Журнал «Золотой Лев» № 61-62 - издание русской консервативной мысли

 

Демографический кризис в регионах СНГ[1]

 

Все страны СНГ переживают тяжелый демографический кризис. Массовое сознание отводит ключевую роль в формировании сегодняшних кризисных тенденций распаду СССР и последовавшим за этим экономическим и политическим реформам. Однако нынешний кризис имеет намного более глубокие корни. Болезненные явления в экономической и социальной жизни, сопровождающие перемены и реформы последних двух десятилетий, несут, конечно, свою долю ответственности. Однако они накладываются, с одной стороны, на фундаментальные эволюционные сдвиги, обусловленные демографическим переходом и общие для всего мира, а с другой, - на непреодоленные застойные демографические тенденции, сложившиеся в последние советские десятилетия.

Переплетение трех указанных групп факторов - эволюционных, инерционных и пертурбационных - решающим образом влияет на демографическое развитие всех постсоветских стран, как входящих, так и не входящих в Содружество независимых государств и, по существу, предопределяет переживаемый ими демографический кризис.

В то же время, в разных странах соотношение этих трех факторов складывается по-разному, вследствие чего наряду с общими для всех постсоветских стран чертами современной демографической ситуации существуют и различия между ними. Об этих проблемах пишет на страницах «Демоскопа. Ру» Анатолий Вишневский.

 

Кризис смертности

 

Наиболее очевидная неблагоприятная черта демографической ситуации в странах СНГ - затяжной кризис смертности. Он явственно проявился уже на протяжении последних десятилетий существования СССР и так и не был преодолен до сих пор. 20 лет назад, с началом перестройки, ситуация некоторое время улучшалась, в основном в связи с проводившейся тогда антиалкогольной кампанией, но улучшение оказалось кратковременным, негативная тенденция очень скоро восстановилась, и некоторое снижение смертности сменилось ее новым ростом, достигшим пика в 1994 году. Затем положение несколько выправилось, но кардинальных улучшений не произошло. В Белоруссии, Молдавии, России и на Украине во второй половине 1990-х годов наблюдались колебания показателей, но в 2003 году ситуация везде была хуже, чем в конце 1980-х, и, как правило, даже хуже, чем в 1998 году (рис. 1)[2]. (Относительно более благоприятная динамика показателей в Молдавии может объясняться погрешностями статистического учета смертности и нуждается в дополнительном изучении).

Нарастающая глубина кризиса смертности в наиболее "европейской" части СНГ четко видна на фоне тенденций смертности в развитых индустриальных странах, где продолжительность жизни на протяжении всего рассматриваемого периода не только не сокращалась, но устойчиво и значительно увеличивалась. Особенно велик контраст тенденций мужской смертности. За 1965-2001 годы ожидаемая продолжительность жизни мужчин в Японии увеличилась примерно на 6 лет, в США - на 7, во Франции - на 8. В России же, практически за тот же период (1965-2003), этот показатель уменьшился на 6 лет, в Белоруссии - более чем на 5,5 года, - на Украине - почти на 7 лет. При этом во Франции и в Японии во второй половине периода - после 1984 года - сокращение смертности было заметно большим, чем за 1965-1984 годы, тогда как в России и на Украине, напротив, ускорился ее рост (в Белоруссии рост смертности за оба периода был одинаковым) - см. рис. 2.

Тенденции смертности женщин в ослабленном виде повторяют тенденции, наблюдавшиеся у мужчин. Но обращает на себя внимание то, что во втором периоде ухудшение положения у женщин было более значительным, чем в первом, и это наблюдалось во всех трех постсоветских странах, представленных на рис. 2 и в табл. 1.

 

Таблица 1. Ожидаемая продолжительность жизни при рождении в некоторых регионах: 1965, 1984, 2003, в годах

 

* 2001; ** 2002.

 

Судить о новейших тенденциях смертности в постсоветских государствах Закавказья и Центральной Азии существенно сложнее. Учет смертности и прежде страдал в них существенными недостатками, а в 1990-е годы, видимо, и вовсе нарушился. Официальных оценок ожидаемой продолжительности жизни за период до 1985 года по этим странам нет, а данные о смертности и продолжительности жизни в 1990-е годы по многим из них публикуются нерегулярно и нередко вызывают сомнения. Особенно это относится к показателям смертности мужчин в кавказских странах. Скорее всего, эти показатели сильно занижены. Известно, что очень большое число мужчин из Азербайджана, Армении и Грузии принимают участие в трудовых миграциях. Их отсутствие не учитывается или плохо учитывается статистикой, они включаются в наличное население, и это приводит к завышению знаменателя при расчете возрастных коэффициентов смертности, используемых при построении таблиц смертности, а значит, в конченом счете, к завышению ожидаемой продолжительности жизни, публикуемые показатели которой необъяснимо высоки (рис. 3).

В какой-то степени то же самое можно сказать и о смертности женщин, по крайней мере, в Армении и Грузии, где женщины также принимают некоторое участие в миграциях, но все же масштабы женских миграций намного меньше, чем мужских, стало быть, и их влияние на расчеты не так велико. Поэтому показатели ожидаемой продолжительности жизни женщин дают более надежное представление о ее динамике, и они не свидетельствуют о каком-либо прогрессе за последние 15 лет.

Если отвлечься от экстраординарных подъемов смертности (в Армении вследствие Спитакского землетрясения, в Таджикистане во время гражданской войны), то общие тенденции смертности и ожидаемой продолжительности жизни в странах Кавказа и Центральной Азии довольно близки к тем, которые наблюдаются в европейских странах СНГ: рост смертности до 1994 года, затем ее некоторое сокращение, не приносящее, однако, перелома долговременных тенденций, а часто недостаточное даже для возврата к уровню, от которого началось очередное повышение смертности.

