Журнал «Золотой Лев» № 71-72 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

А. Ходус

 

Реформа, которой не было…

 

Хочу включиться в разговор на тему о самой закрытой, оттого и непонятной большинству россиян реформе государства — военной реформе Российской армии. Довести до вашего сведения не официальную точку зрения тех государственных людей, кто задумал и долгие 15 лет проводит не то перестройку, не то военную реформу, а мнение рядовых офицеров Российской армии. Тех, кто все эти годы был рядом с солдатами, командовал ротами, полками и кто с лёгкой руки военных чиновников стал разменной монетой при ответе за все промахи перестройки, названной впоследствии военной реформой.

Большинство этих офицеров, воспитанных в системе боевой подготовки Советской армии, прошедших Афганистан, Чечню, уже не служат в Российской армии. Кто-то ушёл на гражданку, не согласившись с тем, что развал Вооружённых сил назвали реформой. Кого-то под разными предлогами уволили за строптивость. Кто-то оказался втянут в разрушительные для моральных устоев армии процессы воровства, казнокрадства и был осуждён или с позором уволен.

От имени этих людей, с позиции простого офицера, чьё мнение сознательно забыли спросить, абсолютно не претендуя на истину последней инстанции, я хочу рассказать о том, что мы думаем по поводу проводимой реформы и с чем не согласны.

Кризис 90-х годов взорвал Российскую армию. Как из прохудившегося мешка на головы россиян хлынула лавина из не решаемых десятилетиями проблем. Дедовщина, дезертирство, расстрелянные караулы, воровство — вот далеко не полный перечень армейских проблем, которые в одночасье стали достоянием гласности гражданского общества.

Растерявшийся Генеральный штаб, который привык жить за плотно закрытыми воротами КПП, не успевал ставить заплатки на занавес секретности и оправдывать свою беспомощность, которую высвечивал пожар разгорающейся Кавказской войны.

Чтобы успокоить общественное мнение и спасти подпорченную гласностью репутацию, Министерству обороны требовалось предпринять, что-то неординарное, государственно-значимое, и вскоре такое решение было найдено.

Умные головы «арбатских» генералов (так в армии называют генералов, для которых границы Отечества проходят по Садовому кольцу) быстро сообразили. Армия оказалась между молотом и наковальней. Молот — это скоординированные удары по безопасности и обороноспособности России со стороны внешних недругов, и в первую очередь со стороны стран — участниц военного блока НАТО, которому долгие годы успешно противостоял Советский Союз. Наковальня — это сформировавшаяся вокруг президента Ельцина группа людей, возжелавших приватизировать страну, где самым лакомым куском были предприятия ВПК, и для планов которых сильная армия была нежелательным фактором, которым могла воспользоваться оппозиция.

Путей решения проблемы было два. Первый — непримиримая борьба за сохранение Вооружённых сил, а значит, и ВПК, но это означало бы реальную угрозу для большинства военных чиновников лишиться занимаемых должностей. Второй — поддержать решения администрации президента Ельцина и получить доступ к лакомому куску приватизации хотя бы в рамках военного ведомства.

За годы перестройки во главе Вооружённых сил успела сформироваться особая каста умных, циничных военных чиновников, которые, не задумываясь, выбрали второй путь, он давал шанс удержаться у власти и открывал широкие пути к личному обогащению. При этом чиновники осознавали, что, избрав второй путь, они не получают стопроцентной гарантии личной безопасности (крайние нужны всегда), к тому же им предстояли нелёгкие объяснения с гражданским обществом, которые весьма хлопотные и требовали хорошего теоретического обоснования.

Чтобы удержаться на плаву, нужна была непросто идея, которая дала передышку военной бюрократии и заткнула глотки особо «горластым» общественным деятелям. А по-государственному привлекательная, в красивой общественной упаковке, которая гармонично увязала бы их безбедное существование с государственным финансированием и стала бы своего рода палочкой-выручалочкой при любом исходе дела: мол, не дали денег столько, сколько просили, — вот и результат.

Нам предложили осмыслить чисто техническую сторону дела: сокращение, перевооружение и переход на контрактную основу, не увязав эти понятия с состоянием ВПК, бюджетом страны, с профессиональным мнением офицерского корпуса и военной наукой, а значит, заведомо обманули, потому что без учёта этих составляющих перечисленные действия — просто слова.

При этом нам как-то забыли конкретизировать конечную цель реформы. Военным, к примеру, объяснить, на каком стратегически важном для России направлении или театре военных действий какая группировка войск должна появиться и с какими задачами. Для гражданских — кто и какими силами будет защищать безопасность российских граждан за рубежом и как Россия сможет отстаивать свои экономические и политические интересы в случае возникновения военных конфликтов.

На простом человеческом языке это означает, что реформа должна была гарантировать переход количества в качество самих Вооружённых сил, усиление государственной безопасности России, защиту экономических и политических интересов россиян за рубежом и укрепление обороноспособности страны в целом. Это для государства и тех людей, кто мыслит по-государственному. Для всех остальных гарантии положительных результатов реформы — это когда сын без всяких проблем отслужил в армии и живой, здоровый вернулся домой, а государство способно решать свои проблемы с соседями без войны, лишь демонстрируя мощь своей армии на учениях с боевой стрельбой.

К тому же нам забыли представить команду реформаторов, а значит, право реформировать Вооружённые силы России доверили тем, кто только что разгромил собственные четыре мощнейшие группировки войск в Европе, одну в Азии и все военные базы Советского Союза в других частях света. Более того, сроки исполнения основных этапов реформы так умело раскидали между тремя сроками выборов президента, что даже домохозяйкам стало ясно — спрашивать будет не с кого и некому. То, что натворят одни, расхлёбывать будут другие, и так до российской бесконечности, пока не закончатся деньги в казне, отпущенные на реформу…

За долгие годы перестройки, взаимных обид и претензий как со стороны гражданского общества, так и со стороны военных накопилось много.

