Журнал «Золотой Лев» № 63-64 - издание русской консервативной
мысли (www.zlev.ru)
С.В. Хатунцев
О
современной России
Полагаю, что китайцы назначены завоевать
Россию, когда смешение наше
(с европейцами и т.п.) дойдет до высшей
своей точки.
И туда и дорога — такой России.
К.Н. Леонтьев, духовное чадо преп.
Амвросия Оптинского.
Письмо В.В. Розанову от 13.06.1891
Нет никакой экспансии китайцев в Россию,
имеет место
очень мелкомасштабное движение людей.
Заместитель министра иностранных дел КНР
Лю Гучан. Наши дни
Псевдолиберализм
«Русская идея» — идея единства и
целостности исторически сложившейся Российской державы — словно град Китеж,
погрузилась в пучину псевдолиберализма. Дальнейшее существование единого
государства от Балтики до Тихого океана стало немотивированным и совершенно
необязательным. Оно поддерживается лишь силами исторической инерции. Но силы
эти находятся на излете. Евроазиатский гигант — «Титаник», уже столкнувшийся с
айсбергом. «Балласт» — союзные республики бывшего СССР — давно сброшен. И если
воды квазилиберализма будут и далее вливаться в трюмы российского корабля, то
крах его неизбежен. Это будет воплощенная трагедия Вагнера, подлинный
«Рагнарек» одной седьмой части света.
Нынешний «отечественный» псевдолиберализм — явление
массовое, вульгарное, всеохватное. Его кредо: «жизнь у человека одна, начало и
конец ее — на земле, критерий жизненной состоятельности — количество и качество
разных материальных благ, поэтому важнейшая задача человеческой жизни —
приобретение как можно большего их объема — не важно, какими средствами и
путями: Бога нет, дозволено все». Эта идея движет миллионами российского
населения — тем успешнее, чем более они деятельны, активны и предприимчивы.
Опыт современной России показывает, что квазилиберализм
является вполне закономерной и единственно возможной формой практического
исхода для либеральных идей и идеологии в нашей стране. Сейчас, как и в начале
ХХ века, и в середине XIX столетия, почва для утверждения в ней «правильного»
либерализма отсутствует.
Квазилиберализм, наряду с либерализмом «классическим», уже
давно функциоирует в странах Запада, но там в течение нескольких столетий
исторической жизни вырабатывались и формы борьбы с негативными сторонами этого
миросозерцания. Установка на обогащение любыми средствами и путями более-менее
эффективно нейтрализуется социально-политическими институтами западного
общества, а также направляется вовне, обеспечивая экономическую эксплуатацию
Западом всего остального мира. Однако современная Российская Федерация основана
именно на псевдолиберализме, благодаря которому она и получила свое
государственно-политическое бытие.
Обратимся к страницам современной истории. Предтеча
нынешней Федерации — РСФСР. К началу 90-х годов ХХ века эта политическая
структура оказалась в положении табуретки, на которой, с петлей на шее, стояли
власти СССР. Руководители РСФСР осознали, что с прекращением существования
Союза они станут полными и единственными хозяевами всего, что находится на
территории России, и стремление к этому возобладало над державной идеей. Развал
Союза был обеспечен декларацией суверенитета РСФСР и в дальнейшем — выходом ее
из состава СССР. И в два этапа табуретка была выбита. Дата провозглашения
Россией своего суверенитета сейчас является общегосударственным праздником и на
символическом уровне манифестирует победу квазилиберализма. Это одна из форм
выражения господствующей в России идеологии. Последовавший за «декларацией
независимости» выход Российской Федерации из состава Советского Союза стал
фундаментальной победой псевдолиберализма над «русской», или же «державной»,
«идеей».
Поскольку нынешняя Россия является политическим воплощением
торжествующего квазилиберализма, то нейтрализовать всеобщую жажду быстрой и
легкой наживы, которую ее власти, собственно говоря, во многих отношениях и
инициировали, она принципиально не в состоянии. Не может она, из-за своей
слабости, и канализировать эту жажду вовне, подобно западным странам.
