К. Раш

 

ИМПЕРАТОРСКИЙ ПРОРЫВ

 

В двух последних мировых войнах русские войска стояли в Северном Иране, согласно двустороннему соглашению между Россией и Ираном. До 1918 года Карская область (ныне в Турции) входила в состав России. Через Крепость Карс, а с 1914-1918 и через Эрзерум, ключи к Анатолии и Битлис, с проходом в Месопотамию русские войска контролировали Ближний Восток.

Когда англичане и американцы высадились в 1991 году в Персидском заливе ("Буря в Пустыне") и в Ираке ("Шок и трепет"), на север Ирака в Курдистан, по логике вещей, должны были высадиться русские десантники. Два века никто в мире не оспаривал законность российских интересов в приграничных районах.

Этого не случилось из-за утраты, со времен хрущевской гнилой оттепели, державного стратегического инстинкта. На Западе мы грозно хмурились и раздули танковый флюс. В одной 3-й ударной армии в Магдебурге мы держали больше танков, чем во всем Бундесвере.

Между тем, ключ к Европе и миру лежит на Ближнем Востоке рядом с нашей границей.

Мы обязаны были держать в Закавказье ударную танковую армию с сильной воздушно-десантной дивизией. Сопоставимые силы были под ружьем у России здесь до 1917 года.

Расплодившиеся балаболы-политологи воркуют по ящику дураков, что американцы уйдут из Ирака, как ушли из Вьетнама.

Американцы и их союзники по НАТО уже никогда не уйдут из этих земель, пока не иссякнет нефть. Напротив, согласно старой англосаксонской стратегии, они медленно входят в процесс, но потом уже в отличие от нас действуют по принципу "Relentless, ruthless and remorseless", что означает "без остановок, без пощады, без раскаяния". Это непостижимо для нашего руководства, пускающего пузыри на концертах попсовой эстрады.

Мы публикуем исторический очерк о том, как действовали наши деды.

 

ПУШКИН, СЕТУЯ НА БЕСПАМЯТСТВО, однажды с невыразимой горечью заметил: "Замечательные люди исчезают у нас, не оставляя следов". Разве только люди? В черную дыру беспамятства проваливаются святые полки, знаменитые дивизии и корпуса, исчезают из памяти целые войны, как это случилось с Первой мировой войной, которую ее участники называли — Великой. В ряду этих забытых явлений грозный и мистический Иранский поход (1915-1917) через Верхнее Двуречье, где помещало писание рай, сквозь кордские горы Загроса родину Авесты и трех мировых религий, в Месопотамию к шумерам, родине Ноя, Гильгамеша и Авраама.

Иранский поход, по велению Императора Николая II, возглавит один из лучших генералов Кавказского фронта Баратов (Бараташвили) как командующий отдельным Персидским экспедиционным кавалерийским корпусом в 25 тысяч шашек. Выбор решительного и находчивого генерала Баратова был удачен. На Кавказском фронте дралось тогда много выдающихся генералов. Баратов (терский казак) командир ударной 1-й Кавказской казачьей дивизии был наилучшим исполнителем воли верховного главнокомандующего, так как Иранский поход был целиком Императорским, ибо царь был его автором и двигателем. То был Государев прорыв в Месопотамию.

Бытует светлый и старинный романс "Белой акации грозди душистые вновь аромата полны". Этот романс порой называют "офицерским", чаще "белогвардейским". То ли потому, что цветение акаций связывают с югом России, то ли из-за мужественного лиризма песни. Романс о невосполнимой утрате прекрасных дней, сопутствующих каждой судьбе. В нем звучат слова: "Невозвратимы, как юность моя". Монархия, как отцовская власть прекрасной поры юности, невозвратима и вряд ли когда-либо посетит Россию. Она отцвела под ледяным веянием отступничества и прежде всего апостасией священства. В изгнание с царской семьей в Тобольск уехала горсточка верных. Но с Помазанником в Сибирь не отправился ни один священнослужитель. После страшных потрясений ушедшего века Россию царскую можно верно оценить только в сознании отцветшей и невозвратимой ее утраты.

Император Николай II, при всей православной скромности своего монаршего поведения, обладал острейшим стратегическим мышлением и личной отвагой. Государь Николай II был едва ли не единственным человеком в России, кто твердо верил, что кратчайший путь к Берлину лежит через Кавказский фронт, Босфор и Царьград. Бесспорно, на это время Царь был наиболее универсально образованным человеком. В молодости за его плечами уже была кругосветка. Он создал Транссиб от первого камня во Владивостоке. Воссоздал флот после Цусимы. О ключевой роли Босфора для победы в Англии догадывалась вся элита из-за мирового горизонта "владычицы морей" и звериного британского инстинкта на сильные и слабые стороны соперника. Только поэтому в 1915 году наши заклятые союзники англичане и французы бросили полумиллионный десант в Дарданеллы, чтобы опередить русских и первыми войти в Царьград. Но десант был разгромлен на полуострове Галлиполи вдвое уступавшими им турками, которых готовили немецкие офицеры. Англичане бросились в Дарданеллы после разгрома Юденичем под Сарыкамышем 150-тысячной лучшей османской армии. Военный министр, — пылкий пантюркист Энвер-паша, оставил свой пост и возглавил III Анатолийскую армию, предвкушая разгром русских войск. В воспаленном его сознании дымила идея Турана. Он уже видел, как поднимает мусульман-тюрок Закавказья, Поволжья и Средней Азии и разрушит весь юг Российской Империи. Но в истории все химерические идеи со словом "пан" — будь то пан-тюркизм, пан-исламизм, пан-славизм или пан-германизм — всегда кончались катастрофой. Такова природа химерической парадигмы.

После Сарыкамыша в Лондоне сразу поняли, что разгром Германии и ее союзников — дело времени. Англичане со всей жутью осознали, что Россия уже практически выиграла войну, и самый страшный для Альбиона кошмар свершится — русские войдут в Царьград. Это значит, что Россия на следующий день господствует в Средиземном море и как пробку вышибает с Гибралтарской скалы британские батареи, которые угнездились там еще при Петре I.

В Лондоне поняли, что их враг №1 теперь не кайзер, а русский император. Кайзер зажат фронтами, а Россия имеет опаснейшие возможности маневра как со стороны Босфора в Европу и Ирана в Индию, так и со стороны основанного недавно Романова — на Мурмане, откуда можно сторожить всю Атлантику.

Победы в войне при Сарыкамыше и Ардагане, с разгромом вторичным в 1915 г. османской армии в Евфратской долине, взятие в начале 1916 года Эрзерума, было в целом делом августейшего всадника. За несколько дней до начала боев на Турецком фронте русские полки облетела весть о Государе, побывавшем на позициях в опасной близости от неприятеля, на виду у хищных кордских пикетов на расстоянии пистолетного выстрела. Появление царственного всадника на передовой на горных тропах вдохнуло в войска силу. Особенно ликовали казаки. Царь со дня рождения и до коронации был их верховным атаманом. От одинокого Помазанного всадника веяло тихой мощью. В Межигерте, в местечке с древним мидийским именем под Сарыкамышем, Царь награждал отличившихся казаков. Царь был просветлен, молчалив и скромен. Его казаки составляли ровно половину всех войск Кавказского фронта и половину надежную и ударную.

