С.В.Городников

УРОК АНГЛИЙСКОГО ДЛЯ РУССКИХ НАЦИОНАЛИСТОВ

В результате необратимого развития буржуазно-капиталистических преобразований в России последнее время многие начали бессознательно чувствовать, что народ и нация не одно и то же, и всё настоятельнее требуют понятного и исчерпывающего ответа - в чём заключено принципиальное отличие нации от народа. Однако в стране до сих пор повсеместно и без исключения в понимании этих слов царят полный сумбур.

Для русского национализма понятие нация есть базовое понятие, основополагающее понятие. Без определения его сути рассуждения о национализме и национальной революции политически наивны, похожи на рассуждения девственницы о семейной жизни.

Так что же такое есть нация? Зачем понадобилось вводить это понятие в политический лексикон?

Для ответа на этот вопрос надо взглянуть на историческое становление первого собственно буржуазно-капиталистического общества в мировой истории, а именно английского. Оно представляется тем более наглядным, показательным и поучительным, что получило очень образное теоретическое обоснование участниками трагически напряжённого творческого осмысления последствий английской буржуазной революции 1604 года, современниками зарождения и развития новых экономических и общественных отношений, ещё не знавших, что из этого получится.

Становление английской буржуазного общества, английского буржуазного государства происходило не по накатанной колее, а через тяжёлый опыт проб и ошибок, ценой огромной крови и неисчислимых жертв в течение почти двух столетий. Оно стало прямым следствием великих географических открытий и вызванных ими - как глубочайшего мировозренческого кризиса католицизма, так и быстрого изменения структуры хозяйствования в приморских государствах Западной Европы. Однако сами эти великие географические открытия были подготовлены предыдущими, средними веками западноевропейской истории, что предопределило характер и размах потрясений в укладе жизни целого ряда стран, как раз и приведших к буржуазным революциям сначала в Нидерландах, а затем в Англии.

В Западной Европе с конца первого тысячелетия от рождества Христова обострилась проблема обезземеливания. Первый Крестовый Поход был самым непосредственным образом обусловлен этой проблемой, а его практической целью были освоение и колонизация ближневосточных земель и переселение туда избытка католически христианского населения для укрепления влияния пап в этом регионе. Несмотря на предпринимаемые несколько столетий совместные усилия феодальных государств Западной Европы программа эта провалилась, а проблема перенаселения осталась. Решалась она главным образом эпидемиями и неурожаями, голодом и мором. Однако Крестовые Походы за несколько веков укоренили в сознании правящих феодальных классов и церкви, в простом крестьянском населении идею заморской экспансии и колонизации, сделали её неотъемлемой и традиционной в культуре, в мифах, в мечтаниях и проектах мыслителей, создали материальные средства для обслуживания переброски кораблями больших масс войск, переселенцев и животных на большие расстояния.

Крестовые походы накопили тактику ведения жестоких войн небольшими отрядами, которые выживали только с истреблением противника и жестоким порабощением туземцев, тактику недоверия к коренному населению и вытеснения его с земель для освобождения её поселенцам. Они же оформили по-военному дисциплинированные монашеские орденские структуры, укоренили в них традиции наступательной и предприимчивой миссионерской деятельности, которая часто сочеталась с сбором разведывательных данных о противниках, с изучением их быта и нравов ради дальнейшего практического использования в дипломатических и иных целях. Поэтому первые географические открытия Колумба упали на подготовленную почву. Они лишь повернули идею заморской экспансии и колонизации от Ближнего Востока к Новым Индиям. И действительно, экспансия приморских западноевропейцев на другие континенты, жестокая и эффективная колонизация новых земель происходила подобно разжимающейся пружине, с энергией, до сих пор изумляющей историков, но не удивительной для современников.

В прибрежных странах Западной Европы после великих географических открытий стали быстро разрастаться старые и возникать новые портовые города для обслуживания кораблестроения и бурного роста товарного обмена с новыми и новыми колониями по всему свету. Толпы бывших крестьян, ненужных феодалам из-за обезземеливания и обречённых на голодную смерть в прежних условиях феодального хозяйствования, стали перемещаться в эти города и становились как дешёвой наёмной силой, так и переселенцами в колонии, способствуя быстрой урбанизации приморских стран Западной Европы.