Российский псевдолиберализм чрезвычайно молод, агрессивен, всеяден, а
механизмов для его социализации в обществе практически нет. Исторического же
времени, которое имелось у Запада для их выработки, у России не было, да и,
по-видимому, не будет.
Отсутствие механизмов социализации квазилиберальных позывов
сказывается даже на уровне общественного сознания. Так, массовое осуждение
нынешних удачливых лжекапиталистов, наживших свои состояния нечестным, с точки
зрения рядового гражданина, путем, является не неким моральным императивом, а
главным образом не всегда осознаваемым чувством зависти по отношению к людям,
достигшим высокой материально-потребительской планки, то есть основывается на
той же самой системе ценностей, что и деятельность «акул нуворишества».
Таким образом, псевдолиберальная идея — идея максимального
стяжания материально осязаемых благ как высшего приоритета человеческой жизни —
в ментальном поле современной России царствует безраздельно. Кредо ее носителей
по отношению к идее державной выглядит следующим образом: «К чему единая и
целостная Россия, если важнее всего то, сколько и чего мы имеем?» Поэтому,
увидев выгоду для себя в дальнейшем распаде страны, они его и инициируют, и
постараются довести до конца, то есть до получения собственной выгоды.
Следовательно, господство нынешнего «вульгарного либерализма» чревато не чем
иным, как прогрессирующим распадом России, причем уже в недалеком будущем.
Китайская угроза
Этот распад будет
неизбежно связан с факторами международной политики, с угрозами России извне.
Их три.
«Угроза с Запада» уже практически реализовалась: Запад
победил в «холодной войне», поставил Россию под свой политический,
экономический и интеллектуальный контроль.
«Угроза с Юга», то есть со стороны исламского мира, в
настоящее время наиболее очевидна и осязаема, и ей Россия худо-бедно
противостоять может, поэтому «угроза с Юга» — не самая страшная для нее.
Наибольшую, смертельную опасность для современной России
представляет скрытая, но гораздо более масштабная, тотальная «угроза с Востока»
— со стороны Китая. Эта угроза как в зеркале отражается в нынешней
демографической ситуации, являющейся равнодействующей всей совокупности
сложившихся в каждой из этих стран политических, экономических, социальных и
расово-антропологических факторов. И если Россия (в том числе и азиатская ее
часть) становится все более безлюдной, то Китай — пухнет и пухнет многомиллионными
массами. Там — болезнь роста на фоне прогрессирующего подъема, если не сказать
— взлета, здесь — болезнь упадка и разложения, предваряющих национальную
катастрофу.
При нашей теперешней слабости, политическом безволии и
всеобщей жажде быстрой и легкой наживы любой ценой, преступной и недалекой,
китайцы уже в ближайшие годы могут оттяпать бывшие союзные земли до Урала,
Волги и Каспия. Могут (рука об руку с исламистами) даже лишить нас выхода к
этому последнему: в «обласканных» «кремлевским горцем» калмыках, выходцах из
Джунгарии, номинальных (но иногда и фактических) ламаистах «срединное
государство» будет иметь хотя бы отчасти некоторый форпост для дальнейшего
продвижения. Аморфную Среднюю Азию (включая Казахстан) с их близорукими и жадными
кланово-этнократическими режимами оно проглотит без особенных затруднений. С
Россией, конечно, будет на порядок сложнее (пресловутый «ядерный щит»). Но...
