С.П. Пыхтин

 

Государственная измена российской дипломатии

(анализ ситуации)

 

14 ноября 2004 года федеральный министр иностранных дел Российской Федерации (России) С. Лавров в эфире телеканала НТВ, поясняя в постановочно-театрализованной передаче «Апельсиновый сок» принцип решения «территориального вопроса с Китаем», отметил, что «речь об отдаче островов Китаю не шла. Речь шла о том, что впервые в истории российско-китайских отношений была урегулирована территориальная проблема», при этом остров Большой был уступлен, так как он «ненаселён и сильно заболочен», а самое ценное на нём - водозаборная станция - осталась на российской территории; остров Тарабаров отошёл к Китаю, так как он «меньший по территории», а остров Большой Уссурийский, «был поделен таким образом, что все, что там было застроено, включая недавно построенный православный храм и укрепрайон, останется на российской территории», а потому население островов «не пострадало с решением пограничного спора». Россия, по словам министра, ничего не потеряла, решив территориальную проблему с Китаем, причем решение территориального вопроса стало возможным на основе имеющегося опыта в экономической, энергетической и других сферах.

Затем федеральный министр, переходя к русско-японским отношениям, заявил, что Россия, являясь продолжателем СССР, признает советско-японскую Декларацию 1956 года, что для решения территориального вопроса с Японией может быть использован тот же подход, что и с Китаем, что в Москве хотели бы урегулировать отношения с Японией в полной мере, и для этого важно подписать мирный договор, которым Россия признает, что территориальная проблема должна быть урегулирована. («Российская газета», 15.11.2004).

На этот факт можно было бы не обращать внимания, рассматривая участие федерального министра в телевизионной мистификации и его риторику как курьезное и непристойное поведение государственного чиновника, хотя бы и в качестве частного, неофициального лица, за которым, однако, должна следовать безусловная и немедленная отставка. Но днем позже это выступление было одобрено президентом России на встрече с некоторыми членами правительства, переданной новостными программами государственных телеканалов.

В этой связи понятны причины, послужившие основанием для чуть ли не всех российских и иностранных средств массовой информации, чтобы комментировать данное интервью в том смысле, что эти высказывания свидетельствуют о реанимации в Кремле козыревской политики «уступок по всем направлениям», что Россия признала «обещания» Советского Союза вернуть Японии два острова Курильской гряды, что «вполне возможна» передача Японии островов Курильской гряды, что власти «готовят общественность к известию об утрате Курильских островов».

В общеполитическом отношении и согласие правительства РФ на уступку некоторых приграничных островов Китаю, и его двусмысленные предложения Японии по Курильским островам, что посему-то находит слова поощрения со стороны Президента России, должны рассматриваться не иначе как непростительные, грубые и безосновательные ошибки исполнительной власти, подрывающие стратегические позиции России и чреватые катастрофическими для нее последствиями.

 

Антиконституционность уступки русской территории Китаю

 

Пекинское Соглашение о государственной границе, подписанное 15 октября с.г. во время поездки президента В. Путина в КНР, предусматривает безвозмездную передачу Китаю островов Большой и Тарабарова на р. Амур и значительной части Большого Уссурийского. Поэтому оно подлежит ратификации. Следовательно, еще есть возможность избежать непоправимой дипломатической ошибки. Если его не ратифицировать.

Как полагает министр С. Лавров, имел место «территориальный вопрос с Китаем», и теперь он «урегулирован». Проправительственная пресса именовала эти острова «спорными». А вице-спикер Думы В. Жириновский в одном из интервью пояснил, что за последние несколько лет фарватер реки изменился и по международному водному праву острова вблизи Хабаровска автоматически отходят Китаю. «Это куски без нефти и газа, они нам не нужны». У федерального министра, ответственного за иностранную политику, такая же логика, как и у лидера либерал-демократов, – острова можно отдать, поскольку они «ненаселены и сильно заболочены». Однако на 17 млн. квадратных километрах, составляющих Российскую Федерацию, найдется достаточно земель, которые заболочены, еще больше тех, которые незаселенны, не менее 16 млн. квадратных километров не имеют в своих недрах ни нефти, ни газа. Что же касается фарватеров рек, то им свойственно изменяться по «законам Кориолиса».