Возникновение мануфактурного производства ускорило урбанизацию. А необходимость вести в деловых операциях непрерывно увеличивавшийся учёт самым разнообразным производимым, отправляемым и привозимым товарам, денежным доходам и расходам поднимала в глазах городского населения ценность и престиж образования и грамотности. Через торговлю и описания путешественников они узнавали о множестве диковин, какие не упоминались Библией, а из портовых городов среди западноевропейцев широко распространялись рассказы и сказки о неизвестных прежде католической христианской культуре государствах и народах, целых континентах с дикими племенами. Такие быстрые изменения в знаниях, образе жизни и интересах привели к рационализации мировоззрения горожан, нанесли серьёзный удар по влиянию религии на их мировосприятие и мораль, как ржа сталь, подтачивали авторитет церкви. Христианское мировоззрение освящало господство сложившихся и ставших традиционными феодальных отношений, и постепенно накапливавшийся кризис веры порождал кризис доверия в разумность и справедливость таких отношений, основанных на наследственных привилегиях вершить суд и изменять закон в своих интересах немногих и наследственной покорности и смирении с этим подавляющего большинства.

Восстания всё более многочисленных горожан против таких отношений, против произвола феодалов происходили чаще и чаще, то в одном городе, то в другом. Западноевропейская история заката средних веков пестрит такими событиями. Восстававшие требовали частичной или полной отмены феодальных привилегий и норм права, установления новых отношений, справедливых по их мнению, которое становилось сословно буржуазным вследствие всё более осознаваемых и укореняющихся в новых поколениях горожан буржуазных интересов. Поскольку католицизм безусловно защищал привилегии феодалов и церкви, началась его рациональная ревизия сначала мыслителями и философами, к примеру, Эразмом Роттердамским, потом богословами. Богословы Мартин Лютер и Жан Кальвин решительно переписали Библию под требования широких масс буржуазии, тем самым дали горожанам идеологию объединения совместных усилий по борьбе с феодализмом в форме протестантской Реформации.

Появление протестантизма завершило идеологическое обеспечение мировоззренческого узаконивания моральных прав буржуазии на свержение феодальных отношений. Но формы новых, нефеодальных общественных отношений, как отношений юридических, в то время отсутствовали. Это подвело к кризису в сознании буржуазии идею государства как таковую, заменив её идеей публично избираемой представительной власти, привычной горожанам, давно, со времён римского права существовавшей в городских коммунах. Протестантизм, таким образом, идеологически разделил государство и буржуазию, выделил буржуазную власть из ведения государства, превратив её во власть самодовлеющую.

Из идеи буржуазной представительной власти естественным образом вытекала греко-римская идея борьбы за публичную власть посредством политики, ораторского искусства и пропаганды. И буржуазия стала быстро усваивать эти методы борьбы за власть и собственную самоорганизацию. Наконец, сначала в Нидерландах сразу все города этой провинции испанской империи восстали против королевского абсолютизма и феодального права как такового, по которому короли и феодалы в соответствии с своими законами решали, кому и где будут переданы права на владение территориями без учёта мнения городского населения составляющих эти территории земель. Затем всеохватное буржуазное восстание произошло в Англии.

Особенности этой борьбы проявились в том, что буржуазия на том этапе не имела идеи собственного государства. Она решительно выступила против государственного устройства, в котором видела лишь монархический абсолютизм и тесно связанную с ним католическую церковь, и за идею государства боролись только феодалы и церковь. Там, где они проиграли и восставшая буржуазия установила свою власть, что и имело место в наиболее отчётливом виде в островной Англии, феодальное государство было уничтожено de jure и de facto, а гражданская война между феодалами и буржуазией стала войной за и против, pro et contra государства, как особого сословно-иерархического устройства системы власти. Вследствие этого объективного процесса происходил распад системы духовно-религиозной и прежней правовой организации народно-феодального общества. Ибо общество тогда и только тогда становится обществом, когда оно организуется системно для производства ресурсов жизнеобеспечения, производительных сил как таковых, как главной цели своего существования и развития.

После революции и публичной казни короля Карла I, освящённого церковью символа феодализма и его божественного, никому неподотчётного права на абсолютную и наследственную государственную власть, английская буржуазия по сути стала рассматривать страну в качестве огромного города и устраивать жизнь в нём соответственно своим представлениям. Она уже разрушила народно-феодальное, нацеленное на производство сельскохозяйственных, земледельческих ресурсов жизнеобеспечения общественное устройство, а буржуазного общества ещё не создала, то есть не создала и в недрах феодализма, в недрах прежней системы власти не могла создать системы буржуазной общественной организованности, нацеленной на развитие городских производительных сил в качестве своей главной цели. Парламентская представительная власть этой цели не ставила и не могла поставить по свей сути. Однако она оказалась единственной легитимной, признаваемой буржуазией властью и вынуждена была брать на себя управление страной, распадающейся и в государственном строе и в строе общественной жизни.