Эта война стала сразу делом Государевым, и он ее выиграл до первых залпов на Кавказском фронте.

В 1914 году Император настоял на повсеместном сухом законе для России. То был самый мужественный, мудрый и счастливый закон за всю историю православной России и подлинный императорский прорыв.

Пьяный бюджет Витте давал от продажи спиртного до трети дохода казны. Либеральный интриган Витте гордился тем, что ввел монополию государства на продажу спиртного и положил начало организованному спаиванию нации. Царь сухим законом уничтожил все "достижения" Витте с его дутым авторитетом.

Великий физиолог Иван Павлов, генерал медицинской службы, посвятивший жизнь борьбе с главным врагом русской земли — алкоголем, был в восторге. Торжествовала и русская Церковь. Павлов беспощадно высмеивал идею ученых прохвостов о безвредности "культурного" пития. В 1916 году крестьянские депутаты Думы внесли законопроект "О введении трезвости в России на вечные времена". Россия пробудилась от дурмана и богатырские расправила плечи. Сухой закон продержался десять лет. В 1924 году пьянство вновь узаконили, чтобы латать прорехи после погрома страны. Английский премьер Ллойд-Джордж сказал о сухом законе царя: "Это самый величественный акт национального героизма, какой я только знаю".

Царь победил главного внутреннего врага русской земли — алкоголь — и начал войну с врагом внешним за тысячелетнюю мечту о Босфоре, Царьграде и Святой Софии. Вернуть святыню Царьграда клялся перед восточными патриархами еще отец Великого Петра царь Алексей Михайлович.

Вскоре Император совершил еще один "великий акт национального героизма". В августе 1915 года Царь занимает пост верховного главнокомандующего разбитой, бегущей армии[1]. Великий князь Николай Николаевич отправлен наместником на Кавказ, куда он отбыл в своем личном поезде с двумястами подаренных ему икон. Царь возглавил армию в год страшных поражений на Западе из-за отсутствия боеприпасов. Столь мужественного поступка не знает история мировых войн.

Царь, став верховным, быстро восстановил положение на фронтах и наладил бесперебойное снабжение армии. Он посещает всюду передовые части вместе с 11-летним цесаревичем, уже морским офицером и верховным атаманом казачьих войск. Армия всюду встречает Государя с сыном с восторженным ликованием. Заняв пост верховного главнокомандующего воющей страны, царь проявил верность главной формуле русской национальной идеи, отчеканенной Петром I в год основания Санкт-Петербурга: — "небываемое бывает!" с любимым кличем Преобразователя: "Для Бога, поспешай!".

Как бы услышав этот православный боевой клич, 16 февраля 1916 года Отдельная кавказская армия берет штурмом крепость-город Эрзерум — оплот Анатолии. Турецкий фронт потрясен до основания. 2 марта русские полки входят в город Битлис, запиравший в ущелье главную дорогу из Анатолии в Месопотамию. Через две недели пал порт Трапезунд. Русские вскоре становятся полновластными хозяевами Черного моря. Командует флотом один из лучших русских адмиралов, оказавший до войны большое духовное воздействие на поколения русских гардемаринов, порт-артуровец Андрей Эбергарт. Он с юности, даже между сражениями, ни разу не надевал дважды одну рубаху. Предпочитал дорогие духи и был безумно храбр. Эбергарт был постоянным раздражителем долговязого Великого князя Николая Николаевича. Кавалерийские мозги Великого князя отказывались понять, почему немецкий дредноут "Гебен" в бою сильнее трех черноморских линкоров. У "Гебена" были мощнее калибры, выше дальность стрельбы, и он превосходил в скорости старые линейные корабли. "Гебену" ничего не стоило расстрелять линкоры при встрече по одиночке. Великий князь Николай Николаевич на посту верховного главнокомандующего был сущим несчастьем армии и страны. Он то истерично и скверно матерился, то рыдал на груди царя. В любой уважающей себя стране Николаю Николаевичу можно было бы доверить только дивизию, от силы кавалерийский корпус, с условием, что он не будет покидать передовой. Всем Великим князьям место было на фронте и только в передовых цепях, как личным примером завещал Великий Петр. В августейшем главковерхе Николае Николаевиче отсутствовал в характере главный компонент подлинного аристократа — железо. Он был шаток, изменчив и нервен при двухметровом росте. Может, поэтому он не переносил адмирала Эбергарта, в котором чувствовался стальной стержень. После 1917 года Андрей Эбергарт чудом избежит расстрела. У матросов не поднялась рука на гордого адмирала. Вскоре Андрей Эбергарт умрет в Петрограде от голода.

В том же 1915 году Государь Николай II подпишет декрет "О вероломстве болгар", за освобождение которых Россия положила в 1877-1878 годах двести тысяч солдат. Тогда же князь Бисмарк, который был достаточно крупен, чтобы не быть пан-германистом и, презирая панславизм, с сарказмом заметил: "Вся Болгария не стоит костей одного померанского гренадера". Мы под безродные вопли славянофилов положили двести тысяч русских гренадер. Теперь Болгария вступила в войну на стороне своей пятисотлетней угнетательницы — Турции. Германия смогла снабжать Порту напрямую, что сразу сказалось на положении дарданельского десанта союзников и Кавказском фронте. Союзники ушли из Дарданелл, а обстрелянные корпуса османов, снятые с Галлиполи, выросли перед русским фронтом в Месопотамии.

Можно желать своему народу любую участь, но не декрета о вероломстве, подписанном святым царем, чей дед освободил болгар. Болгар, говорят, завела в омут глупая и жадная верхушка, может быть, это и так. Но симптомы этого сухого мелкорыночного прагматизма подметил в Болгарии еще наш великий мыслитель и писатель Константин Леонтьев.

19 февраля, сразу после падения Эрзерума, министр иностранных дел Сазонов доложил Императору, что им получено окончательное согласие Англии и Франции на требование Его Величества признать "город Константинополь, западный берег Босфора, Мраморного моря и Дарданелл, а также Южную Фракию до линии Энос-Мидия, включенными в состав Российской Империи". Тогда же союзники признали права России на занятие Трапезунда, Эрзерума, Вана и Битлиса в состав России.

Император возглавил сражающуюся армию, отрезвил свое государство и выиграл к февралю 1916 года войну. Прорыв летом того же года австро-венгерского фронта только тому подтверждение. Прорыв фронта, известный по военным сводкам и военной литературе как "Луцкий прорыв", большевики назвали "Брусиловский прорыв" в награду за переход Брусилова на сторону красных. На самом деле этот "прорыв", строго говоря, был ни "Луцким", ни "Брусиловским", ни даже "Калединским", хотя командующий 8-й армией заслуживает из полевых генералов больше других дать название прорыву.

На самом деле прорыв целиком и полностью был "Императорским" и так должен называться. Он как бы венчал нечеловеческие усилия Царя, в течение года выправившего фронт и завладевшего инициативой. Сама идея наступления принадлежит верховному главнокомандующему. Брусилов только-только назначен был царем на Юго-Западный фронт. Никакого прорыва Брусилов не готовил, и ему это не поручала ставка. Основной удар должен был наносить Западный фронт генерала Эверта. Государь велел Брусилову наносить своими четырьмя армиями отвлекающие удары на своих участках. Все эти четыре армии имели успех в наступлении. Но подлинный глубокий прорыв с захватом Луцка совершила 8-я армия будущего Донского атамана Каледина.