Таким образом, многолетний кризис смертности остается непреодоленным ни в одной из стран СНГ, что особенно настораживает, если сравнить ситуацию в странах Содружества, с одной стороны, и в других "постсоветских" (страны Балтии) или "постсоциалистических" странах Европы, с другой.

Как видно на рис. 4, до начала 1990-х годов, при заметных различиях в уровне продолжительности жизни в бывших республиках СССР и "социалистических" странах Восточной Европы, в тенденциях динамики этого показателя было много общего. В 1990-е годы эти тенденции резко разошлись: странам Балтии, многим странам Восточной Европы удалось переломить неблагоприятные тенденции, и ожидаемая продолжительность жизни в них стала расти. Страны СНГ не смогли этого сделать, в них продолжаются рост смертности и сокращение продолжительности жизни.

 

Кризис традиционной семьи

 

В отличие от тенденций смертности, которые резко отличают страны СНГ от большинства более благополучных западных стран и уже тем самым дают основания говорить о специфическом для постсоветских стран кризисе, в тенденциях других демографических процессов таких резких отличий нет. Скорее, напротив, эти тенденции свидетельствуют о конвергентном характере демографического развития на западе и на востоке Европы - и не только в самое последнее время, но и во времена существования СССР. После распада СССР и начала рыночных реформ в демографических тенденциях в этих двух частях Европы появилось еще больше сходства, при том что и серьезные различия все еще сохраняются.

Конвергентные тенденции проявляются в том, что в странах СНГ, по крайней мере, европейских, все более явственно обозначается совокупность перемен, начавшихся ранее в Западной Европе и получивших в научной литературе название "второго демографического перехода". Помимо очень низкой рождаемости, о которой речь пойдет ниже, они включают в себя более позднее вступление в брак и рождение детей, распространение альтернативных вариантов организации семейной жизни, в частности, нерегистрируемых браков и внебрачных рождений и т.п.

Многие из этих тенденций порождают беспокойство и на Западе, где они вызывают споры и нередко трактуются как опасный кризис семьи и семейных ценностей. Если такая трактовка верна (что не бесспорно), то естественно распространить ее и на процессы, происходящие во многих странах СНГ, и признать, что они также переживают кризис семьи, свойственный всей западной цивилизации. Но нет никаких оснований усматривать в этих процессах особенность только стран СНГ, а тем более специфическую реакцию на проводившиеся в этих странах реформы.

Еще в советское время многие страны СНГ столкнулись с серьезной эрозией традиционных брачно-семейных отношений, снижением прочности брака и ростом числа разводов. Это не было характерно для Закавказья или Среднеазиатского региона. Но такие страны, как Россия, Украина, Белоруссия или Молдавия по интенсивности разводов уже в 1970-е - 1980-е годы превосходили большинство европейских стран, хотя в США показатели были еще более высокими. К началу XXI века интенсивность разводов в названных постсоветских странах еще повысилась, их показатели по-прежнему оставались выше европейских, несмотря на то, что они повышались и в Европе, и сблизились с американскими, а то и превзошли их - в частности, и за счет того, что в США интенсивность разводов снижалась (рис. 5)

Не исключено, что ответом как раз на эти, явно выбивавшиеся из общего европейского ряда, тенденции роста разводов (они очень ярко проявились во времена СССР также в трех странах Балтии) стали поиски новых форм организации частной жизни, приведшие к быстрому распространению во многих странах СНГ нерегистрируемых браков, повышению возраста вступления в первый регистрируемый брак при все более юном возрасте полового дебюта и среднего возраста матери при рождении ребенка, а также к росту числа внебрачных рождений. О числе нерегистрируемых браков судить довольно сложно, но статистика внебрачных рождений по ряду стран имеется, и она указывает на поистине стремительное увеличение внебрачной рождаемости (табл. 2).

 

Таблица 2. Доля родившихся вне брака в общем числе рождений

 

 

Быстрый рост доли внебрачных детей отмечен практически во всех приведенных в табл. 2 странах, но в то же время очень велики и различия между ними - как в темпах этого роста, так и в величине достигнутого показателя. По-видимому, в этом сказываются различия традиционного культурного фона, на который накладывается влияние общих экономических, демографических и социальных изменений - долгосрочных эволюционных и кратковременных конъюнктурных. Но ничего особо специфического, что можно было бы однозначно связать с реформами 1990-х годов, в динамике внебрачной рождаемости в странах СНГ не наблюдается, существующая здесь картина вполне вписывается в общеевропейскую. В последние десятилетия ХХ века рост доли внебрачных рождений происходил во всех странах Европы, но тоже по-разному. Сейчас здесь наряду с такими странами, как Швеция, Норвегия или бывшая советская республика Эстония, где уже больше половины детей рождается вне зарегистрированного брака, есть и такие, где доля внебрачных рождений пока не очень велика (Швейцария - 12% в 2002 году, Италия - 10% в 2000, Греция - 4% в 2001).

Феномен роста числа и доли внебрачных рождений изучен недостаточно и смысл его не вполне ясен, а в контексте событий 1990-х годов неясен вдвойне. Если признавать что "внебрачная рождаемость" и одинокое материнство - синонимы, то трудно понять мотивацию одинокой женщины, заведомо обрекающей себя на психологические и материальные трудности в столь непростой экономической и социальной обстановке.

Всегда ли речь на самом деле идет о рождениях вне брака или во многих случаях все объясняется тем, что фактически брак существует, но он не зарегистрирован? В России в 2002 году зафиксировано рождение 411,5 тысячи внебрачных детей, но почти половина из них (47,5%) зарегистрирована по совместному заявлению матери и отца, причем эта доля все время растет (в 1991 году она составляла 41,2%). У городского населения России она выросла с 36,6% в 1980 до 49,5% в 2002 году. Не есть ли это свидетельство достаточно прочных отношений, связывающих между собой родителей, по каким-либо причинам не регистрирующих эти отношения как брачные?

