Ю. Крупнов
Украина
получила оккупационную демократию[1]
Главный итог переголосования второго тура президентских
выборов состоит в том, что Украина сама себя поставила в один ряд с Грузией,
Афганистаном, Косово и Ираком[2].
Напомним, что в Грузии, Афганистане и Косово признанные Западом «демократические
выборы» уже состоялись в 2004 году, а в оккупированном и воюющем Ираке «самые
демократические выборы в мире» состоятся через месяц.
Что это за ряд? Это страны, которые по разным причинам
оказались не в состоянии быть независимыми и суверенными. В каждой из этих стран
самодостаточные выборы не получились, поэтому новая власть в них ставилась
силой, но маскировалось симуляцией демократических выборов, а старая власть
сбрасывалась также силой, но уже без особой маскировки. То есть, это страны, в которых
через вмешательство извне была инсталлирована оккупационная демократия.
В американской политологии подобные хорошо организованные
метаморфозы, совершаемые посредством военных или парамилитарных действий (типа
«бархатных революций»), традиционно описываются абсолютно технологическим
понятием смены режима — Regime change (см., например, описание основных случаев
смены режима в газете The Christian
Science Monitor).
Речь идёт фактически о государственном перевороте, но «смена
режима» отличается тем, что переворот этот осуществляется, во-первых, с опорой
на действие извне, а, во-вторых, с изначально организованной международной
системой признания и легитимизации переворота. То есть, если при «обычном»
госперевороте международного признания и легитимизации ищут, то при смене
режима по-американски уже сам успех переворота является причиной и достаточным
основанием его признания и легитимизации.
Технология Regime change за 50 лет своей истории претерпела
серьезные изменения и стала поразительно многообразной. Если раньше «смена
режима» чаще всего была результатом грубого десантирования американских
морпехов (Гренада, Панама и т.д.), то теперь госперевороты осуществляются всё
более и более изящным образом.
Вспомним грузинскую «революцию роз», когда толпа во главе с
одетыми в гражданское «активистами» физически выдавила прежнюю власть, выгнав
Шеварднадзе и его окружение из здания парламента. В учебники политологии войдут
и действия украинских «померанчевых», которые вместе с главами западных
государств, международными и неправительственными организациями фактически
вынудили высшие органы власти Украины пойти на откровенно антиконституционные и
антиправовые решения.
Целью смены режима, как технологии, является не только
перехват суверенитета страны и протезирование власти извне (это всё в большей
степени является средством), а организация управляемых квазинациональных государств,
фиктивных Nation states — или, опять же, в принятой у англо-саксов терминологии
— нациостроительство или «нацибилдинг» (Nation-building).
Для транснациональной глобальной гегемонии, выступающей в виде
гиперимперии США, создание такого рода «наций» означает всего лишь производство
своего рода «строительных кирпичей», из которых и складывается единое
управляемое пространство, единая «мировая либеральная
империя».
Ключевым признаком свершившегося на Украине перехода к
оккупационной демократии стало уже то, как открыто вмешались во внутренние дела
Украины ОБСЕ и ПАСЕ после второго тура, поскольку его победителем оказался
неугодный Западу Янукович, и как они же немедленно и с восторгом признали
итоги переголосования, когда победителем вышел Ющенко. Причём, ПАСЕ начала называть
Ющенку президентом ещё до решения ЦИК Украины.
Оккупационный характер прошедшего на Украине
переголосования вытекает и из такого потрясающего (если вдуматься) факта — в стране
было более 10 тысяч только официальных наблюдателей за выборами президента от
международных организаций и иностранных государств. Для сравнения — на предыдущих
президентских выборах в 1999 году таких наблюдателей было в пределах 1 тысячи.
Если этот десант чужих надсмотрщиков не является классическим элементом оккупационных
мероприятий, то что тогда оккупация?
Не случайно за три дня до переголосования на встрече с представителями
дипкорпуса не мог не высказаться про эту «армию» и сам Виктор Ющенко, который
поблагодарил иностранных дипломатов за содействие в организации
«беспрецедентного количества международных наблюдателей на выборах 26 декабря»
и заверил: «Это последние президентские выборы, на которые приедет столько
международных наблюдателей». Он пообещал, что на следующих выборах украинцы
больше не будут нуждаться в таком пристальном контроле за соблюдением
избирательного законодательства со стороны иностранных партнёров.
Это вполне вероятно — но не потому, что, как разъяснил
Ющенко, украинцы, мол, к тому времени научатся уважать избирательное
законодательство и доверять национальным наблюдателям, а потому, что он и его
иностранные партнёры уверены в том, что эта смена режима в обозримом для Украины
будущем будет последней.
Что такое реальный суверенитет государства в отношении
собственных избирательных процедур, можно наглядно представить из выступления заместителя официального представителя
Госдепартамента США Эдама Эрли, который в ответ на замечание президента России
на пресс-конференции 23 декабря об американских выборах («Вы что, считаете, что
избирательная система США лишена всяких изъянов? Что, нужно напомнить, как
проходили выборы, что ли, те или другие в Штатах?..») заявил, что все вопросы
по проведению выборов в США являются внутренним делом Соединенных Штатов: «Если
и имеется обеспокоенность в отношении американских выборов, то эти
обеспокоенности могут быть сняты через процесс в самих США... То, что думают другие
о наших выборах, это их дело».
Что из всего этого следует для России?
То, что Россия должна относиться к Украине (как и к Грузии,
Афганистану, Косово и Ираку) как к несостоявшемуся или неудавшемуся
государству, т.е. к стране, которая оказалась неспособной к независимому
воспроизводству власти, не сумела удержать свой суверенитет.
Опять же, речь идёт о достаточно старом понятии
англо-саксонской военно-дипломатической практики и правовой мысли —
«несостоявшаяся», «неудавшаяся» или просто «разваливающаяся» страна («failed»
or «failing» state).
Все характерные признаки такого несостоявшегося государства
в Украине налицо: крайне ослабленная, раздробленная госвласть, фактическая
децентрализация страны, огромное влияние криминала, неуправляемость силовых
структур, отсутствие нормального функционирования транспортных инфраструктур и
промышленности.
Другим таким же несостоявшимся государством является
Грузия, власти которой открыто «поставлены на довольствие» правительством США и
влиятельными неправительственными кругами Запада (о чём, кстати, также упомянул
Владимир Путин 23 декабря, обращаясь к грузинскому журналисту: «Вы так сказали:
«...не только грузинского руководства, но и всего Запада», — вы так сразу слепили
всё грузинское руководство с Западом. Не потому ли, что оно зарплату получает
от Сороса?»).
Таким образом, Российская Федерация очень быстрыми темпами
оказывается в окружении таких вот несостоявшихся государств с оккупационной
демократией. Как ни парадоксально, это открывает Москве новые возможности для
активных действий на постсоветском пространстве. И здесь не грех
воспользоваться уже отработанной американской теорией и методологией и всерьёз
поставить вопрос о российской «донорской помощи» этим государствам по восстановлению
их утраченного суверенитета.
Росбалт, 28/12/2004
[1] При воспроизведении в статье сделаны грамматические исправления (здесь и далее прим ред. ЗЛ).
[2] Все-таки не стоит забывать, что Украина и Грузия, упоминаемые в статье, это части Государства российского, когда как Иран или Афганистан ими не являются.