Фамилия благородного атамана Каледина была для большевиков непереносима, ибо он, а не Алексеев, создал предпосылки для белого Дона и Добровольческой армии. Что до Эверта, Брусилова и Алексеева, то они, вместе с генералом Рузским и Великим Князем — соучастники преступного отречения вместе с террористами из Думы. Луцкий прорыв фронта, потрясший все западные фронты, — целиком заслуга Императора.

Младотурки ненавидели их и смутно побаивались их оборотистости и динамизма.

Многие авторы свидетельствуют, что до середины XIX века, пока здравствовали тысячелетние кордские эмираты, в армянском народе никогда не замечалось озлобления против кордов. Если бы это было не так, то основоположник новой армянской литературы Хачатур Абовян не оставил бы нам самый восторженный в истории отзыв о кордах, "рыцарях Востока".

Кордские эмиры веками довольствовались легким налогом от армян и защищали их. Но к началу XX века и армяне были уже далеко не те. Овладев деньгами, печатью и организацией, т.е. получив сверхоружие, они не намерены были мириться со своей судьбой. Корды, оставшись верными своему древнему всадничеству и оружию, не заметили мирового сдвига. Кордские вожди ненавидели младотурок и презирали их лживое представительство в Меджлисе. Они верили только в личную верность монарху и племенному вождю. И в Турции и в Иране корды оставались последними защитниками монархии, сделав свои горы оплотом восточной "Вандеи". Удальство, доблесть, верность и всадничество обесценивались в мире. Корды в своих горах осознали это позже всех на земле.

Не только к кордам, но и к армянам русская власть относилась настороженно. Болгария довольно быстро переметнулась в лагерь противников России. В Петербурге, обжегшись на молоке, дули теперь на воду. Князь Лобанов-Ростовский, министр иностранных дел в начале царствования императора Николая II, стал автором нашумевшей тирады: "Россия не допустит создания другой Болгарии на своей границе". В Петербурге из-за Болгарии были убеждены, что в случае победы в Турции армянского национализма Россия рано или поздно получит на своей границе государство, которое переметнется к более богатой враждующей коалиции.

 

ИРАН СТАНОВИЛСЯ ПОСЛЕДНИМ БАРЬЕРОМ для закрепления окончательной победы России в войне. Тегеранская верхушка вела двойную игру и склонилась к вступлению в войну на стороне Германии и Турции. Император Николай II велел Сазонову вызвать иранского посла и заявить ему, что в сложившихся обстоятельствах после окончания войны Иран будет разделен между Россией и Англией. Тегеран охватила паника. Германский и австрийский послы бросились искать убежище в посольстве еще нейтральных Соединенных Штатов. Русские войска были введены в Иран еще в 1909 году в связи с революционной смутой по просьбе шаха. После этого Турция многократно вводила свои войска в западные районы Ирана, ссылаясь на неопределенную границу и нападения кордов из Ирана. Одним словом, на земле (еще до высадки корпуса Баратов в южно-каспийском порту Энзели) не было более пылающей территории, чем ирано-турецкая граница. В городах кишели агенты. Немецкие офицеры открыто раздавали оружие в кордских городах Маку, Хой, Хамадан, Сенне, Керманшах. Немцы и турки перебрасывали силы на юг к Багдаду и Мосулу. Сюда они двинули освободившиеся обстрелянные дарданельские дивизии. Энвер-паша, пылая туранской химерой, уже был с войсками на юге Месопотамии. Отсюда он рвался в Среднюю Азию. Успех немцев в Иране мог пошатнуть весь кавказский фронт и привести к утрате иранской нефти. Англичане терпели неудачи в Месопотамии и просили русских помочь. Корпус генерала Таусхенда был блокирован на Тигре в Кут-эль-Амарне пяти-шестикратно превосходящими силами турок. Припасы англичан таяли. Дело шло к капитуляции.

Иранский поход был неотвратим, и он состоялся. Но за год до начала похода в сентябре 1914 иранскую границу на севере перешла отдельная Закаспийская казачья бригада, которая вошла в кордский город Маку. Бригада в три тысячи шашек прошла мимо громадных черно-бурых шатров кордов. На лугу за Маку бригада спешилась и, сняв папахи, приступила к вечерней молитве. Бригада до войны ровно тридцать лет провела в пекле Туркестана со штабом в Мерве. В составе бригады 1-й кавказский генерал-фельдмаршала князя Потемкина Таврического полк. Командир полковник Мигузов (терский казак) и 1-й Таманский генерала Бескровного полк. Командир войсковой старшина Титус. В бригаде 4-я Кубанская казачья батарея. Начальник бригады Генерального штаба генерал-лейтенант Николаев (оренбургский казак).

20 октября запели трубы тревогу. Ординарцы командира побежали по своим сотням. Пришла весть: "Турция объявила войну России". Бивак мгновенно на ногах и сотни под седлами. Бригаде велено двигаться на Баязет. Генерал Николаев снял перед строем папаху, перекрестился широко и не спеша, и сказал только два слова казакам: "С нами Бог". После Баязета Закаспийская бригада окажется в Ване, на берегу одноименного озера в Турции. Бригада Закаспийская со временем примет участие в Иранском походе.

В составе 1-го кавказского полка — хорунжий Федор Елисеев. Он молод и рвется в бой. Его жизни хватило бы для создания дюжины таких фильмов, как "Белое солнце пустыни". Елисеев пройдет турецкий фронт и Иранский поход. В гражданскую полковником будет возглавлять лучшие Кубанские полки в Белой армии. Потом зарубежье, и он формирует цирковую команду лихой джигитовки и объезжает Индию, Китай, Японию. Во Вторую мировую войну поступает офицером во Французский иностранный легион. Похоронен в США. В 90 лет он еще лихо отплясывал лезгинку. Елисеев из великих казачьих офицеров. Он оставил нам бесценные записки "Казаки на Кавказском фронте 1914-1917", написанные с искренней любовью к казачьему братству, будто услышав сердцем слова Пушкина: "замечательные люди исчезают у нас, не оставляя следа". Записки Елисеева к изданию приготовил замечательный историк и потомственный казак П. Стрелянов (Кулабухов). Оба они, и Елисеев и Стрелянов, — хранители памяти, а значит, самые драгоценные люди на русской земле. Стрелянов говорит, что Елисеев "часто сетовал, что почти никто не пишет о своих казачьих полках, друзьях-офицерах". Дед Стрелянова был другом Елисеева. Казачье племя неистребимо.

1-й Кавказский полк, где служил Елисеев, находился на отдыхе в Ване, когда по их биваку молнией пронесся слух и взволновал казаков. Оказалось, из Тавриза в Иране вокруг всего озера Урмия к озеру Ван в Турции движется легендарная 1-я Кавказская Кавалерийская дивизия генерала из конногвардейцев Шарпантье. Ее отправили в 800-верстный поход в полном боевом снаряжении четыре полка дивизии, чтобы ошеломить кордов и произвести на их всаднические души должное впечатление. Это особенно стало актуально после того как корды разбили 3-й Волгский полк Терского войска и сильно потрепали другой. Кайзер лично отправил победителю — кордскому вождю — Железный крест.