Так или иначе, но вся совокупность изменений, переживаемых семьей если еще и не во всех, то в большинстве стран СНГ, говорит о том, что ее "классическая", традиционная модель почему-то перестает удовлетворять людей. Они ищут каких-то новых ее форм, быть может, менее жестких, чем прежде, позволяющих организовывать свою частную жизнь в экономических, социальных и демографических условиях, очень сильно отличающихся от тех, в которых когда-то сложилась и тысячелетиями существовала традиционная семья.

 

Кризис рождаемости

 

Во всех странах СНГ общественное мнение относится к переживаемым семьей и не всегда до конца понятным переменам с определенной настороженностью. Но наибольшие внимание и озабоченность в этих, как, впрочем, и во многих других странах, привлекают новейшие тенденции изменения уровня рождаемости, ее сокращения нередко до крайне низкого уровня. В этих изменениях особенно ярко проявились различия между странами СНГ, объясняющиеся неодновременностью начала и разной скоростью прохождения основных этапов демографического перехода. Именно эти различия дают основания разделить все страны СНГ на две демографические группы, хотя такое разделение сложилось не сразу. Сейчас в одну группу по уровню рождаемости входят 7 "европейских" стран: Азербайджан, Армения, Белоруссия, Грузия, Молдавия, Россия, Украина. Но такое объединение стало возможным не ранее 1980-х годов.

В 1960-е - 1970-е годы между ними еще существовали большие различия, хотя уже тогда была видна явная тенденция к сближению уровней рождаемости за счет ее снижения вначале в Молдавии, затем в Армении и, наконец, в Азербайджане. К началу 1990-х годов рождаемость в этих трех странах все еще была несколько выше, чем в остальных в пределах выделенной группы, но ни одну из них нельзя было отнести к странам с допереходной высокой рождаемостью.

Сходство семи стран ярко проявилось и после 1990 года, когда все они прошли новый этап резкого снижения рождаемости и даже в Азербайджане, сохранявшем некоторые отличия, ее уровень опустился значительно ниже порога простого замещения поколений.

Вероятно, существует связь между падением рождаемости в странах СНГ в 1990-е годы и проводившимися в это время экономическими и политическими реформами. Но эту связь едва ли следует упрощать, видя в переходе к очень низкой рождаемости доказательство "неправильности" реформ и, как следствие, экономического кризиса, деградации условий жизни и т.д. По существу, все рассматриваемые страны лишь повторяли тот путь, который многие страны Западной Европы проделали несколько раньше почти с такой же скоростью в отсутствии каких бы то ни было потрясений и даже в периоды процветания. Достаточно взглянуть на рис. 7, чтобы увидеть, что ничего особо специфичного в тенденциях рождаемости 1990-х годов в европейских государствах СНГ не было.

По-видимому, речь идет о более глубоких изменениях, чем те, которые можно связать только с конъюнктурными колебаниями экономической или политической ситуации. Малодетность распространяется во всех европейских обществах, и хотя этот сдвиг происходит не повсюду одновременно, может искусственно тормозиться в условиях тоталитарных режимов или сильного клерикального давления, рано или поздно жизнь берет свое. Тогда массовое демографическое поведение стремительно меняется, причем, чем позднее наступает поворот, тем резче перемены, круче и глубже падение рождаемости. В конечном счете, она оказывалась даже ниже, чем в таких классических цитаделях низкой рождаемости, как Франция или скандинавские страны. Именно это и произошло в 1990-е годы в "европейских" странах СНГ.

В Казахстане, Киргизии, Таджикистане, Туркмении и Узбекистане события развивались иначе. У коренных народов этих стран демографический переход начался позднее, и еще в 1970-х годах уровень рождаемости был очень высоким, особенно у сельских жителей, где он был едва ли не самым высоким в мире. Но к началу 1980-х годов поворот к низкой рождаемости наметился и в этих регионах (тогда - республиках СССР), и демографы предполагали, что "периодом решающего перелома в прокреационном поведении народов Средней Азии и Казахстана, скорее всего, станут 80-е - 90-е годы, и тогда начнется быстрое стирание еще сохраняющихся сейчас крупных межэтнических и межреспубликанских различий в прокреационном поведении населения СССР"[3]. Это и произошло. К концу 1990-х годов уровень рождаемости здесь был ниже, чем в Азербайджане, Армении и Молдавии во второй половине 1980-х, а в Казахстане - уже заметно ниже уровня простого замещения поколений (рис. 8). Более низкие показатели рождаемости в Казахстане и Киргизии объясняются, главным образом, высокой долей малодетного "европейского" населения. В 1989 году русские, украинцы, белорусы и немцы составляли половину населения Казахстана и 27% населения Киргизии. В других же странах Центральной Азии доля "европейского" населения не достигала и 10%.

В отличие от европейских постсоветских государств, в Центральной Азии можно предположить некоторое новое повышение рождаемости в будущем, потому что традиционный тип демографического поведения здесь все еще сохраняет силу, а это значит, что уровень рождаемости пока больше зависит от внешних обстоятельств, нежели от внутренних установок людей. Но если такое повышение и будет иметь место, оно окажется недолговременным и снова сменится снижением, диктуемым закономерностями демографического перехода.

Опыт большинства стран, уже совершивших демографический переход, говорит о том, что рождаемость в них имеет тенденцию снижаться до очень низкого уровня, не обеспечивающего даже простого замещения поколений. В этом, собственно, и заключается кризис рождаемости, ибо на протяжении человеческой истории все социальные установления всегда были направлены на то, чтобы не допустить подобной ситуации и обеспечить устойчивое продолжение человеческого рода. Сейчас же в 8 из 12 стран СНГ из-за низкого уровня рождаемости даже простое воспроизводство населения, не говоря уже о его росте, не обеспечивается. Таким образом, кризис рождаемости - это одновременно и кризис воспроизводства населения, о котором говорится в следующем разделе. Но прежде чем перейти к его рассмотрению, следует остановиться еще на одном аспекте кризиса рождаемости в странах СНГ.