Чтобы распространить парламентскую представительную власть столицы на все области, нужно было искать новые средства принуждения и подчинения, которые бы воздействовали на рациональный эгоизм горожан. И буржуазная власть вынуждена была признать деньги и частную собственность в качестве главного средства упорядочения новых буржуазно-политических отношений. Она пришла к такому выводу тем легче, что в организации городской иерархии при феодальном режиме чаще всего количество денег и размер собственности определяли авторитет и положение человека, - что так же имело корни в римском праве и вследствие этого получало некую правовую легитимность.

Несмотря на пропаганду представительным парламентом новой этики протестанского равенства в раннехристианском понимании и узаконивание свободы личности, после ликвидации священных авторитетов прежнего государства суровая реальность разгула анархии и хаоса заставляла искать действенные рычаги управления людьми. Власть авторитета денег и частной собственности, посредством которых можно было воздействовать на массы, стала постепенно и неуклонно укрепляться. У кого же скапливались капиталы в обстановке хаоса, нестабильности, разрушения традиций и производства? У спекулянтов, ростовщиков, грабителей, коррумпированных чиновников, приватизаторов государственной королевской собственности. В их руках стала собираться реальная власть, потому что за деньги они могли купить всё, что угодно, - как то, депутатов и убийц, отряды головорезов и судей, поддержку масс черни, - тем самым оказывая давление на врагов и противников.

В результате, месяц за месяцем, год за годом стал быстро формироваться соответствующий правящий класс. Этот правящий класс из жадных спекулянтов, безжалостных ростовщиков, воров и грабителей получил прозвание "гнилого" класса. Он превратил буржуазную власть в агрессивную диктатуру коммерческого интереса, оказавшись главным организующим такую власть буржуазным интересом. А на самом верху власти вследствие естественного отбора оказывались самые беспринципные и преступные натуры, не брезговавшие ничем при сколачивании крупных состояний; именно у них, у этой олигархии, сосредотачивались нити контроля за политикой власти, потому что только крупные капиталы заставляли страну подчиняться столице и сохранять её от политического распада.

Когда "гнилой" класс разворовал всю имеющую рыночную ценность собственность, он начал пожирать сам себя, производя непрерывный передел капиталов и собственности. Гражданская война за собственность продолжалась и продолжалась. Самые влиятельные и близкие к власти обуржуазившиеся аристократы и богачи олигархи могли вложить деньги в акции Ост-Индской кампании и таким образом обезопасить их, больше того, пустить в оборот и заставить приносить устойчивый доход в высоких дивидендах. Но недвижимость оставалась предметом вожделённых устремлений обделённых или недовольных. Наглая сила, коварство, подлость, способность невозмутимо перешагивать через прежнюю христианскую мораль, не моргнув глазом совершать преступления, в конечном итоге, стали главными и необходимыми качествами для достижения успеха. Нормальная жизнь в таких обстоятельствах исключалась, а производительные силы разрушались, резко сокращая производство продовольствия и товаров первой необходимости.

Если крупная спекулятивно-ростовщическая буржуазия слабо зависела от общего разрушения производительных сил страны, то мелкая и средняя буржуазия, обуржуазившееся "новое", то есть признавшее буржуазную власть дворянство, зависели от этого самым непосредственным образом. В их среде начинали накапливаться раздражение и недовольство и требования активных действий для изменения положения дел, для наведения в стране некоторого порядка, который позволил бы восстанавливаться производству. Когда такие требования стали в этой среде массовыми, они приобрели политический характер и привели к появлению движения индепендентов.

Организующей индепендентов в собственно политическое движение идеологией стал радикальный пуритантизм, крайняя форма кальвинизма, нацеленный на утверждение господства этики корпоративного производительного труда, а главной опорой - армия, вооружённая сила, где мелкобуржуазная среда офицерства из дворян и солдат, бывших крестьян и беднейших слоёв городских жителей, была массово организованна на принципах патриотического служения стране. С Кромвелем во главе они осуществили захват столицы и насильственно отстранили от власти "гнилой" класс. После чего принялись из своих представителей создавать новый правящей класс на идейной основе следования корпоративным долгу, чести, изобретая и развивая юридическую правовую систему для узаконивая своего властного положения. То есть, они выступили в качестве зарождающегося второго сословия, как необходимого для становления новой системы буржуазного государства.