Поход вокруг озера Урмия в мае 1915 года лучшей русской кавалерийской дивизии потряс кордов. В составе дивизии было три прославленных драгунских полка и один казачий старейший полк Кубанского войска. 1-й Хоперский, все полки 1-й Кавалерийской казачьей дивизии основаны Петром I и участвовали в его Азовских походах.

Офицеры 1-го Кавказского полка постановили пригласить своих побратимов-хоперцев на полковой обед. Каждая сотня кавказцев накрывала стол своей номерной сотне хоперцев. Оркестр угощает другой оркестр, обоз накрывает стол другому обозу. Вместо столов расстилают на траве бурки, накрывают их скатертью и пируют с песнями. Чтобы пригласить хоперцев, надо испросить разрешение у генерала Шарпантье. Три офицера-кавказца взлетают в седла, среди них хорунжий Елисеев, и мчатся навстречу "полугвардейской" прославленной дивизии. Она и в самом деле считалась лучшей русской кавалерийской дивизией. Ей предстоит вскоре стать ударной силой Иранского похода. Говорят, драгунам дивизии предложили в свое время статус лейб-гвардии. Общество офицеров отклонило Высочайшее предложение под тем предлогом, что "лучше быть первыми в армии, чем вторыми в гвардии". Может, это и легенда, но общество офицеров полков располагало полномочиями, на которые не посягали даже цари. По каменистой дороге древней Мидии ввиду озера Урмия по трое в ряд двигались русские всадники, — каждый полк в тысячу шашек. Впереди шел 16-й Тверской Цесаревича Алексея драгунский полк. За ним 17-й Нижегородский Его Величества драгунский полк и 18-й Северский драгунский Его Величества Короля Датского Христиана IX полк. Замыкал кавалерийскую колонну 1-й хоперский Великой Княгини Анастасии Михайловны полк Кубанского казачьего войска. Дивизия шла со своим артиллерийским дивизионом и пулеметной командой.

В Иран дивизию поведет генерал-лейтенант князь Белосельский-Белозерский — потомок доблестных князей Куликова поля.

Командиром у хоперцев — полковник Потто, сын генерала Василия Александровича Потто, начальника Оренбургского казачьего училища и автора пятитомной "Кавказской войны". Полковник Потто на поджаром, просящем повода кабардинце.

За командиром — хор трубачей и ординарцы от каждой сотни. Далее — колонна хоперцев в тысячу шашек в длинной колонне по три всадника в ряд. Все казаки в черных небольших папахах безо всякого "залома", как и подобает регулярной дивизии. У очень многих всадников в закатном солнце отблескивают на груди Георгиевские кресты. "У казаков, — вспоминает Елисеев, — резко заметен острый взгляд, воинская подтянутость, хорошо подогнанный вьюк, правильное держание дистанции". Отточенную шлифовку казакам придает пребывание в рядах прославленной полугвардейской дивизии, командовать которой считали за честь генералы-конногвардейцы. Видно было по всему, что полк обстрелян и дело имел с сильным противником до этого на Западном фронте.

До войны место хоперцев в 1-й Кавказской кавалерийской дивизии занимал 1-й Сунженско-Владикавказский генерала Слепцова полк Терского Казачьего войска. Терцы, как сейчас хоперцы, в рядах драгун, несомненно, подтянулись на качественную ступень боевой выправки. Как, впрочем, и все казачество возросло до мировой славы от пребывания в войске Империи. Когда атаманов перестали выбирать на Круге, а назначать стал лично Государь, это сильно подняло в глазах казаков престиж атаманской власти. Порядок и дисциплина резко возросли.

Полковник Потто с удовольствием принял приглашение кавказцев на братский обед.

Под звуки полковых трубачей и молодецкие песни сотен хоперцы приближались к утопающему в садах Ванну, древней столице урартов Тушпе, разгромленной мидийцами. "Сильные мидяне" целиком поглотили урартов, как до этого их родичей хурритов. И урарты и хурриты родственны дагестанцам и чеченцам Северного Кавказа.

По сигналу штаб-трубача хоперский полк широким наметом, как перед атакой, быстро построил свою полковую резервную колонну и по традиции воинской ответил кавказцам их полковым маршем.

И тут оба полка огласили окрестности Ванна восторженным "Ура!" в две тысячи зычных глоток, и "казачья душа от восторга этой воинской встречи щемяще и горделиво полетела вверх к небесам". И далее у Елисеева: "Кавалерийские перестроения и ритуалы всегда красивы. Из них самой одухотворенно-волнующей является церемония "под штандарты". Она совершается в полном безмолвии конного строя под однотонные звуки рожков. Ничего не слышно, кроме цокота копыт и перезвона уздечек, только легкая пыль от всадников, привозящих и увозящих войсковой штандарт. Со знаменем адъютант, штандартный урядник с ассистентом-урядником, медленно гарцующие перед строем в черных черкесках и серых бешметах".

Этот воинский ритуал проходит в любой местности и при любой погоде. Древние холмы Мидии будут много раз свидетелями воинских ритуалов русской кавалерии, под строгим оценочным взором кордов — первых на земле всадников. А тогда за всеми действиями казачьих полков с любовью наблюдали жители Ванна — армяне и ассирийцы-несториане, греки.

Два часа пролетели незаметно и труба заиграла "генерал-марш". Бивак взметнулся, и скоро сотни в строю залились воинственными песнями. Одной из поющих сотен хоперцев командовал Андрей Шкуро — будущий белый генерал.

Кавказская кавалерийская дивизия с прославленными полками войдет в Иран, как совокупное и возвышенное проявление русской культуры в ее наиболее чистых проявлениях. Вся тысячелетняя история России сплелась в этих православных полках, созданных вечно "удерживающим" Великим Петром.

С тверскими драгунами проходил ценз Суворов. В Нижегородском драгунском служил Лермонтов, гостил Пушкин. На дочери командира полка князя Александра, Чавчавадзе Нине, женился Грибоедов. Полки носили имена святых августейших особ. Баратов назвал эту дивизию "чудной". Перед войной в Тифлисе в офицерском собрании нижегородцев был гостем награжденный Наместником повелитель приграничного Котура Исмаил-хан Симко, которого иностранцы называли "королем Кордистана". Хан Симко четверть века заставлял трепетать приграничье. Он много раз предлагал свои услуги России, прося подданства. Наша больная нерешительность толкнет его к туркам.

Преображенцы и семеновцы, как и Нижегородские драгуны и конвой Его Величества, выше по силе и духу и спасительности любых коллекций лувров и эрмитажей, как жизнь драгоценнее любого слепка.

Россия пришла в Иран лучшими своими силами, хотя, как на всякой войне, было много зверств, мародерства и несправедливости. Но полки ее выполнили миссию Святой Руси до конца.

Русская воинская казачья культура победила в Иране всех самых изощренных дипломатов и разведчиков. Шах поддался обаянию облагороженной воинской силы и разрешил формирование Персидской казачьей Его Величества шаха бригады. Она будет со временем развернута в дивизию, и ее подразделения будут стоять во всех крупных городах страны. Русские офицеры вышколили казачью дивизию шаха и сделали ее не только опорой трона, но и наиболее боеспособным соединением иранской армии с превосходной артиллерией из Обуховского завода и пулеметными взводами.