Но какое отношение имеют эти мнения на отказ России от почти 400 квадратных километров русских земель? Ни один из них не может служить основанием для решения об уступке!

Следует подчеркнуть, что никаких официальных претензий территориального характера Китай к России не предъявлял, если не считать появившихся во время «культурной революции» заявлений о том, что «царская Россия несправедливо отторгла в XIX веке1540 тыс. кв. км». Так, например, о территориальных претензиях Китая к России от Байкала до Камчатки говорил 10 июля 1964 года председатель КНР Мао Дзедун в беседе с политическими деятелями Японии.

Историческая безосновательность подобного вздора настолько очевидна, что ее нет необходимости опровергать. Достаточно сослаться на то, что между Русским и Китайским государствами никогда в прошлом не было войн, следовательно, граница между ними является результатом дипломатических переговоров. Последним по времени из такого рода соглашений является русско-китайский договор от 16 июля 2001 года, где можно обнаружить фразу об «отсутствии взаимных территориальных претензий». Другое дело, что поскольку общая протяженность границ между Россией и Китаем составляет более 4 тыс. километров и проходит по сильно пересеченной местности, то имеются проблемы ее демаркации. Но демаркация – это не изменение границы, а ее перенесение с карт, прилагаемых к договорам, на местность. И демаркационные разногласия, даже когда они возникают, – это не споры по территориальному вопросу.

В случае с соглашением от 15 октября 2004 года имеет место не уточнение спорных вопросов демаркации границы, которая стала поводиться с 1991 года, как можно было бы представить, а изменение суверенной принадлежности значительных по площади территорий, что к демаркации, как таковой, отношения не имеет. Этот договор, напомним, касается территории, превышающей некоторые малые государства мира, такие как Мальта, Лихтенштейн или Кипр.

Если не вдаваться в подробности всех тех участков, которые оставались недемаркированными, например на то, что река Уссури впадает в Амур не возле Хабаровска, как утверждают китайцы, а на 40 километров выше, у села Казакевичево, то, в сущности, проблема состояла в том, допустимо ли в настоящее время подвергать ревизии действующие между нашими государствами договоры о границе, заключенные в XIX веке. Согласно статье 1 Пекинского договора 1860 года, «граничная линия для большей ясности, обозначена красною чертою». Она проведена на карте по реке Амур и смещена к его китайскому берегу, особенно в его среднем течении. Однако китайская сторона, пользуясь беспечностью русских дипломатов, готовых на какую угодно уступку, настаивала на том, чтобы при демаркации границы применялись не условия этих договоров, а нормы современного права, согласно которым демаркационные линии, если это касается рек, рекомендовано проводить по их главному фарватеру. Уточним – не предписывает, не обязывает, а всего лишь рекомендует. И тем более не имеет отношение к договорам полутаровековой давности. Так что фарватер здесь ни при чем.

Но российской дипломатической бюрократии, по-видимому, нет дела до дипломатических канонов. Под предлогом решения проблем демаркации она из каких угодно конъюнктурных соображений, даже если они идут вразрез с национальными интересами России, соглашается на китайские условия, перечеркивая в действительности главный принцип межгосударственных отношений - абсолютную неприкосновенность границ. Дополнительное соглашение между Российской Федерацией и Китайской Народной Республикой о российско-китайской границе на ее Восточной части, подписанное в Пекине 14 октября 2004 года, относится не к вопросам демаркации. Он посягает на русскую национальную территорию. И поскольку согласно статья 4 Конституции РФ обязывает государственную власть России обеспечивать целостность и неприкосновенность территории России, то подготовка, подписание, оправдание, пропаганда, тем более ратификация такого соглашения представляет собой акт государственной измены, последствия которого содержат нормы уголовного права. Надо ли напоминать президенту Путину, что формула президентской присяги (статья 82 Конституции) обязывает главу государства «соблюдать и защищать Конституцию Российской Федерации, защищать суверенитет и независимость, безопасность и целостность государства»?