При весьма низкой рождаемости и, стало быть, почти всеобщем регулировании деторождения, женщины в России, на Украине, в Белоруссии и Молдавии очень часто прибегают не к предотвращению беременности, а к ее прерыванию, искусственному аборту. В западных странах, прошедших, как правило, через "контрацептивную революцию", аборт как средство регулирования деторождения оттеснен на третьи роли, он уступил место различным методам предотвращения зачатия, "планирования семьи". СССР не знал контрацептивной революции, что и имело своим следствием огромное распространение аборта.

Лишь во второй половине 1990-х годов здесь начались изменения к лучшему, и явственно обозначилась тенденция к сокращению и абсолютного, и относительного (в расчете на 100 родов) числа абортов (табл. 3). Это связано в основном с расширением использования современных методов и средств контрацепции, хотя не исключено, что отчасти это сокращение объясняется неполной регистрацией абортов, производимых в негосударственных медицинских учреждениях. Тем не менее, даже и сократившееся число абортов намного выше, чем в западноевропейских странах, где оно редко достигает 30 на 100 родов.

 

Таблица 3. Число легальных абортов на 100 родов

в европейских регионах СНГ

 

* 1999

Источник: Recent demographic developments in Europe 2003. Council of Europe, Strasbourg, 2003.

 

В странах Закавказья и Центральной Азии, особенно там, где сильна еще мусульманская традиция, число зарегистрированных абортов сравнительно невелико, хотя, возможно, оно все же выше, чем в статистических отчетах, потому что, по разным причинам, не все произведенные аборты попадают в учет. Но так как эти страны переходят к низкой рождаемости в условиях, когда необходимость планирования семьи осознается лучше, чем в советский период, можно надеяться, что аборт не получит в них такого распространения, как в России, на Украине или в Белоруссии.

 

Таблица 4. Число легальных абортов на 100 родов в регионах

Закавказья и Центральной Азии

 

	Азербайджан	Армения	Грузия	Казахстан	Киргизия	Таджикистан	Туркмения	Узбекистан
1980	37	46	95	. . .	. . .	. . .	. . .	. . .
1985	30	42	68	. . .	. . .	. . .	. . .	. . .
1990	13	32	61	75	42	26	28	31
1995	20	63	70	81*	23	52*	27	14
2000	15	34	16	. . .	. . .	. . .	. . .	. . .
2002	15	29	30	. . .	. . .	. . .	. . .	. . .

*1994

 

В то же время не следует недооценивать новую функцию аборта, связанную с регулированием пола рождающихся детей: в условиях, когда можно узнать пол будущего ребенка уже на ранних стадиях беременности, родители принимают решение о прерывании беременности, если пол ребенка их не устраивает (обычно отказываются от рождения девочек). Эта практика отмечается в ряде стран Азии - Китае, Вьетнаме, Южной Корее, Индии, зафиксирована она и в некоторых странах СНГ.

 

Кризис воспроизводства населения

 

Как отмечалось выше, кризис постпереходной рождаемости означает кризис воспроизводства населения: оно перестает себя воспроизводить, нетто-коэффициент воспроизводства опускается ниже единицы.

Этот кризис возник в СССР задолго до его распада. На Украине нетто-коэффициент воспроизводства населения не достигает 1 с начала 1960-х годов, в Российской Федерации - с 1964-1965 годов (кроме 1986-1988), в Белоруссии с 1976-1977 (кроме 1983-1984). В 1989 году границу простого замещения поколений впервые перешла Грузия, в 1993 - уже после распада СССР - Молдавия и Армения, в 1998 - Азербайджан. Таким образом, 7 из 12 стран СНГ, в которых живет 80% всего населения Содружества, находятся в состоянии либо латентной, либо уже явной депопуляции. Показатели воспроизводства во всех этих странах крайне низки, даже в Азербайджане, в котором депопуляционные тенденции проявились сравнительно недавно, замещение поколений в 2002 году обеспечивалось всего на 76% (табл. 5). Возможно, к указанным 7 и странам следует добавить еще и Казахстан.

 

Таблица 5. Нетто-коэффициент воспроизводства в некоторых регионах СНГ

 

Год	Азербайджан	Армения	Белоруссия	Грузия	Молдавия	РФ	Украина
1970	2,05	1,47	1,09	1,23	1,22	0,95	0,99
1980	1,49	1,08	0,95	1,05	1,1	0,88	0,91
1990	1,26	1,24	0,91	1,01	1,13	0,82	0,88
2002	0,76	0,57	0,59	0,67	0,58	0,62	0,52

 

Россия и Украина стали первыми из крупных стран Европы, где рождаемость опустилась ниже уровня простого замещения поколений, - в Германия это произошло в 1970 году, в Великобритании - в 1971, во Франции - в 1975, в Италии - в 1976, в Испания - в 1981 году (рис. 9).

Установление режима суженного воспроизводства населения, на который указывают значения нетто-коэффициента воспроизводства <1, рано или поздно неизбежно должно было привести к начавшейся в ряде стран СНГ естественной убыли населения. То, что, несмотря на низкие значения нетто-коэффициента воспроизводства, естественный прирост населения России, Украины и Белоруссии длительное время оставался положительным, объясняется особенностями возрастной структуры населения этих стран. Одной из этих особенностей было ненормально низкое число пожилых людей в 70-е - 80-е годы (поколения, родившиеся в первой четверти ХХ века и понесшие большие потери во время Второй мировой войны), в связи с чем абсолютное число смертей в эти годы было относительно невелико по сравнению с числом рождений. Кроме того, благодаря более высокой рождаемости в недавнем прошлом, в возрастной структуре был накоплен определенный потенциал демографического роста.

