В. Горюнов

 

Геостратегическое отступление России[1]

 

На Юге все 366 дней 2004-го прошли под знаком Грузии. Пришедший к власти в результате государственного переворота Михаил Саакашвили легитимизировал свое пребывание на посту главы государства, победно «вернул в состав Матери-Грузии» никогда не выходившую из нее Аджарию, брошенную Москвой на произвол судьбы, и тут же попытался сделать то же самое и с Южной Осетией.

Правда, здесь у него пока ничего не получилось — осетины не аджарцы, да и Кремль неожиданно не отдал разрешение этой ситуации на откуп Совету безопасности. Саакашвилевским «псам войны» (главный из которых, Ираклий Окруашвили, в декабре 2004 г. стал министром обороны Грузии) удалось только положить на осетинских высотах несколько десятков грузинских солдат.

Теперь, собравшись с силами, Тифлис (Тбилиси) начинает политико-дипломатическое наступление на Цхинвал: готовятся предложения по вхождению Южной Осетии в состав Грузии, что неприемлемо для этой непризнанной республики. Ее лидеры и народ давно мечтают о воссоединении с Северной Осетией, находящейся в составе России. Москва отвечает на это дежурными фразами об уважении территориальной целостности Грузии.

Впрочем, на своей декабрьской пресс-конференции Владимир Путин невзначай уточнил, что речь идет всего лишь о «тезисе о территориальной целостности». Очевидно, однако, что пока нет вразумительного ответа на вопрос, что же хочет Москва от Цхинваа и Сухума, тогда как у Тифлиса таких предложений — невпроворот.

Несложно предположить, что после торжественной инаугурации нового президента Украины Виктора Ющенки, ставшего таковым только благодаря всё той же неопределенности внешнеполитических ориентиров Кремля и полному отсутствию политической воли, Грузия вновь поставит вопрос об интернационализации миротворческих операций в обеих непризнанных республиках. В частности, о замене русских «голубых касок» украинскими, что символично замкнуло бы «оранжево-розовую» антирусскую дугу.

О последствиях провала Москвы на Украине сказано уже столько, что добавить хочется только одно: итоги президентских выборов в этом государстве окажут колоссальное политическое, экономическое и, что гораздо более важно, психологическое воздействие на Российскую Федерацию. Украина — часть исконно русской территории с исконно русским населением. Успех «проекта Ющенко» снял последние барьеры для открытого ведения третьими странами своей политики на территории уже самой Российской Федерации. И — для попыток реализации «оранжевых» сценариев в отдельных регионах РФ. Наивно думать, что технологии «розовых революций» будут применены к России как единому государственному организму — «расхватывать» нашу страну, скорее всего, станут по частям.

На Северо-Западе мы наблюдаем Калининградскую область — вроде бы полноправный русский регион, попасть в который из другого русского региона с 1 января 2005 года можно только по загранпаспорту. Помнится, в свое время президентский спецпредставитель Дмитрий Рогозин докладывал, что успешно справился с проблемой калининградского транзита. И правда, хорошо получилось...

Тем временем борцы за русские школы в соседней Латвии хоть и поставили на уши своими акциями не только Ригу, но и Брюссель, в итоге все же потерпели поражение. Вялая позиция России смотрелась тут хотя и симпатичнее двурушничества наших «западных партнеров», но по сути равна была полному ничегонеделанию.

Весь 2004 год, особенно осенью, Москва вела себя откровенно недружественно по отношению к Белоруссии. И это в достаточной степени предопределяет дальнейшую судьбу третьей «славянской сестры», причем не по тбилисско-киевскому, а скорее по белградскому сценарию. Добиваться смены режима Лукашенко западные «партнеры» будут не революциями, а жёсткой экономической блокадой при реальной угрозе применения силы. Без участия РФ таковая блокада в принципе невозможна — но всё поведение Москвы в последние годы показывает, что на нее в этом плане можно рассчитывать.

Политика официальной Москвы на восточном направлении — в Средней Азии — не запомнилась ничем, кроме договоренности о скоропалительном уводе русских пограничников с таджикско-афганской границы. Передача ее под контроль Душанбе повлечет очевидное ослабление борьбы с наркотрафиком в связи с неспособностью и отчасти нежеланием таджикской стороны делать это так, как положено.

Кроме того, ситуация в Таджикистане и вокруг него продолжает оставаться нестабильной, что в значительной степени связано с воздействием внешних сил. Режим президента Рахмонова не вполне контролирует территорию страны, поэтому не стоит сбрасывать со счетов возможное обострение внутренней обстановки. И в этом случае РФ может оказаться в весьма невыгодной ситуации: имея в Таджикистане свою военную базу и обязательства перед нынешней таджикской властью, Москва должна будет всячески поддержать официальный Душанбе. При этом резко возрастёт вероятность ее втягивания во внутритаджикские разборки.