китайцы даже в Воронеже перестали быть диковинными гостями, а сколько их за
Уралом, от Екатеринбурга и Новосибирска до «Владика»? Уже миллионы1, живущие
своей, замкнутой от нас, чужаков (на своей собственной земле!), жизнью;
миллионы, в недрах которых могут быть сколочены (если уже не сколачиваются)
хорошо обученные, дисциплинированные и вооруженные нами же произведенным и
проданным им военными и криминальными группировками оружием отряды для захватов
и экспансии изнутри, с нашей, а не с их стороны границы. Это очень важный,
чрезвычайно выгодный момент для китайцев. Представьте: в важнейших узлах на
всем протяжении Транссиба и его разветвлений по единой команде происходит
выступление массово организованных хуацяо (эмигрантов из Поднебесной). В
считанные дни, пока «правительство» наше бессильно мечется, вместо того чтобы
отдать приказ об ударе по городам уверенно всплывающей красно-желтой «Шамбалы»,
отряды ее сынов установят контроль над основными центрами Зауралья, захватят
или подавят и изолируют наши пусковые шахты с ракетами. Данный сценарий
(естественно, без учета фактора оружия массового уничтожения) уже осуществлялся
в русской истории. В мае 1918 года он был разыгран Чехословацким корпусом,
эшелоны которого, как бикфордов шнур, растянулись по России от Пензы и Самары
до Владивостока. Результатом его выступления стала потеря советской властью
официального контроля над всеми (исключая часть Туркестана) территориями к
востоку от Волги. Так что прецедент есть.
Помнят они и о том, что вассалами (хотя бы формально) их
императоров по крайней мере однажды, в эпоху Тюркского каганата, стали степные
земли вплоть до Черного моря. А власть золотоордынских монголов, чьими
сюзеренами были их соплеменники, великие ханы, правившие наряду с Монголией и
Китаем и известные там под именем династии Юань— в понимании историков
Поднебесной, верховная власть китайской династии Юань простиралась на всю
средневековую Русь и даже дальше, до Валахии и Молдовы, а также Болгарии и
Сербии включительно. Скажут: это «преданья старины глубокой», а как же особые
отношения с Пекином Тито, Чаушеску и кормчих Албании? Пример посвежее.
Впрочем, вышеописанная картина овладения нашими желтолицыми
соседями Азиатской Россией — скорее план для боевика, нежели сюжет для
настоящей политики. Вряд ли, пока у Москвы есть ядерная кнопка, «застенный
дракон» пойдет на столь опасную авантюру. Ему и так все достанется, без этого
смертельного риска. Только времени побольше уйдет. Однако китайцы умеют ждать,
медленно, но верно двигаясь к раз и навсегда намеченной цели. Это вполне в их
духе. В отношении варваров в целом и «северных варваров» в частности — а мы,
согласно китайской традиции, являемся именно «северными варварами», —
существует особая политика, выработанная тремя тысячелетиями государственной
мудрости. Она заключается в медленном, постепенном проникновении на земли своих
соседей, включении их населения в орбиту китайской экономики, культурного и
политического влияния и в конечном итоге — в превращении его в китайских
вассалов.
После свержения династии Юань, то есть монгольских
правителей Пекина (1368 г.), номинальная власть которых распространялась до
литовских границ, Китай, также номинально, владел пространствами, лежащими
южнее Станового хребта — территорией большей части Амурской области,
Хабаровского и Приморского краев, Еврейской АО. По Нерчинскому договору
русского и китайского правительств, заключенному в 1689 году, на эти земли
распространился суверенитет Маньчжурской династии. Однако планы Поднебесной,
безусловно, простираются много дальше и охватывают как минимум всю Сибирь, всю
русскую Азию.
Это, вместе с Казахстаном и центральноазиатскими государствами
— гигантские малозаселенные территории, сосредоточивающие не менее одной пятой
мировых природных богатств. Здесь и колоссальные массивы земель, пригодных для
освоения трудолюбивым китайским крестьянством, стискиваемым аграрным голодом и
хронической перенаселенностью, изначально приученным выживать, бороться за свое
существование всеми силами, и огромные запасы основных энергоносителей — нефти
и газа, металлических руд, крупнейшие на планете объемы лесных и гидроресурсов,
индустриальные районы и очаги высоких технологий, в том числе — оборонных.