Во время парадов и разводов при виде стройных рядов всадников в черкесках кубанского войска все послы в Тегеране заболевали от бессильной зависти. Никакие их деньги не могли перекупить влияния на иранское общество молодцеватых полков во главе с русскими офицерами и русским командиром. Рядовыми и урядниками набирали в Дивизию шаха кордов из наиболее диких племен. Попасть в офицеры казачьей Дивизии шаха было предметом мечтаний молодежи из тегеранской знати.

 

РУССКИЕ ПОЛКИ УХОДИЛИ НА ВОЙНУ В ТУРЦИЮ ИЛИ ИРАН, как правило, из Грузии, где в Тифлисе располагался штаб Кавказского округа. Грузины сто лет давали в Кавказскую армию блестящих офицеров. Сам Баратов был из древнего рода Микадзе, давшего ряд богословов и митрополитов. Фамилию Бараташвили им позволил взять Царь-герой Ираклий II. Во времена Ираклия Ираном 30 лет правил Керим-хан, вождь древнего кордского племени с авестийским именд Зенд. Керим-хан благоволил к Ираклию II. В молодости они ходили с Надир-шахом походом в Индию.

Грузия первый и, может быть, единственный удел Богоматери, закрепленный за ней самим Спасителем. Грузинская церковь — сокровищница мирового христианства. Это единственная в мире Церковь, которая за 1700 лет не знала ни одной ереси.

Прокопий Кесарийский писал: "иберы соблюдают правила Христианской Церкви лучше всех, кого мы знаем".

Генерал Баратов гордился своими предками, которые были в родстве с грузинским царствующим домом, но на вопрос о его происхождении неизменно отвечал: "терский казак". Мать его Феодосия Александровна Силаева была из рода терских казаков — самых боевых на Кавказе. В Белой борьбе Баратов лишился ноги, но строя до смерти не покинет.

Ядром Иранского корпуса Баратова станут три отборные кавалерийские дивизии. 1-ю Кавказскую кавалерийскую дивизию 800-сотверстный поход, который потряс своей грозной красотой кордов — пятитысячелетних хозяев этого края, мы уже представляли. Другой дивизией будет 1-я Кавказская казачья дивизия, которую не раз благодарил Император за молодецкие дела на Турецком фронте. Дивизией командовал сам генерал Баратов. В двух разгромах турецких армий дивизия Баратова ударами во фланг определила успех кампаний. В ее составе 1-й Уманский бригадира Головатого, 1-й Кубанский генерал-фельдмаршала Великого князя Михаила Николаевича, 1-й Запорожский Императрицы Екатерины Великой Кубанского казачьего войска полки и 1-й Горско-Моздокский генерала Круковского Терского казачьего войска полк. Артиллерия: 2-й Кубанская казачья и 1-й Терская казачья батареи (по шесть полевых орудий). В Иране эту дивизию примет Георгиевский кавалер за Ардаган, командир прославленной Сибирской казачьей бригады, великий офицер суворовского склада Эрнст Раддац. На войну он прибыл командиром сибирского Ермака Тимофеевича полка. Штаб 1-й Кавказской Кавалерийской дивизии в мирное время дислоцировался в крепости Карс. Со штабом в Карсе находился 1-й Уманский полк. Отец автора этих строк родился рядом с Карсом в кордской деревне Сариблах и участвовал в Иранском походе.

И третьей в состав корпуса войдет Сводная Кубанская казачья дивизия четырехполкового состава. Ее формирование началось в 1915 году в связи с Иранским походом. В сентябре 1916 года Государь за доблесть пожаловал 1-му, 2-му, 3-му и 4-му Сводно-Кубанским полкам дивизии старые исторические знамена, а в декабре того же года присвоил им всем исторические наименования. Из Ставки получена телеграмма в канун Рождества, из которой следовало: "Государь Императору в 3-й день сего декабря благоугодно Высочайше соизволить переименовать 1-й сводный полк в Адагумо-Азовский, 2-й в Екатеринославский, 3-й в Ейский и 4-й в Ставропольский. Сообщая об этом, прошу передать полкам мое поздравление с новыми наименованиями, связывающими настоящую жизнь с историческим прошлым войска…".

Части сводно-Кубанской дивизии Указ Императора застал во время боев с кордами. Так дивизион 2-го Сводно-Кубанского полка в двести шашек с боем занял предместье Биджара и выбил оттуда шесть сотен кордов и две сотни турок. Именно в этот день полку было даровано старое боевое знамя. В день выхода приказа дивизион Ставропольского полка во главе с войсковым старшиной Белым у села Гуламхас разбил конный отряд кордов.

В корпусе Баратова оказались представители почти всех казачьих войск России. Весной 1916 года на северо-западе Ирана начали боевые действия отряды нескольких русских генералов. В районе озера Урмия действуют части отряда генерал-лейтенанта Чернозубова, который включал полки генерал-майора Воронова, Урмийский отряд генерал-майора Левандовского (сибирский казак) в составе 2-го Аргунского и 3-го Верхнее-Удинского полков Забайкальского казачьего войска. В этих полках служил удалой сотник Григорий Семенов, будущий знаменитый Атаман на крайнем Востоке России. В Северском драгунском в Иране проходил службу старший унтер-офицер с полным бантом (четыре Георгиевских креста) Семен Буденный — будущий советский маршал.

В Иранском походе участвовал и будущий генерал и атаман доблестного Семиреченского войска Александр Ионов, выпускник 2-го Оренбургского Кадетского корпуса и Константиновского артиллерийского училища. С детства он сопутствовал отцу — начальнику Памирских экспедиций, атаману и устроителю Семиреченского войска. За Сарыкамышское сражение Ионов награжден орденом Св. Георгия 4-й степени и Георгиевским оружием. В феврале 1918 года начнется его служба Белому делу после избрания генерала Ионова атаманом Семиреченского казачьего войска, того, земли которого включают космическую гавань Байконур, как и столицу казаков город Верный (Алма-Ата).

 

В НАЧАЛЕ НОЯБРЯ 1915 ГОДА ГЕНЕРАЛ БАРАТОВ в сопровождении начальника штаба полковника Эрна и Конвоя проделал путь в 225 верст от порта Энзели в Казвин, место своей основной базы. Этот же путь проделает сотня Собственного Его Величества Конвоя. Баратова беспокоил ключевой город Ирана, древняя столица Мидийской державы — Хамадан (Агбатана греков). Корды-мидийцы со времен Трои называли город Хангматана, что значит "соборное место". Около города расположена Ниссейская равнина, которая за тысячу лет до Геродота уже была родиной лучших в мире мидийских лошадей. От них пойдут все знаменитые отрасли лошадей — ахалтекинские, арабские, английские чистокровные. Сам Баратов скорее всего об этом не ведал и не думал, как и сами мидийцы, которые после промывания их сознания исламом стали звать себя кордами. Баратова тревожил стратегический проход, который со времен шумеров вел из Вавилонии в Среднюю Азию и в Индию. В Хамадане было много немецких, австрийских и турецких офицеров. Они вооружали кордов и сколачивали отряды. Из ставки пришел приказ: "Взять Хамадан!".

