По тонкому нефтегазовому льду экономической стабильности

С.Уланов

По тонкому нефтегазовому льду экономической стабильности

Либералы в правительстве имитируют деятельность, скрывая свою некомпетентность

2004 год был примечателен особо высокой активностью в проведении реформ в политической и экономической сферах. Реформаторы, дождавшиеся благоприятной для себя расстановки сил в Думе, обрушили на страну массу плохо подготовленных и вредных для экономики и населения новых законов, а также изменений в действующих. Однако главная интрига была связана с президентским посланием, в которое между декларациями вкралась конкретно поставленная задача.

Составители послания, уверовав в стабильно высокие темпы экономического роста, включили в него удвоение ВВП. По всей вероятности, расчет был на выход на дореформенный его уровень к 2010 году. Для российских преобразований топтание на месте на протяжении 20 лет – результат бесспорно негативный, но для итогов второго президентского срока преодоление кризиса, порожденного безответственной политикой предшественника Путина, - результат достойный. Два других приоритетных направления - борьба с бедностью и техническое перевооружение армии, не имеющие ни временных, ни каких-либо других рамок, должны были закрепить положительное впечатление.

Не таили в себе угрозы конкретизация задачи по сокращению доли бедного населения до 10% и даже срок выхода на этот показатель. Возможностей тут у исполнительной власти много – это и снижение границы бедности в соответствии с рекомендациями Всемирного банка, и корректировка результатов статистического наблюдения, и монетизация льгот, якобы увеличивающая доходы пенсионеров.

Новое платье короля и его портные

Пикантность ситуации, однако, в том, что если задача удвоения ВВП как-то еще посильна для российского производственного потенциала, то она непосильна для правительства. Кабинет сделал все, что мог - отодвинул базу отсчета удвоения на «хороший» 2000 год, и тем срок исполнения задачи президента увеличил до 10 лет, но на большее при противодействии входящих в него министров-либералов оказался не способен. От нынешнего правительства вообще мало что зависит, как не зависели результаты "послекризисного восстановления" от предыдущих его составов. Ведь сравнительно высокий экономический рост последних лет практически полностью обеспечен за счет роста мировых цен на российское сырье и увеличения физического объема экспорта нефти. Второй важный фактор - инфляционное цунами после краха аферы с ГКО осенью 1998 года. Тогда розничные цены выросли за сентябрь-декабрь в два раза, что повысило доходы производителей потребительских товаров за счет снижения уровня жизни населения. Что касается эффекта роста импортозамещения в связи с многократной девальвацией рубля, то он в значительной степени преувеличен в отличие от выигрыша экспортеров из-за ножниц мировых и внутренних цен.

Дальнейшая эксплуатация этих факторов не позволит сохранить относительно высокие темпы экономического роста. Ведь наращивание физического объема экспорта сырья ограничено производственными и транспортными мощностями. Резервы здесь исчисляются процентами, а рассчитывать, что цена нефти устремится к 150 долларам за баррель - смешно. Развитие внутреннего рынка, как альтернатива внешнему спросу блокируется ошибочной денежно-кредитной политикой и маниакальной скаредностью Минфина, сокращающего расходы федерального бюджета для наращивания стабилизационного фонда.

В многочисленных высказываниях экспертов о возможности удвоения ВВП и о препятствиях на этом пути не встречается оценка управленческого потенциала исполнительной власти. У правительства любой страны есть механизмы воздействия на участников экономических процессов. В условиях стабильности и роста вмешательство государства в экономику обычно минимально, а при обострении ситуации оно усиливается. В России все не так. Несмотря на наличие, а в ряде случаев обострение кризисных тенденций при депопуляции населения, износе фондов, инвестиционном голодании и масштабных диспропорциях многих макроэкономических показателей либералы в правительстве ратуют за сокращение государственного вмешательства в экономику. С ними трудно не согласиться, если считать правилом использование чиновниками контрольных функций административных органов в своих корыстных целях.

Дело тут не в достоинствах или недостатках либеральной идеи, а в компетентности исполнителей. Если руководители не в состоянии объективно оценить ситуацию и путают причины и следствия, то использование экономических инструментов может лишь случайно привести к положительной динамике. Касьянов и его основные сподвижники, пересевшие в новый кабинет, пресловутую экономическую стабильность воспринимали и воспринимают не как подарок внешнеэкономической конъюнктуры, а выдавали и выдают за свою заслугу. Экономический советник президента неоднократно заявлял, что высокие темпы последних лет случились скорее вопреки стратегиям и реформам. Однако в анализе итогов прошлого года он демонстрирует такое же понимание ситуации, как и его давние коллеги в министерских креслах, связывая «недобор» темпов роста экономики с попытками отказа от инерционного курса прежнего правительства.