 

Несостоятельность Советско-японской Декларации 1956 года

 

Перейдём от русско-китайских к русско-японским отношениям. В них центральное место занимает пресловутая Совместная Декларация Союза Советских Социалистических Республик и Японии от 19 октября 1956 года. Именно на нее ссылаются российские дипломаты, оправдывая свое участие в переговорах об уступке Японии Курильских островов.

В свое время она, быть может, и сыграла свою положительную роль. Но теперь всякие ссылки на декларацию как на действующий документ несостоятельны. Она – предмет дипломатической истории, а не актуальной политики. В ноте (памятной записке) японскому правительству от 27 января 1960 года, направленному в связи с продлением Японией и США 19 января 1960 года договора безопасности, подписанным 8 сентября 1951 года, и узаконивший бессрочное пребывание американских вооруженных сил на японской территории, правительство СССР указано «на невозможность осуществления обещания Советского правительства о передаче Японии островов Хабомаи и Сикотана». В свою очередь, в ответной ноте правительства Японии от 5 февраля того же года было заявлено, что Япония «будет добиваться возвращения ей не только островов Хабомаи и Сикотан, но также и других исконных японских территорий», иначе говоря - всех остальных Курильских островов и Южного Сахалина. Таким образом, правительства СССР и Японии, обменявшись в 1960 году нотами, отвергающими договоренности, предусмотренные Декларацией, что называется закрыли вопрос, убедившись в невозможности ее реализации. Но это лишь одна сторона.

Другая сторона состоит в том, что между 1956 и 1960 годами Декларацию ухитрились как бы ратифицировать. В действительности никакой ратификации, по крайней мере со стороны СССР, не было, о чем японской дипломатии было хорошо известно. Во-первых, из-за того, что ее ратификацию 8 декабря 1956 года проводил не Верховный Совет СССР, как это предписывала Конституция СССР 1936 года, а только его Президиум. Но этим правом его никто не наделял. К тому же СССР, как известно, являлся не унитарным, а конфедеративным государством, состоящим из суверенных союзных республик. И прежде чем ратифицировать международный акт, касающийся территории какой-то республики (в декларации выражалась условная возможность уступки территории РСФСР), надо было получить предварительное согласие ее органов государственной власти. Исполнить такую процедуру никто и не пытался.

Наконец, в 1956 г. был подписан не международный (межгосударственный) договор между СССР и Японией, в котором определялись конкретные материальные обязательства сторон, подлежащие безусловному взаимному исполнению, а соглашение о намерениях. Поэтому документ был назван не договором, трактатом или конвенцией, а декларацией. В соответствие с общепринятым толкованием смысла этого термина в русском языке, декларацией считается объявление, заявление, торжественное провозглашение по какому-либо вопросу, но отнюдь не договор, содержащий обязательство сторон. Декларация тем и отличается от договора, что является скорее протоколом о намерениях, принимаемой на основе клаузулы «rebus sic distantibus» - «пока сохраняются прежние условия» и не обязывает стороны неукоснительно следовать заявленному, тем более по истечении почти 40 лет с момента его подписания.

Немаловажно и то, что в период, когда указанная декларация проходила стадии подготовки, подписания и ратификации, не существовало международно-правового акта, который бы уравнивал подобного рода соглашения независимо от его наименования. Подобная норма появилась в международном праве значительно позднее - в Венской конвенции о праве международных договоров, которая вступила в действие для СССР с 29 апреля 1986 года.

Факт состоявшейся тогда же мнимой ратификации этой декларации не превращал её в договор и не порождал у заключивших ее сторон каких-либо материальных обязательств. Даже если бы ратификация состоялась на самом деле, это всего лишь свидетельствовать, что намерения, содержащиеся в ней, подтверждают не только лицо, которое скрепило ее своей подписью (со стороны СССР ее подписал Н. Булганин, председатель правительства), но и высший орган государственной власти СССР - Верховный Совет СССР.

Но ни одно из перечисленных условий не было выполнено. И поэтому любые ссылки на Декларацию 1956 года в обоснование юридической или моральной необходимости вести какие-либо переговоры, поскольку их предмет обозначен в тексте этого документы, недопустимы.

