Протоиерей Всеволод Чаплин
Идеал
единства
Обсуждение стратегических вопросов жизни страны можно и
нужно вести на соборной основе - параллельно с уже существующими парламентскими
механизмами
Многопартийность, конкуренция и плюрализм в нынешней
России, казалось бы, превратились в политические аксиомы. Базовые ценности
западной демократии открыто оспаривают лишь маргиналы. Однако реальная картина
совсем другая.
Голосование за Путина как за олицетворение сильной власти,
"демократической монархии" - лишь верхушка айсберга. Стремление быть
заодно с той самой властью порождает мощную поддержку в народе "Единой
России" - партии не столь уж яркой в публичной политике, но олицетворяющей
"начальство". Наконец, посмотрим на итоги недавнего опроса на тему
многопартийности, проведенного ВЦИОМ: 30% населения отдает предпочтение системе
из двух-трех хорошо организованных массовых партий, 17% - нескольким
"настоящим партиям из убежденных и активных людей". В то же время 22%
населения предпочло однопартийную модель государства, а еще 30% затруднились
ответить. Итак, более половины граждан страны не видят особой ценности в
межпартийной борьбе.
Такие итоги тестирования общественного мнения, как ни
странно, совпадают с поверхностно-пренебрежительным отношением СМИ к
"политической возне", партиям и их лидерам. Ироничное смакование
думских баталий подспудно убеждает зрителей и читателей: партии - это
несерьезно.
Думаю, не надо проводить опросов, чтобы выяснить негативное
отношение народа к судебным спорам, даже "судьбоносным", вроде дела
ЮКОСа, а также к коммерческой конкуренции, отрицательным символом которой стало
засилье рекламы и черного пиара. Люди выбирают не многопартийность, а единство
народа и власти, не состязательность, а идеалы мира и согласия.
Проще всего сказать, что подобные настроения - лишь рецидив
недавнего времени, когда у нас не было соревнований, кроме спортивных и
"социалистических". На мой взгляд, стремление к единству и неприязнь
к конфликтам интересов является одной из характерных черт нашего народа,
которые - добавим сюда жертвенность, самоограничение, приоритет духовного над
материальным - были пронесены через коммунистический период, сохранившись со
времен православного воспитания. Можно спорить, насколько население
императорской России было религиозно грамотным с формальной точки зрения.
Однако постоянное участие в богослужении и обучение Закону Божию прививало
людям основные евангельские истины, до сих пор присутствующие в наших
пословицах и поговорках. Более того: сами, как бы сейчас сказали, аудиовизуальные
образы церковного пения, иконографии, храмовой архитектуры учили народ хранить
единство и отвергать разделения. Между прочим, так происходит и сегодня, когда
невербальные способы передачи мыслей и чувств давно признаются более
действенными, чем вербальные.
Состязательность
и консенсус
Идеал единства - не коммунистический и даже не
этноправославный (то есть восходящий к византийскому и восточнославянскому
наследию). Он прямо вытекает из Нового Завета. "Будьте единодушны и
единомысленны", "единство духа в союзе мира", "все у них
было общее", "мы многие одно тело" - это именно оттуда. По
учению Православной церкви, Господь Иисус Христос пришел, дабы "собрати
расточенная", то есть соединить разделенных людей во вселенскую общину
веры. Православный общественный идеал - народ-экклесия, единый соборный
организм, образно описанный апостолом Павлом. Вот почему наша Церковь так
настойчиво проповедует мир и единство поверх политических, национальных,
социальных различий. Вот почему ей чужда вовлеченность в думские или судебные
баталии, в шумные рекламные и пиаровские битвы. Поликонфессиональность,
многопартийность, разделение властей, конкуренция, управляемые конфликты - то,
чем так гордится нынешняя политическая система, - для православного христианина
суть лишь признаки греховного разделения народа и человечества, симптомы
духовного нездоровья. Собственно, если следовать этой логике, само
существование плюралистической демократии - не что иное, как результат греха.