Очевидно, что из всего реорганизованного правительства только Фрадков воспринял президентскую задачу об удвоении ВВП всерьез. Он попытался заставить министров перейти от пассивного гадания на трендах к программно-целевым методам воздействия на экономическую конъюнктуру. Вот как излагались новые задачи в Основных направлениях деятельности правительства:

"Соответствующими федеральными органами исполнительной власти будут разработаны стратегии, направленные на решение важнейших проблем в указанных сферах (сферах ответственности министерств - Автор). Стратегии должны, в частности, включать целевые количественные показатели, а также необходимые федеральные целевые программы, план мероприятий по реализации указанных стратегий, в том числе по подготовке необходимых нормативных правовых актов. На основе стратегий, планов и прогнозных показателей федеральных органов исполнительной власти будет разработан прогноз социально-экономического развития на среднесрочную перспективу, отражающий вклад мероприятий по реализации настоящих Основных направлений в решение общенациональных задач".

Правительственная комиссия в установленные сроки опубликовала версию Сводного доклада "Цели, задачи и показатели деятельности субъектов бюджетного планирования". Однако его содержание лишь подтвердило недееспособность исполнительной власти. Вот как формулируется в докладе, к примеру, "миссия" Минпромэнерго: "Развитие промышленного и энергетического потенциала России как материальной основы обеспечения экономического роста, повышения качества жизни и обеспечения национальной безопасности". Далее в документе эта миссия распадается на стратегические цели, одной из которых является "обеспечение высоких темпов роста производства и конкурентоспособности промышленной продукции на основе прогрессивных структурных сдвигов в отраслях промышленности". Достижению стратегических целей должно способствовать решение задач. Но задачи эти не имеют адресата и определены в самой общей форме, а роль министерства сведена к созданию условий, "способствующих…".

Достижение министерством поставленной цели предполагается отслеживать по динамике следующих показателей: прирост экспорта машинно-технической продукции, доля промышленной продукции российского производства во внутреннем потреблении, снижение энергоемкости ВВП. Поскольку от приведенных показателей зависит уровень бюджетного финансирования, министерство подстелило толстый слой соломки на случай неизбежного провала, определив для себя, что

"основными факторами, препятствующими решению сформулированных задач, являются:

- критический износ активной части основных производственных фондов (более 60 %);

- сокращение резерва конкурентоспособных мощностей;

- сокращение резерва квалифицированной рабочей силы на предприятиях и «старение» рабочей силы (средний возраст квалифицированной рабочей силы в промышленности составляет 55 лет);

- отсутствие механизма перераспределения инвестиционных ресурсов из экспортно-ориентированного топливно-сырьевого сектора в сектор перерабатывающих отраслей (хотя более 70 % прибыли и, соответственно, инвестиционных ресурсов сосредоточено именно в этом секторе - Автор);

- продолжающийся рост экспортной ориентации топливно-сырьевых отраслей при одновременном росте импортной зависимости в отраслях конечного спроса;

- недофинансирование федеральных целевых программ".

Как говориться, приехали. Совершенно очевидно, что путем создания «способствующих» условий преодолеть результаты своей и своих предшественников деятельности, которые Христенко почему-то назвал противодействующими факторами, невозможно. Это подтверждает и содержание проекта плана действий правительства, изобилующего организацией мониторингов, принятием постановлений и подготовкой нормативно-правовых актов по заявленным направлениям. Интерес в этом проекте представляет только обращение к частно-государственному партнерству и то лишь потому, что механизм этого партнерства остается загадкой.

Миссии и стратегические цели по другим направлениям Минпромэнерго и сферам ответственности других министерств определены по таким же «принципам». Таким образом, Сводный доклад возвращает продекларированный в Основных направлениях деятельности правительства переход к программно-целевому планированию в русло бесконечных мониторингов, т. е. созерцания происходящего. К тому же состав задач и уровень их решения будет

"в высокой степени зависеть от окончательных объемов расходных обязательств, которые будут установлены каждому субъекту бюджетного планирования при принятии федерального закона о федеральном бюджете на… год" (Сводный доклад, стр. 13).

Выходит, что цели целями, а бюджет превыше всего. Возникает крамольный вопрос, а нужен ли России премьер, если все зависит от министра финансов? Тем более, что нынешний министр преуспел только в занижении бюджетных доходов и размещении образовавшегося за счет этого излишка средств под названием "стабилизационный фонд" в зарубежных активах. Поэтому есть способ возврата логики в Сводный доклад, не противоречащий Конституции РФ: это возложить ответственность за все миссии, задачи и показатели лично на господина Кудрина.

Полная неразбериха в декларациях и действиях правительства особенно отчетливо видна из рассмотрения целей и задач Минздравсоцразвития. Согласно печально известному Федеральному закону № 122 с длинным неудобоваримым названием и непригодным для практического применения (в кучу свалены поправки разной значимости к полутора сотням законов, которые к тому же требуют конкретизации в региональных законах по полномочиям, переданным субъектам РФ), ответственность за состояние дел в социальной сфере поехала вниз на региональный и местный уровень, а поправки в налоговый и бюджетный кодексы погнали бюджетные доходы в противоположном направлении.

Никто в аппарате правительства не удосужился положить рядом Сводный доклад и 122-й закон. А напрасно. Интересная получается картина. По докладу Минздравсоцразвития должно нести ответственность и финансироваться в зависимости от динамики показателей, ответственность за которые закон переложил на плечи регионов и органы местного самоуправления. Тезис о том, что федеральные министерства организуют выполнение возложенных на них задач совместно с другими федеральными министерствами, субъектами РФ и органами местного самоуправления не более чем декларация. Для этого необходимо объединять соответствующие финансовые ресурсы, а 122-й закон жестко делит расходные обязательства между федеральным бюджетом и консолидированными бюджетами территорий.