По мере того, как этот потенциал исчерпывался, естественный прирост населения неуклонно сокращался, появление отрицательного естественного прироста становилось все более неизбежным. Политические события начала 1990-х годов лишь несколько приблизили наступление этого неотвратимого момента. Отрицательный коэффициент естественного прироста установился на Украине с 1991 года, в России - с 1992, в Белоруссии - с 1993, в Молдавии - с 1998. В Грузии этот показатель находится на грани перехода к отрицательным значениям, в Азербайджане и Армении пока остается положительным, но очень быстро сокращается (табл. 6).

 

Таблица 6. Коэффициент естественного прироста населения

европейских регионов СНГ в 1990 и 2003 годах, в %

 

 

Появление отрицательного естественного прироста совпало по времени с проведением рыночных реформ и часто рассматривается как их следствие. Возможно, эти реформы действительно несколько ускорили появление естественной убыли населения, однако главная причина - не в них, ибо, как было показано, переход к режиму суженного воспроизводства населения начался задолго до реформ и постепенно распространялся в европейских странах СНГ уже долгое время.

Относительно слабая связь генеральных тенденций рождаемости с экономической или политической конъюнктурой и их более глубокая эволюционная обусловленность не позволяют рассчитывать на их скорое изменение в европейских странах СНГ и на рост рождаемости до уровня, обеспечивающего хотя бы простое замещение поколений (2,1-2,2 рождения на одну женщину). Скорее, можно рассчитывать на снижение смертности, что более соответствовало бы мировым тенденциям. Но даже если такого снижения и удастся добиться, оно не может кардинально изменить показатели воспроизводства населения, которое по-прежнему будет оставаться суженным.

На первый взгляд, в пяти центральноазиатских государствах СНГ положение с воспроизводством населения обстоит иначе, чем в европейских государствах Содружества. В 1960-х годах, когда Россия или Украина впервые столкнулись с признаками латентной депопуляции, в Центральной Азии нетто-коэффициент воспроизводства быстро рос, свидетельствуя о происходившем здесь демографическом взрыве, что тоже является своеобразным кризисом, хотя по смыслу противоположным депопуляции. Однако, как было показано, снижение рождаемости началось и здесь, и уже в 1970-е годы нетто-коэффициент воспроизводства населения стран Центральной Азии стал снижаться. Правда, снижение шло медленно, и в 1980 и даже в 1990 году значения нетто-коэффициента здесь были очень высокими, в основном за счет высокой рождаемости у коренного населения.

 

Таблица 7. Нетто-коэффициент воспроизводства населения

 в регионах Центральной Азии в 1958-1959 - 1995 гг.

 

Годы	Казахстан	Киргизия	Таджикистан	Туркменистан	Узбекистан
1958-1959	1,95	1,95	1,69	2,12	2,14
1970	1,57	2,27	2,75	2,71	2,69
1980	1,32	1,81	2,42	2,14	2,14
1990	1,26	1,7	2,28	1,88	1,87
1995	1,2	1,53	2,0	...	1,7

 

В 1990-е годы снижение нетто-коэффициента воспроизводства в Центральной Азии ускорилось. Официальные данные об этом имеются только до середины 1990-х годов. По Казахстану опубликован также показатель за 1996 год (0,94), и он свидетельствует о том, что здесь совершился переход к суженному воспроизводству. В остальных центральноазиатских странах СНГ воспроизводство населения пока остается расширенным, но тенденция к сокращению нетто-коэффициента несомненна.

Вопрос об отрицательном естественном приросте в государствах Центральной Азии пока не стоит, в большинстве из них он остается довольно высоким. Но все же в 1990-е годы он существенно снизился и здесь (табл. 8).

 

Таблица 8. Коэффициент естественного прироста населения

 центральноазиатских регионов СНГ в 1990 и 2003 годах, в %

 

* 1999; ** 2001.

 

В целом, для большинства центральноазиатских государств СНГ на данном этапе их развития сокращение естественного прироста - это благо. Во второй половине ХХ века их население росло чрезвычайно быстро: между 1950 и 2000 годами население Таджикистана, Туркмении и Узбекистана выросло в 4 раза; в Казахстане и Киргизии рост был меньшим из-за высокой доли некоренного населения, но численность коренного населения Центральной Азии быстро росла во всех странах. Только за 30 лет между переписями населения 1959 и 1989 годов численность казахов в Казахстане выросла в 2,3 раза, киргизов в Киргизии и туркмен в Туркмении - в 2,7 раза, узбеков в Узбекистане - в 2,8, в Таджикистане - в 2,6, в Киргизии - в 2,5 раза, таджиков в Таджикистане и Узбекистане - в 3 раза. Такой демографический рост, создавая очень большую нагрузку на экономические (в частности, земельные и водные, крайне важные для стран с преимущественно аграрной экономикой) ресурсы и окружающую среду большинства центральноазиатских государств, неизбежно тормозил их экономический рост. Поэтому для них снижение рождаемости и замедление естественного прироста населения следует расценивать, скорее, как проявление позитивных тенденций демографической динамики.

Некоторое исключение составляет Казахстан с его огромной территорией и очень высокой долей некоренного населения, среди которого широко распространены эмиграционные настроения. Самый низкий среди центральноазиатских стран естественный прирост населения усугубляется здесь значительным миграционным оттоком.

 

Кризис миграции

 

Миграционная ситуация в странах СНГ - компонент общей демографической ситуации, который за последние 15 лет подвергся наибольшим изменениям. После распада СССР издавна существовавшие между союзными республиками миграционные потоки превратились из внутренних в международные. Прежняя система миграционного обмена рухнула, а новая устойчивая и легитимная система пока не сложилась. Адаптация миграционных потоков к новой ситуации проходит очень болезненно, что и дало основание говорить о миграционном кризисе в странах СНГ[4]. Современные миграционные процессы на постсоветском пространстве не соответствуют ни реальным государственным экономическим и демографическим потребностям и интересам стран СНГ, ни потребностям и интересам многих миллионов людей, прямо или косвенно вовлеченных в миграционный обмен между этими странами.