Одни не могли простить погибших и искалеченных в мирное время сыновей, другие — собственные искалеченные судьбы и загубленные служебные карьеры. На гражданке пострадали конкретные люди, в армии к конкретным людям добавились целые категории государевых людей. Больше всех досталось строевым офицерам (тем, кто служит, имея в подчинении личный состав).

Их первыми бросили в топку Кавказской войны, заставив командовать сборищем не обученных военному делу кочегаров и поваров, собранных со всех округов и флотов, чем многих из них обрекли на погибель и воинское бесславие.

Потом заставили ходить в офицерские караулы и наряды по котельным, потому что катастрофически не хватало солдат. Страна оказалась не в состоянии укомплектовать солдатами собственные Вооружённые силы. Призывники отказывались служить в армии, где человеческая жизнь ничего не стоит, и даже можно было умереть от голода.

Из 10 призванных только один попадал на службу, остальные разбегались или откупались от почётной обязанности быть защитником Отечества.

Переложив на плечи строевых офицеров обязанности солдат, правительство по причине беззубости военного ведомства перестало регулярно выплачивать им и без того мизерное денежное довольствие. Точнее сказать, деньги Министерству обороны давали, но только на выплату денежного довольствия, а привыкшие жить на широкую ногу военные чиновники продолжали тратить их по своему усмотрению.

В первую очередь деньги шли на обеспечение жизни и быта военного руководства, потом на денежное довольствие штабам, которые этот быт организовывали, а то, что оставалось, отдавали в войска.

Кроме регулярной задержки выплаты денежного довольствия войсковым офицерам, их практически лишили проездных документов (железная дорога и «Аэрофлот» отказывались продавать билеты по воинским требованиям), потому что Министерство обороны не перечисляло за них деньги.

Офицерам под разными предлогами перестали выплачивать денежную компенсацию за санаторно-курортное лечение, за невыданную военную форму.

Установили грабительскую компенсацию стоимости продовольственного пайка в 20 рублей в сутки вместо реальной, в 100 рублей, и лишили основной льготы, которая помогала военным хоть как-то сосуществовать рядом с инфляцией, — льготы на коммунальные услуги.

Сегодня ситуация меняется, гражданское общество уже без прежней озлобленности и предвзятости само пытается разобраться в наших проблемах. Не доверяя официальным заявлениям чиновников, люди хотят понять, а что же на самом деле происходит в самом мощном силовом ведомстве страны, где за закрытыми дверями вот уже 15 лет идёт реформа, а реальное положение дел становится хуже, чем было до её начала?

 

Нужна ли реформа Вооружённым силам России?

 

Нужна! Наше государство перешло к новой общественно-экономической формации, основой которой стала частная собственность, а предоставленная самой себе армия продолжает воспитывать подчинённых и выстраивать духовные ценности, опираясь на моральный кодекс строителя коммунизма. Двойной стандарт породил двойную мораль. Называясь товарищами в своём кругу, люди в погонах должны были сами определиться, а какое отношение они имеют к российскому обществу?

Офицерский корпус раскололся. Часть офицеров засела в кавказских окопах и не хотела возвращаться в мирную жизнь, где их никто не ждал (а более того — презирал и винил в смерти своих сыновей). Кто-то попытался честно преодолевать тяготы и лишения военной службы в мирной жизни, надеясь на разрекламированную реформу, однако вскоре потерял всякую веру на перемены в службе к лучшему и начал тихо попивать водочку, дожидаясь хоть какой-то пенсии, чтобы уволиться.

А часть офицеров и генералов — самых беспринципных — кинулись в погоню за новыми русскими! Тысячи людей в погонах оказались втянуты в губительный для моральных устоев армии бизнес. Это привело к невиданному по своим масштабам разбазариванию и расхищению государственного имущества, принадлежащего армии и флоту. «Новые русские в погонах» из Министерства обороны поставили на коммерческую основу списание со своих книг учёта всего того, что было разворовано, утрачено и отобрано.

Мощнейшая группировка войск XX столетия, дислоцирующаяся в Восточной Европе, в буквальном смысле растворилась. Часть вооружения и имущества была разворована и продана в тех странах, где находились войска, часть — отправлена в союзные республики, которые уже задумали стать самостийными и восприняли это как подарок судьбы, от которого глупо отказываться. А большую часть военного имущества «арбатский» генералитет так умело раскидал по всей России, что даже в далёкой Чите Главная военная прокуратура пыталась найти какие-то пять-восемь эшелонов с тыловым имуществом ГСГВ, которые были отправлены в Забайкальский военный округ, но куда-то сгинули…

Диагноз неутешительный. В результате подобных явлений, в результате казнокрадства и мздоимства оказалось, что уже к 1996 году офицерский корпус — костяк Российской армии, и в первую очередь командный состав, был серьёзно болен. Следовательно, прежде чем проводить военную реформу, нужно реанимировать государственное самосознание генералов и офицеров. Уже потом, поставив во главе Вооружённых сил самых достойных из них, которых будут уважать, любить и которым будут стремиться подражать, начинать реформу армии.

Отсюда вытекает первая и обязательная задача военной реформы — уничтожение теневой власти военной и гражданской бюрократии в Российской армии, восстановление единоначалия и реформирование офицерского корпуса. Это самый болезненный, но обязательный этап реформы, парадокс проведения которого заключается в том, что он не требует денег и, наверное, поэтому его всячески замалчивают. Нужно будет реанимировать искалеченное перестройкой самосознание офицеров, создать идеологию защитника Отечества применительно к новой общественно-экономической формации нашего государства и наполнить новым содержанием правовые нормы отношений между военнослужащим и государством, командиром и подчинённым.

Создать единственно возможную в условиях строгой воинской дисциплины форму общественных отношений между старшими и младшими офицерами — Офицерское собрание Российской армии, которое позволит сосуществовать критике и здравому смыслу, а значит, даст каждому офицеру право быть публично услышанным или обяжет его публично отвечать.