Такая система оказалась необходимой для возрождения производительных сил страны и новых производственных отношений. Она должна была поощрять самые эффективные производственные отношения ради достижения наивысшей производительности труда и, тем самым, ради быстрого насыщения рынка товарной продукцией и снижения политической нестабильности. И идеология пуританства была самой подходящей для подобной цели новой власти. По своей цели установления диктата политических интересов восстановления производительных сил режим индепендентов, режим Кромвеля был генеральной репетицией Национальных революций в других странах, с той принципиальной разницей, что Национальные революции как таковые начались со времени режима Наполеона I во Франции и осуществляли диктат промышленного политического интереса, чего не могло быть в эпоху Кромвеля. Но режим индепендентов нанёс сокрушительный удар по традиции разделения страны на привилегированную столицу и провинции, которое возникло в эпоху становления феодализма, заложив первые кирпичи в основании новой буржуазной традиции государственной власти, как власти общенациональной, для последующего строительства которой потребовалось два столетия.

Главной проблемой новой власти стала именно проблема удержания политической стабильности в стране. Мелкая и средняя буржуазия всё активнее и организованнее вторгалась в политику, требуя от военного режима удовлетворения своих требований по улучшению материальных интересов. А это давление собственной политической базы подталкивало режим к усилению полицейского аппарата власти, к созданию тайной политической полиции, одной из главных задач которой стало подавление сопротивления спекулятивно-ростовщической среды и крупной обуржуазившейся аристократии. Но это же давление заставляло режим поворачиваться к внешней экспансии ради откровенного грабежа и захвата земель для раздачи солдатам из крестьян, чтобы увеличить фермерское производство продовольствия. Агрессивный характер экспансии укоренялся во всё время диктата военно-политического режима и постепенно стал представляться естественным, свидетельствуя о зарождении новой морали, морали хищников, как отличительной черты морали буржуазной. И первой испытала её на себе соседняя Ирландия. С этого времени началась длительная эпоха английской буржуазной экспансии по всем континентам, которая привела к появлению первой великой буржуазной империи.

Смерть Кромвеля показала, что военно-политическая власть неустойчива. Она раздражала спекулятивную и ростовщическую буржуазию, в особенности крупную, потому что не позволяла ей распоряжаться собственностью и капиталами свободно и по своему усмотрению, излишне мешаясь в её частные дела и препятствуя ей делать ту прибыль, на какую она рассчитывала иметь при широких свободах. Генерал Монк, наследуя верховную власть в качестве приемника умершего диктатора, вынужден был признать это. Волей или неволей он способствовал осуществлению требования крупной буржуазии и обуржуазившейся аристократии восстановить широкие свободы, а для защиты производительных сил вернуться к традиции государственности в форме монархического государства, но в которой монарх становился бы лишь одним из участников политического процесса формирования власти. Это оказывалось возможным осуществить только через взаимные компромиссы всех участников политической борьбы: крупной буржуазии, обуржуазившейся аристократии, обуржуазившегося дворянства, мелкой и средней буржуазией, - и осуществить в форме Общественного договора. А в качестве гаранта договора приходилось начать создавать правовую систему нового буржуазно-конституционного государства, в котором конституционно и юридически утверждались условия для сдержек и противовесов противоборствующих сил и интересов.

Такой выход из политического тупика представлялся единственным способом бороться за политическую стабильность без военной диктатуры и без неусыпного надзора тайной полиции. Однако стабильность оказалась шаткой и непродолжительной. Удержание сложного баланса интересов политическими средствами было не простым делом, культура компромиссов накапливалась мучительно, кровавыми уроками. Коммерческая буржуазия в союзе с аристократией укрепила позиции и восстановила свою диктатуру, подвергнув мелкую и среднюю производительную буржуазию, сторонников индепендентов, преследованиям, вынудив многих покидать страну, а официальным идеологическим насилием своей власти объявила церковное англиканство.

Если пуритане и его самое радикальное крыло, индепенденты, были самыми последовательными сторонниками буржуазного протестантизма, отрицавшими иерархию в церкви и католическую пышную обрядность как таковую, то англиканская церковь, тоже возникнув в период Реформации, сохранила многое от католической церковной обрядности и иерархии. Вместо папы Римского, главой этой церкви являлся король, который назначал епископов, и значительная их часть становились членами палаты лордов. Высшие иерархи англиканской церкви были тесно связаны с финансово-спекулятивной олигархией и земельной аристократией, которые присосались к Ост-Индской торговой компании и стремились проводить политику государства на утверждение своего посредничества в мировой морской торговле и вытеснение из неё торговых компаний Нидерландов. Они были откровенно чужды интересам основной массы связанной с производительными силами буржуазии.

Стремление одних участников компромиссов обмануть, перехитрить других, преследовать инакомыслие подтолкнула хрупкий мир к новому витку гражданской войны, в течение которой разные социальные слои силой отстаивали и утверждали свои интересы, добивались соответствующего своей организованности и своим силам права на участие в Общественном договоре. То есть, они добивались права на присутствие в представительной власти и соучастие в законотворчестве, в развитии юридической системы буржуазного общества и государства. Однако потребовалась целая историческая эпоха Национальной Реформации, чтобы в результате вовлечения в Общественный договор всё новых слоёв стало появляться собственно устройство общественного бытия.