Данные ресурсы остро необходимы быстро, хотя и с массой
различных проблем развивающемуся Китаю. Приобретя русскую (и бывшую советскую)
Азию, он сможет претендовать на то, чтоб стать мировой державой номер один.
Если Китай сумеет в ближайшие 15–25 лет установить контроль над
Казахстаном, странами Средней Азии (Киргизией, Узбекистаном, Таджикистаном,
Туркменией) и Сибирью, то можно будет с уверенностью сказать, что в случае
окончания эры глобального превосходства Запада начнется эра планетарного
лидерства Китая, потому что тогда он приобретет не только необходимую ему ресурсную
базу, ценность и значение которой будут со временем, по истощении природных
богатств Земли, все более возрастать, но и резко расширит сферу своего прямого
влияния, получит геополитический трамплин для прыжка к отдаленному от его
границ Ближнему Востоку — важнейшему на нашей планете источнику ископаемых
углеводородов. Последнее очень важно: в настоящее время любая держава, стремящаяся
к мировой роли, должна иметь как можно более прочные позиции в этом
регионе2 . Кроме того, Китай заметно приблизился к пределам Европы и
Африки, поэтому установление контроля над русской Азией вкупе с Азией Средней —
является одной из важнейших стратегических перспектив развития Поднебесной.
Активному выполнению этой задачи мешает не столько
политически ослабленная Россия, сколько сдерживающий своего потенциального
конкурента нынешний глобальный гегемон — Соединенные Штаты, которые блокируют
Китай со стороны островной дуги, огибающей Восточную Азию (японские владения,
Тайвань, Южная Корея), и которые, как известно, в последнее десятилетие очень
основательно усилили свои позиции в странах Центральной Азии. Но уже в
ближайшие годы США, все более втягивающиеся в иракскую авантюру, могут
существенно ослабить свой контроль над регионами, примыкающими к Срединному государству.
И тогда Поднебесная начнет наступление. Появится реальная угроза оккупации ее
войсками Тайваня, резко активизируется политика Пекина в отношении Центральной
Азии и Сибири. На прямую войну с Россией, во всяком случае, на полномасштабные
военные действия с ней, Китай, конечно же, не пойдет. Главным инструментом его
политики, по всей вероятности, станет сибирский сепаратизм.
Сибирский сепаратизм и его последствия
Ни
для кого не секрет, что экономический фундамент современной России составляет добыча,
переработка и экспорт минеральных богатств, важнейшие запасы которых находятся
за Уралом. Выручка от сырьевых отраслей лежит в основе благосостояния нынешней
российской верхушки, прямо (предприниматели) или же косвенно (чиновничество).
Львиная доля доходов областей, где сосредоточивается добыча и переработка
природных ресурсов, уходит в казну Федерации, перераспределяется в Москве и так
или иначе оседает в столице. Оттуда полновесные финансовые потоки текут на
счета зарубежных банков. «Землякам» природных сокровищ, региональным элитам
Зауралья, от общего «пирога» остаются сущие крохи. Их позиции в федеральном
Центре слишком слабы, чтобы повлиять на его фискальную политику в свою пользу
настолько, чтобы удовлетворить свои приобретательские амбиции. Сравнивая
уровень жизни московской верхушки со своим собственным, власть имущие Сибири и
Дальнего Востока не могут не приходить к выводу, что их обделяют, что все могло
бы быть и иначе.
Подобные настроения сильны и среди рядовых жителей этих
областей. Для сибиряков они вообще характерны, можно сказать, традиционны:
история сибирского «особничества», если не прямого сепаратизма, насчитывает
более полутора сотен лет. Именно тогда родилось представление о том, что Сибирь
являет собой внутреннюю колонию Российского государства. Оно отнюдь не
безосновательно и даже, с определенной точки зрения, вполне объективно,
поскольку отражает действительный дисбаланс в экономическом положении районов
европейской части России и Зауралья. После развала СССР эта диспропорция стала
еще резче, чем во времена советского и царского строя — благодаря
окончательному превращению «станового хребта» великой державы в «сырьевой
придаток» международного рынка. Кроме того, в сильно похудевшем державном теле,
лежащем на морозном ветру, — именно такой автору данных строк представляется
нынешняя Россия — не хватает горячей крови для нормального обмена веществ и
поддержания тепла (и в переносном, и в прямом смысле) в стынущих и онемелых
конечностях — Центру недостает сил для решения проблем российских окраин, в
первую очередь — проблем Зауралья и Дальнего Востока в особенности.