Далее о том, как мы, офицеры, видим собственную армию изнутри в разгар виртуально идущей реформы и почему военные реформаторы сознательно замалчивают реформу офицерского корпуса.

 

Кто есть кто в современной Российской армии

 

Кадровый состав (я не имею в виду солдат, они приходят и уходят) разделился на четыре категории военнослужащих. В первую, самую привилегированную, вошли представители штабов всех рангов и категорий. Произошёл очередной парадокс, рождённый реформаторами, — исчезли целые группировки войск, зато появились группировки штабов. Главную группировку штабов на территории города Москвы мы, офицеры, прозвали «арбатским военным округом». Мнение большинства войсковых офицеров категорично: пока существует этот округ, любые реформы в Российской армии обречены. Такие группировки штабов уже давно живут своей, отдельной от армии жизнью, главная задача которой — обеспечить безбедное существование вначале командованию, а потом себе. К примеру, командир развёрнутого полка (это часть, где есть солдаты), в разгар перестройки, в 1996–1998 годы, получал денежное довольствие по 16-му разряду в звании полковника. А такой же полковник, не имея в подчинении солдат, но в должности начальника отделения в мобилизационном управлении штаба округа, — по 26-му разряду. Кстати, в этом же управлении и подготавливаются предложения, кому и сколько платить.

Впрочем, в штабах служебная иерархия тоже перевернулась с ног на голову. То, что по своему предназначению должно быть главным, к примеру, управление боевой подготовки (сокращённо УБП), пренебрежительно называют «управление бестолковых полковников». А про тех, кто должен быть вспомогательным звеном, например управление кадров, говорят, что выше кадров только солнце, хотя с этим утверждением не согласны финансисты и тыловики. Эти ребята не без основания считают, что раз быт, то есть материальные ценности, управляют сознанием, то и заворачивать делами в армии должны финансисты и тыловики. Что они с успехом и делают.

Ко второй категории относятся вальяжные офицеры, которые носят каракулевые шапки, шитые звёзды на погонах и меховые куртки до колен, но в армии не служат. Они работают на военных заводах, в различных мастерских и других мутных, но доходных местах. Как правило, они ездят на новых «уазиках», ходят с переносными радиотелефонами и всегда занимают почётные места на всех без исключения подведениях итогов работы, где им вручают дорогую видео- и аудиотехнику и почётные грамоты за отсутствие ЧП среди отсутствующего личного состава. Более того, они периодически получают ордера на новые элитные квартиры. Это делается, чтобы отбить у них охоту к хищению материальных ценностей, которых немало сосредоточено в их крепких мозолистых руках.

К третьей категории, самой замордованной, но которая, по сути, должна быть главной, относятся офицеры развёрнутых линейных частей, где есть солдаты, служба, наряды (по 12–15 в месяц), боевая учёба, командировки и многое другое, что квалифицируется как тяготы и лишения армейской службы. Это самая бесправная часть офицерского корпуса, за счёт которой живут вышеперечисленные «жировые прослойки», незаконно списывают тыловые запасы, встречают и провожают круглогодичные инспекции всех уровней, строят особняки, летают на Кипр и делают много других дел, нечистоплотных с точки зрения офицерской морали, но обязательных с точки зрения сегодняшней военной бюрократии.

Четвёртая категория — это своеобразный отстойник офицеров, которых по каким-то причинам посчитали бесперспективными и направили служить в так называемые кадрированные части. Где ни жира, ни службы нет, зато хватает армейской дури, чтобы с утра до вечера мусолить фломастерами учебные карты и пересчитывать пыльное обмундирование для тех защитников Отечества, которых призовут в случае войны. В подобных соединениях может собираться до сотни полковников, не несущих реальной боевой нагрузки и не имеющих в подчинении солдат.

Такова суровая, социально-правовая действительность офицерского корпуса Российской армии, которую 10 лет назад задумали реформировать в единый боевой механизм, а вместо этого создали полубоевую, полубюрократическую структуру.

Можно ли доверять военным министрам, когда они заверяют нас, что военная реформа успешно реализуется?

Как кадровый офицер, прослуживший в армии 27 календарных лет, причём только в развёрнутых частях, прошедший служебный путь от командира взвода до начальника штаба дивизии, выскажу своё субъективное мнение.

То, что сейчас происходит в армии, это повседневная, рутинная служба, в которой есть и хорошее и плохое, но это далеко не реформа. Для того чтобы она началась, или по крайней мере была сделана попытка её начать, нужно было представить армии и обществу команду реформаторов, поставив им строгие временные рамки и конкретные задачи, за которые можно спросить по окончанию этих сроков. Вместо этого судьба предстоящей реформы была вверена тем же генералам, которые, по мнению офицеров, и позволили довести армию до предынфарктного состояния.

20–22 февраля 2004 года в Москве состоялось Всеармейское совещание офицеров Российской армии. Офицерский корпус в очередной раз поклялся президенту, своему Верховному главнокомандующему и стране в целом, что, несмотря на трудности, любая поставленная задача будет выполнена.

Власть тоже не осталась в долгу, она в лице вновь назначенного министра поклялась продолжить военную реформу и заверила страну в необратимости положительных процессов, идущих в армии.

Однако, как заметил великий китайский философ Конфуций: «Трудно исполнить обещанное без стеснения».

Блестяще организованный форум, конечно же, произвёл на участников совещания неизгладимое впечатление (Москва, Кремль, Красная площадь, фотографирование с известными людьми), но вряд ли эмоции его участников были судьбоносными для Вооружённых сил.

Во-первых, потому, что отбор делегатов на подобные собрания имеет столько степеней «защиты» и инструктажей, что присутствующие, не только говорить, думать вопреки начальству не могут.