Эпоха возникновения нового общества в Англии продолжалась вплоть до последней трети ХVIII века, когда постепенно окрепшая промышленная буржуазия добилась реформ политической избирательной системы в сторону её демократизации и впервые из падчерицы политической жизни страны прорвалась к законодательной и исполнительной власти. Она радикальным образом изменила расстановку политических сил и государственную политику, произвела поворот государства к целенаправленному развитию буржуазно-промышленных производительных сил. Этот поворот происходил тем более решительно и необратимо, чем тревожнее становилось положение дел в Европе после Великой французской революции, идеологически оказавшейся радикально буржуазной, и с началом наполеоновских войн. Завоевательские войны императора Наполеона Бонапарта на континенте привели к вытеснению коммерческой английской буржуазии с главного потребительского рынка, поставили под вопрос её существование как таковой. Волей-неволей она вынуждена была уступать власть промышленной буржуазии, которая мобилизовала все резервы Англии на проведение Промышленной революции.

Значение Промышленной революции как для самой Англии, так и для мировой истории, чрезвычайно велико, ибо она стала диалектически отрицать всю предыдущую историю цивилизационного развития человечества, историю земледельческих цивилизаций. Именно потому, что она утвердила приоритет политических интересов буржуазных производительных сил в политике государства, качественно изменяя само это государство, постепенно преобразуя его систему власти, из феодально-конституционной в буржуазно-конституционную. Возникавшее в результате Промышленной революции буржуазное производительное общество и стало принципиально новым в истории обществом, а именно, национально-буржуазным обществом промышленной цивилизации. То есть, через два столетия после английской буржуазной революции, к началу ХIХ века феодально-конституционная монархия, как государственная система власти, сросшаяся с парламентско-представительной буржуазной властью диктата коммерческого космополитизма, который толкал государство к становлению мировой торгово-посреднической державы, - она, эта феодально-конституционная монархия стала преобразовываться в собственно буржуазно-конституционную монархию, в качественно новую систему власти. Но такое преобразование стало следствием давления возрастающего промышленного политического интереса к власти, давлению необходимых его развитию промышленных общественно-производственных отношений на характер Общественного договора, которые привели к становлению принципиально нового производительного общества.

Первые буржуазные теории о власти и государстве как раз и стали возникать из задачи объяснить происходившее и найти пути выхода из разрушительной круговерти нестабильности. Через несколько десятилетий после первых идей подобного рода, предложенных Бэконом в первые годы революции, в наиболее ясном и собственно буржуазном виде их подытожил и развил Томас Гоббс в изданном в 1651 году знаменитом труде "Левиафан". Суть их сводилась к следующему. В естественном состоянии "человек человеку волк" - это определение стало не просто фразой, а принципом его теории становления буржуазного общества и буржуазного государства. Получив абсолютную свободу, люди становятся, как волки, они беспощадно борются за добычу и готовы ради этого уничтожать себе подобных. Между ними идёт ожесточённая "война всех против всех". Если их не остановить, нормальное развитие окажется невозможным, и в конце концов, согласно мрачному выводу, сделанному ещё Бэконом, в живых останется лишь один из них.

Чтобы такого не произошло, чтобы выжить, люди должны признать необходимость Общественного договора, как единственного средства корпоративного спасения, - по сути размывающего феодальное деление страны на привилегированную столицу и податную провинцию. А в качестве гаранта договора, гаранта спасения им нужно создать государство с сильной исполнительной властью и с системой неусыпных юридических и административных механизмов поощрения и жёсткого наказания, законодательно согласуемых с новых буржуазным обществом "волков" через представительную власть. Такое, собственно буржуазное, государство Гоббс и назвал Левиафаном, то есть всемогущим библейским чудовищем.

Возникающее в результате Общественного договора буржуазное общество и получило позже наименование нации. Членом или гражданином такого общества признавался лишь тот, кто доказывал способность отстаивать свои личные интересы через экономическую и политическую борьбу, беспощадную, но ведущуюся по определённым законам, которые могли меняться при изменении расстановки политических сил или обстоятельств.

Что нацию принципиально отличает от народа?