Несовместимость намерений изменить содержание работы правительства с его практическими действиями, направленными на продолжение старого курса, не могла не привести к конфликту. При рассмотрении первого варианта среднесрочной программы Фрадков поручил Минэкономразвития "имплантировать" в проект отраслевые блоки из Сводного доклада и повысить темпы экономического роста. Это требование кончилось бунтом правительственных либералов. Греф перечислил 7 причин, которые мешают достижению высоких темпов: 1. Низкая эффективность государственного управления. 2. Отсутствие условий и стимулов для развития человеческого капитала. 3. Низкий уровень конкуренции и высокая доля нерыночного сектора. 4. Неравномерное осуществление реформ на субфедеральном уровне. 5. Низкий уровень интеграции российской экономики в международные экономические отношения. 6. Слабая диверсификация, создающая высокую зависимость от мировой конъюнктуры цен на основные экспортные товары. 7. Инфраструктурные ограничения роста (цитируется по пресс-релизу к заседанию правительства 22.12.2004 г.).

Так же как с факторами, противодействующими Христенко, Греф смешал в кучу причину (1) и следствия (2-7) безграмотной работы длинной череды правительственных реформаторов. Это они отбросили экономику страны далеко назад, что на долгие годы вычеркнуло Россию из списка развитых стран.

Кто сегодня помнит, что «наожидал» Греф в своей «стратегии» пятилетней давности, да и править прогнозы дважды в год ему не привыкать. Но не это послужило причиной обструкции президентского наказа. Ведь ответственность за количественные результаты даже по простейшим показателям заставит кардинально пересмотреть содержание всей работы министерств. Должно будет уйти в прошлое составление увесистых томов прогнозов, политик, концепций, отраслевых стратегий, изобилующих бездоказательными декларациями и намерениями, и адресованных на "деревню дедушке". Чтобы не ходить далеко за подтверждением бессмысленности многих правительственных документов возьмите любой прогноз Минэкономразвития и Минфина и вы увидите, что их сценарные варианты зависят от мировой цены на нефть, а не от проведения реформы энергетики или ЖКХ или от усилий по улучшению инвестиционного климата. Поэтому "портных нового платья короля" страшит мысль, что если вместо действительного проведения реформы такой-то отрасли или сферы возникнет ответственность за ее результаты, то тогда разрушится отлаженная ими система имитации своей работы и маскировки собственной некомпетентности.

Все реформы последних лет, инициированные действующими министрами, кончаются одинаково. Реформа энергетики (Греф, Христенко, Чубайс), затеянная, якобы, для привлечения инвестиций в отрасль, привела к отставанию капиталовложений от минимальной потребности в них по первому варианту Энергетической стратегии более чем в два раза, и даже от объема средств, закачиваемых в империю Чубайса через инвестиционную составляющую в тарифах,. Стоит отметить, что электроэнергетика является единственной отраслью промышленности, в которой снижалась производительность труда (выработка на одного работающего) в "восстановительный период". Расчет по данным Росстата показывает, что за 1998-2002 гг. производительность труда по промышленности в целом выросла на 40%, тогда как в электроэнергетике снизилась на 8 процентов. Снижение производительности труда в электроэнергетике происходило из-за разбухания управленческого персонала при дроблении АО-энерго с целью увеличения чубайсовских представителей на местах перед разделом энергетического государственного пирога на частные лавочки. Всей этой публике ВВП страны "до лампочки". Для них главное - обострение дефицита электроэнергии, которое приведет к росту тарифов и озолотит их лично. Если бы Греф и Христенко несли ответственность за удовлетворение потребности в электроэнергии для удвоения ВВП, они бы призадумались над тем, стоит ли так настойчиво лоббировать авантюру Чубайса.

Реформа пенсионной системы (Зурабов) разваливается на глазах. Затеяна она была по причине надвигающегося демографического провала, для противодействия серым схемам выплаты заработной платы и создания ресурсов для "длинных" кредитов. Все бы хорошо, но господин Кудрин решил за счет снижения страховых отчислений наемных работников при уменьшении ЕСН снизить налоговую нагрузку на бизнес. Это яркая иллюстрация "системного подхода" в понимании федеральных министров. В результате примерно 7 млн. наемных работников лишились накопительных пенсий, а Пенсионный фонд готовит предложения об увеличении пенсионного возраста для ликвидации устойчивого дефицита средств в пенсионной системе.

Финансирование ПТУ и техникумов спихнули на плечи нищих регионов, хотя федеральный бюджет "над златом чахнет". Если бы ответственность за них возложили бы на федеральных министров, тогда, возможно, удалось ослабить дефицит квалифицированной рабочей силы, обостряющийся с каждым днем. Непродуманность и безответственность лежат также в основе нового жилищного законодательства, монетизации льгот, реформ здравоохранения, образования, систем социального страхования …

Попытки Фрадкова противостоять агрессивному напору окружающих его либералов, не желающих палец о палец ударить для выполнения заданий президента, парализуют деятельность правительства. Если премьер не получит поддержки президента, а пауза Путина затягивается, то с высокими темпами экономического роста придется распроститься надолго. Причин же для его замедления и даже спада более чем достаточно.