Во-вторых, многие из делегатов начали военную карьеру, когда армия Советского Союза уже развалилась, а та суровая действительность бардака и попустительства, что окружала их в Российской армии с первого дня службы, была привычной и вполне могла сойти за реформу, потому что в последние годы начали регулярно выплачивать денежное довольствие.

В-третьих, все присутствующие знали сложившуюся в армии закономерность: подобные офицерские собрания с завидным постоянством собирают только вновь назначенные министры-реформаторы, когда их распирает от желания изменить всё к лучшему и можно обещать, что вздумается, но ещё ни разу один и тот же министр не провёл офицерское собрание повторно…

Однако в Вооружённых силах было немало генералов и офицеров, кто понимал, что ситуация стала критической, и кто, несмотря на заведомо показной стиль проведения Всеармейского совещания, продолжали ждать серьёзных заявлений от министра Иванова.

 

Что должен был обещать министр-реформатор?

 

Не имея (на тот момент) реальной финансовой поддержки правительства и зная о проблемах армии в большей степени со слов, обступивших его плотной стеной военных бюрократов, министр мог начать разговор с вопроса о возрождении кодекса чести российского офицера и генерала, предложив поставить его во главу предстоящих для решения задач. Что это дало бы? Безоговорочную поддержку войсковых офицеров. Особенно тех, кто воевал. Укрепило бы веру в справедливость и важность своей профессии в душах тех, у кого она ослабла. Помогло бы настоящим инициативным командирам разорвать порочные кружева обвинений в адрес младших командиров в тупости и лености, сплетённые военной бюрократией, чтобы держать их в повиновении, а главное — не потребовало денег, потому, что это — морально-этическая сторона реформы, не выстроив которую, бесполезно приниматься за следующие этапы.

Чего боится махровый военный чиновник? Чиновник боится света, гласности и решительных, честных офицеров.

Чтобы напомнить этим мутантам, сколько благородства и веры в Отечество носят в сердцах простые окопные офицеры, которых они порой за людей не считают и даже могут присвоить их боевые деньги, сказав при этом: «Я вас туда не посылал!»

Офицеры ждали, что министр пообещает в кратчайшие сроки возродить российский генералитет и с его помощью вернёт былое уважение к солдату, к офицеру, к генералу. Пообещает добиться «перемирия» с гражданским обществом, обозлённым войной на Кавказе. Даст шанс вернуться в армию и на флот тем офицерам и генералам, которых под разными предлогами изжили реформаторы. Особенно тем, кого из-за личной популярности в войсках сначала уволили, а потом сделали не то губернаторами, не то мальчиками для битья, чтобы, так сказать, не возомнили себя политиками.

Министр мог пообещать стать гарантом того, что в предстоящей реформе все офицеры будут иметь равные стартовые условия для службы в новой, «капиталистической» армии России. В своё время мне пришлось на себе испытать справедливость новых рыночных отношений в армии. После года службы в должности начальника штаба учебной дивизии, имея за плечами пять лет командования полком, который каждый год отмечался командованием округа как один из лучших, я написал рапорт для поступления в академию Генерального штаба. На одном из этапов согласования начальник штаба округа написал на моём рапорте краткую резолюцию: «Считаю нецелесообразным ввиду непродолжительного нахождения в должности». Обиды на начальника не было, я посчитал такое решение справедливым, потому что сам сторонник того, чтобы в каждой должности офицер служил минимум два-три года до очередного повышения или учёбы. Однако когда я принял решение уволиться и на моё место прибыл «заменьщик» в звании подполковника, который и полком-то не командовал, то ему рапорт для учёбы в академии ГШ тот же начальник подписал через месяц, а вся «целесообразность» заключалась в том, что он был сыном командующего Дальневосточным военным округом…

(Прошу читателей понять меня правильно, тут дело не в личной обиде. В современной Российской армии подобный подход к решению кадровых проблем — сложившаяся закономерность.)

Он мог публично напомнить офицерам, в том числе и «новым русским в погонах», что все великие перемены начинаются с осознанного исполнения основополагающих мелочей.

К примеру, никто не имеет права обратиться к офицеру на «ты» или по-барски хамовато сказать: «Капитан, ко мне!» — отбросив уставное «товарищ».

Одним словом, много чего хорошего мог сказать министр обороны, и много чего нехорошего могли рассказать делегаты Всеармейского офицерского совещания. Могли, но промолчали. Равнодушное к проблемам армии общество, без особых комментариев со стороны журналистов, проглотило очередную виртуальную конфету в красивой обёртке с убедительной надписью «Военная реформа. Всеармейское совещание» и тоже промолчало.

Если согласиться с крамольной мыслью, что сегодня в армии правит бал диктатура военной бюрократии, потеснив единоначалие командиров, то должны быть отличительные признаки их титанической работы по наведению порядка в армии, которые не может не заметить общество.

Безусловно, признаки есть. Самым главным из них можно считать то, что с лёгкой руки реформаторов армия буквально захлебнулась в бумажных «цунами», поднятых военными чиновниками! Старый дьяконский принцип «не сделал — два раза напиши» стал важнейшим в отношениях между начальником и подчинённым, главным штабом и подчинённым штабом. Они установили в Вооружённых силах особую форму служебных отношений, когда начальник знает, что ему заведомо лгут, но воспринимает это как должное, потому что это не меняет ситуацию в целом, но даёт ему право уличить подчинённого во лжи, если подчинённый вдруг вздумает показать строптивый характер. В свою очередь, подчинённый вынужден докладывать неправду, потому что слишком уж много поступает циркуляров, которые нужно изучить и практически выполнить вне всяких, ранее утверждённых планов. К тому же он знает: если случится ЧП, никакой рапорт всё равно не поможет.

Самыми изощрёнными в этом смысле могут считаться приказы о соблюдении мер безопасности. Как только где-нибудь случается ЧП, то штабы всех уровней издают соответствующие приказы, как правило, дублирующие вышестоящие, но со своими выкрутасами. Где расписывается всё: от обыкновенного инструктажа до многодневных занятий с обязательным взрыванием, сжиганием, раздавливанием чучел, имитирующих пострадавших.