Конечно, в мире, далеком от совершенства, демократия с ее
правами и свободами, защищающими человека от произвола властей, работодателей,
локальных диктаторов, не может не признаваться достойной формой общественного
бытия. Достойной - но не идеальной. Словом, такой, которую нужно укреплять
только тогда, когда есть опасность скатывания к анархии или тирании. Однако
православный социальный идеал - идеал соборного народного тела - не относится
только к далекому прошлому или к эсхатологическому будущему. Но если
осуществлять его сегодня, то как?
Не будем предаваться иллюзиям относительно неожиданного и
чудесного восстановления монархии. В современной России, скорее, существует
опасность использования монархических лозунгов для очередного политпроекта, за
которым могут скрываться мелкие и отнюдь не конструктивные амбиции очередных
реформаторов, желающих по-быстрому переделить политическое пространство. Вообще
сегодня любая шоковая терапия, любая революция, даже монархическая, вряд ли
принесет пользу стране.
Впрочем, переход от состязательности к соборности может быть
постепенным и разумным. Он уже происходит - хотя бы вследствие народных
устремлений, влияющих на политику вопреки горделивой и самодовольной элите,
которая все еще мнит себя монопольным архитектором человеческих душ. Российский
парламент - не только верхняя палата, но все больше и нижняя - становится
механизмом гармонизации интересов, а не местом их столкновения. Появляются
коллегиальные органы, например Госсовет, предполагающие, скорее, не
парламентские процедуры голосования, а поиск консенсуса.
Стол, а не
кафедра
Между прочим, именно консенсус, а не воля большинства
является основой соборности. На церковных соборах сказать "изволися Духу
Святому и нам" могут лишь тогда, когда прекратились споры и несогласия.
Всемирный совет Церквей - организация неоднородная и неоднозначная, где долгие
годы формировались причудливые коалиции ради получения большинства, - недавно
пришел к отказу от парламентских процедур и ввел принятие важнейших решений
консенсусом. При этом, конечно, остро встал вопрос о правах несогласных. В
итоге процедура предполагает несколько вариантов:
все приходят к единодушному мнению;
меньшинство, не согласное с большинством, отказывается от
претензий, признавая, что дискуссия была полной и честной, а мнение большинства
отражает общий настрой;
фиксируется наличие расхождений, причем решение все-таки
принимается с согласия меньшинства, которое одновременно заявляет о своем
особом мнении;
вопрос откладывается; признается факт невозможности принять
решение.
Понятно, что подобная процедура не будет легкой, например,
при принятии бюджета. Однако обсуждение стратегических вопросов жизни страны
можно и нужно вести на соборной основе - вероятно, параллельно с уже
существующими парламентскими механизмами. На базе одного из существующих
консультативных органов, например советов при президенте или того же Госсовета,
а может быть, и на совершенно новой основе вполне реально создать соборный
орган, в котором были бы представлены ведущие общественные силы, социальные
слои, гражданские ассоциации. Там непременно должны присутствовать профсоюзы,
женские, молодежные и ветеранские организации, сообщества предпринимателей,
этнические объединения, религиозные общины, воинское сословие, творческая
интеллигенция. Необходимо найти место в таком органе и для представителей
"элиты" - прежде всего экспертов и чиновников, - но место этой
категории граждан должно быть соразмерно ее численности и действительному, а не
самопровозглашенному профессионализму.
Такая модель дискуссии власти и народа как нельзя лучше
соответствует российской и христианской моделям гражданского общества. Если
очистить этот термин от выгодных Западу идеологических наслоений, он означает
только одно: выражение людьми, организованными в добровольные сообщества,
своего мнения перед лицом власти. Каким бы это мнение ни было и сколь бы оно ни
расходилось с идеологией "штатных гражданственников", которые
ориентируются только на зарубежного работодателя. Главная задача гражданского
общества, на мой взгляд, - дать голос людям, представляющим все социальные группы
и все части политического спектра, а не только "продвинутым просветителям
темной массы", от услуг которых россияне давно отказались. Гражданское
общество - это не престарелые правозащитники с указками. Это любой из нас,
говорящий о том, что наболело. И мэтрам либеральной интеллигенции надо бы
наконец занять свое место за "круглым столом", а не на профессорской
и уж тем более не на проповеднической кафедре.