То, что нация есть гражданское общество "волков", вынужденных признавать некие законы и нормы морали соединённого общественного поведения перед угрозой рационально юридического наказания от всемогущего Левиафана, буржуазного государства. Чтобы стать членом национального общества, получить гражданские права в нём, человек обязан был выбрать определённое место в структуре общества (в "стае") через выбор жизненного призвания ( в том высшем, религиозно-духовном смысле, какое ему придал М.Лютер) и проявлять готовность к активной общественно-практической деятельности и к политической борьбе своего социального слоя, своего округа или своей общины за материальные и политические интересы этих слоя, округа или общины.

Тогда как возникшее и сформировавшееся при феодализме народное общественное устройство по своей сути создало общественные отношения "овец" и пастырей, произвольно, внеюридически наказуемых и награждаемых как в сиюсторонней, так и в потусторонней загробной жизни Высшим Авторитетом, то есть Богом. В христианской догматике, монотеистическом мировоззрении европейских народов, было прямо указано именно на подобную форму общественных отношений, как на объявленный Иисусом Христом идеал общественного устройства, единственно приводящий к коллективному спасению от хаоса и самоизничтожения. Пастырь должен был смирять свой эгоизм и получать десятину от стада "овец", которым он управлял по божьему соизволению, избираемый на эту роль по иррациональному провидению, а "овцы" в свою очередь должны были проявлять смирение и послушание, полностью доверяться пастырю и уповать на его доброе и справедливое расположение.

И пастырь и "овцы" обязаны были развивать в себе с помощью церкви и священников, как посредников между мирянами и богом, чувство ответственности за стабильность таких общественных отношений, воспитуемое через культ особого этического проявления монотеистической морали - а именно, культ совести. Следующих христианским правилам поведения ожидала главная награда: умиротворение совести в этой жизни и попадание в Рай в потусторонней. При этом феодальное государство было лишь особой формой таких отношений, оно легитимизировалось божьей волей, ею же наказывалось и поощрялось, будучи только ей подотчётным во всех деяниях.

Таким образом, идеальный феодально-монотеистический народ и идеальная буржуазно-рациональная нация оказывались совершенно разными формами общественного устройства, принципиально антагонистичными по своему мировозрению. Их примирение в едином историческом самосознании оказывается возможным только у государствообразующего этноса, совершаясь через непрерывную урбанизацию населения, через смену поколений и постепенное исторически объективное вытеснение народных общественных отношений национальными. Оно сопровождается соответствующим этому диалектически противоборствующим вытеснением народно-феодальных культуры, морали, этики, нравственности национально-гражданственными культурой, моралью, этикой, нравственностью, - а так же соответствующим диалектическим противоборством отмирающего монотеистического народно-феодального государства и укрепляющегося рационального буржуазно-национального государства.

Какие политические выводы надо делать из этого русским националистам? Перво-наперво, надо разобраться, чем был по своей сути коммунистический режим и что сейчас происходит.

Большевистская коммунистическая философия и идеология не только никогда не скрывала, а наоборот, всячески подчёркивала свой антибуржуазный характер. Зародившись в качестве непримиримо антибуржуазной в той ожесточённой борьбе политических стратегических концепций развития России, которая нарастала с начала века, она через политизацию социального слоя быстро растущего промышленного пролетариата, то есть первого поколения крестьян в городе, стала обосновывать диктаторское навязывание феодально-земледельческих традиций народного общественного сознания городской среде. Поэтому большевистский коммунизм вне зависимости от политической риторики его идеологов исторически выступил в качестве коренной модернизации традиционной феодальной системы власти российской самодержавной империи, обосновал создание диктаторски привилегированного правящего класса из номенклатурного "церковно-партийного" сословия, номенклатурной "аристократии" и номенклатурного "дворянства" для бескомпромиссного противостояния становлению буржуазного общественного сознания, буржуазного самоуправления в обстоятельствах вынужденной индустриальной урбанизации империи.

С начала первых пятилеток индустриализации в России происходило массированное разрушение крестьянства при форсированной урбанизации культуры, этики, морали на базе большевистской коммунистической идеологии, которая всячески подавляла их обуржуазивание. Однако к началу шестидесятых годов в России стало появляться массовое и рационально образованное второе поколение горожан, то есть становящихся социально активными детей тех, кто в тридцатые годы осуществлял гигантскую индустриализацию страны. Их сознание уже необратимо отрывалось от традиций народно-земледельческих производственных отношений, они почувствовали кризис своего культурного, духовного бытия и, осознанно или нет, потребовали создания условий становлению буржуазных политических отношений через реформирование коммунистической, принципиально антибуржуазной системы власти.