Однажды мы в штабе дивизии проанализировали требования всех полученных приказов с резолюцией о проведении тех или иных занятий по мерам безопасности, и оказалось, чтобы исполнить их в точности, нужно было на месяц продлевать учебный период. Выход? Имитация проведения и отписки, а значит, заведомая ложь.

Гораздо логичнее выглядят приказы о наказании. Они похожи на сводку боевых действий, где просматривается только одна логическая мысль: суровое и справедливое начальство борется не жалея сил с нерадивыми подчинёнными.

Но изъезженная формулировка «в ходе проведённого расследования» отнюдь не означает высшую форму справедливости и то, что это расследование проводилось с учётом мнения и оправданий виновных. Сегодняшним приказам о наказании в армии нужно верить, что называется, «на слово», иначе трудно понять, как можно в одном приказе одновременно наказывать 10–20 офицеров. Ведь наказание офицера, генерала — это тоже ЧП!

Сегодня армия опутана бездушными приказами, которые в угоду вышестоящим начальникам плодят военные чиновники, лишь бы их не тронули. Но при всей своей внешней суровости и правдивости («в ходе проведённого расследования»!), эти приказы — мясорубка для офицерского корпуса, потому что в большинстве своём они не останавливают раздирающие армию противоречия, а наоборот, прикрывают их искалеченными судьбами офицеров, генералов, ставших разменной монетой в этой страшной борьбе чиновников за своё благополучие и выживание.

 

Что должно было предшествовать проведению военной реформы?

 

У военных есть классическая форма организации выполнения любых мероприятий, в том числе боевых, которая, если изложить её «гражданским языком», предусматривает метод последовательного выполнения всех необходимых мероприятий по схеме: уяснение задачи, в том числе замысла вышестоящего руководства; всесторонняя оценка обстановки; принятие решения; постановка задач всем участникам; организация взаимодействия между всеми структурами и организация всестороннего обеспечения данного мероприятия. Когда время, отпущенное на выполнение мероприятия, ограничено, то военные используют метод параллельной работы. В этом случае вместо полноценно сформулированной задачи доводят до руководителей только замысел старшего начальника, после чего сразу начинается параллельная работа на всех уровнях. По тому, как была организована работа по осуществлению реформирования Вооружённых сил, можно было предположить, что её пытались начать параллельным методом. Внятно для всех прозвучал только политический смысл замысла реформы: сократить армию и флот любой ценой, не обращая внимания ни на здравый смысл, ни на все другие доводы политической оппозиции.

Замысел военного руководства был более конкретным и даже содержал определённые цифры и сроки исполнения основных этапов, но он так и остался замыслом и в дальнейшем не был сформулирован как полноценное решение. Многим офицерам уже давно стало ясно, что метод параллельной работы по реформированию Вооружённых сил трансформировался из государственного проекта в аксиому из геометрии, которая утверждает, что параллельные прямые (условно армия и реформа) не пересекаются.

Если попытаться быть оптимистом и прошедшие 15 лет представить не как реформу, а как затянувшийся подготовительный период, то можно напомнить несколько основных задач, которые он должен был решить, прежде чем приступать к реформе в полном объёме.

Первое: подготовка идеологической составляющей предстоящей реформы, в том числе Военной Доктрины.

Армии и обществу в целом должен быть представлен яркий, убедительный образ как защитника Отечества, применимый к новой, общественно-экономической формации, где в основе отношений лежит частная собственность, (то есть деньги), так и образ армии в целом (через Военную Доктрину).

Этот образ должен устраивать все слои нашего общества: богатых, бедных, людей разных национальностей, вероисповеданий и при этом не быть пугалом для жителей соседних стран. Причём большая часть этого собирательного образа должна быть сформирована на основе общечеловеческих ценностей, но применительно к российским традициям, а остальная — применительно к воинскому званию и занимаемой должности защитника или к статусу государства в целом (если иметь в виду военную доктрину).

Это сразу поможет ответить на главный вопрос: какой должна быть армия — профессиональной или по призыву? Если не найти консенсуса между бедными и богатыми, а решить проблему по принципу «прав тот, у кого больше прав», то можно безошибочно угадать: армия должна быть профессиональной.

Сегодня «музыку заказывают» богатые, это означает, что им выгоднее иметь на службе контрактника, так как он наёмник (служит за деньги) и при случае может защитить их не только от врага, но и от своего же народа.

Образ защитника должен уравнивать лейтенанта и маршала в их праве на самопожертвование перед Отечеством, перед народом и перед Богом, но должен и поощрять стремление офицера, генерала брать на себя дополнительные обязанности в зависимости от чина и занимаемой должности.

На сегодняшний день ничего этого не сделано. Поэтому с лёгкой руки «виртуальных» реформаторов все знают, что должен делать командир роты, командир полка (занимающиеся воспитанием подчинённого личного состава), и дерут с них три шкуры, но никто не знает, что должен делать штабной полковник, генерал и какая их ответственность за воспитание и обучение того самого солдата.

В российских Вооружённых силах уволившихся офицеров забывают на второй день после «отвальной». Нашим реформаторам невыгодно поддерживать с ними отношения, потому что их много, больше, чем действующих офицеров, и у них много не решённых при увольнении проблем: квартиры, деньги за продовольственный паёк и т.д. Но самое главное, чего боятся современные реформаторы, — у этих ветеранов есть профессиональная оценка, есть с чем сравнивать.

Создание законодательной базы для юридического и правового обеспечения реформ.

Реформаторы с высокой трибуны утверждают: «У нас такая база есть, откройте любой закон, регулирующий службу в армии, или устав — там всё расписано, даже думать не надо!»