Выход из создавшегося положения сибирские и дальневосточные
регионы видят в переориентации своих экономических связей с европейской России
на страны динамично развивающегося Азиатско-Тихоокеанского региона, в
избавлении от опеки федерального Центра, никакой пользы в существовании
которого они для себя не находят— с их точки зрения, он лишь проедает то, что
производят они и что могло бы принадлежать им же, потребляться их населением. С
точки зрения жителей Зауралья, наиболее оптимальное (но и радикальное) решение
возникших проблем — сецессия. В этом представлении в полной мере сказывается
господство в массовом сознании нынешних «россиян» ценностных ориентиров
квазилиберализма и слабость «русской», или же «державной», «идеи». Но мысль,
что, отделившись, сибиряки будут жить лучше, материально более обеспеченно,
является жестокой ошибкой и искушением. Далее мы остановимся на этом моменте
подробнее.
Собственных сил для осуществления сепаратистских проектов
Зауралью явно недостает. Центр — един, сосредоточивает в своих руках (хотя бы
потенциально) всю мощь и возможности пока еще огромного государства, неплохо
понимает опасности, которые грозят его гегемонии, стремится к укреплению
вертикали власти и проводит соответствующую политику, сводящуюся к усилению
централистских и авторитарных тенденций в жизни страны. Восточные же регионы разрозненны,
каждый из них в отдельности заведомо намного слабее Федерального центра. Именно
разрозненность и слабость областей азиатской части РФ не позволяют
осуществляться дальнейшему распаду России. Если бы функционировал реальный
уровень власти, по своим возможностям более-менее сопоставимый с федеральным
правительством (в виде какого-нибудь Сибирско-Дальневосточного соглашения), она
бы непременно распалась: в условиях неоднократно подчеркивавшегося господства
собственническо-приобретательских установок как «элитарного», так и массового
сознания «граждан» нашей страны были бы в известной степени повторены и
ситуация, и события кануна распада СССР, связанные с противостоянием его
руководству властей РСФСР.
Но Федеральный центр не дает зауральским регионам
объединиться и одолевает их сепаратистские поползновения поодиночке. Однако
внутренне Центр, так же как и они, весьма слаб, и слабеет он все больше и
больше. Ослабление Центра напрямую связано с кризисом «державной», «русской»,
идеи — идеи онтологической ценности единства и целостности исторически
сложившегося государства от Балтики до Тихого океана, подточенной псевдолиберализмом.
Действия федеративных властей определяются не тягой к укреплению державного
единства (это всего лишь средство), а в первую голову собственными «шкурными» интересами.
Подлинная их цель — удовлетворение экономических амбиций московской «элиты» —
столпа, «иконы» и идола квазилиберализма. Регионы (особенно регионы-доноры) это
хорошо понимают и копят свои обиды.
Однако сил накопление обид добавляет мало, и, если бы
Россия представляла собой некий отдельный континент, достаточно удаленный от
других частей света, как, например, Австралия, оно могло бы продолжаться
десятилетиями. Увы! РФ находится не в географическом вакууме, а на Евразийском
материке, в окружении других государств и цивилизаций. Поэтому здесь не могут
не вступать в действие факторы международной политики.
Как известно, соседями лелеющих сецессионные настроения
областей Сибири и Дальнего Востока являются США, Япония и Китай. Япония, при
благоприятных условиях, может поддержать сепаратистские тенденции на Курилах и
Сахалине, в той или иной степени — в Приморье, но не в основных районах Сибири.