Консенсусные процедуры в "соборном" органе
следует детально проработать. Нельзя допустить, чтобы один крикун диктовал свою
волю всем, как это случалось на заре нового (да и старого) российского
парламентаризма. Основой эффективности консенсусного процесса всегда - по
крайней мере в Церкви - были нравственные правила, задающие рамки дискуссий и
кулуарных процедур. Так, высшей доблестью в рамках консенсусного принятия
решений считается добровольный отказ от своих интересов и позиций ради общего
блага, ради продвижения дела, нужного многим (не обязательно большинству). В
таком поведении нет и не может быть ничего постыдного - если только мы
руководствуемся лучшими образцами кодексов чести, а не "понятиями".
Вообще умение прощать, смиряться, жертвовать собой, отказываться от чего-то
ради ближних - это не только исполнение евангельской заповеди, но и наиболее
разумная политическая линия, почитаемая и современниками, и потомками.
Наоборот, лозунг "твое место у параши" не только никогда не сделает
политика героем истории, но и обречет его на скорый крах - по крайней мере в
мало-мальски цивилизованном и стабильном обществе, которое у нас вроде бы
возникает.
Как ни удивительно, неплохой пример нравственного подхода к
конфликту интересов недавно подал человек, стоявший у истоков морально
сомнительного российского капитализма, - Михаил Ходорковский. Признав, что отечественные
либералы думали об условиях жизни и труда для 10% общества, забыв о 90%, он
предложил "заставить большой бизнес поделиться с народом" и сам
отказался от крупного пакета акций ЮКОСа. Конечно, сделал он это не
добровольно. Но, с другой стороны, мог ведь последовать в эмиграцию за
Березовским и Гусинским. Значит, планирует жить в России и по-прежнему быть в
ней общественно значимой фигурой. А потому не может не считаться с интересами
народа, к которым до сих пор весьма пренебрежительно относятся многие его
коллеги по бизнесу и еще хуже - представители модного интеллектуального
сообщества.
Двустороннее
движение
Самоограничение и готовность уступать в рамках
общенациональной дискуссии - качество пока что редкое, но необходимое для
создания эффективного российского государства. С другой стороны, зададимся
вопросом: а не приведет ли "полюбовное" разрешение противоречий к
новому застою? Безусловно, опасность такая есть, особенно в нашей стране, где
традиции круговой поруки и чрезмерного спокойствия всегда были настолько
крепки, что многие необходимые реформы становились возможными лишь через
революцию.
Из проблемы застоя возможны два выхода. Во-первых,
участники соборных консенсусных процедур должны гарантированно и часто
меняться. Срок службы людей, вовлеченных в эти процедуры, нужно сделать очень
недолгим - два-три года, чтобы они не успели заматереть в лоббизме и оторваться
от тех, кого представляют. Во-вторых, верховная власть в лице президента должна
брать на себя смелость предлагать реформаторские проекты, основываясь на
общественном мнении и объясняя их суть и последствия народу (в том числе в лице
тех, кто представлен в соборных органах). Иногда можно пойти и на референдум.
Убежден, что не нужно скрывать от людей правду, даже горькую. Простой человек -
даже не будучи профессионалом в политике и экономике - ценит доверие к нему,
стремление с ним посоветоваться. С другой стороны, он естественным образом не
приемлет деятелей, недвусмысленно дающих ему понять: мы знаем лучше, а ты не
мешай. К тому же знают они, может быть, и лучше, но получается пока по
Черномырдину - как всегда.
Диалог народа и власти должен быть улицей с двусторонним
движением. Регулировать его должен не важный гаишник со всевидящим взглядом, а
ясные правила, равные и для "Запорожца", и для "Мерседеса".
Иногда придется потерпеть пробки, помня, что это единственная возможность
попасть к месту назначения. Элита без народа не просуществует долго даже в
эмиграции. Государство по сути своей должно к народу прислушиваться. И для того,
чтобы власть и население, Москва и глубинка, люди разных национальностей и
религий вновь почувствовали доверие друг к другу, смогли друг друга любить и
уважать, - не стоит ли хотя бы попытаться возродить соборное государство?
Эксперт, №30 (431)
23 августа 2004