Они в Российской армии пока ещё живут, как при коммунизме, плохо, но зато за счёт подчинённого личного состава, по старинке, слабо разбираясь в законах, не доверяя им и больше полагаясь на уставы.

К сожалению, защитники Отечества знают на собственном опыте, что, к примеру, действующий закон РФ «О статусе военнослужащих», который, в частности, гарантирует всем военнослужащим выплату денежной компенсации за продовольственный паёк в размере его реальной стоимости, в действительности совсем не указ и даже не руководство к действию для нашего правительства и тем более Министерства обороны.

Чиновники из правительства ежегодно на глазок определяют в бюджете на очередной финансовый год, что эта компенсация равна 600 рублям в месяц, вместо реальной стоимости в 1600 рублей, чем осознанно занижают пенсию военным пенсионерам и денежное довольствие военнослужащим, а народные избранники голосуют за это, узаконивая беззаконие.

Ещё более цинично поступают реформаторы в погонах.

В заявке на текущий финансовый год они закладывают на всех пенсионеров МО РФ реальную стоимость продовольственного пайка, получают эти деньги, но выплачивают пенсионерам, ссылаясь на утверждённый депутатами ГД бюджет текущего года, по 600 рублей! Куда девается разница в тысячу рублей, военные бюрократы не говорят, а российские суды продолжают игнорировать иски военных пенсионеров к Министерству обороны, в которых они требуют восстановить их законные права.

Сегодня весь офицерский корпус армии и флота подписал контракты о прохождении воинской службы. Теоретически можно допустить, что Министерство обороны грамотно и юридически обоснованно разделило всю ответственность за безопасность государства между государством и принятыми на службу офицерами. Образно говоря, ни у кого не возникает вопросов, все знают свои права и обязанности в полном объёме, а гарантом стабильности отношений выступает государство в лице Министерства обороны.

Однако, чтобы это произошло на деле, требовалось, опять же в подготовительном периоде, создать обширную, постоянно действующую, доступную в любой час дня и ночи юридическую консультационную службу Вооружённых сил.

Это позволило бы в течение трёх-пяти лет подготовительного этапа реформы ликвидировать правовой нигилизм офицеров и выстроить их отношения с Министерством обороны и государством на правовой основе.

Сегодня главная неразбериха творится в области материальной ответственности. Военные суды забиты исками.

С принятием на военную службу контрактников грабёж и «промотание» материальных ценностей усилились. Командиры в панике, юридический механизм закрепления за контрактниками боевой техники, оружия, материальных ценностей работает с такими сбоями, что практически взыскать с виновного всю сумму ущерба невозможно. Да и что можно взыскать с нищего контрактника из деревни Васюки, если у него за душой ничего нет, а современная боевая техника стоит миллионы?

Впрочем, в этой непростой ситуации выход есть. Нужно было, опять же в подготовительный период, создать мощную государственную страховую компанию и, кратно увеличив денежное содержание контрактников, заставить их выстраивать свои материальные отношения с Министерством обороны через обязательное страхование, что уменьшает риски обеих сторон и при этом возвращает деньги государства, потраченные на высокое денежное содержание. Сумма страховки должна быть индивидуальной и зависеть от общей суммы стоимости материальных средств, переданных под ответственность должностного лица, подписавшего контракт.

Другой клубок неразрешимых на сегодня правовых отношений Министерства обороны с подчинённым личным составом — это его отношения с контрактниками, которые успели повоевать.

Война на Кавказе и в Таджикистане, где было задействовано меньше 5% общего количества личного состава Вооружённых сил, показала всем нам, что государство не способно в полном объёме и без проволочек рассчитаться по своим обязательствам с теми, кто воевал. Выплаты боевых, воинские почести погибшим, компенсации раненым и покалеченным, пенсии родным и близким за погибших и даже получение денежного довольствия, когда людей отправляют с войны домой и говорят, что рассчитаются с ними дома, — всё это стало общероссийской проблемой. Остаётся только догадываться, как бы государство выполняло свои обязательства, начнись полномасштабная война.

Логарифм чиновничьего бездействия для контрактников во всех регионах страны одинаков. Ветеран боевых действий приходит в военкомат, предъявляет документы, выданные в части, в составе которой он воевал, и ждёт, когда представитель государства выплатит ему положенные «боевые» деньги. Но военный чиновник не спешит. Он достаёт из стола уточнённый Генштабом список частей, который год назад разослали по всем комиссариатам и через которые Министерство обороны готово рассчитываться со своими контрактниками, и говорит: «Вашей части в этом списке нет».

Контрактнику остаётся только догадываться, почему Министерство обороны решило скрыть номера воевавших в Чечне частей и почему прислало в областные комиссариаты совершенно другие. Тем временем военный чиновник предлагает ему «человеческий» выход из создавшегося положения: контрактник должен за свой счёт съездить в Ханкалу и в архиве группы войск взять справку, подтверждающую, что он воевал.

Контрактник собирает по родственникам деньги на билет в два конца и едет в Ханкалу. Там он узнаёт, что все архивы отправлены в Подмосковье, в Центральный архив Министерства обороны. Круг замкнулся, взять в Центральном военном архиве подтверждающие документы о том, что ты — это ты, не каждому под силу.

Другой вид военного чиновничьего беспредела — это то, как государство платит по счетам тем, кто, выполняя его приказы, пострадал.

Полковник Иванов (фамилия изменена), начальник инженерной службы дивизии, будучи в служебной командировке в Чечне, подорвался на фугасе. БТР, на котором ехал офицер, был уничтожен, а сам Иванов получил сильнейшую контузию, и у него произошло смещение всех костей опорно-двигательного аппарата. После выздоровления и выписки из госпиталя офицера уволили по состоянию здоровья и пообещали выплатить компенсацию в размере 90 тыс. рублей. Однако вскоре выяснилось, что, несмотря на наличие закона, отсутствует механизм реализации этого самого закона. За прошедшие после ранения шесть лет полковник Иванов выиграл пять судов разных уровней, которые подтвердили его право на денежную компенсацию, но воз и ныне там. Офицер до сих пор не получил денег, а если когда-нибудь и получит эти 90 тыс., то на лечение их не хватит, обесценились. Впрочем, обманутый государством защитник Родины готов сражаться с чиновничьим произволом до победного конца. Не ради денег, а чтобы создать так называемый прецедент и чтобы другие по его следам могли добиться от государства того, что гарантировано им законом.