Было бы неверно, однако, полагать, что кризисные явления в области миграций на пространстве бывшего СССР - совершенно новое явление, в более слабом виде они отмечались уже в 1980-е годы, а может быть, и ранее. Тогда главные межреспубликанские миграционные потоки свидетельствовали о значительных экономических и демографических различиях между разными частями СССР и, как правило, они были направлены от менее развитых и урбанизированных к более развитым и урбанизированным республикам. Положительную нетто-миграцию в этот период имели только Россия, Украина и три балтийские республики. В целом такая направленность миграционных потоков тогда приветствовалась, так как считалось, что она способствует перераспределению населения между перенаселенными и недонаселенными ("трудоизбыточными" и "трудонедостаточными") районами СССР.

На деле, однако, ситуация была более сложной. Из "трудоизбыточных" районов Центральной Азии и отчасти Закавказья выезжали в основном не представители коренных народов, переживавших в это время демографический взрыв, а европейцы (русские, украинцы и т.п.), обычно относительно высоко образованные и занятые в наиболее современных секторах экономики. Подобная миграция, не внося никакого вклада в ослабление демографического дисбаланса между "югом, и "севером" СССР, затрудняла процессы модернизации, в которой нуждались многие южные регионы страны.

В 1990-е годы эта ситуация резко усугубилась, а направленность миграционных потоков еще более сузилась. В начале десятилетия нетто-миграция стала отрицательной во всех бывших республиках СССР, кроме России, Украины, Белоруссии и Армении (в Армении это было обусловлено чрезвычайными обстоятельствами армяно-азербайджанского конфликта), но вскоре миграционный прирост на Украине и в Армении также сошел на нет и сохранился только в России и Белоруссии, причем роль России как страны приема мигрантов из остальных стран СНГ возросла и приобрела исключительное значение (табл. 9).

 

Таблица 9. Доля РФ в распределении потоков эмиграции

внутри СНГ в 1989 и 2000 годах, %

 

Источник: Зайончковская Ж. Миграционные тренды в СНГ: итоги десятилетия // Миграция в СНГ и Балтии: через различия проблем к общему информационному пространству. М., Адамантъ, 2001: 182.

 

Приток же иммигрантов в другие страны между 1989 и 2000 годами очень сильно сократился: в Белоруссию - в 4 раза, в Казахстан - более чем в 5, на Украину, в Грузию, Киргизию, Таджикистан - в 10, в остальные страны - еще больше. "Подавляющая часть стран СНГ крайне непривлекательна для иммигрантов, что является дополнительным ярким симптомом кризиса"[5].

Особенно ярко кризис миграции отразился на соотношении различных видов миграции.

До конца 1980-х годов в обмене между бывшими республиками СССР преобладали экономические и учебные миграции, а также миграции по личным мотивам (вступление в брак, воссоединение семей и т.п.).

1990-е годы ознаменовались появлением на пространстве бывшего СССР значительных потоков вынужденных мигрантов различных, не всегда четко разграничиваемых категорий (беженцы, лица, ищущие убежища, представители ранее депортированных народов, экологические мигранты и т.п.). На фоне таких вынужденных миграций, характерных для периодов повышенного социально-политического напряжения, на какое-то время ушел в тень затяжной кризис "нормальных" миграций, который, тем не менее, продолжал нарастать.

Как известно, после распада СССР около 65 миллионов его бывших граждан оказались за пределами "своих" стран. Значительная их часть по тем или иным причинам приняла решение репатриироваться на "историческую родину", что и предопределило "репатриационный" характер миграционных потоков в первый период после распада СССР.

Выше уже отмечалось, что "репатриационная составляющая" миграционных процессов в СССР проявилась еще раньше, начиная с 1970-х годов, когда начался постепенный отток "европейского" населения из республик Закавказья, а затем и Средней Азии. Однако в кризисные 1990-е годы этот отток резко ускорился. В свои страны возвращались выходцы из России, Украины, Белоруссии, стран Балтии. В частности, в Россию из бывших советских республик за последнее десятилетие ХХ века выехало в шесть раз больше этнических русских, чем за 1980-е годы.

Но уже в 1990-е годы значение "репатриационного" компонента миграционных потоков постепенно ослабевало. Миграционный прирост населения России за 1992-2002 годы на 69% состоял из этнических русских, но их доля сокращалась: с 76% в 1992-1994 годах до 61% в 1995-1998 и до 57% в 1999-2002. А в других странах СНГ, куда поначалу шла репатриация, на первое место вообще вышла эмиграция.

Сокращение "репатриационного" компонента говорит о постепенном изменении характера миграций: на первый план все больше выходят экономические мотивы миграций. Явная репатриация уступает место экономической миграции, характерной для многих современных стран.

Особое место России как единственной из стран СНГ, принимающей значительные потоки иммигрантов, объясняется ее относительно лучшим экономическим положением и растущим спросом на рабочую силу. Единовременное количество трудовых мигрантов из стран СНГ в России на основе исследований, проведенных в рамках международного проекта Независимого исследовательского Совета по миграции стран СНГ и Балтии, оценивается примерно в 3-4 млн. человек, из них не менее 1 млн. - из Украины, примерно 1,5 млн. - из закавказских стран (трудового мигранта в России имеет каждое третье домохозяйство Армении и Азербайджана), не менее 1 млн. человек - из стран Средней Азии, примерно 200-300 тыс. человек дает Молдавия[6].

"Репатриационные" и экономические мотивы миграций очевидны, но не следует недооценивать и чисто демографический фактор, порождающий объективную заинтересованность в притоке мигрантов стран с убывающим населением. Этот фактор пока осознается недостаточно, но поскольку демографические прогнозы для таких стран, как Россия или Украина, предсказывают угрожающее падение численности их населения, прием иммигрантов становится единственным реальным средством противодействия такому падению и если не его прекращения, то хотя бы замедления.

