С.Г. Кара-Мурза

 

Убили из-за тапочек

О качестве российской политической элиты

 

— Сергей Георгиевич, английский историк Арнольд Тойнби считал одним из худших заболеваний цивилизации такое состояние правящей элиты, когда она, оглупляя массы, сама отравляется своим ядом и даже начинает верить в мифы, с помощью которых и пыталась водить людей за нос… Это не о нас?

 

— У нас до этого пока не дошло, потому что разум масс оказался намного устойчивее, чем предполагалось. Эта смута в умах и возникла в России в ходе перестройки и реформы — произошел быстрый откат, архаизация сознания образованных людей. Конечно, сходные процессы наблюдаются и на Западе, там это уклончиво называют постмодернизмом. В России же это произошло в связи с поражением СССР в «холодной войне». Культурное ядро нашего «побежденного» общества разрушалось радикально, с огромным перебором, и его обломки не укладываются даже в структуры постмодерна – мы имеем просто антимодерн, регресс вплоть до шаманского типа мышления. У нас элита же составила главную «группу риска». Перестройка в целом привела к тяжелому поражению рациональности. Сегодня наша культура в целом отброшена в зону темных, суеверных, антинаучных взглядов. Просвещение отступило. Поток мракобесия, который лился и льется с телеэкрана, настолько густ, что многие до сих пор удивляются, где же он копился, в каком овраге? При этом мракобесие стало очень агрессивным. «Невежество становится действенным» — это важное явление в культуре времен Смуты подметил Михаил Пришвин.

 

— Вы хотите сказать, что у нас многие были готовы спалить дом, да что там дом — страну, чтобы, как говорится, поджарить себе яичницу?

 

— А разве не так? Смотрите: уничтожили СССР, чтобы Горбачев перестал быть президентом... Убили, чтобы украсть тапочки… Те, кто творил хаос в мышлении ради своей яичницы, не слушали предупреждений. А ведь специалисты, исходя из теории хаоса, указывали, что при этом самом «новом мышлении» будут приниматься наихудшие решения и выбираться наихудшие варианты. Ты разрушаешь советскую систему, мечтая о шведской модели и цивилизованном западном инвесторе, а созданный тобой хаос втягивается в гнусные лапы братвы, которая пинком выбрасывает тебя на помойку. И это разрушение здравого смысла проводилось под знаменем перехода к высоким интеллектуальным стандартам.

 

— Но ведь был же Леонид Брежнев, генсек ядерной державы, над которым потешалась вся страна, были рассуждения, и вполне серьезные,о том, что «кухарка может управлять государством».

 

— Да, с трибуны сошел Брежнев. Но на нее вскарабкались прорабы перестройки – эти сладкоголосые птицы с их пафосным безумием и грезами в одночасье ворваться во врата рая. Люди грезили наяву, отвергали, иногда очень злобно, предупреждения, мешающие наслаждаться приятными образами близкого будущего, которые им рисовали эти идеологи. Не грузите меня! Полная свобода! Гласность не должна иметь пределов! Возвращение в цивилизацию! Общечеловеческие ценности! Постиндустриализм!

Одной из самых нелепых фантазий такого рода было бурное возрождение сословных притязаний. Откуда ни возьмись, Москва наполнилась дворянами, а то и потомками графов и князей.

Возникли конкурирующие дворянские собрания, поиски родословных, певцы загнусавили о каких-то поручиках Голицыных — все это под флагом демократии (!) и под стенания о том, что большевики поголовно уничтожили дворян, а остатки их («два миллиона!») уехали за границу. И никто вслух не напомнил этим взрослым Буратино, что в начале 1917 года всех дворян, включая обитателей ночлежек, в России было 1,4 миллиона человек. И что большинство из тех, кто уцелел, — нормальные люди, и им в голову не приходит тащить в наше время эти оставшиеся в прошлом сословные атрибуты. А ведь в этот психоз втянулось много потомков рабочих и крестьян — они поют про «хруст французской булки» и уверены, что, если бы не злые большевики, все они стали бы помещиками.