Создание учебно-материальной базы (УМБ) современной Российской армии и коренная реорганизация учебного процесса на основе реанимированной военной науки.

Тот, кто утверждает, что переход Вооружённых сил на контрактную основу — панацея от всех бед современной армии, глубоко ошибается. С набором добровольцев на контрактной основе на первое место выходит проблема, которую раньше не особо раскручивали: кто будет отбирать, как и на чём обучать? Есть угроза, что реальные деньги правительства будут израсходованы на реальных контрактников из российской глубинки, которым никогда не суждено стать настоящими профессионалами и которых спустя год-два вполне реально начнут с треском выгонять из армии, кого за пьянство, кого за тупость. Уже сейчас кадровики столкнулись с проблемой текучести кадров у контрактников. На первый взгляд, кажется, сделано всё: относительно высокая зарплата (от 7 до 9 тыс.), прекрасно оборудованные казармы с кубриковой системой размещения, и тем не менее текучесть кадров достигает 30–40% от общего числа набранных контрактников, а значит, отпущенные государством деньги уходят в никуда. Это происходит потому, что существующая система отбора и подготовки военных специалистов, и в первую очередь офицерского состава, не отвечает требованиям сегодняшнего дня и представляет собой разрозненную, неэффективно отбирающую и обучающую структуру.

Наставление опытных командиров новичкам из «учебки» «Забудьте то, чему вас учили!» из афоризма давно переросло в необходимость войсковых командиров обучать полученных из учебных частей специалистов собственными силами. А для молодых офицеров военные округа, прежде чем допустить лейтенантов к обучению солдат, ежегодно проводят организационные сборы. Более того, и специалисты из «учебки», и молодые офицеры приходят в войска очень слабо подготовленными физически. Многие из них даже не способны выполнить практически существующие нормативы, что уже нонсенс для любой армии мира, которая сама себе готовит военных специалистов и не может искать виноватых на стороне. Процесс реформирования системы образования и подготовки военных специалистов должен был проходить параллельно с переаттестацией профессорско-преподавательского состава. Бездумное сокращение армии и флота, при всей своей пагубности, могло бы обеспечить Вооружённые силы первоклассными преподавателями, имеющими бесценный практический и боевой опыт, но занятая «самовыживанием» военная бюрократия отнеслась к этому шансу равнодушно.

Чтобы представить, как преступно-халатно осуществляется кадровая политика в этой области, приведу пример. В Чите, откуда я родом, на данный момент проживает шесть генералов, причём достаточно молодых (средний возраст — 54 года) и около 500 старших офицеров, большинство из которых имеют академическое образование и командирский стаж в должностях командиров полков, бригад, управлений окружного уровня. Многие из них после соответствующей переподготовки могли бы стать первоклассными преподавателями и наставниками (даже на гражданских должностях) в высших военных учебных заведениях, школах прапорщиков, окружных учебных центрах по подготовке младших специалистов, высвободив при этом огромное количество кадровых офицеров. Могли, но не стали, потому что никто не хочет считать деньги, которые государство потратило на подготовку этих офицеров и генералов, дав каждому из них по два-три высших образования, в том числе военных, и потом бездумно отправило на пенсию.

Виртуальная военная реформа за прошедшие 15 лет абсолютно не коснулась военной науки. В своё время Советская армия могла похвастаться тем, что отдельные направления военной науки, которая признавалась нашими недругами лучшей в мире, опускались до уровня ротного звена и задействовали творческий потенциал младших офицеров. К сожалению, сегодня даже высшие военные заведения не могут похвастаться тем, что эта работа проводится на должном уровне и кем-то поощряется. Офицеры вынуждены признать: деградация военной науки очевидна. К рекомендациям военных учёных уже давно никто не прислушивается...

Создание современной системы управления и оповещения, включая управление над процессами реформирования Вооружённых сил.

Это ключевое требование и первый показатель того, что военная реформа началась. В этой связи факт, о котором многие слышали, но не все знают подробности.

В самый разгар виртуальной реформы был создан Сибирский военный округ. Руководство Вооружённых сил заверило общественность страны, что это сделано в целях повышения боеготовности и улучшения оперативно-стратегического управления войсками. Однако на первых порах управление этим монстром, охватывающим треть страны, в силу головотяпства осуществлялось всего по трём открытым каналам связи. Причём один канал предназначался командующему и его замам, второй был зарезервирован для них же и только третий канал был отдан всем службам округа для управления подчинёнными частями и соединениями. Чтобы отдать распоряжение или уточнить, как подчинённые усвоили полученную задачу, офицерам округа приходилось за сутки-двое занимать очередь, чтобы дозвониться своим подчинённым.

Главным принципом в современной системе управления войсками стала не оперативность в принятии решения на боевое применение войск, а оперативность в принятии решения, имеющего прямое отношение к жизни, быту и пожеланиям начальника. Этот принцип искалечил тысячи офицерских карьер и судеб талантливых управленцев и командиров, пытаясь сделать из них угодливых исполнителей.

Впрочем, это лишь одна сторона дела. Другая — техническая оснащённость пунктов управления современными техническими средствами. Даже те, кто сегодня воюет на Кавказе, знают проверенное войной правило: хочешь иметь современные средства связи — отбери их у боевиков! Стыдно сознаваться, но наши командиры, вступив в XXI век, продолжают управлять войсками с помощью флажков, несмотря на то что в запасниках МО РФ есть уникальные образцы средств связи, превосходящие натовские аналоги.