 

Старая Япония и новая японская государственность

 

У современного японского государства вообще нет никаких исконных территорий, а значит и правовых оснований, чтобы предъявлять кому бы то ни было территориальных претензий. Национальная Япония, разумеется, уходит в глубокую древность. Ее государственность тоже насчитывает много веков. Но ныне существующее японское государство не наследует и не продолжает японскую государственность и территорию, ей принадлежавшую, которые существовали до 2 сентября 1945 года. Прежнее японское государство, совершив акт агрессии 7 декабря 1941 года, потерпело во Второй мировой войне поражение и безоговорочно капитулировало перед союзными державами. Безоговорочная капитуляция означает не только сдачу на волю победителя вооруженных сил проигравшей стороны без каких-либо условий, но и утрату сдавшимся государством всех признаков суверенности. После безоговорочной капитуляции такое государство прекращает существование.

Это юридическое последствие Второй мировой войны, заметим, в той же мере относится к Японии, как и к Германии, что исключает и со стороны последней правовую возможность предъявлять какие-либо территориальные притязания, например, в отношении Калининградской области.

Несостоятельны и все попытки обосновать наличие территориального спора между Россией и современной Японией и неких спорных территорий русско-японскими отношениями и договорами, существовавшими до развязывания Японией войны в 1941 году, поскольку они тоже игнорируют факт поражения Японии во Второй мировой войне и прекращение ее существования как суверенного государства вследствие безоговорочной капитуляции.

В отличие от Российской Федерации, которая является продолжателем и Советского Союза, и Российской Республики 1917 года, и Российской Империи на принципе континуитета, современная Япония продолжателем японского государства, существовавшего до 2 сентября 1945 года, не является. Все договоры, трактаты, соглашения и иные акты, которые были заключены между Японией и Российским государством, прекратили свое действие с момента начала войны между СССР и Японией, последовавшей 9 августа 1945 года.

Следует напомнить, что 11 февраля 1945 года на Ялтинской конференции СССР, США и Великобритания вступление Советского Союза в войну с Японией было обусловлено возвращением ему после окончания войны Южного Сахалина и Курильских островов. Что и было фактически реализовано фактически в период военных действий, а юридически - указом президиум Верховного совета СССР от 2 февраля 1946 года.

Между Российской Федерацией и Японией, появившейся в качестве суверенного государства лишь значительно позже 1945 года, вообще не мог возникнуть какой-либо территориальный спор. Признание наличия такого спора не содержит и Декларация 1956 года. Наоборот: по сути в этом документе стороны подтверждают его отсутствие.

И когда федеральный министр С. Лавров в уже упомянутом интервью одновременно признает территориальные проблемы с Японией и отрицает их в отношении Германии, говоря о том, что «проблемы Калининградской области - это не территориальные проблемы, то он противоречит сам себе. Ибо одно из двух: либо они есть у России и на востоке и на западе, либо их нет ни с  Германией, ни с Японией.

 

Нет нужды России заключать мирный договор с новым японским государством

 

Существует ли проблема заключения некоего «мирного договора» между Российской Федерацией и современной Японией? Была ли такая проблема в 1956 году между Японией и СССР? В обоих случаях нет никаких причин для положительного ответа на этот вопрос.

Заключение подобного договора, как следует из дипломатической практики, было бы возможно, если бы в результате войны ее участники, - как победившая, так и потерпевшая поражение сторона, - сохранили свою суверенность. Иначе говоря, если окончание войны не завершается безоговорочной капитуляцией. Во время Второй мировой войны страны оси, кроме Германии и Японии, такие как Италия. Финляндия или Румыния, капитулировали на определенных условиях и даже объявляли войну своим бывшим союзникам, а впоследствии с ними государства-победители заключали мирные договоры.

Принципиально другие послевоенные отношения возникают у государств-победителей к странам, утратившим суверенность и находящихся в состоянии оккупации - с Германией и Японией. Ни с германскими государствами ГДР и ФРГ, возникшими хотя и с сепаратного, но все же согласия держав-победительниц в 1949 году, ни с объединившейся Германией, на что было получено согласие тех же держав в 1989 году, СССР и Российская Федерация такого договора не заключали. В нем вообще нет необходимости, поскольку с вновь созданными государствами состояния войны не было.