США, отважно сражающиеся с мельницами «мировых террористов» (и раздувающие тем
самым искры радикализма, в первую очередь в мусульманских странах),
по-видимому, в ближайшем будущем во внутренние дела собственно России чересчур
активно вмешиваться не станут: они катастрофически теряют союзников на
международной арене, а наша страна является их соратником по «антитеррористической
коалиции»; поэтому «валить» РФ — не в их интересах. К тому же во вполне обозримой
перспективе у Штатов, вязнущих на Ближнем Востоке, по-видимому, возникнут серьезные
проблемы — вследствие переоценки и перенапряжения их экономического и
военно-политического потенциала, из-за чего в мировых делах они достаточно
долго будут вынуждены играть заметно меньшую роль, чем в настоящее время.
Этим, как уже отмечалось выше, может в полной мере
воспользоваться «застенный дракон», имеющий протяженную границу с
неудовлетворенными своим положением краями Азиатской России. Сибирский
сепаратизм и политическая воля пекинского руководства не могут не встретиться.
В отсутствие реальной «русской идеи» во многих отношениях справедливые претензии
Зауралья послужат утверждению «идеи китайской». Помощь пекинских (и отчасти
японских) властей может придать сибирско-дальневосточному сепаратизму те силы,
которых ему недостает для осуществления своих целей, и нарастающее
вмешательство Китая вполне способно перевесить чашу весов в пользу сецессии. Он
будет всячески поощрять переориентацию на себя экономических и культурных
связей Сибири и Дальнего Востока, как и политические контакты между
руководством областей Зауралья и властями провинций «Срединного государства».
Но прежде всего Китай еще более увеличит приток в Азиатскую Россию переселенцев
и поддержит приобретательские вожделения местных региональных элит, усилит их
противостояние федеральному Центру.
Соответствующим образом будет формироваться общественное
мнение Зауралья. Тамошние СМИ во весь голос заговорят о том, что Сибирь — не
что иное, как внутренняя колония России, что средства, выкачиваемые оттуда,
расходуются неправильно, что их нужно оставлять в Зауралье для решения
разнообразных местных проблем, что это улучшит материальное положение широких
масс его населения и что вообще Москва и Европейская Россия (в терминологии
сепаратистов — Московия) сибирякам ни к чему — пусть выплывают сами, а Зауралье
без этого досадного для него балласта сделает огромнейший шаг в
Азиатско-Тихоокеанский регион, которому принадлежит будущее, и благодаря
наличию гигантских ресурсов совершит «технологический рывок», оставив далеко
позади всяческие Кувейты, Катары и тому подобные «нефтяные княжества»,
умалчивая, что там, в отличие от Сибири, гораздо меньшее коренное население,
малая в сравнении с Азиатской Россией общая площадь и расположены они в жарком,
а не в бореальном климатическом поясе — страны, где себестоимость нефтедобычи в
6–7 раз ниже, чем в Зауралье.
Все это происходит уже сейчас3, но в ближайшем будущем
масштабы данных процессов, видимо, заметно расширятся. И со временем
региональные элиты, а также власти Сибири и Дальнего Востока превратятся в
китайские креатуры, как, вполне возможно, «элиты» и власти Курильских островов,
Сахалина и отчасти Приморья превратятся в креатуры японские. В дальнейшем они
прекратят отчисления в федеральный бюджет, провозгласят (под протекторатом
Пекина, гласным или негласным) «независимость» своих «вотчин» от остальной России,
и ловушка захлопнется. Поднебесная получит целую отару вассальных княжеств, в которых
ее представители — какие-нибудь китайские «комиссары», «уполномоченные», «поверенные»
— «дипломатические», «экономические», «политические», «культурные» и т.п.—
будут распоряжаться яко у себя дома. Причем едва ли в интересах аборигенов.