Таким образом, существуют неоспоримые экономические и демографические основания для того, чтобы рассматривать миграционный обмен между странами СНГ как совершенно естественное явление, отвечающее объективным интересам всех стран - миграционных партнеров, независимо от того, выступают ли они в качестве миграционных доноров или реципиентов. Однако реальные условия, в которых протекают миграции на постсоветском пространстве, совершенно не соответствуют этим объективным интересам. В то время как фактические потоки миграции стихийно прокладывают себе пути на тех направлениях, на которых они и нужны, все больше дает о себе знать политическая и правовая неурегулированность миграционных процессов, и они все чаще становятся источником социальных и даже политических напряжений, свидетельствующих о нарастающем кризисе.

Одним из наиболее очевидных проявлений этого кризиса стало быстрое сокращение регистрируемой миграции между странами СНГ и одновременно появление огромного количества мигрантов с неурегулированным правовым статусом.

На протяжении послевоенных десятилетий миграционные перемещения между странами СНГ - тогда республиками СССР - были довольно интенсивными. В последнее же десятилетие века регистрируемое число мигрантов между государствами СНГ резко сократилось. В 1989 г. общая сумма миграций между ними, определенная по регистрации прибытий (без учета миграций военнослужащих и заключенных) составила 2 млн. После 1992 года объем межгосударственной миграции в СНГ неуклонно сокращался и в 2000 году составил всего 480 тысяч человек, что равно лишь четверти по отношению к уровню 1989 года, а с учетом поправки на военнослужащих и заключенных, миграционный спад, по-видимому, был пятикратным.

Во всех странах объемы регистрируемых миграции между государствами СНГ уменьшались за счет сокращения как эмиграции, так и иммиграции. Но так как оба эти компонента менялись по-разному, то объем чистой миграции мог увеличиваться. Так в России при огромном сокращении притока мигрантов между 1989 и 2000 годами, нетто-миграция в 2000 году была вдвое больше, чем в 1989. На Украине же, напротив, нетто-миграция между странами СНГ, которая в 1989 году была положительной и по абсолютной величине не слишком отличалась от российской, в 2000 году стала отрицательной, несмотря на то, что выезд из Украины в эти страны сократился в 3,5 раза.

 

Таблица 10. Миграционные потоки между регионами СНГ, тысяч человек

 

	1989			2000
	Иммиграция	Эмиграция	Нетто-миграция	Иммиграция	Эмиграция	Нетто-миграция
РФ	824,8	695,3	129,4	346,8	82,6	264,2
Украина	469,8	373,8	96	49,3	82	-32,7
Белоруссия	101,3	78,8	22,5	23,5	12,8	10,7
Молдавия	53,3	63,2	-9,9	4	16,6	-12,6
Азербайджан	120,7	123,5	-22,8	4,23	16,4	-12,2
Армения	38,4	105,4	-67	1,6	17,5	-15,9
Грузия	22,7	47,8	-25,1	2,3	21,5	-19,2
Киргизия	43,4	43,5	-0,1	5,3	18,1	-12,8
Таджикистан	23,4	34,6	-11,2	2	13,1	-11,1
Туркменистан	24,6	28,8	-4,2	1,15	9,9	-8,7
Узбекистан	79,8	167,6	-87,8	5	52,4	-47,4
Казахстан	176	216,2	-40,2	31,6	133,4	-101,8
СНГ - всего	1978,3		+-248	476,7		+-275

Источник: Население России 2001. М., 2002, с. 168.

 

Приведенные данные относятся к регистрируемой миграции, однако существует еще и нерегистрируемая миграция, большая часть которой относится к незаконной, т.е. такой, которая осуществляется с нарушением правил пересечения границы или пребывания в стране. Незаконная миграция привлекает все большее внимание со второй половины 1990-х годов. Ее причины многообразны - от недостаточно разработанной нормативной базы, регулирующей миграцию, неразвитости контролирующих ее институтов и несовершенства системы учета до прямой или косвенной заинтересованности в нарушении закона самих мигрантов или контролирующих миграцию легальных и нелегальных структур. В большинстве случаев речь идет о выгодах, связанных с обходом трудового или налогового законодательства, хотя существуют и другие, явно криминальные причины уклонения от регистрации.

Точное число незаконных мигрантов, по понятным причинам, неизвестно. По некоторым приблизительным оценкам, в 2000 году в Белоруссии насчитывалось от 50 до 150 тысяч незаконных мигрантов, в Казахстане - 200 тыс., в Российской Федерации - 1,3 - 1, 5 млн., на Украине - 1,6 млн., в Таджикистане - 20 тыс., в Узбекистане - 30 тыс.[7] Однако есть и другие, более высокие оценки. Методика их получения, как правило, неизвестна, а сами оценки колеблются в очень широком диапазоне. Так в России в конце 2001 - начале 2002 годов эти оценки, делавшиеся официальными лицами, колебались в пределах от 1,5 до 15 миллионов человек, т.е. расходились на порядок.

По-видимому, приходится признать, что нерегистрируемая, в том числе, незаконная миграция получает в странах СНГ все большее распространение, а ее объемы, возможно, больше тех, которые попадают в регистрацию. Уже сама ситуация, когда значительная, может быть, даже преобладающая часть мигрантов не имеет урегулированного правового статуса, служит свидетельством наличия миграционного кризиса.

Следует иметь в виду, что хотя в общем объеме внешних миграций на территории СНГ преобладают потоки между бывшими республиками СССР, целый ряд кризисных явлений связан и с миграционным обменом со странами, находящимися за пределами постсоветского пространства.

