пока ещё в стадии проработки, т.к. движение «Наши» создавалось с одной единственный технической целью – оказать поддержку действующему режиму в случае запуска сценариев «оранжевой революции». В условиях «мирного времени» задач «Нашим» пока не нашлось. По большому счёту они простаивают, и возможно, что финансирование им будет урезано – до тех пор, пока «Наши» вновь не понадобятся. Идеология данного движения очень сырая и плохо проработанная. По сути, руководитель проекта Василий Якеменко провёл ребрэндинг движения «Идущие вместе» (которое объективно провалилось), без изменения содержания. Так что пока говорить об этом еще рано.

 

5. Будущее правительства

 

В соответствии с концепцией, принятой в 2004 году в качестве основы для проведения реформы, правительство имеет трехзвенную структуру - федеральные министерства, федеральные службы и федеральные агентства. В результате функции, ранее принадлежащие министерствам, были разделены в рамках новой структуры по общему принципу: министерства занимаются созданием правил в рамках своей сферы ответственности, службы должны получить функции по контролю за их исполнением, агентства - оказывать услуги и управлять государственной собственностью. Эти принципы были заявлены как основные для реформы правительства, но в дальнейшем начался процесс перераспределения властных функций по правилам аппаратного противостояния.

Правительство по факту стало самым конфликтным органом в федеральных властных структурах. Кроме традиционных противоречий между министрами финансово-макроэкономического блока и отраслевиками, в нем нередки различные разногласия по линии «министр - глава службы или агентства». Самым ярким примером является Министерство культуры и массовых коммуникаций, которое возглавляет Александр Соколов. Очень опытные аппаратные игроки Михаил Швыдкой и Михаил Сеславинский постоянно пытаются создать внутриминистерскую оппозицию, чтобы лишить Соколова возможности выстроить управленческую вертикаль в своем министерстве.

Вплоть до недавних назначений Медведева и Иванова в правительстве активно шел процесс реформирования. Происходило постоянное добавление новых структур либо переподчинение старых. Кроме прошлогодних крупных структурных преобразований, были менее масштабные перестройки, в результате чего появились Министерство связи и телекоммуникаций, Министерство регионального развития, Федеральная служба по физической культуре, спорту и туризму разделилась на две - по физической культуре и по туризму. Это показало правительственным игрокам, что существует возможность для дальнейшей реформы кабинета министров в наиболее выгодном направлении.

Появление в правительстве трех вице-премьерских должностей вместо одной дало старт новой аппаратной перекройки кабинета министров. Её целью является существенное усиление правительства, придание ему более жизнеспособной структуры. В результате появления двух новых заместителей понизился аппаратный «вес» конкурента премьера Александра Жукова. Совет по национальным проектам, который называли «параллельным правительством», но без Фрадкова, по факту «переехал» в Белый дом вместе с Дмитрием Медведевым.

В соответствии с подписанным Фрадковым в конце ноября распоряжением о распределении обязанностей между премьером и его замами, за ним осталось ведение ключевых вопросов. Глава кабинета министров сохранил председательство в наиболее важных правительственных комиссиях – по бюджетным проектировкам, по взаимодействию федеральных и региональных органов власти, по военно-промышленным вопросам. И намеревается руководить вновь созданной комиссией по развитию минерально-сырьевой базы и топливно-энергетического комплекса.

Круг полномочий Медведева ограничен, по сути, национальными проектами, а Иванова – оборонкой и военно-техническим сотрудничеством. Еще одна новация – существенное повышение роли руководителя аппарата правительства Сергея Нарышкина, который становится «теневым вице-премьером», действуя в тандеме с Фрадковым. В то же время произведенные перестановки имеют и минусы для Фрадкова. Дмитрий Медведев и Сергей Иванов являются весьма влиятельными фигурами, имеющими прямой выход на президента. Они неизбежно потеснят Фрадкова на аппаратном поле. В результате правительство может приобрести трех фактических руководителей вместо одного.

Проведенные преобразования, по всей видимости, на этом не закончатся. Уже сейчас видно, что произошёл отказ от первоначальной концепции Козака-Грефа. Это значит, что впереди дальнейшая реставрация прежней правительственной структуры. Необходимо ожидать увеличение числа заместителей у министров (сейчас их всего два, в ряде министерств процесс «размножения» замов уже начался), фактический выход части служб и агентств из-под контроля министерств. Даже сейчас ряд руководителей этого «низового» уровня фактически автономны и не желают подчиняться своим формальным начальникам-министрам. Нельзя исключать и появление новых вице-премьерских должностей.

Следствием преобразований может стать лучшая управляемость кабинетом в стратегической перспективе. Однако в ближайшее время следует ожидать острых аппаратных конфликтов между ключевыми фигурами правительства (Фрадков, Медведев, Жуков, Иванов, Греф, Кудрин, Нарышкин).

 

6. Краткие выводы

 

Нынешний политический режим стоит перед проблемой прохождения через «горнило» выборов 2007-2008 г. Основные номеклатурно-политические группы, которые являются «учредителями» режима, определяют для себя стратегию действий по сохранению и наращиванию имеющихся политико-экономических ресурсов. Политическое руководство страны озабочено сохранением межэлитного договора («пакта») по разделу отечественного политического рынка под эгидой Кремля.

Российский правящий слой будет и далее предпринимать активнейшие действия по недопущению раскола межолигархического путинского «пакта». Для этого, в частности, инициировано усиление «Единой России», которая призвана стать вязкой политической субстанцией, объединяющей элитные группы и гасящей внутренние конфликты до того, как они вырвутся наружу и будут угрожать существованию системы в целом. Примерно ту же функцию выполняют и неконституционные органы, созданные путинским режимом: Общественная палата, различные советы при президенте, Государственный совет, корпус полпредов в федеральных округах и т.д. Каждый из них призван стать объединителем различных групп элиты для выработки неконфликтных путей развития государственной системы. Данные меры направлены на сохранение нынешнего политического режима.

Вместе с тем пиар-форма «великой России», накачиваемая Кремлём, совершенно не обеспечивается адекватным внутренним содержанием. При этом значительная часть российского общества в кризисных условиях инстинктивно выбирает консервативный путь развития, что неизбежно отразится в ходе электорального цикла 2007-2008 гг. на выборной повестке – она будет всё более патриотической, хотя и с разными немаловажными «знаковыми» оттенками («модернизационно-патриотическая», «державно-патриотическая» и др.).

В целом перспективы сохранения режима по итогам 2008 года можно определить как благоприятные – он обладает достаточным набором ресурсов для того, чтобы минимизировать политические риски, а его оппоненты слишком слабы и неспособны предложить реальную альтернативу.

 

Политком.ру

10.02.2006