Воспроизводственный кризис

Дряхление основных производственных фондов при нынешнем объеме инвестиций преодолеть невозможно. Деньги не идут в реальный сектор не потому, что инвесторы убоялись судьбы Ходорковского, а по причине сомнительной окупаемости инвестиций. Кроме упоминавшейся электроэнергетики инвестиционные ориентировки Энергетической стратегии провалили все отрасли, включая добычу и транспорт нефти и газа. Еще хуже положение в других отраслях реального сектора. К наиболее тяжелым последствиям приведет старение фондов в инфраструктурных отраслях и системах жизнеобеспечения населения. Остается уповать на то, что Христенко и Жуков с помощью шаманских заклинаний смогут на изношенном оборудовании и при допотопных технологиях обеспечить прирост экспорта машинно-технической продукции и снизить энергоемкость ВВП.

В числе причин воспроизводственного кризиса называется и нелегитимность миллиардных состояний, которую стремятся устранить законодательным закреплением результатов приватизации, и частые непредсказуемые изменения хозяйственного законодательства, и непомерная налоговая нагрузка, и слабость банковской системы. Однако можно утверждать, что даже после устранения названных причин, деньги продолжат уходить из страны. Первопричина кроется в уродливости хозяйственного организма, возникшего в результате авантюры по мгновенному переходу к рынку.

Не будем останавливаться на оценке состояния экономики России перед шоковой терапией, так как нас интересуют не причины, побудившие Гайдара подвергнуть экономику шоку, а лишь последствия этого удара. Согласно известной формуле рыночного равновесия спрос равняется предложению, где спрос - это денежные средства потребителей конечной продукции, т.е. населения, корпораций, государства, а предложение – физический объем товаров и услуг х цены. Из курса школьной алгебры известно, если левая часть такого равенства меняется, а в правой при этом увеличить один из сомножителей, то второй сомножитель уменьшится. Что и произошло. При жестком ограничении денежной массы - недоиндексации заработной платы и пенсий, инфляционном обесценении сбережений населения, а также доходов бюджета и оборотных средств предприятий, - и административном повышении цен на энергоносители и тарифов на железнодорожные перевозки (в течение 1992 года примерно в 100 раз), естественным результатом такой политики стало обвальное снижение объемов производства.

Следует заметить, что вопреки упомянутому алгебраическому правилу все элементы этой политики Гайдара тщательно соблюдаются по сей день. Правительство борется с ростом зарплаты, экономит на пенсиях, ограничивает бюджетные расходы, изобретает инструменты для стерилизации денежной массы… Что касается цен, то все регулируемые государством цены (газ, электроэнергия, железнодорожные перевозки, услуги ЖКХ и т.д.) с гайдаровской поры и до сего дня повышаются 1-2 раза каждый год в размерах, опережающих фоновую инфляцию и рост доходов потребителей.

Нет смысла приводить точные значения роста цен за период реформ, тем более, что официальная статистика определяет их весьма условно на основании выборочных обследований и условных оценок бартерных операций, а отраслевые индексы не учитывает изменения структуры и качества производимой продукции. Достаточно общеизвестного факта, что рост цен на базовые ресурсы (энергоносители и конструкционные материалы с учетом доставки) оказался в 3-4 раза выше, чем на другую продукцию промышленности и сельского хозяйства. Стартовые цены советского периода (1991г) в равной степени учитывали реальные затраты и обеспечивали примерно одинаковый уровень рентабельности всем. А после организованной Гайдаром гиперинфляции только рост регулируемых тарифов на электроэнергию и железнодорожные перевозки компенсировал рост соответствующих текущих материальных затрат, чему помогла и "экономия" на зарплате в этих отраслях. Во всех остальных отраслях затраты росли в несколько раз быстрее цен на выпускаемую продукцию. Очевидно, что не рост эффективности, а какие-то другие причины позволили сельскому хозяйству, легкой промышленности и машиностроению уложиться в скромные размеры повышения цен.

Рост текущих затрат вытеснил из цен затраты воспроизводственного характера (амортизация на реновацию, НИОКР) и попутно ликвидировал техотделы, технологические службы, ОТК и другие подразделения предприятий, без которых можно было каким-то образом выкрутиться. По этой же причине предприятия стали продавать оборудование, ставшее лишним, как металлолом, сдавать производственные площади под склады, разлив паленой водки и т.п. Выкручиваться приходится до сих пор, так как ножницы разных темпов роста цен на потребляемые ресурсы и готовую продукцию продолжают уродовать экономику предприятий.

Российский рынок быстрого изготовления, нарушивший базовые пропорции, вызвал к жизни массу уродливых способов балансировки товарообмена - бартер, взаимные неплатежи, зависимость цены от способа оплаты (за живые деньги - дешево, а при многоступенчатом бартере - дороже). Попутно заметим, что к огромному объему взаимных неплатежей правительство привыкло и задач по их снижению перед собой не ставит.