Да что там рабочие. Наша интеллигенция стала заглатывать странные, абсурдные (и порой даже чудовищные) утверждения идеологов. «Пропасть нельзя перепрыгнуть в два прыжка!» — и все аплодируют этому идиотскому сравнению. Никто из имевших доступ к трибуне не спросил: а зачем вообще нам прыгать в пропасть? Разве где-нибудь кто-то так делает, кроме самоубийц? А нас пальцем поманили — и мы дружно стали прыгать. С другой высокой трибуны кричат: «Нельзя быть немножко беременной!» Мол, надо сломать свое народное хозяйство и перейти к какому-то «рынку». И опять аплодисменты. Что за бред сивой кобылы, при чем здесь беременность? Кто у нас забеременел и от кого? «Коней на переправе не меняют!» И никто не смеет возразить. Какие, к черту, кони, какая переправа — это козлы, которые орудуют в нашем огороде. Почему мы стали так падки на глупейшие, бессмысленные метафоры?

При этом бессвязность мышления и его отрыв от реальности одинаково проявлялись и у ораторов, и у их слушателей, если все настраивались на одну волну. Вот выступает писатель и депутат А. Адамович в 1989 году в МГУ (!): «Запад благодарен Горбачеву еще и за то, что он «изнутри» остановил процесс разрушения демократии в странах третьего мира». И ни один профессор, доцент, студент не урезонил нашего писателя.

Вдумайтесь в его утверждение. Что Запад благодарен Горбачеву, это понятно. Но, оказывается, помимо всех его заслуг перед Западом он еще и защитил демократию в третьем мире! Были там у власти демократы — Мобуту и Сомоса, Бокасса и Сухарто, но в 80-е годы стали левые силы эту демократию разрушать. То одного прогонят, то другого. Но Горбачев «изнутри» этот процесс остановил. Вот, значит, кто из кресла Генерального секретаря КПСС помог Пиночету защитить демократию.

 

— Ну что вы все вспоминаете дела давно минувших дней? Согласитесь, что сегодня звучит немало трезвых мыслей о нашем жизнеустройстве. Ситуация в стране стабилизировалась, процесс распада приостановлен...

 

— Оно, может быть, и так. Но вот цитата из недавнего выступления советника президента по экономическим вопросам А. Илларионова: «Выбор, сделанный весной 1992 года, оказался выбором в пользу социализма... — социализма в общепринятом международном понимании этого слова. В эти годы были колебания в экономической политике, она сдвигалась то «вправо», то «влево». Но суть ее оставалась прежней — социалистической». Это что-то новое в политологии — назвать политику Гайдара и Чубайса «социалистической».

Выдвинул Ю.М. Лужков лозунг: «Работать по-капиталистически, а распределять по-социалистически». Как такое может быть? Ведь производство и распределение — две стороны одного экономического уклада, вещи неразрывно связанные. Не может самый добрый капиталист позволить «распределять по-социалистически», ибо он в этом случае сразу перестанет быть капиталистом (а значит, не сможет никого заставить «работать по-капиталистически»).

Меня особенно поразил поток абсурдных лозунгов в ходе парламентских выборов 2003 года. Одна партия так соблазняла избирателей: «Вместе мы — русские!» Наверное, немало ошарашенных водителей съехали в этих местах в кювет. В каком воспаленном мозгу родилась эта идея? Что она означает? Может быть, нам намекают, что, если татарин, чукча и еврей вместе проголосуют за Народную партию, на этот краткий миг станут русскими? А если русский не проголосует, то кем станет?

Другой плакат с агитацией за того же Райкова — вроде как примитивный детский рисунок большого зеленого танка и надпись: «Нет насилию на телевидении!» Что хочет сказать Райков? Что его партия, пройдя в Госдуму, введет цензуру на телевидении? А что означает танк? Может, эта партия запретит фильм «Они сражались за Родину» или «Тихий Дон»? Эти фильмы — рекордсмены по показу насилия. Вот уж действительно: верую в Райкова, потому что это абсурдно!

 

— Сергей Георгиевич, не судите так строго. Была парламентская горячка. Все делалось на живую нитку. Вот и получила Народная партия за всю эту абракадабру своеобразный приговор избирателей: они оказались не такие уж простоватые.

 

— А я с вами не соглашусь. Прошли выборы, но изобретатели этих идиотских реклам-лозунгов не потеряли своей выгодной работы. Обочины больших шоссе покрылись новыми плакатами, которые заменяют отсутствующую рекламу реальных товаров. Бессмыслица, напыщенность и пошлость этих творений политического постмодерна ставят в тупик. Как будто какой-то глумливый сатир малюет эти плакаты, издеваясь над здравым смыслом.