Политическим революционным авангардом их требований стали, так называемые, шестидесятники, а базовой идеологией естественным образом оказался буржуазный либерализм. Попытки дать возможность буржуазному либерализму стать частью политического консенсуса в условиях антибуржуазной системы власти, предпринятые Хрущёвым и его единомышленниками, лишь с опозданием на несколько веков повторили то, что творилось в Западной Европе после великих географических открытий. Их несомненная позитивная заслуга в истории последних десятилетий страны в том, что они провалились и показали - противоречие коммунистической социал-феодальной системы власти и буржуазного политического сознания антагонистично, непримиримо, а их ожесточённое столкновение неизбежно.

В девяностых годов в России началась и происходит буржуазно-демократическая революция, и она объективно проходит через этапы непрерывного нарастания углубления кризиса народно-земледельческого, народно-феодального общественного сознания и зарождения буржуазного общественного сознания. Мировоззренческая философия либерализма взорвала социал-феодальную, коммунистическую систему власти и обосновала появление буржуазной представительной власти, как основной стабилизирующей самые различные противоречия в условиях кризиса производственных отношений и производительных сил СССР. Но именно представительная власть и не в состоянии быть юридически правовой законной властью без роста буржуазного общественного сознания, она неизбежно провоцирует его становление, потому что требует вовлечения в политическую борьбу широких масс, которые её легитимизируют.

Эта власть сначала из потребностей бескомпромиссной борьбы с коммунистическим режимом принялась сокрушать прежнее советское государство, выступила против государства как такового, против народно-патриотического общества, производительные силы и производственные отношения которого и призвана была организовывать прежняя система государственной власти. Ради исторического спасения становящейся городской России представительная власть, чтобы проявить себя таковой, обязана была разрушить советское социал-феодальное государство, советскую империю. Почему? Потому что целый ряд переживавших демографический взрыв южных республик всё определённее и откровеннее оказывались главной опорой советской социал-феодальной системы власти, постепенно превращая её в чуждую русским традициям азиатско-феодальную систему с разрушением достигнутой в России промышленной социологизации производственных отношений.

То есть, обращая вспять заработанные огромными жертвами русского народа достижения индустриализации и урбанизации, эти южные, насквозь феодальные республики превращались в главную опору реакционных, антибуржуазных и антицивилизационных сил в самой России, ради собственного выживания политически заинтересованных в непрерывном нарастании иммиграционного притока в Россию для немедленного укоренения и усиления антибуржуазного характера советской власти. Представительная власть, к которой логически привела политическая линия Перестройки, разрушила СССР не вопреки коренным историческим интересам России, а следуя императивным требованиям этих интересов.

Однако добившись победы в борьбе с прежним режимом, осуществив буржуазно-демократическую революцию, как и после буржуазной революции в Англии, представительная власть, на этот раз представительная власть в России оказалась перед острейшей проблемой управления страной. Надо было срочно налаживать совершенно новые механизмы организации управления разрастающейся, как снежный ком, хаотически дисперсной политической борьбой через выявление и развитие главных материальных интересов, влияющих на поведение масс людей в условиях буржуазного рационализма и кризиса религиозного и коммунистического идеологических насилий, как насилий антибуржуазных. Такими интересами оказались интересы собственности и накопления капиталов. Волей-неволей представительная власть пошла на поводу единственных условий удержания каких бы то ни было рычагов управления, она вынужденно подтолкнула всеохватную приватизацию и коммерциализацию страны, ибо противопоставить этому она ничего не могла.

У кого же начали скапливаться капиталы и собственность в обстоятельствах разрушения прежней системы государственной власти? У спекулянтов, ростовщиков, казнокрадов, бандитов и так далее. Они постепенно установили политический диктат над представительной и исполнительной властью, а когда у них появился опыт связанных с капиталистической деятельностью экономических и политических интересов, оказалось, что все эти интересы так или иначе завязаны на коммерческий интерес захвата имеющего потребительскую ценность товара и его спекулятивной перепродажи. Поэтому диктат нуворишей становился всё определённее диктатурой коммерческого экономического и политического интереса, которая была политически легитимизирована в результате государственного переворота 3-4 октября 1993 года. Это была не чья-либо умышленная злая воля, а объективный процесс становления буржуазной власти, процесс мучительный, кровавый, страшно болезненный, но неизбежный.

Однако диктатура коммерческого политического интереса не была полной и не могла быть таковой. Почему? Потому что огромные массы людей зависели в выживании от материального промышленного производства. Чтобы удержать их от социального взрыва, пришлось признать необходимость сосуществования рядом с представительно-буржуазной, либерально-антигосударственной властью, которая разделилась на исполнительную и законодательную ветви, некую государственную систему восстановления организации производительных сил. Производительные силы России с их отсталым и неконкурентоспособным товарным производством не давали прибыли, потому из капитализация была чрезвычайно низкой, поддерживать их функционирование могла лишь прежняя, социал-феодальная традиция системы государственной власти, а потому новому режиму пришлось её восстанавливать и с ней сосуществовать, ведя неустанную, бдительную борьбу за главные рычаги исполнительной власти. Это привело к восстановлению коммунистической партии, допущении её к политическому участию в законодательной ветви представительной власти, но при беспощадной идеологической борьбе с ней и её попытками прорваться к исполнительной власти.