Ставшая нормой "экономия" на затратах воспроизводственного характера соблазнила и богатых экспортеров. Нефтяники и газовики не занимаются геологоразведкой и лишь латают трубопроводы, полагая, что советские инженеры сделали их вечными. Логика тут проста. Законов они не нарушают, а ноша в своем кармане, как известно, не тянет. А страна? Как-нибудь выкрутится, это ее проблемы.

Вывод из приведенных аргументов очевиден. Ныне действующие на российском рынке цены таковыми не являются, а сам внутренний рынок похож на мародерскую толкучку. Только мародеры, стремящиеся побыстрее сбыть награбленное, не заботятся о будущем. Этот ликбез обращен к высокопоставленным правительственным чиновникам - бывшим юристам, бухгалтерам и программистам, которые даже подумать не могут, что у свободных рыночных цен могут быть какие-то проблемы и что, в значительной степени, из-за этого их благие намерения в стратегиях - лишь порча бумаги. Горе-рыночники, идеализирующие истинность свободных рыночных цен, усвоили, что товар должен стоить столько, сколько согласен заплатить за него покупатель. Видимо гарвардский экономический курс не включает (по причине абсолютной очевидности) упоминания о том, что цена (административная или рыночная) должна возместить продавцу затраты, включая расходы хотя бы на простое воспроизводство, так как в противном случае завтра рынок останется без товара. Попробуйте втиснуть в сегодняшние деформированные цены затраты на новое оборудование и технологии.

Способны ли цены внутреннего российского рынка восстановить свои функции без постороннего вмешательства? Возможно, хотя неуправляемое восстановление эквивалентности товарообмена рынок обеспечивает по самому легкому пути, то есть отсечением несбалансированных сфер и накоплением кризисной массы. Вспомните, как критическое снижение платежеспособного спроса привело к ликвидации гирлянды отраслей в машиностроении, легкой промышленности, вызвало глубочайший кризис сельского хозяйства. За ними последовали бы и нынешние лидеры, если бы не было открыто окно внешнего спроса. Но из-за этого образовалось подобие сиамских близнецов, в которых внутренний рублевый рынок сросся с валютными экспортерами, инфраструктурными отраслями, человеческим капиталом и системами жизнеобеспечения.

Экспортная часть сиамских близнецов за счет искусственно поддерживаемого значительного разрыва между паритетным и официальным курсами рубля пожирает все ресурсы, что ведет, в конечном итоге, к гибели обоих. Этот процесс, получивший название голландской болезни, признан опасным и требующим противодействия. Но дальше разговоров дело не идет по вполне понятным причинам. Крупный российский бизнес вполне устраивает сложившееся положение, позволившее превратить приватизационную добычу в многомиллиардные личные состояния. Следующий слой предпринимателей тоже приспособился к уродливости рынка. Он спешит выкачать побольше доходов через сферу услуг, пользуясь дырами в хозяйственном законодательстве. По оценке Всемирного банка перекачка денег из реального сектора в сферу услуг составляет до 20% ВВП. Современные бендеры располагают неизмеримо более богатым арсеналом сравнительно честных способов присвоения денег (трансфертные цены, работа на давальческом сырье, завышенная стоимость кредитов, "минимизация налогов" и т. п.). "Дойными коровами" (помните картинку из учебника биологии, на которой муравьи пасут тлю, паразитирующую на растении) являются псевдоубыточные предприятия. Доля убыточных предприятий не снижается ниже 40%, хотя их многолетнее существование в условиях рынка - нонсенс. Интересы этих групп свято блюдут бескорыстные чиновники и депутаты, пересаживающиеся из кресел владельцев банков и страховых компаний в министерские (депутатские) и обратно. Было, по крайней мере, три попытки принять закон о ценах. Поскольку восстановление функций цен обернется для чиновников во власти необходимостью жить на зарплату, их благополучно проваливали.

Перечитайте Салтыкова-Щедрина

Есть у великого русского сатирика сказка о том, как мужик двух генералов прокормил. По генералам Россия впереди планеты всей. А как обстоит дело с мужиком?

На сегодня мужиков, а по современной терминологии - наемных работников в стране 50 миллионов. Еще примерно 25 миллионов в трудоспособном возрасте заняты в силовых структурах, сидят в тюрьмах, бомжуют и батрачат на самозанятых, а также это сами самозанятые и, наконец, чистые бизнесмены и их подруги и семьи. Починок еще в ранге премьерского помощника недавно кричал караул. По его утверждению

"в течение нескольких лет численность населения в трудоспособном возрасте снизится с 73 до 50 млн. человек, а к 2010 г. численность работающих сравняется с количеством пенсионеров".

Поверим бывшему министру труда на слово, так как по официальной статистике шоковое насилие над жизненным уровнем населения вызвало менее масштабное снижение рождаемости после 1991 года. Возможно, Починок располагает информацией о том, как снижение норм потребления и качества питания детей и матерей увеличило число инвалидов-детей, хронических больных и наркоманов, не способных к труду. Факт остается фактом, начиная с 2008 года по Починку или статистике, страна погружается в демографическую яму.