Думается, что после сецессии сибиряки в целом получат не обещанное материальное
улучшение, а шиш с маслом, как и население РСФСР после провозглашения ее
«незалежности» от Союза. Лучше заживут лишь региональные власти, их
политический аппарат (прежде всего — репрессивный) и другие группы аборигенов,
которые выступят инструментами коллаборационизма и проводниками интересов
Китая. Но сливки с зауральского «ресурсного пирога» достанутся, конечно, не им,
а «Серединному государству», тогда как при распаде СССР «сливки» достались
скорее все-таки «местным» властям РФ.
Пресловутый «дядюшка Хо» с тяжелой бамбуковой палкой
порядок среди сторонников «сибирского самостийства» наведет умело — такой
порядок, который он уже давно установил в национальных районах Китая, например
в Синцзяне, в Тибете. И через пару поколений за Уралом будет жить сотня-другая
миллионов этнических ханьцев, среди которых анклавами-резервациями, пораженными
алкоголизмом, наркоманией, венерическими болезнями и апатией, станет
располагаться вымирающее племя аборигенов-сибиряков.
Ведь даже если возникнет единая — от Урала до Анадыря —
«Сибирская Федерация», даже если она, в качестве «наследства» РФ, получит
ядерное вооружение, она не сумеет защитить свои рубежи от наплыва китайских
переселенцев — хотя бы все взрослое население этой «республики» встало на
охрану ее границ: горстка людей будет не в силах противостоять потоку
человеческого цунами из Поднебесной4 . Не станут же они кидаться ракетами
в своего основного, «стратегического» «союзника», собственно, и обеспечивающего
их «независимость»! Тем более что официально весьма неглупый Пекин наверняка
открестится от поддержки эмиграционных процессов, будет принимать назад и даже
демонстративно наказывать отдельные группы незаконных переселенцев, в
особенности — криминального толка.
А то что китайская эмиграция в Сибирь «самостийную» станет
похожей на цунами, почти аксиоматично. Поднебесная начала ХХI века — кипящий
котел под крышкой. Котел аграрного перенаселения, мощнейших противоречий между
городом и деревней. Противоречий, потенциально подрывающих силу и единство
«желтой империи». Переселение деревенских масс в русскую (и бывшую советскую)
Азию — прекрасное, вполне осуществимое и доступное тактическое решение
внутрикитайских проблем, поскольку тем самым, во-первых, нивелируется
экономическая и политическая напряженность в границах «Срединного государства»,
вследствие чего силы различных групп ханьцев не будут растрачиваться на борьбу
друг с другом, с «народным» правительством и его органами. Напротив, они
помогут расширению территории, им контролируемой, станут, даже в возможной
гибели миллионных крестьянских масс, служить Китайской империи. Это —
во-вторых.
Переселенческая модель решения «аграрной проблемы» хотя и
паллиативна, но вполне обкатана Пекином в тех же национальных районах Китая,
его «внутренних колониях», уже заполненных ханьцами почти до предела. Теперь им
требуются новые земли, и Сибирь, уходя от статуса «внутренней колонии» России —
причем отнюдь не бесспорно, является ли она таковой, — весьма однозначно станет
колонией Китайской державы — колонией как в переносном смысле этого слова,
известном по истории колониальных империй Запада, так и в прямом, античном его
значении, то есть объектом аграрно-миграционной колонизации ее территорий
жителями метрополии, Поднебесной. Вполне возможно, что в китайской деревне
сформируется целое переселенческое движение с идеологией своего рода аграрных
«крестовых походов» на земли северного соседа, в Казахстан и Среднюю Азию.
Таким образом, обретение Зауральем «самостоятельности»
явится для него самой настоящей катастрофой. Подлинной катастрофой станет
данное событие и для Европейской России, и для множества других территорий
бывшего СССР. Оно приведет их к такому финансовому, топливному и сырьевому
кризису, к такой тотальной анархии, следствием которых явится даже не
гражданская война, а просто-напросто всеобщая и жесточайшая битва за элементарное
выживание — социал-дарвинистская «война всех против всех». Масла в огонь подольют
исламские радикалы, которые накинутся на расколотую Россию, как стая шакалов на
ослабевшую, готовую упасть лошадь.