Прежде чем овладеть Хамаданом Баратов поручил полковнику Фисенко (будущему генералу Белой армии) занять Султан-Булагский перевал, сбив с него 10-тысячный отряд кордов и турок, которыми командовали германские офицеры. Полковник Фисенко командир бригады 1-й Кавказской казачьей дивизии справился с задачей. Немцы предполагали удержаться любыми возможностями на высотах, а потом широким наступлением выбить русских из Казвина, гнать до Энзели и сбросить в море. В Прикаспии они для тылового удара готовили воинственных кордов-шахсевен.

Но Фисенко не дал им опомниться. Ударом с главной дороги и двумя фланговыми обхватами по козьим тропам в неприступных скалах казаки стремительно сбили противника с перевала Султан-Булаг. Дорога на Хамадан была открыта.

В начале декабря 1915 года русские казачьи полки под командованием Михаила Фисенко (терский казак) заняли священную столицу кордов и особенно кордов-йязидов Хангматану (Хамадан). На следующий год Государь присвоит Фисенко звание генерал-майора и представит к ордену Св. Георгия 4-й степени. Итак, лучшая Казачья дивизия, т.е. 1-я Кавказская в Хамадане. За ней в город войдет и "полугвардейская" прославленная 1-я Кавказская кавалерийская дивизия, "чудная" по выражению Баратова. Цвет русской Императорской армии в столице мидян, где покоится прах иранских и парфянских царей, и в том числе находится гробница Эсфири и Мордохая.

Александр Македонский разбил в последней битве иранского шаха из династии ахаменидов Дария III в Гавгамельской долине у города Эрбела. Современный Эрбиль в Ираке — одна из кордских столиц и университетских городов. Эрбиль (правильнее Эрбела) — самый древний на планете функционирующий город. Воинство Манда, прямые предки кордо-мидян, владели им еще при шумерах в начале III тысячелетия до Рождения Христа.

В Хагматане (Хамадан) Александр Македонский три дня не притрагивался к пище из-за смерти своего лучшего друга Гефестиона, иллиарха конницы "друзей", над его трупом в подражание Ахиллу, бывшему для него эталоном с детских лет, Александр срезал прядь свои волос.

В Хагматане Александр принес жертву и учредил гимнастические и мусические игры. При этом он в отместку за то, что мидяне разграбили и сожгли при Ксерке в Афинах Парфенон велел разграбить несметные сокровища Акбатаны. Город сам был подлинным чудом света. Его окружали семь рядов стен до цитадели (Кремля). Эллины содрали серебряные листы с крыши храма Анаит и золотые полосы с ее колонн. Здесь же Александр совершил одно из самых страшных преступлений в истории человечества. Он велел перебить мидийских магов, как носителей устной духовной традиции всего иранского мира. До него это же сделал Дарий I, после чего в ущелье у Хагматаны выбил самую лживую в истории надпись на Бихистунской скале. Скала правильнее тогда называлась "Богостан". В этом названии русский слух без переводчика различит родное "стан Бога". Там же, в Акбатане, как пишет историк Ариан в книге "Поход Александра", о македонцах "Великой печалью было для них видеть на Александре мидийскую одежду".

Александр был проницательней своих сподвижников, как политик и военный до мозга костей. Он знал как боец, что иранский трон и мир силен прирожденными воинами мидийцами и мидийскими магами, как духовными наставниками. "Магофобию" он устроил, перебив магов. Теперь, надев мидийскую одежду, он отнимал у них боевой символ — облачение. Так казаки надели в свое время черкески на правах победителей, или, как говорили сами казаки "с бою". Черкеску Лермонтов называл "самым красивым в мире битвенным нарядом". Мидийская одежда по покрою и до последней нитки была та же, которую носил генерал Мостафа Барзани и заклятый недруг их клана Исмаил-хан Симко. За поясом у Александра Македонского тот же нож с грубовато-древней рукоятью, что и за поясом вождя кордов Барзани. Племя Барзани сражалось с Александром при Эрбеле.

Только заняв Мидию, главный царский домен, дававший веками лучших бойцов и духовных вождей Александр, почувствовал себя Владыкой мира. Здесь он принял послов из Индии, Италии, Афин, Иберии, Египта.

Мы пишем об этом потому, что с появлением в Хамадане лучших императорских полков вся история этого края "с бою" становится и достоянием русского народа, его истории и предметом школьных штудий.

Как только вся историческая Мидия подпадала под власть русского царя, который, закрепившись здесь, становится хозяином Передней Азии, а значит, главой единственной сверхдержавы. Это до самих кишок понимали англичане. Понимал и самый проницательный из турок Мустафа-Кемаль-паша, "герой Дарданелл" и командующий 16-м Корпусом осман. Будущий Кемаль Ататюрк через несколько лет скажет:

"При прочих равных условиях, хозяином в Передней Азии будет только тот, кто владеет Курдистаном".

Кордистан — неприступная горная крепость, населенная 30-миллионным неукротимым гарнизоном. Крепость эта плавает на нефти и скалой высится на стыке трех континентов Азии, Африки и Европы, на пути всех стратегических дорог. В 1922 году Ататюрк разовьет эту мысль уже для своих тугих на голову сподвижников, заявив: "Англия хочет создать курдское государство под своим владычеством и посредством этого государства командовать нами, Персией и Закавказьем". То есть держать сразу дюжину стран за самые чувствительные места. Генерала Ататюрка поняли все, но до сих пор эта стратегическая идея не доступна сартификатным этноевнухам из МГИМО.

От порта Энзели на Каспии до кордского города Ханекина и Мосула в Верхнем Двуречье около тысячи верст — такова оперативная глубина действий русских войск. В ширину они контролируют до восьмисот верст. Одну из главных своих надежд немцы, австрийцы и турки возлагали на реванш у Рабат-Карима, где собрали несколько тысяч кордов и иранских жандармов под руководством немецких офицеров. Духовенство тем временем призвало юного монарха Султан Ахмед-шаха перейти на сторону Германии и Турции. Тегеран был в тревоге. В случае удачи у Рабат-Карима противник был намерен поднять в Тегеране фанатиков (как во времена Грибоедова) вырезать российскую и союзные миссии, а Шаха увезти на Юг, где господствуют немцы и турки.

Бой произошел на равнине у перекрестка дорог Кум — Тегеран. Войсковой старшина Беломестнов лично повел в атаку казачью лаву и, доведя дело до рукопашной, смял и отбросил противника.

От Персидской Казачьей Его Величества Шаха Бригады пришла телеграмма: "Русские чины казачьей бригады поздравляют с блестящей победой под Рабат-Каримом, покрывшей славой русское оружие. Вам, гг. офицерам, доблестным казакам от всего сердца провозглашаем громкое победоносное "Ура". 10 декабря 1915 г. подполковник Прозоркевич".

С особой удалью в этом деле действовали есаул Венков со своей сотней и подъесаул Фостиков. Последний был участником еще Персидского похода 1909-1912 гг. Фостиков был ранен в боях более десяти раз и умер в Белграде в чине генерал-лейтенанта. Венков — полковник командир 1-й бригады (корниловцев и кавказццев умрет в 1931 г. в Нише (Югославия).