Вот почему содержащееся в Декларация 1956 года положение о прекращении состояния войны между СССР и Японией является очевидной юридической и фактической ошибкой. Состояние войны между ними было официально прекращено 2 сентября 1945 года в момент подписания акта о безоговорочной капитуляции полномочными представителями Японии и СССР на борту авианосца «Миссури» военно-морского флота США.

Для установления нормальных, партнерских, даже дружественных отношений какой-то особый «мирный договор» вообще не нужен. Суждения противоположного характера несостоятельны. В международном праве немало случаев, когда послевоенное урегулирование обходилось без них. Вполне обосновано мнение, что у России нет никакой необходимости в мирном договоре с Японией.

 

Мнимая необходимость в иностранных кредитах и баснословное богатство Курил

 

Главный и основной аргументы, к которым обычно прибегают сторонники передачи островов Японии, это приток японских инвестиций в российскую экономику, которые обязательно появятся, стоит лишь пойти на уступки. Но подобное предположение - приток инвестиций в обмен на острова - не более чем красивый миф, развеянный опытом многочисленных уступок, в том числе и территориальных, которые имели место в начале 90-х годов - о выводе войск из Германии, о роспуске СЭВ и ОВД, о «ликвидации» СССР. Вместе с уступками территорий Россия столкнулась с «бегством капитала», исчисляемым сотнями миллиардов долларов США.

Ныне несостоятельность подобных суждений подтверждается еще и тем, что нет никакой необходимости в иностранных кредитах или инвестициях, поскольку Российская Федерация обладает достаточными собственными финансовыми ресурсами, которые, однако, правительство отказывается использовать в целях экономического и социального развития страны, предпочитая частично депонировать их в иностранных банках, частично обращать в ценные бумаги правительства США, частично разрешая вывозить за пределы России и использовать на сугубо частные цели потребительского характера.

При решение вопросов суверенитета коммерческая сторона вообще не может иметь никакого значения. В ряде СМИ в связи с заявлением министра С. Лаврова появились утверждения, что якобы «по оценкам независимых аналитиков, Курильские острова не представляют собой особой ценности ни в экономическом, ни в стратегическом плане». Это ни что иное как откровенная ложь и дезинформация.

По данным тех же источников, в пределах Курильских островов и примыкающих к ним континентального шельфа и экономической зоны запасы углеводородов оцениваются в 1,6 млрд. т условного топлива, ресурсы золота на островах оцениваются в 1867 т, серебра - в 9284 т, титана - в 39,7 млн. т, железа - в 273 млн. т. Имеются парогидротермы, залежи полиметаллических руд, 117 млн т серы. На Итурупе ежегодный вынос с газами редкого металла рения, который дороже золота, составляет 36 т, что соответствует его годовому потреблению в мире. Оценочная стоимость полезных ископаемых островов - 45,8 млрд. долларов США. В районе Южно-Курильской гряды (Хабомаи и Шикотан) возможен ежегодный вылов 800 тыс. т морепродуктов, что дало бы только бюджету еще до 2 млрд. долларов доходов.

Вместе с тем, эти обстоятельства носят вторичное значение. Принципиально недопустимо считать возможным обмен суверенных территорий на какие-то обязательства, инвестиции или гарантии, которые будут наверняка отменены в одностороннем порядке, нарушены или проигнорированы при первом подходящем случае.

 

******

 

Анализ всех обстоятельств, касающихся территориально-государственных взаимоотношений Российской Федерации с Китаем и Японией, если их оценивать с точки зрения безусловного обеспечения национальных интересов России, а также соблюдения упомянутых выше статей Конституции РФ, позволяет утверждать, что российско-китайское Соглашение о государственной границе от 15 октября с.г. не может быть ратифицировано, как не может быть подписано и/или ратифицировано какое-либо соглашение с Японией об уступке последней территорий Курильских островов, которые являются суверенным, а потому неотчуждаемым владением России.

 

18.11.2004


Реклама:
-