А. Кураев
Как
относиться к исламу после Беслана?
История преподносит неожиданные сюрпризы. Ну, кто бы мог
подумать, что в начале XXI века судьба человечества окажется в руках богословов? А это
и в самом деле так — правда, с тем уточнением, что речь идет о богословах
мусульманских. Исламская умма (церковь) устроена иначе, чем православная или
католическая церкви. Умма управляется учеными; личное образование значит
больше, чем прохождение через церемонию посвящения. Голос ислама — это голос улемов
— знатоков богословия (от араб. Алим — знаток религии). Эти люди, не менее 12 лет
своей жизни посвятившие изучению Корана, получают право на его публичное
истолкование. И от них сегодня зависит, как будет истолкована кораническая
заповедь джихада. От них зависит, приложат ли они высокое имя «шахида»
(мученика) к террористам, взрывающим себя вместе с детьми «неверных», или же
назовут террористов террористами, самоубийцами и убийцами детей…
Мулла Омар (и не он один) поддержал теракт 11 сентября 2001
года в Нью-Йорке. Другие мусульманские авторитеты осудили этот теракт. Неуютно,
конечно, жить в мире, в котором о твоей жизни ведутся такие дискуссии, но еще
хуже было бы, если б этих дискуссий вовсе не было бы, и исламский мир сохранял
бы средневековую монолитность мнений. А так мы можем находить определенное
утешение в созерцании этих дискуссий.
Как, например, перевести 5 аят из 47 суры Корана — «Бог не
допустит неудачи в делах тех, которые сражаются во славу Его»? Некоторые
исследователи Корана предлагают вместо активной глагольной формы читать здесь
пассивную форму: вместо каталю — читать кутилю, то есть вместо
«те которые убивают» — «те кто были убиты»(1). Аналогично и в суре
22 (аят 40) предлагается заменить активную форму на пассивную: юкаталюхум
вместо юкаталюна; «утверждение дано тем, которые убиты» вместо
«утверждение дано тем, кто убивает»(2). До ХХ века большинство
толкователей придерживались традиционного, активного чтения; Джелаль-уд-Дин
вообще считал этот стих первым местом Корана, разрешающим джихад…(3)
Но должны ли мы быть просто зрителями этих дискуссий? Или
же можем принять в них участие? Государство может это сделать весьма простым
путем: создать такие условия, чтобы в российском информационном пространстве
звучали голоса тех, кто дает исламу миролюбивое толкование, и ограничивать
проповедь тех мусульман, которые настроены воинственно.
Как-то, желая сократить число своих «антиисламских фобий»,
я взял в руки брошюру с замечательным названием — «О свободе научных
исследований в Коране». Меня заинтриговало название этой книги, потому что оно
трудно соотносилось с моим представлением об исламе. Книжка оказалась
пропагандистской. Свобода исследований признавалась, но — только в рамках
исследования Корана. Свобода дискуссий доказывалась там таким примером. В
решающей битве арабов с персами тысячи персов были захвачены в плен. На военном
совете решался вопрос, что с ними делать. Одни предлагали пленных казнить.
Другие продать в рабство или потребовать у их родных выкуп. Победила точка
зрения, что их надо продать. Через пару дней один из генералов (Омар) увидел
пророка Магомета плачущим. На вопрос, почему он плачет, пророк ответил:
Всевышний ниспослал откровение: «Ни одному пророку не годилось иметь пленных,
пока он не производил избиения неверных на земле» (Коран 8,67). Так что пленных
надо было казнить. Далее автор брошюры комментирует этот эпизод: мол, раз
пророк Магомет не наказал того генерала, который принял неправильное решение,
то свобода дискуссий возможна…(4) Отчего-то этот пример меня убедил
скорее в обратном.
Исламские лидеры России политкорректно считают, что
терроризм от имени ислама есть прежде всего терроризм и потому по сути своей
есть антимусульманская деятельность. Но есть и иная позиция: «Конкретно
использование на российской территории женщин в качестве «шахидок» разрешили и даже
рекомендовали религиозные авторитеты — ваххабитские улемы (ученые) из
Саудовской Аравии, а на практике реализовал ваххабитский эмиссар — саудовский
«амир» Абу-аль-Валид»(5). А ваххабитский улем Салман аль-Ода, внедряющий
через интернет идею о соответствии канонам ислама самоубийственных террористических
актов в Чечне, являлся до недавнего времени деканом в саудовском исламском
университета «Умм аль-Кура», расположенном в Мекке(6).