Высокопоставленные российские "демографы" любят говорить об общей тенденции снижения количества детей в развитых странах и уже готовят планы увеличения импорта рабочей силы из сопредельных стран. Куда конь с копытом, туда и рак с клешней. Зарубежные демографы оценивают российскую ситуацию трезвее. Они сходятся на том, что тенденция к снижению рождаемости, характерная для всех развитых стран, в России приобретает катастрофические масштабы. На 1000 женщин в детородном возрасте в России рождается в среднем 1170 детей - это крайне низкий показатель даже в мировом сравнении. Ведь, чтобы заменить поколение, необходим уровень рождаемости в 2150 детей на каждую тысячу женщин. Виной этому они называют низкий уровень жизни, непродуманную политику в социальной сфере и здравоохранении, и отсутствие государственных мер по поощрению рождаемости.

Натягивать чужой кафтан на Россию - значит прятаться от проблемы. Зарплата в России может привлечь лишь неквалифицированных таджиков и молдован, но зато продолжает выталкивать из страны российские "мозги" и квалифицированных рабочих. Необходимо осознать, что приближающаяся демографическая яма является таким же следствием деформации цены рабочей силы, как и деформации цен на материальные ресурсы. Выделить эту проблему из общего воспроизводственного кризиса побудило то, что именно цена рабочей силы представляется ключом к комплексному лечению (спасению) российского рынка.

По расчетам Института социальной политики воспроизводственный минимум составил в 2004 году примерно 20 тыс. рублей в месяц в расчете на одного наемного работника. В воспроизводственный минимум вошли текущие расходы на 1 взрослого и 1 ребенка при допустимо ограниченных нормах потребления, а также сбережения средств для приобретения жилья по мере износа имеющегося. Затраты на образование и лечение приняты с учетом реальной на сегодня доступности бесплатного образования и лечения. Начиная с 2005 года, на который намечается реформа образования и здравоохранения, а также введение нового жилищного кодекса доля соответствующих расходов и их объем существенно возрастут.

Приведенные цифры говорят о заниженности цены рабочей силы (заработной платы) в России по сравнению с воспроизводственным минимумом в три раза. Оценим экономические последствия этого факта.

В документе Всемирного банка «Доклад по оценке бедности» (28.07.04) отмечается, что бедность в России существует потому, что "ВВП не может быть потреблен в полном объеме, так как доходы распределяются неравномерно и многие люди имеют доходы ниже среднего уровня". Попробуем иначе прочитать сложную конструкцию этого тезиса. ВВП не может расти, так как некому потребить (оплатить) прирост производства товаров, что, в свою очередь, консервирует уровень бедности.

Выше упоминалось, что даже при сохранении высокого уровня цен на товары российского экспорта ограниченные возможности увеличения его физических объемов позволяют рассчитывать на прирост ВВП лишь от 0 до 3% в год. Скрытая ирония экспертов Всемирного банка заключается в том, что амбициозную задачу Путина реализовать невозможно, не увеличивая внутренний спрос. Далеко не случайно Всемирный банк и другие проводники политики глобализации сделали борьбу с бедностью в странах третьего мира приоритетным направлением. В структуре товаров конечного спроса доля товаров для человека занимает более 70%. Рынок стран золотого миллиарда перенасыщен и стагнирует. Это опасно и для экономики стран большой семерки и для социальной стабильности в них. Спасением является развитие рынков слаборазвитых стран в обмен на их природные ресурсы.

Проблема эта в России решается своеобразно. Специалисты Росстата в структуре денежных доходов населения завышают зарплату, добавляя к ней без раскрытия источников так называемую скрытую. Не делать они этого не могут, так как неизбежно развалятся показатели по объему и структуре розничного товарооборота, а за ними рассыплется вся система макроэкономических показателей. Минэкономразвития и Минфин в своих прогнозах используют реальный объем фонда заработной платы, составляющий 25% ВВП. Но в прогнозах другое противоречие. При практически неизменной доле в ВВП зарплаты, определяющей спрос 80% населения (50 млн. наемных работников, 30 млн. их детей, и примерно 30 млн. получающих трудовую пенсию, жестко связанную с зарплатой) и ограниченных резервах внешнего спроса, темпы ее роста показываются неоправданно высокими - 5-6% в год.

В дореформенный период доля заработной платы в ВВП составляла 48% (без учета благ из "общественных фондов потребления"), тогда как в развитых странах этот показатель превышает 60 процентов. Тогда была другая проблема - дефицит товарного покрытия. Очевидно, что Россия не может развиваться, игнорируя экономические законы. Для восстановления дореформенной структуры ВВП требуется удвоение заработной платы наемных работников, а при желании сформировать рынок в социальной сфере (самоокупаемость ЖКХ, расширение платности образования и здравоохранения) - рост должен быть еще большим. Потенциал обрушенного спроса домохозяйств при выходе на условия воспроизводства рабочей силы превышает 10 трлн. рублей в год. Но и это не все. Восстановление потребительского спроса потребует наращивания производственных мощностей во всех смежных отраслях экономики, а это спрос на инвестиционные ресурсы.

Для реализации этого потенциала и выхода на траекторию устойчивого роста требуется радикальное изменение экономической политики. Но и в случае замены в исполнительной власти "профессионалов" ельцинского разлива на грамотных и бескорыстных "государственников" работа предстоит очень тяжелая. Болезнь слишком запущена.