Создание государственного комитета, занимающегося материальным и техническим снабжением Вооружённых сил, а также призывом молодого пополнения.

Одно из непреложных условий успешного осуществления реформы — отсечь всё лишнее и несвойственное.

Армия должна быть ограждена от участия в любых формах бизнеса, начиная от проведения тендеров и заканчивая прямыми закупками. Только экспертное мнение и подача заявок от имени соответствующего управления при Генеральном штабе способны остановить разъедающую армию коррупцию в вопросах обеспечения.

Сегодня тысячи офицеров тыловых и технических служб оказались втянуты в лоббирование коммерческих интересов фирм, которые занимаются обеспечением Вооружённых сил с обязательным выходом на командующих округами (флотами), их замов и соответствующие Главные управления Министерства обороны.

Армия должна немедленно прекратить реализацию принадлежащего ей имущества и объектов недвижимости. Это форма военного бизнеса опутала щупальцами многих, в том числе части, которые расформировываются, и базы, где концентрируется заштатная техника. Здесь коррупция опустилась до уровня прапорщика, который может продаваемый объект представить разукомплектованным, а может — укомплектованным (в отдельных случаях за счёт боевой техники). Не обошёл стороной военный бизнес и те службы, в чьих руках оказались принадлежащие Министерству обороны земля и объекты недвижимости. Здесь главными движителями военного бизнеса стали клерки, которые могут представить документ на соответствующую недвижимость или территорию в установленный срок, а могут — в течение ряда лет.

Вооружённые силы должны прекратить сами себя комплектовать и ловить по всей стране призывников. Тогда чиновники из правительства быстрее поймут, что надо делать, чтобы служба в армии стала престижной, и какие надо давать гарантии тем, кто изъявил желание служить.

Вооружённые силы должны прекратить ловить своих дезертиров. Солдат, матрос, контрактник до офицера включительно, оставивший место службы, должен быть исключён из списков части в установленные законом сроки, и его личное дело должно быть передано в военкомат по месту призыва для дальнейшего уголовно-правового разбирательства.

Армия должна прекратить любое капитальное строительство, за исключением объектов стратегического назначения. На мой взгляд, этим должны заниматься специальные строительные отряды, набранные для службы по контракту, но в гражданской одежде.

В недрах ВПК должно появиться новое направление — модульное строительство, что будет востребовано и на гражданке. Любое распоряжение Генерального штаба о передислокации или сокращении должно реализовываться в трёхмесячный срок, что называется, под ключ. Каждый жилой или служебный модуль должен начинаться с объёма вместимости до взвода (или двух-трёх семей) и иметь свойство трансформироваться в военный гарнизон отдельной части, полка, дивизии. Короче говоря, реформа должна помочь армии избавиться от них, тех, кто разрушал её, якобы созидая. В Вооружённых силах должны остаться в погонах и служить Отечеству только те, кто служит по прямому предназначению, обучается, обучает военному ремеслу других или воюет! Это одна из самых главных целей предстоящей военной реформы.

Такая сверхдержава, как Россия, занимающая одну шестую часть суши, просто обязана содержать мощную и боеспособную армию. Одна четверть взрослого населения нашей страны должна быть профессиональными защитниками Отечества. Ни один бизнесмен, от владельца «комка» до олигарха, не отказывает себе в удовольствии иметь охрану. А охранять набитые богатствами недра России нет денег?!

Хочу сказать ещё об одной задаче военной реформы: — её региональной составляющей.

В России во все времена были, есть и будут регионы-солдаты! К таким относится в первую очередь моё родное Забайкалье, потом Дальний Восток. Есть города—солдаты: Кронштадт, Северодвинск, Владивосток, Чита, Ростов, и было бы нелогично и преступно с государственной точки зрения, если военная доктрина нашего государства не учитывала бы этого исторического предназначения. На примере Читинской области попытаюсь объяснить проблемы этих регионов, которые должна решить военная реформа.

Забайкалье, могучий, суровый, труднодоступный край, где начинаются стратегические дороги во все концы Азии, вплоть до Индийского океана. Если образно представить его геополитическое значение, то это ножны великой Российской Империи, где должен храниться меч-кладенец.

Сегодня Забайкалье в военном отношении похоже на территорию, где Россия проиграла третью мировую войну.

Взорванные ракетные шахты, брошенные и разграбленные военные аэродромы, руины жилых городков бывших воинских гарнизонов. Если к этой безрадостной картине добавить вид на казачьи поселения вдоль границы с Китаем, наполовину опустевшие и наполовину спившиеся, то станет ясно: регион-солдат повержен.

Где-то далеко, в Москве, а точнее в воспалённом воображении «арбатских реформаторов», идёт военная реформа. Здесь, в Забайкалье, где в ближайшие 10–15 лет может решаться судьба России (если вдруг ударят с другой стороны и она просто расколется), реформами и не пахнет.

Изредка над столицей региона Читой взмывают в небо истребители полка ПВО. Это единственный полк на огромной территории от Хабаровска до Новосибирска, который остался в результате «успешно идущей военной реформы». Он продолжает выполнять боевые задачи по защите воздушных рубежей Отечества, несмотря на нехватку керосина и скудное финансирование. Мы, офицеры, понимаем, одним полком Россию не прикроишь, уж больно велика наша Родина, но всё же хочется верить, что придёт время и оживут казачьи станицы на границе с Китаем, наполнится рёвом самолётных двигателей опустевшее небо Забайкалья, ощетинятся ракетами непроходимые леса. Регион-солдат заступит на службу, и присмиреют наши азиатские соседи.

Однако для этого нашему государству нужно изменить своё отношение к проблемам армии, разогнать лжереформаторов и завершить военную реформу, поставив во главе Вооружённых сил достойных генералов и адмиралов, способных сплотить офицерский корпус и повести его за собой.

 

Главная тема

№ 8, ноябрь 2005 г.


Реклама:
-