Хотя бы поэтому телеинъекции на тему «у терроризма нет
национальности и религии», каждый раз с предсказумой очевидностьи вспыхивающие
после очередного теракта, просто глупы. Не инопланетяне же в конце концов
взрывают наши самолеты и школы! С этим «политокрректным» тезисом можно было бы
согласиться, если бы верующие мировых религий по очереди устраивали теракты. То
буддисты захватят школу и расстреляют в ней детей… То даосы взорвут самолет… То
христиане подорвут кинотеатр… Вот в этом случае можно было бы ограничиться
повторением банальности о том, что у каждого народа есть право иметь своих подлецов…
Но ведь все очевидно не так.
Может быть, терроризм — это следствие искаженного понимания
Корана. Но ведь — именно Корана, а не книги о Винни-Пухе. И у истоков этого
искажения стоят ученейшие исламские мужи (улемы), а не безграмотные арабские
скинхеды. Исламский мир роднят с миром террора не плохие ученики, а отменные и популярные
учителя! И если власти Саудовской Аравии только в мае 2003 года были вынуждены
отстранить от должностей 1710 человек из духовенства — значит, проблема не в
одиночках. При таких масштабах террористическая проповедь — это болезнь уже
всего исламского сообщества. И еще одна причина ответственности всего
мусульманского мира за своих подонков в том, что изряднейшая часть мусульманского
мира считает террористов не подонками, а героями.
Мир ислама ответственен за исламский терроризм — хотя бы
тем, что отказывается увидеть эту свою ответственность.
В итальянской газете La Stampa об этом с горечью писал
отнюдь не итальянец, а мусульманин — Ибрахим Рефат: «Эхо бесланской трагедии
едва доходит до арабского мира. Его почти не слышно. Известие об ужасающем
количестве жертв ушло с первых полос газет и занимает лишь второе место в выпусках
новостей после традиционных сюжетов о церемониях в королевских дворцах. Вопреки
тому, что происходит в Европе, события, как эта бойня в Беслане, не очень
будоражат сознание масс. Конечно, были кое-какие критические выступления,
например шейха Аль-Азхара, лидера суннитов, который в пятницу обвинил террористов
в том, что они используют ислам в качестве прикрытия. И все же исламские
теологи в последние дни больше были заняты изданием фетв на тему: можно или
нельзя убивать западных заложников в Ираке. В арабском и исламском мире
большинство по-прежнему отказывается задуматься и проанализировать
произошедшее. Единственным интеллектуалом, который порвал круговую поруку, был
директор канала Al Arabiya Абдель Рахман ар-Рашед. В статье в издающейся в Лондоне
арабской газете Al-Sharq al-Awsat он выступил с повинной: «Давайте скажем горькую
правду: все террористы в мире — мусульмане. Мы, мусульмане, не сможем обелить
наш имидж, если не признаем этот постыдный факт». Однако такие слова уходят в пустоту,
потому что арабские лидеры никогда не признают, так же как никогда не признает исламское
духовенство и сами интеллектуалы, что зло заключается в фанатизме, который
разъедает арабское общество. Элита, до сих пор отрицающая, что 11 сентября
устроили арабы, не может этого сделать. И, следовательно, не признают это и простые
обыватели ближневосточных городов, свыкшиеся с проявлениями насилия, которое
налагает отпечаток на их повседневную жизнь. Разум этих людей уже пропитан
бредовыми речами имамов, которые призывают отвергнуть «другого»,
немусульманина, называя его просто «неверный», «кафир». А ближневосточные СМИ,
включая государственные, в свою очередь, способствовали расширению масштабов
этого этноцентризма, изображая злоключения арабов и мусульман как единственную
форму несправедливости на этой земле. По их мнению, жертвы живут только в Палестине,
Ираке, Кашмире, Чечне. А палачи, подстрекаемые «сионистами», живут только на Западе»(7).