В Иране в мощном кордском царстве Арделан с XII века, то есть века корда Саладина (Салах-эд-дин), победителя третьего крестового похода, любимца Европы, сокрушившего Фридриха Барбароссу и Ричарда Львиное Сердце, с этого времени и до 1868 года правила сильная кордская династия Бани Арделан. Со столицей в Сене (Сеннендедж) до XII века это царство было со времен мидийского господства в Иране в руках их же кордских родичей. Именно поэтому мы этот древнейший эмират называем "царством".

Во время коронации иранских шах-ин-шахов правитель (вали) Арабистана (Хузестан) должен был держать "джига" (перья головного убора, Царь Гурджистана (Грузии) — меч, повелитель Лурестана (тоже кордские владения) — корону, а царь Кордистана (Арделана) держал две портупеи, усыпанные алмазами.

На династию Алирделан лег в XVIII веке грех, за который они поплатись жестоко. После смерти правителя Ирана корда Керим-хана Зенда разгорелась борьба за трон между зендами и тюрками Каджарами, Повелитель Арделана и его близкие предали иранское братство и фактически возвели на трон Каджаров. Последние породнились с арделанским домом, как и в свое время Шах-Аббас, но в 1868 году ликвидировали древнейшую династию кордов.

Теперь главные свои агентурные гнезда германские и турецкие офицеры свили в столице Арделана Сене. Местные корды, не дождавшись русских, особенно благоволили к немцам, чувствуя в них инстинктом всадничества силу наиболее решительную и честную в мире.

17 февраля 1916 года Нижегородский и Северский драгунские полки и 1-й Хоперский казачий выбили из города Сене шеститысячный отряд неприятеля и вошли в столицу Арделана город Сене. Хоперцев вел войсковой старшина Ларионов.

То, что не сделали немцы и турки, свершили императорские русские войска — они восстановили на арделанском троне наследника древнейшей мидийской династии, молодого и отважного Аббас-хана. Вновь после 1868 года, после полувекового перерыва утром на подмостках оркестр кордов сыграл зорю и конвой Аббас-Хана радостно выдохнул тысячелетнее:

— Хранит Бог Царя!

В 1924 году бывший генерал Персидской Казачьей Шаха Дивизии Реза-хан диктаторски ликвидировал трон Арделанов. 6 марта 1916 года 1-й Запорожский полк с боем вошел в Исфаган — древнюю столицу Ирана.

Русские полки провели успешную керманшахскую операцию по дороге от Хамадана на Багдад. Керманшах (кордское Бахтаран), старинный и большой кордский город.

Благородное сердце германского атташе в Иране генерала графа фон Каница не выдержало крушения Керманшаха, и выученик школы Гельмута фон Мольтке застрелился. В 1840-х капитаном Генштаба Мольтке облазил кордские горы в качестве советника султана османов. Великого Мольтке и можно назвать родоначальником германо-турецкого сближения. Через 15 лет в 1855 г. в Тегеране появится французский граф Гобино в качестве первого секретаря миссии в Тегеране. Когда русские вошли в Арделан, вся Европа зачитывалась трудами Гобино. Он был одним из властителей дум. Правда, после того как нацисты возвели его работу "Опыт о неравенстве человеческих рас" в культ, цитировать Гобино стало казаться дурным тоном. Но наш философ А.А. Бердяев, вполне либеральный, писал о Гобино: "Настоящим основателем расовой теории был француз Гобино, тонкий мыслитель и писатель аристократического типа, которому был чужд грубый антисемитизм, как и вообще всякая грубость. Он был настоящий творец мифа об избранной арийской расе и великой миссии германцев, которые, впрочем, и по его мнению не были чистой расой… Гобино, в отличие от современных германских расистов, был пессимистом и учил о необратимом декадансе рас и культур… Теория Гобино в Германии подверглась огрублению".

Гобино учил: "Пока кровь народа и его институты еще сохраняют в достаточной степени следы изначальной расы, этот народ не вымрет".

Архимандрит Сергий, горячо опекавший ассирийцев-несториан, говорил о кордах, что "это народ — суть зверонравный". Гобино в этой зверонравности нашел бы, быть может, признак цельности и чистоты "изначальной расы". Он разглядел в скотоводах и воинах мидийцах носителей чистой военной демократии. Мидяне создали первое на земле правовое государство со столицей в Хангматане и карали смертью за человеческие жертвоприношения. Из Библии мы знаем, что Авраам пять лет был в плену у кутиев и пять лет у кордов. О мидянах Гобино заметил:

"Провидение уготовило им честь создания европейской цивилизации".

Предки кордов, создав Авесту, осветили из синих гор Загроса весь мир. Вот почему нам кажется, что в Иранском походе русских полков к первому очагу цивилизации и восстановление на мидийском троне Арделана Аббас-хана, полно мистического смысла.

 

ПОЛКОВНИК ЕЛИСЕЕВ ВСПОМИНАЕТ, как пылкий и бесстрашный сотник Бабиев (будущий белый генерал) говорил в обществе офицеров горячо недалеко от истока Тигра:

— Сюда, в занятые нами долины, должно переселить казаков на добровольных началах. Долины эти богаты. Курды народ хороший, воинственный. Мы их "оказачим". Из всех этих элементов образуется… Ефратское казачье войско… Я первый переселюсь сюда с казаками и мы образуем это новое войско, — подытожил он.

Создать из верных России кордов-иазидов "Ефратское казачество" предполагал еще творец Иранского похода Император Николай II.

Когда Император взял на себя в августе 1915 года обязанности верховного главнокомандующего, он стал сразу же самым могущественным человеком на земле. Пусть на Западе русские армии еще отступали, но за спиной уже были два разгрома турецких армий в Анатолии — при Сарыкамыше и Евфрате. Босфор уже был, по сути, обретен. Иранский поход, поставивший под контроль России несокрушимую мидийскую крепость кордов, сделал ее самым сильным государством на земле. Кто владеет стыком трех континентов, т.е. Кордистаном, тот владеет миром. Итак, с августа 1915 года и до отречения в марте 1917 года русский Император был самым сильным человеком на земле за всю историю мира.

Священный Иранский поход не мог не породить целую плеяду великих офицеров. Бабиев и Елисеев, которых мы цитировали, только одни из них. Речь об офицерах, которых даже генерал Баратов называл "сверхдоблестными".

К апрелю 1916 года, сообщает историк П. Стрелянов, в Экспедиционном корпусе Баратова числилось 566 офицеров, нижних чинов 24270, лошадей 17993. Теперь корпусу велено идти к Ханекину по турецким тылам и угрожать Багдаду, через который проходила основная коммуникация германо-турецких сил. 30 апреля русские казачьи полки с боем вошли в кордский город Равандуз (по-мидийски "крепость колесничих"). Штаб Экспедиционного корпуса получил из нашей миссии в Тегеране секретное донесение в марте 1916 года.

"…Немцы придают большое значение военным операциям у Багдада и уверены в успехе. Большинство германских офицеров с Дарданелл направлены на Багдад, куда отбыл также герцог Мекленбургский… со 150 пулеметами новейшего типа. В Турцию прибыли первые части ожидаемой австрийской дивизии, имеющей составить в общем 12 тысяч при нескольких батареях".