Возьмем следующий факт. Даже если с сегодняшнего дня будут устранены все экономические препятствия для рождения ребенка, то отдача от этих мер наступит не раньше чем через 16-18 лет. Для преодоления без потерь для экономики (до удвоения ли тут?) демографической ямы производительность необходимо повысить не менее чем в 1,5 раза. А ведь повышение производительности труда не сводится к сокращению перекуров. Для этого требуется оздоровление отраслевой структуры, техническое переоснащение производства и внедрение современных технологий. Бизнес, развращенный халявой на недоплате рабочим и проедании доставшегося производственного потенциала, будет этим заниматься только по принуждению. Палка для него может быть экономической, но она должна быть. Хватит рассказывать сказки о первородной эффективности частного сектора. В России он пока успешно опровергает эту легенду.

Не менее сложной задачей будет преодоление нарастающего дефицита материальных ресурсов. Преуспевшие в рынке металлурги растеряли технологии производства конструкционных материалов для современного машиностроения и живут за счет продажи за валюту заготовок и полуфабрикатов общего назначения. В стране больше не производится такого количества труб, которое требуется для замены сорокалетних магистральных газопроводов и аварийных коммунальных систем. В корпусах бывших машиностроительных заводов шумят базары, а здания НИИ и КБ превращены в офисы торговых компаний.

Несмотря на сложность предстоящей работы, оттягивать решение перезревших проблем нельзя. Внимательного изучения заслуживает опыт СССР, сумевшего за кратчайший срок восстановить разрушенное войной хозяйство и шагнуть в космос, а также опыт восточноевропейских стран, относительно благополучно переживших смену формаций. Наиболее приемлемым является разворот гайдаровской политики на 180 градусов – увеличением зарплат и контролем над ценами увеличить платежеспособный спрос населения и тем самым инициировать увеличение инвестиций и объемов товарного производства.

Рыночных догматиков просим не падать в обморок и вспомнить, что когда Рузвельт вытаскивал США из великой депрессии в его администрации Гэлбрейт занимался регулированием цен. Деятельность Гэлбрейта позволила предотвратить инфляционный взрыв при кредитной накачке экономики. Еще одной заслугой этого прагматика является утверждение, что контролировать цены только на важнейшие ресурсы бессмысленно. Это примерно то же, что держать змею только за хвост.

Наши либералы утверждают, что повышение зарплат обернется непрерывным ростом затрат на производство и повышением темпов инфляции. Во-первых, это не так. Если в ВВП оплата труда (зарплата + ЕСН) занимает менее 30%, то в цене товара ее доля примерно 10%. Повышение зарплаты в три раза объективно потребует повышения цены на 20%. Во-вторых, кто сказал, что рост цен всегда вреден. Вряд ли есть другой способ восстановления воспроизводственной функции цены, например, в цене зерна высвобождение места для затрат на новый комбайн и минеральные удобрения. В-третьих, заниженность действующих цен неизбежно приводит к их повышению при малейшем увеличении спроса. Пример - рост цен на металлургическое сырье и металл в ответ на повышение инвестиционного спроса. Вредна инфляция как процесс нарушения эквивалентности обмена. Это видно на примере роста цен на тот же металл, оказавшегося убийственным для машиностроителей.

Главный бухгалтер страны, чувствуя неотвратимость дополнительного повышения МРОТ, не устает повторять, что денег для этого в бюджете нет. Учитывая, что зарплата учителям и врачам относится к обязательствам территориальных бюджетов, следует согласиться, что в них денег нет. Но кто же просил Кудрина за несколько лет перекачать доходную базу региональных бюджетов в стабилизационный фонд? И потом, нехорошо обманывать людей. От повышения зарплаты бюджетникам на 120 рублей в месяц при росте прожиточного минимума за прошлый год на 250 рублей они лучше жить не станут. Этого "повышения" зарплаты не хватит даже для компенсации роста тарифов в ЖКХ в связи с доведением в наступившем году оплаты текущих коммунальных затрат до 100%.

Деньги для повышения зарплаты в стране есть. Их надо только хорошо считать. На каждые 100 рублей повышения зарплаты бюджет получит обратно 13 рублей подоходного налога, еще рублей 30-40 к нему должны вернутся в виде НДС и налога на прибыль от цены купленных на 87 рублей товаров, а 26 рублей единого социального налога будут вращаться между бюджетными доходами и расходами. Плоская шкала подоходного налога еще один резерв, ведь подоходный налог на низкую зарплату в размере 13%, а на доход от дивидендов только 6% это просто безобразие. Пример ЮКОСа говорит о том, что налоговую вольницу бизнесу оплачивают медсестра и сельская учительница. К слову, избирательный подход к компании Ходорковского, так возмущающий записных аналитиков, вызван боязнью Минфина переполнить стабилизационный фонд и необходимостью начать его тратить, а, следовательно, изобретать новые способы стерилизации денежной массы. Уверен, что при снижении мировых цен на сырье под такой же пресс пойдут другие минимизаторы налогов.