Да, сегодня «все террористы — мусульмане» (сегодня; еще 10 лет
назад это было не так), но все же не все мусульмане — террористы. И об этом тоже
не стоит забывать. Как и том, что среди детей, погибших в бесланской школе, было
немало мусульман. Оттого и на «школьном кладбище» соседствуют кресты и столбы.
С точки зрения террористов бесланские дети были плохими мусульманами —
не-ваххабитами (ваххабизм объявляет «неверными» мусульман иных толков)(8).
Фанатизм и нечувствие к чужой беде — болезнь исламского
мира. Но эта их болезнь оборачивается болью для нас, их соседей по планете (да
уже и по улице). Поэтому и приходится нам пробуждать чувство сопричастности,
вины и ответственности в мусульманах. Не в терроризме виноват ислам, а в том,
что недостаточно яростно защищает свою святыню — Коран — от фанатичных
перетолкований.
И еще одна вина исламского мира — в том, что он позволяет
использовать себя. Мало сказать, что в исламских университетах ковалась
идеология «Аль-Каеды». Заказ-то на эту «ковку» поступил из региона, от которого
Ближний Восток весьма удален. А потому можно сколько угодно долбать ракетами по
афганским пещерам, иракским домам и чеченским лесам, но мозг, управляющий исламским
терроризмом, это нимало не затронет — по той причине, что этот мозг находится
за пределами исламского мира. Я убежден, что стратегическое планирование
терактов, совершаемых от имени ислама, совершается в западном мире.
Силы, равно ненавидящие и мусульман и христиан, пробуют
стравить нас друг с другом. Нет, не думайте, что я сейчас заведу речь о евреях.
Говорить о том, что Израиль контролирует исламский терроризм, допустимо только
в сумасшедшем доме. Речь идет об архитекторах «нового мирового порядка».
«Новый мировой порядок» — это удивительное сочетание
неслыханной ранее свободы и неслыханного ранее контроля. В истории бывали
островки вольницы и ледники тирании. Но чтобы и то другое сосуществовало
одновременно и применительно к одним и тем же людям — такого еще не было. Новый
мир глобализации предоставляет людям абсолютную свободу в передвижении, в смене
работы, в бизнесе, в выборе мировоззрения, в определении собственного стиля
жизни. Есть знаменитая цитата Жака Аттали, который был в начале 90-х годов
президентом Всемирного банка, сказавшего, что общество будущего — это общество
номадов (кочевников), т.е. людей, которые не связаны ни семейными, ни религиозными,
ни профессиональными привязанностями, ни корнями, но, как и деньги, свободно
перемещаются туда, где это выгоднее, не имея никаких пристрастий.
Но все это в сочетании с абсолютным же контролем за каждым
твоим шагом и с установлением неотвратимой ответственности за неверные шаги.
Миллионы видеокамер наружного наблюдения, постоянный электронный учет каждой
покупки и каждого передвижения, отслеживание телефонных разговоров, электронной
почты и контактов превращает всех жителей «цивилизованных стран» в пожизненных
участников «реалити–шоу».
Этот поворот означает отход от той идеологии, которая вела
западный мир последние три столетия. Идеология Просвещения и либерализма
утверждала, что права человека выше всего. Под лозунгом «борьбы за индивидуальную
свободу» разрушалось все сверхиндивидуальное. Этим тараном были снесены опоры
христианского общества. Поэтапность действий нам хорошо знакома: «Весь мир
насилья мы разрушим, а затем мы наш, мы новый мир построим…». После замены
прежних конструкций наступает пора подумать о фиксировании и увековечивании
новых.