Пока Федеральный центр сибирскому сепаратизму с «желтой»
подкладкой противостоять не может принципиально. Для этого ему необходимо
сменить свои ценностные ориентиры, придушить ползучий псевдолиберализм и в
основание всех без исключения своих действий положить русскую державную идею —
идею единства и целостности хотя бы современной России. Сейчас под эту идею Москва
только мимикрирует, принятие же ее на деле означает совершение ценностной
революции. Теоретически в рамках существующей системы власти такая революция не
исключена — вспомним, что яростные разрушители Российской империи, большевики,
с победой известной партийной фракции к 30-м годам ХХ века стали настоящими
«державниками», правда, закончилось все это в 80–90-е квазилиберализмом, разрушившим
отечественный «State Building».
Во всяком случае, уже сейчас вопрос для России стоит так:
ценностная революция в пользу державной идеи — или агонические конвульсии,
ужас, безысходность и гибель. Исходит она оттуда, где, угрюмый и одинокий,
оседлав глыбу мрака, гарцует метафизический призрак «даурского крестоносца» —
барона Унгерна.
P.S. Сказанное
выше, — соображения главным образом идеологические, политические,
экономические. Духовно — мудро и прозорливо — смотрели на проблему
«Китай—Россия» православные старцы — иеросхимонах Серафим Вырицкий, преп.
Феодосий (Кашин), схиархимандрит
Серафим (Тяпочкин).
Из людей светских нельзя не упомянуть о крупном востоковеде
А.В. Акимове.
ПРИМЕЧАНИЯ
1 По разным данным, китайских эмигрантов
насчитывается в России от 200 тысяч до 10 миллионов. Уже самый разброс данных —
более чем в 50 раз! — говорит о том, что этой, столь серьезной для нашей
страны, проблеме не уделяется должного внимания, что изучена она весьма
недостаточно. Большая часть серьезных экспертов полагает, что этнических
ханьцев в пределах РФ находится от 3 до 5 миллионов и что, таким образом, они
уже составляют четвертую по численности (после русских, татар и
украинцев) национальную группу в современной России, оттеснив с этой позиции
чувашей.
2 Хрестоматийный пример — США до
настоящего времени и СССР до «Бури в пустыне».
3 Относительно кампании в зауральских СМИ.
Прочтите интереснейшую статью иркутянина Юрия Пронина «Государство Сибирь: факт
или химера», как мы поняли, опубликованную в газете «Байкальские вести»
15.04.2004 г.
4 Протяженность нынешней
российско-китайской границы составляет порядка 4000 км. Однако к этому уже
сейчас следует прибавить примерно 6000 км границы РФ с Монголией и Казахстаном:
обе страны потенциально являются крупными перевалочными базами на пути
китайских мигрантов в сибирские земли. В каждой из них находится большое число
нелегальных переселенцев из Поднебесной (порядка 300 тыс. в Монголии и 500 тыс.
в Казахстане), которое растет год от года. Этот процесс сопровождается скупкой
ханьцами недвижимости, укреплением прокитайского лобби в законодательных и
исполнительных органах власти обеих постсоветских республик; китайцы все более
активно вмешиваются в финансово-экономическую политику Монголии и Казахстана,
подчиняя их своему влиянию. То же самое хуацяо уже сейчас стараются
осуществлять и в Сибири.
Автор родился в 1967 году в Воронеже. Окончил исторический
факультет Воронежского государственного университета. Кандидат исторических
наук. Выступает на страницах журналов «Москва», «Подъем», альманаха
«Воронежская беседа» и газет «Завтра», «Берег» (Воронеж). Печатался в
«Континент-России» и «Золотом льве». Живет в Воронеже
Москва
Май 2005