В поле зрения экспертов почему-то не попадают каналы нерационального перераспределения доходов. Выше упоминалась откачка средств из реального сектора в сферу услуг. За счет этого резерва можно было бы решить проблему повышения заработной платы в бедствующих отраслях внебюджетного сектора, прежде всего сельского хозяйства. Общеизвестна политика монополизированного рынка зерна. Несколько компаний зернотрейдеров грабят село, устанавливая для него бросовые цены и вздувая их при продаже предприятиям пищевой промышленности. Исследования, проведенные в свое время в аппарате правительства Москвы, показали, что без угрозы для розничных цен на хлебопродукты цены на зерно для крестьян можно было бы повысить в два раза. Но с тех пор положение лишь ухудшилось.

Реализация нового экономического курса потребует кропотливой работы и растянется на несколько лет. Зарплату можно будет повышать в пределах возможности ее товарного покрытия за счет отечественных поставок, то есть с учетом дозагрузки мощностей, обеспеченности их кадрами и сырьем, с учетом условий развития – временных и ресурсных.

Однако уже в настоящее время зарплату можно и необходимо повысить для компенсации повышения стоимости услуг ЖКХ и намечаемого повышения стоимости услуг здравоохранения и образования. Только в этом случае от реформ в этих отраслях можно получить отдачу и избежать дальнейшего снижения потребления продуктов питания и промышленных товаров. Бедствующие отрасли социальной сферы могут стать авангардом восстановления сбалансированности различных сфер экономики и оздоровления их внутренней структуры. Угроза возможного перенаправления зарплаты на другие нужды домохозяйств может быть ликвидирована механизмом целевого назначения надбавок к зарплате.

Мыльные пузыри эффективности экспорта

Необходимо остановиться еще на одной диспропорции стратегического характера. Речь идет о разрыве между паритетным и официальным курсами рубля. Паритетный курс отражает соотношение покупательной способности разных денежных единиц. По последним официальным данным (2002 год) для оплаты одинакового объема товаров требовался либо 1 доллар, либо 9,5 рубля. Это приводит к тому, что экспортеры получают доход от оплаты рублями потребленных ресурсов по ценам, заниженным примерно в 3 раза, а бедная часть сиамских близнецов - предприятия легкой и пищевой промышленности - переплачивает за импортное сырье в той же пропорции. Получается, что эффективность экспортеров тем выше, чем больше они недоплачивают поставщикам отечественных ресурсов. В свое время железнодорожники требовали оплаты за перевозку экспортных грузов в валюте. Их поправили, а для компенсации разрешили повышать плату за проезд в пригородных электричках - там, видишь ли, действует перекрестное субсидирование.

Полноте, господа, не там ищите. На перекрестном субсидировании вырастает миф о высокой эффективности экспортного сектора. Экспортеров через курсовые ножницы дотирует весь народнохозяйственный комплекс. А к этой дотации следует приплюсовать "экономию" на геологоразведке, воспроизводстве инженерных сетей и другого оборудования капиталоемких сырьевых отраслей. Экспортные пошлины частично возмещают наносимый ущерб, но никак не отражаются на формальных показателях эффективности. У предприятий отраслей, ориентированных на внутренний рынок, применяющих импортное сырье и комплектующие, возникает необходимость каким-то образом компенсировать их завышенную стоимость и найти платежеспособных покупателей, получающих рублевую зарплату. И их формальные показатели также далеки от реальных, но с другим знаком. При таком положении рассчитывать на перераспределение инвестиций из экспортного сектора в перерабатывающие отрасли наивно.

Над перекосом конкурентоспособности по-российски стоит задуматься перед предстоящим вступлением в ВТО. Общественность успокаивают утверждением, что Россия уже встроена в глобальную экономику, а цены на энергоносители удастся сохранить низкими. При этом не принимается во внимание, что отмена таможенных барьеров быстро устранит курсовую разницу и приблизит все российские цены к мировым. К тому же в дешевизне российских энергоносителей много лукавства. Дешевым в России остается пока только газ. Нефть и нефтепродукты при применении паритетного (эквивалентного) курса стоят в 2 - 3 раза дороже чем в Европе. Да и на газ неизбежно существенное повышение цен, чтобы не оставить страну без топлива.

Остается удивляться бесстрашию сторонников присоединения к ВТО при наличии таких проблем. Здесь проявляется та же порочность практики реформ: сначала прыгаем в воду, потом учимся плавать или тонем. В этой связи следует вновь повторить, что в народно-хозяйственных прогнозах и отраслевых стратегиях невозможно обнаружить оценку последствий присоединения к ВТО. Очевидно, что не только одряхлевшая обрабатывающая промышленность пострадает от такого шага, но и относительно благополучные экспортеры, и, находящиеся под тарифной защитой, энергетики и железнодорожники.

В заключение следует сказать, что нагромождение ошибок за весь период перехода к рынку привело не только к плачевным результатом, но и показало высокую консервативную устойчивость самодостаточного и сбалансированного народнохозяйственного комплекса, созданного в предшествующий советский период. Однако его возможности противостоять дальнейшим непродуманным экспериментам уже во многом исчерпаны и подорваны. Успокаивает только уверенность в том, что безвыходных ситуаций не бывает.

Промышленные ведомости

№ 1 2005