«Здоровье социальное – это уверенность в будущем» – и рядом сидит то ли кукла, то ли ребенок в кружевном платьице. Что за чертовщина! Как можно здоровье определять через уверенность в будущем! Ведь это категории разного порядка. Здоровье — это оценка состояния, символ добра. Уверенность в будущем означает лишь наличие надежной информации — как о добре, так и о зле. Представьте: человеку сообщают, что у него лейкемия, рак крови, лечение невозможно и жить ему осталось пару месяцев. У него появилась уверенность в будущем, но здоровьем это никак не назовешь. Вот и наше общество: оно знает, что в скором будущем вздуют цены на газ, воду и электричество, — прибавляет ему это здоровья социального?

Проезжаешь еще сотню метров – новая загадка: «Здоровье экономическое – достойная зарплата». О чьем здоровье гласит эта административная мудрость, о чьей зарплате речь — топ-менеджеров банков? И что это за новая политэкономическая категория — «достойная зарплата»? Какая часть общества должна получать эту зарплату, чтобы страна считалась экономически здоровой? Содрали идиотскую рекламу крема («Л’Ореаль! Ведь я этого достойна!»), и получилось еще глупее. Кто развесил эту ахинею и зачем?

Дальше в том же роде: «Здоровье экологическое – чистота отношений». Это что – реклама презервативов? Но тогда почему нарисована огромная бабочка на подсолнухах, по всей видимости, вредитель сельского хозяйства? Дальше — опять изречение, какого и Кафка с его больной психикой не смог бы придумать: «Здоровье физическое — это 100 спортивных площадок в год». Что сто площадок? Чье здоровье? «Здоровье демографическое — интересная юность». О чем это? Каким боком касается демографии? Если девушка очень интересно провела юность, у нее дети один за другим рождаются или, наоборот, совсем не рождаются? Что из этого считать здоровьем?

Еще через сто метров — самый крутой шедевр: «Здоровье духовное – вера в Россию». И красочная картина: церковь, ряд матрешек и огромный компьютер. Уже и церковь приспособили для своих дешевых идеологических поделок. Какая бестактность! Нарисовали бы лучше самовар. Что за глупость — при чем здесь здоровье, вера, о какой России речь? Об РФ, что ли? В каком смысле надо в нее верить? Но главное: в какой пещере вырубили эту идеологическую скрижаль? Пятнадцать лет нам промывали мозги моющим средством демократии и плюрализма — и вдруг, на тебе, вновь суровое требование морально-политического единства. Причем единства не на основе разума, сотрудничества и солидарности — все это устранили рынок и конкуренция, а на основе веры. Компьютер и матрешки в одном флаконе.

 

— А вам не кажется, что вы зря кипятитесь? Люди давно перестали замечать эту политическую и социальную рекламу. Они ее просто не видят. Более того: она, скорее, производит обратное действие. Избиратель сопротивляется этому и голосует, к примеру, против всех. Согласитесь, это тоже своеобразная гражданская позиция. Спорная, но позиция.

 

— А я вам посоветую заглянуть в книгу эмигранта Б.М. Парамонова «Конец стиля». Там он, на мой взгляд, очень метко выразился о нынешнем состоянии нашего общественного сознания: «Россия — постмодернистская страна». Постмодернизм – лакомая тема для философских салонов. В общем, нам пока что не до нее, но эта штука сейчас важна для нас как молоток, которым разбивают наши головы. Один из философов-постмодернистов сказал: «Эпоха постмодерна представляет собой время, которое остается людям, чтобы стать достойными гибели». Эту эпоху пусть они оставят для себя, а мы из нее возьмем только то, что полезно для жизни. Сейчас для нас главное: знать, что постмодернизм – это отказ от норм просвещения, от классической логики, от рациональности вообще. Это «апофеоз беспочвенности» — стиль, в котором «все дозволено». Здесь нет понятия истины, а есть лишь суждения, конструирующие любое множество реальностей. Так что академик может нагло врать, и никто ему слова не скажет. Поскольку интеллигенция была этим спектаклем очарована, то и уважающие ее люди замерли в растерянности.

Став на время «постмодернистской страной», мы оказались беззащитными против клики интеллектуальных наперсточников, за спинами которых скрывались вполне тривиальные и рациональные (в меру возможностей их уголовного мышления) мародеры и продавцы краденого. Пора возвращаться к здравому смыслу и логике, поставить на свое место идола торжищ и прислушаться к «богам азбучных истин».

 

Беседовал

Сергей Заворотный

Трибуна 11.08.2004