По мере того, как всё, имеющее рыночную ценность, было превращено в товар и захвачено в собственность, даже само государство стало особым спекулятивно доходным товаром, предметом торговли с западными банками и государственными институтами, а новых прибыльных товаров не производилось, новая дающая спекулятивную прибыль собственность не создавалась, начала разворачиваться война "всех против всех", а отношения между людьми стали превращаться в отношения господства беспредела криминально-волчьего эгоизма. "Человек человеку волк" - вот какой клич сейчас господствует в России. Страна оказалась перед классической дилеммой. Либо волчьи отношения приведут к тому, что все перегрызут друг другу глотки и Россия исторически прекратит своё существование, либо мы успеем созреть до понимания необходимости буржуазного Общественного договора ради корпоративного спасения.

Но такой Общественный договор согласия объединения в эгоистическую "волчью стаю" и есть философски рациональный договор о создании юридических и системно-организационных предпосылок совместного созидания принципиально нового для традиции страны общества, с его принципиально новой моралью, этикой, культурой, - как общества буржуазно национального! А для обеспечения гарантий его выполнения и нужным оказывается совершенно новое государство, как государство буржуазно-конституционное.

Общественный договор в нынешних конкретно-исторических условиях невозможен без отражения в нём коренных интересов огромного большинства тех, кто связан с промышленным производством, с производительными силами. Поэтому первейшей предпосылкой осуществления Общественного договора, осуществления корпоративного спасения, становится мобилизационно ускоренное выведение производительных сил до наивысшей в мире конкурентоспособности, что немыслимо без предварительного революционного прорыва к наивысшему уровню производственных отношений. Получается замкнутый круг противоречий. С одной стороны, буржуазное государство должно возникнуть в качестве гаранта Общественного договора, стать его результатом, что и имело место в истории Англии. А с другой стороны, осуществить революционный прорыв к принципиально новому качеству производственных отношений в обстоятельствах крах экономической системы может только и только чрезвычайно сильное буржуазное государство, то есть оно должно появиться прежде, чем появятся социальные условия для оформления Общественного договора.

Впервые с этим противоречием столкнулась Великая французская революция. И разрешения этого противоречия оказалось возможным только через Национальную революцию, через предварительное установление режима диктатуры спасения производительных сил, воспитания новой этики общественно-производственных отношений под рационально-юридически оформленный Общественный договор, чем и стал знаменитый кодекс Наполеона. То есть, в результате захвата власти Наполеоном и его сподвижниками сначала был создан Общественный договор французского национального общества, а под него началось создание французской нации. Но такое возможно только и только тогда, когда философски чрезвычайно ясно осознаны задачи стратегического развития мира и конкретно создаваемого общества, когда есть идеология обеспечения Национальной революции, то есть её идеологическая легитимизация.

Именно такое понимание нации императивно встало перед Россией. Без такого понимания нации мы не найдём ключевого слова открыть тупик, в котором оказались, не имеем ни малейшего шанса выжить в качестве исторического субъекта дальнейшего мирового развития. Мы не сможем дальше развивать промышленные производительные силы, по своей сути совершенно буржуазные, делать их современными и конкурентоспособными без ускоренного создания адекватных им буржуазных общественно-производственных отношений, то есть без исторически в кратчайший срок развиваемого национально-общественного сознания государствообразующего этноса. А такую задачу может выполнить только социальная революция в форме революции Национальной, которая перво-наперво создаст буржуазную систему государственной власти, а затем, используя организующую мощь такой системы власти, посредством очень сильного государства, посредством идеологического, юридического, политического насилия системы государственной власти осуществляя выполнение стратегической программы создания русского буржуазно-национального общества под предварительно юридически оформляемый Общественный договор общества "волков".

Говоря иначе, ради философски и идеологически обоснованного корпоративного спасения населения России, необходимо революционными мерами создать национальное государство государствообразующего этноса. А затем, этим государством осуществить воспитание в новых поколениях таких этики, морали, социальной культуры, какие окажутся неизбежно обязательными для ускоренного создания русского буржуазно-национального общества и самых передовых буржуазно-производственных отношений, адекватных требованиям к ним постиндустриального мира ХХI века.


Реклама:
-