Однако всё это, как и обещания колоссальных инвестиций в вызывающе нестабильную экономику Таджикистана (в общей сложности порядка $1 млрд., которые должны быть вложены в строительство Рогунской и Сангтудинской ГЭС, модернизацию имеющегося и строительство нового алюминиевого завода) при полном списании таджикского госдолга РФ (главным образом, за переход в русскую собственность нурекского оптико-электронного узла системы раннего предупреждения о ракетном нападении «Окно»), в Москве в прошедшем году назвали очередной победой.

Точками дальнейшего приложения сил наших западных «партнеров» в 2005 году будут, как несложно догадаться, Молдавия, Армения, Азербайджан, Киргизия и, возможно, Казахстан, в то время как радикальные исламисты с юга будут усиливать влияние в ряде российских регионов и пограничных государствах Средней Азии. После украинского провала Кремля успех этих планов — дело почти решенное.

Почему же у РФ ничего и нигде не получается? Основная проблема — не в технологиях, а в отсутствии у Москвы внешней политики как таковой. Маловразумительная каша из отживших принципов международного права и невнятное бормотание избитых истин вроде «ребята, давайте жить дружно, мы признаем любой ваш выбор» — это не политика. Квинтэссенция этой нелепости — завершившийся полным провалом московский политтехнологический проект для Украины «В Европу вместе с Россией»...

Москва до сих пор так и не предъявила «ближнему зарубежью»[2] своего геополитического проекта. А пока таковой отсутствует, «стоять за Россию» можно только из ностальгических побуждений. Да и то недолго — молодое поколение стран СНГ никакого пиетета перед Москвой за сам факт ее существования не испытывает.

Российская политика на постсоветском пространстве не может быть отделена от геополитики — все последние десять лет нам это недвусмысленно и неоднократно давали понять как наши западные «партнеры», так и южные исламистские противники. Пора уяснить, что и те, и другие давно отбросили правила игры времен «холодной войны» — в частности, уважение к неприкосновенности негласно распределенных сфер влияния и интересов партнеров-соперников.

РФ стоит перед выбором — или она проводит на постсоветском пространстве самостоятельную политику (и готова жёстко отстаивать свои интересы перед всеми центрами силы), или полностью отказывается от подобных устремлений (и согласовывает с этими центрами все свои действия). Второй вариант — реализация концепции «ограниченного суверенитета» и конец РФ как самостоятельного субъекта мировой политики.

Воплотить в жизнь первый — не так уж и сложно. Ведь на деле народы постсоветских государств ни разу не делали сознательного анти- или пророссийского выбора. Решающими для избирателя являются совершенно иные мотивы, что прекрасно показали украинские выборы.

Для многих жителей Центральной и Восточной Украины, говорящих на суржике и имеющих в Великороссии массу родственников, определяющим стал фактор двойной судимости Виктора Януковича: в селах и малых городках это по-прежнему — несмываемое клеймо. А вот о том, что изменится в случае прихода к власти несудимого Ющенки, эти люди не думали, потому что РФ никогда не соотносила свою реальную политику по отношению к государствам «нового зарубежья» с их дружественной или недружественной политикой по отношению к Москве.

Электорату Украины просто не с чем было сравнить анти- или пророссийскую политику своего руководства. Поэтому РФ должна открыто переводить дилемму электорального выбора в соседних странах в плоскость пророссийского/прозападного и не стесняться заявлять о неприемлемости прихода к власти в этих странах прозападных лидеров и партий.

Разумеется, после этого отношения с Западом ухудшатся. Но кардинально не изменятся. Твердая и жесткая позиция всегда сначала воспринимается в штыки — а потом ищется компромисс. Напомним: после того, как западным «партнерам» стало окончательно ясно, что позиция президента Путина по Чечне окончательна и бесповоротна, разговоры о нарушении там «прав человека» стали уделом европейских маргиналов. То же самое случилось и с обсуждением «разгона НТВ», ареста Михаила Ходорковского... Как только на Западе понимают, что угрозами русскую позицию не изменить, накал критики тут же снижается и ищутся другие пути воздействия на ситуацию.

Необходимость выбора между суверенитетом и вассалитетом России — жестокая реальность, которая должна быть осознана руководством. Пока есть надежда, что власть не слепа, можно рекомендовать ей снять розовые очки. Если же предполагаемая слепота станет доказанным фактом, снимать нужно будет саму российскую власть.

 

Автор - политолог, член Совета Ассоциации

политических экспертов и консультантов. Москва

 

Росбалт 11.01.2005