С момента возникновения новых независимых государств у всех стран Сообщества появились новые миграционные партнеры за пределами СНГ. Вопреки опасениям некоторых экспертов, это не привело к появлению очень больших потоков эмигрантов из бывшего СССР. В первой половине 1990-х годов действительно наблюдался некоторый всплеск эмиграции, но он был не очень большим и к тому же был во многом обусловлен эмиграцией некоторых этнических групп, прежде всего, немцев и евреев. Затем доля этих двух групп в общем объеме чистой эмиграции стала падать (например, в России она сократилась вдвое - с 70% в 1993 году до 37% в 2002). Но одновременно уменьшалась и абсолютная величина чистой эмиграции, во всяком случае, регистрируемой. Если в 1991-1995 годах она составляла в целом по СНГ примерно 300 тысяч человек в год, то в 1998-2000 годах - примерно 200 тысяч[8]. При этом утрачивался специфический этнический характер эмиграции: в России на первое место по числу эмигрантов вышли этнические русские, на Украине - украинцы.

Если говорить только о зарегистрированной миграции, то вклад эмиграции за пределы СНГ значителен только в России - в 2000 году такая эмиграция достигла здесь 75% по отношению к эмиграции в страны СНГ, а в 2002 практически сравнялась с ней (но следует иметь в виду, что поток эмигрантов из России в другие страны СНГ сравнительно невелик). В других странах это соотношение меньше, хотя все-таки не совсем незначительное: на Украине и в Белоруссии в 2000 году - 50%, в Казахстане - 30%, В Киргизии - 17%, по СНГ в целом - 35%[9].

Либерализация законодательства стран СНГ, регулирующего въезд и выезд их граждан, создала возможности массового международного туризма, в том числе торгового, деловых поездок и т.п., что относится к числу положительных последствий расширения свободы передвижения. В частности, так называема "челночная" торговля сыграла важную роль в поддержании уровня жизни миллионов людей в наиболее трудные 1990-е годы.

В то же время либерализация эмиграционно-иммиграционного законодательства породила и ряд негативных явлений. Обычно к ним относят "утечку умов". Эмиграция, в основном на Запад, высококвалифицированных специалистов, особенно исследователей и профессуры высших учебных заведений, действительно имеет место, но, возможно, ее последствия излишне драматизируются. Международный обмен научными и преподавательскими кадрами существует во всем мире. В случае с такими странами, как Россия или Украина, он способствует преодолению многолетней изоляции от международного научного сообщества, "наведению мостов" между научными школами, обмену опытом и т.д. Конечно, такая эмиграция наносит определенный ущерб кадровому обеспечению науки и высшей школы, но гораздо больший урон наука и образование несут от "утечки умов" в другие отрасли экономики - бизнес, менеджмент и т.п., хотя это и не сопровождается выездом из России. Утечка умов из стран Центральной Азии в основном определяется отъездом высококвалифицированных кадров в Россию, на Украину и в некоторые другие страны СНГ, но это не связано с миграционным обменом со странами за пределами Содружества.

Более очевидны отрицательные последствия появления различных незаконных и противозаконных миграционных потоков через внешние границы СНГ. К ним относятся потоки транзитных мигрантов, использующих территорию сообщества для последующего проникновения на Запад, а также и тех, кто стремится закрепиться в одной из стран СНГ. Кроме того, существуют и откровенно криминальные потоки, связанные с торговлей людьми, наркотрафиком, перемещением боевиков или террористических групп и т.д.

Но все же во всех этих случаях речь идет о маргинальных формах миграции. Порождаемые ими потоки несоизмеримы с массовыми потоками людей, законно пересекающих внешние границы СНГ с целью смены постоянного места жительства, торговли, туризма и т.п.

 

Преобладающая тенденция - депопуляция

 

Совокупное население стран СНГ до 1994 года росло, с 1995 начало сокращаться. В 2004 году оно было примерно таким же, как и в 1989, во время последней советской переписи. Но динамика населения в отдельных странах Содружества очень сильно различалась (табл. 11).

 

Таблица 11. Численность населения СНГ в 1989 и 2004 годах, млн. человек

 

 

В 7 из 12 регионах население сократилось, причем наибольшие потери понесли Молдавия, Казахстан, Грузия и Украина. Сочетание компонентов динамики численности населении депопулирующих стран было различным. В России и Белоруссии отрицательный естественный прирост отчасти компенсировался положительным миграционным приростом. На Украине и в Молдавии, напротив, отрицательный естественный прирост соединился со значительным миграционным оттоком, что и повысило интенсивность общей убыли населения. В Армении и Грузии, где естественный прирост невелик или даже близок к нулевому, главной причиной сокращения населения стал миграционный отток. И, наконец, в Казахстане население сокращалось при положительном естественном приросте из-за очень высокой интенсивности эмиграции.

В пяти регионах СНГ - Азербайджане, Киргизии, Таджикистане, Туркмении, Узбекистане - население продолжает расти. Миграционный отток в некоторых из этих стран также имеет место, но пока он с избытком компенсируется за счет все еще высокого естественного прироста. Впрочем, существуют некоторые сомнения в отношении правильности учета наличного населения Азербайджана. Его завышение за счет включения в него фактически отсутствующих мигрантов может приводить к недооценке миграционного оттока и скрывать также начавшееся сокращение населения.

Согласно среднему варианту долговременного прогноза ООН, рост населения в этих пяти странах в течение ближайших десятилетий сохранится, и к середине века их население будет больше, чем сейчас, хотя к концу столетия сокращение население затронет и эти страны (за исключением Таджикистана). Но так как население стран, еще сохраняющих потенциал роста, составляет всего 50 млн. человек (18% всего населения СНГ), то их демографический рост не может перевесить убыль населения остальных стран, и совокупное население СНГ будет сокращаться (табл. 12).

 

Таблица 12. Численность населения СНГ по прогнозу ООН,

 средний вариант, тысяч человек

 

Источник: Department of Economic and Social Affairs. Population Division. World population in 2300. Highlights. UN, New York, 2003.

 

Мик 14.04.05