Тем временем южнее Багдада Энвер-паша с 36 тысячами пехоты запер в Кут-эль-Амарне семь тысяч британцев, в основном индусов-сипаев. У генерала Таунсенда было преимущество в артиллерии: 37 пушек против семи турецких. Но продовольствие у англичан было на исходе. Пять английских дивизий двинулись на помощь Таунсенду, но были остановлены турками, которые после Дарданелл почувствовали вкус к трепке англичан. Англичане просили у русских содействия.

Отряду генерал-лейтенанта князя Белосельского-Белозерского велено перейти в наступление на кордский город Ханекин. Ему потребовался месяц, чтобы 1-й Кавказской кавалерийской дивизии с артиллерией и двумя полками пограничников с боями через Керинд и Карсеширин дойти до Ханекина. Генерал Таунсенд не выдержал голода и капитулировал с 12 тысячами войск.

Баратов, дабы отвести войска на лучшие позиции в горах, нанес отвлекающий удар под Ханекином.

Восемь дней в начале 1916 года русские отбивали натиск турок и кордов, нанося им ощутимые потери. Мы оставили Керманшах, но не дали туркам высунуться из города.

Против этой политики устало-озлобленной по отношению к кордам выступали генерал Баратов, поверенный в делах в Иране, выдающийся востоковед Минорский, и военный атташе и наш разведчик и боец полковник Захарченко. Горячо протестовал наш консул в Керманшахе — Черкасов.

По сравнению с Захарченко, Лоуренс Аравийский если не бойскаут, то нервный авантюрист. Захарченко еще ротмистром с отрядом кордов-казаков из Персидской Бригады Шаха наводил страх на вождей племен, вышибая из них суммы, которые они задолжали Тегерану. Без этого правительство шаха не могло расплатиться с русскими.

Российское правительство так и не выработало твердой позиции по отношению к кордским национальным чаяниям, расплачиваясь за это жизнями солдат.

Когда весной 1917 года кордская конница совершила глубокий прорыв русских позиций между Саккизом и Ханекином, что привело к отводу русских частей их Ханекина и Касре-Ширина, тогда за кардинальное решение кордской проблемы взялись два по-своему великих человека — полковник Захарченко и востоковед-дипломат Минорский. Оба превосходно владели кордским языком и знали Кордистан досконально.

Минорский именно в эти дни заявлял: "Действия силой, нетерпеливость и изменчивость нашей политики с курдами не дали нигде добрых результатов… Нахожу карательные экспедиции вредными, ожесточающими, не достигающими цели и только в политике вижу исход".

Генерал Баратов с ним соглашался. Почему в Иране именно отношения с кордами обострили угрожающее положение наших войск? Да потому что во всем Иране в те годы, кроме кордов и Казачьей дивизии шаха, других серьезных военных сил не существовало. Экспедиционному корпусу приходилось воевать чаще всего с кордами, которых подстрекали и снабжали умные и решительные германские офицеры.

Тогда проблему кордов в Иране взял в свои руки храбрый, проницательный полковник Захарченко, выдающийся русский разведчик и дипломат и привлек востоковеда-дипломата Минорского.

Товарищ Министра иностранных дел Нератов одобрил предложение Минорского об официальной поддержке Россией национальных чаяний кордского народа (М. Лазарев ст. 351). То, что сотворил в Иране полковник Захарченко, не удавалось ни одному военному дипломату в истории и подвиг этот разделяли с ним Минорский и наш консул в Керманшахе Черкасов.

17 июля 1917 года на широком поле у селения Биндар под Керманшахом произошло одно из самых красочных и волнующих событий в истории Передней Азии. Состоялся съезд кордских вождей исторической Мидии для "закрепления общей дружбы с Россией", — писал в донесении полковник Захарченко.

Каждый вождь племени появлялся в сопровождении вооруженного до зубов конвоя на прекрасных лошадях с винтовками у бедер. Со времен первых мидийских царей до сего дня дожила поговорка, что Мидия — "бедная страна, она богата только храбрыми мужчинами и прекрасными лошадьми". Эмир Арделана сказал эту же крылатую поговорку в XIX веке французскому дипломату, только заменив слово "Мидия" на "Кордистан".

Евреи, проведшие в Кордистане 2500 лет, подпали под обаяние самобытного кордского духа. Сто тысяч евреев вернулись из Кордистана и ни один из них не нажил богатств в древней Мидии. Но вряд ли хоть одна из многочисленных еврейских диаспор в Израиле так нежно любит своё бывшее убежище, как евреи чтят Кордистан, который не обогатил их. Евреи из Кордистана и поныне самозабвенно поют кордские песни, танцуют кордские танцы стиля Гованд и демонстрируют их по всему миру. Таково было влияние на их душу страны "богатой только храбрыми мужчинами и прекрасными лошадьми".

На съезд вождей собралось две тысячи кордов Ирана. На поле разбили громадные черные кордские шатры. Устроили коновязи. Зажгли костры. Ударили в кордские барабаны. Залились зурны. Корды-воины, взявшись за плечи, мужественно и величаво, с ножами и револьверами за поясом, повели древнейший танец "Гованд" под музыку кавалерийской рыси. "Гованд" — единственный на земле танец в воинственной музыке, который в сдержанной пластике и ритме передает дух непрерывной военно-духовной литургии. Корды любят аполлонический танец встречи солнца "Гованд" самозабвенно и могут танцевать его сутками. Этот танец посвящен огню как зримому присутствию солнца на земле.

Казаки-линейцы показали кордам лихую джигитовку. Мидийский дух опьянил кордов при виде молодецких действий всадников. Они в восторге стали палить из своих десятизарядных карабинов.

На съезде присутствовал пограничник-генерал Кавтаразде, как личный представитель всесильного комкора Баратова. Съезд длился три дня. Такие зрелища исчезли из мира со времен последних имперских рыцарских турниров. Вечерами небо озаряли иллюминации, трещали фейерверки.

Через три дня на встрече с вождями племен генерал Баратов одобрил создание русско-курдского комитета для урегулирования взаимоотношений.

Захарченко — военный атташе русской миссии — действовал с невероятным напором и тактом. Он писал письма всем кордским вождям от Керманшаха до русской границы. Вершиной дипломатического подвига Захарченко стал новый и более представительный съезд кордских вождей в окрестностях Сене, столицы царства Арделан. Селение называлось Дадон. На съезд 4 сентября 1917 года собралось 27 видных кордских вождей. На нем присутствовал и сам генерал от кавалерии Баратов — тогда самый могущественный человек в Иране. Он подписал с вождями официальное русско-кордское соглашение. Суть его выражалась в "объединении всех кордских племен и предоставление их сил на защиту родины… объединенные кордские племена Кордистана и Керманшаха, прежде враждебные нам, отныне в полной дружбе с нами и готовы защищать границы Кордистана".

Выше русская политика на Востоке уже никогда не поднималась. Махмуд-паша, глава грозного кордского племени джафов, от которого трепетали другие, далеко не робкие кордские племена, говорил Минорскому: "Нам нужен такой покровитель, как у армян Россия". В те дни воодушевленный полковник Захарченко доносил: "Вчера отдан приказ считать всех курдов нашими друзьями".

Баратов, Минорский, Захарченко вошли навечно в галерею друзей кордского народа и портреты их должны украшать каждый кордский очаг.

 

Завтра

2004, № 49,51