Когда люди всерьез укрепляются у власти, тогда у них
начинаются меняться некоторые представления. Я помню, как летом 1993 года шли
столкновения красных демонстрантов — пенсионеров и ветеранов, ограбленных
Гайдаром и Чубайсом — с ельцинскими омоновцами. Зашел я тогда в «Московские
новости» к знакомому редактору, и по ходу беседы он говорит мне: «Скажи, ты
бываешь в воинских частях, с офицерами встречаешься, какие у них настроения?» —
«Анти-ельцинские настроения». Секундное молчание — и вывод: «А ты знаешь, мы
все-таки неправильно раньше настаивали на введении в законодательство понятия
«преступный приказ». Все-таки мы были неправы. Я все же думаю, что офицеры и солдаты
должны выполнять любой приказ! И если приказывают стрелять в толпу — они должны
это делать!». Это было летом 1993, и все мы помним, чем это кончилось в октябре…
Сегодня, мне кажется, подобная переориентация происходит в глобальном
масштабе. Люди, которые пришли к власти под лозунгами «прав человека», сегодня
осуществляют поворот в другую сторону: свою наконец-то обретенную власть надо
«зацементировать», увековечить. А чтобы увековечить власть новых «ценностей» и
элит, надо выбить из людей тот дух диссидентства, который прежде эти самые
новые элиты и насаждали в массах. Как же убедить западного обывателя отказаться
от столь возлюбленной им личной свободы? Надо среди его прав выделить самое
главное право — «право на жизнь». И пояснить, что именно этот «король» оказался
под вечным шахом. А, значит, пришла пора приносить жертвы. Чтобы человек почувствовал
угрозу своей жизни — эта угроза должна подышать ему в лицо. Для этого надо ее
создать и предъявить миру.
И когда страх начинает пронизывать все поры общества, тогда
можно сказать: »Люди, мы можем вас спасти! Но, для этого позвольте надеть на всех
вас ошейники!». В 80-е годы это делалось с помощью мифа о всесилии наркомафии:
электронные кредитные карточки нужно вводить вместо денег, чтобы не было
«черной наличности», которую потом самолетами увозят наркобароны в Латинскую
Америку. А в 90-е годы образ врага сменился: теперь это не наркобароны из
Латинской Америки, а исламские террористы. Ну, а вывод все равно тот же самый:
все равно, давайте избавляться от наличных денег, давайте жить под видеокамерами,
давайте прекратимся в легко наблюдаемые (а впоследствии — в легко и управляемые)
объекты.
Угроза из Колумбии заменена на угрозу из Аравии. Угроза
экстраординарная — и меры для ее устранения должны быть необычными: раз враг
может оказаться везде и врагом может стать любой, то нужна тотальная слежка за всеми.
Так что среди грехов мусульманских террористов есть еще и грех
слепоты: они не заметили, в чьих руках они стали марионетками.
Прошу отметить модальность моей речи: я говорю об этом не
как о факте, а как о моем ощущении. Доказательств этому тезису у меня нет.
Кроме, пожалуй, одного: отсутствие терактов в США после 11 сентября 2001 года.
Именно США более всего досаждают исламскому миру. Значит, именно туда и должны
были бы быть направлены стрелы ответного гнева. Но нет — за морем все спокойно[1].
А вот Россию медленно, но верно превращают в прифронтовое
государство, защищающее встревоженную Европу от растревоженного исламского мира(9).
И президент уже произнес это слово: «война». А на войне как на войне: на войне
не бывает атеистов. Что бы ни замышляли архитекторы «нового порядка», у Бога
свой план. И может быть Россия, которая в 90-е годы выбор между тележвачкой и
верой сделала в пользу жвачки, теперь, в военных условиях, все же поймет
необходимость обретения веры.
Примечания:
1. Обсуждаемое место (сура 47. Мухаммад)
так звучит в переводе И. Крачковского: «У тех, которые не веровали и уклонились
от пути Аллаха, Он направит в заблуждение дела их. A у тех, которые уверовали и
творили благие деяния, и уверовали в то, что было ниспослано Муххамаду, — а это
— истина от их Господа, — Он загладит дурные деяния и упорядочит их состояние. Это
— за то, что те, которые не веровали, последовали за ложью, а те, которые
уверовали, последовали за истиной от их Господа. Так приводит Аллах людям подобия
их! A когда вы встретите тех, которые не уверовали, то — удар мечом по шее; а
когда произведете великое избиение их, то укрепляйте узы. Либо милость потом, либо
выкуп, пока война не словит своих нош. Так! A если бы пожелал Аллах, Он помог
бы Себе против них, но (это для того) чтобы одних испытать другими. A у тех, которые
убиты на пути Аллаха, — никогда Он не собьет с пути их деяний: Он поведет их и сохранит
в порядке их состояние и введет их в рай».
2. Перевод Крачковского: «Поистине, Аллах не
любит всякого изменника, неверного! Дозволено тем, с которыми сражаются, за то,
что они обижены… Поистине, Аллах может помочь им» (Сура 22, 39-40).
3. Цветков П. Джихад в Коране и в жизни //
Миссионерское обозрение. 1912, № 9, сс. 814-815.
4. «Замечательный пример свободы мнения и
обсуждения в духе братства и взаимного уважения мы находим в истории при
решении вопроса о пленных, захваченных в битве при Бадре. Посланник Аллаха
спрашивал у своих сподвижников совета, как поступить с пленными. В то время
Аллахом еще не было ниспослано откровения, указавшего бы, как следует поступить
в данном конкретном случае. Естественно, мнения но данному вопросу разделились.
Посланник Аллаха принял одно из решений и отдал распоряжение о его выполнении.
Однако после его осуществления, Аллах ниспослал откровение, в котором осудил
принятое решение и указал, что верной была совсем другая точка зрения. Можно ли
привести более красноречивый пример подобной свободы мнений? Хадис (предание)
гласит: «Посланник Аллаха спросил мнения Абу Бакра, Али и Омара. Абу Бакр
сказал: «О, Посланник Аллаха! Они [пленные] родственники и братья. Я считаю,
что их нужно отпустить, взяв с них выкуп, который мы используем для войны с
неверными. А их, может быть, Аллах направит на правильный путь, и они
станут поддержкой». Омар ответил: «Я не согласен с Абу Бакром! Если бы мне пришлось
решать, как поступить в подобной ситуации со своими родственником, то я бы убил
его, чтобы Аллах знал, что в наших сердцах нет пощады к неверным, тем более,
что это их храбрецы, вожди и предводители». На следующий день Посланник Аллаха
сказал: «Всевышний ниспослал откровение: «Ни одному пророку не годилось иметь
пленных, пока он не производил избиения [неверных] на земле». Вот
показательный урок свободы мнения, которому сподвижники научились от Посланника
Аллаха. Этому примеру он всегда следовал при решении всех вопросов, показывая
человечеству путь к добродетели и обучая людей свободе» (Хусейн Хамид Хасан,
президент Всемирного исламского университета. Свобода научных исследований в исламе.
Б.м.б.г. Сс. 35-37).
5. Игнатенко А. Индустрия самоубийства //
Независимая газета 2.09.2004.
6. Игнатенко А. Миссия невыполнима? Власти
Саудовской Аравии начали бороться против религиозного экстремизма //
Независимая газета 18.06.2003.
7. Ибрахим Рефат. Большинство арабов
безразличны к осетинской трагедии.
8. «В ходе контртеррористических
мероприятий в конце мая с.г. были арестованы несколько улемов — Али аль-Худейр,
Ахмад аль-Халиди, Насир аль-Фахд. В саудовских СМИ их называют «такфиритская
троица» (салюс такфири), потому что они в своих фетвах объявляли «неверными»
(это называется такфир) своих единоверцев, которые в чем-то отклонились от
того, что эта «троица» считает истинным исламом. А против «неверных» (то есть
подвергнутых тафкиру мусульман, а также всех немусульман — христиан, иудеев и т.д.),
утверждали они, обязателен вооруженный джихад» (Игнатенко А. Миссия
невыполнима? Власти Саудовской Аравии начали бороться против религиозного
экстремизма // Независимая газета 18.06.2003). Этот свой «джихад» замечу, эти
улемы вели на территории Саудовской Аравии, взрывая дома с иностранцами и не
считаясь с жертвами среди арабского обслуживающего персонала.
9. А еще отмечу, что по свидетельству
посла России в Германии (интервью показано в утренних «Новостях» первого
телеканала 7 сентября), в немецкой прессе из волны терактов в России делают
вывод, что Россия уже не в состоянии самостоятельно обеспечить контроль над своей
территорией. Кажется, нам готовы оказать не только гуманитарную помощь. НАТО не
прочь «помочь» нам установить контроль над нашей же страной.
www.apn.ru
15.09.2004
[1] Не стоит забывать, что с 11 сентября 2001 года мир так и не получил доказательств того, что акция в отношении Торгового центра в Нью-Йорке и ряда других объектов была совершена мифической Аль-Каедой или под руководством Бен-Ладена. Зато Вашингтон получил возможность оккупировать Афганистан и Ирак и развернуть свои военные базы в Средней Азии (прим. Ред ЗЛ).