А.Н. Савельев

 

Когда-то надо отдать команду «в наступление»

(интервью агентству «Росбалт»)

 

На постсоветском пространстве России необходимо уйти от пустословных великодержавных заявлений в противовес реальной великодержавной деятельности, считает заместитель председателя Комитета Государственной Думы по делам СНГ и связям с соотечественниками Андрей Савельев (фракция «Родина»).

 

Существует ли, на ваш взгляд, у России стратегия действий на постсоветском пространстве?

 

Она начинает прорисовываться, доказательством чему служит выступление Президента Владимира Путина на недавнем совещании послов и постоянных представителей России. «А вот чего не стоит делать — это увлекаться сентенциями о том, что никто, кроме России, не имеет права претендовать на лидерство на пространствах СНГ. Если мы признали определенные реалии, то нужно с этими реалиями считаться и из них исходить в выстраивании своей внешней политики», — это высказывание Президента процитировали все средства массовой информации. Когда эта фраза вырвана из контекста, она кажется продолжением предшествующих высказываний, призывающих к умеренности и благонравию, к тому, чтобы ни в коем случае никому не перечить. На самом деле имеется в виду совершенно другое.

Отношениям с СНГ нужно придать максимально привлекательный характер, уйти от пустословных великодержавных заявлений в противовес реальной великодержавной деятельности. Реальное великодержавие звучит, например, в такой фразе Президента: «Мы должны использовать любую возможность для участия России в формировании справедливого миропорядка, отвечающего интересам безопасности и социально-экономического развития нашей страны». Это заявка на мировую роль России, и именно этого ждут от человека, которому по Конституции положено возглавлять внешнеполитическую деятельность страны.

В выступлении на совещании послов Президент принципиально по-иному определил деятельность РФ на пространствах СНГ. Он сказал о необходимости создания в странах Содружества крупных информационно-культурных центров для работы с соотечественниками. Это пожелание прозвучало впервые и является реальным шагом к тому, чтобы признать соотечественников частью российской нации, а не «нахлебниками» и «незваными гостями», какими видит их российская бюрократия.

На содержание посольств и представительств России за рубежом уходят огромные деньги, тогда как они превращены в посреднические структуры, переписывающие сообщения местной прессы и отсылающие это в Москву. Их главы вписываются в политические элиты государств, в которых в данный момент находятся. Это слишком расточительно для нашей страны. Президент, похоже, пришел к тому же выводу, что и многие эксперты, давно призывавшие реформировать систему Министерства иностранных дел и придать внешней политике характер превентивности, а не вялой реакции на уже происшедшие события.

Путин отметил и то, что в странах пребывания российских послов нередки «спланированные кампании по дискредитации нашей страны, вред от которых очевиден и для государства, и для отечественного бизнеса». К этим словам нужно отнестись серьезно, а не отделываться насмешками над принадлежащей, казалось бы, прошлому, риторикой. Фактами являются и сами такие кампании, и крайне вялая реакция на них отечественных дип-представителей и политиков. Необходимо формирование непредвзятого представления о внутренней и внешней политике Российской Федерации не только внутри страны, но и со стороны наших зарубежных партнеров.

Но пока российская внешняя (да и в целом государственная) политика невнятна, положительный образ страны сформироваться не может. Поэтому установка Президента на противодействие дискредитации России подталкивает его и всю систему власти к тому, чтобы люди перестали задавать себе вопросы, какую же страну, с какой системой государственной власти мы хотим построить и какие исторические перспективы нас ожидают. Ведь в нынешней ситуации перспектив у страны просто нет — их нужно создавать сейчас, в оставшиеся считанные годы, интенсивными и энергичными мерами.

 

То есть, вы рассматриваете выступление Владимира Путина на совещании российских послов как признак формирования новой политики в отношении соотечественников и государств ближнего зарубежья?

 

Да, принципиально иной. Президент Путин все-таки решил зайти в замшелую посудную лавку под названием «Министерство иностранных дел», разбить покрытые паутиной старые тарелки и поставить на полки новые — более привлекательные и для населения нашей страны, и для мира в целом.

 

И все-таки пока это только слова. Видите ли вы уже сейчас проявления упомянутой вами «великодержавной деятельности»?

 

Я очень скептически отношусь к интеллектуальным способностям сотрудников администрации Президента, как и к нравственному потенциалу некоторых государственных чиновников, прежде всего, ведущих членов Правительства, чьи фамилии постоянно на слуху. Эти люди просто недееспособны на своем поприще. Они не могут ни сформулировать стоящие перед государством задачи, ни предложить конкретные меры для их разрешения. Однако отправляться вместе с ними в помойную яму исторических отбросов готовы далеко не все. Поэтому и начинается поиск иных методов решения серьезных государственных задач. Выступление Президента, как мне кажется, проявляет эти пока еще скрытые механизмы выработки принципиально иного взгляда на российскую государственность.

 

Какова, на ваш взгляд, российская составляющая событий, разворачивающихся в последние месяцы вокруг Южной Осетии?

 

Мне кажется, что позиция России по Южной Осетии принципиально не отличается от ее позиции по Аджарии. Казалось бы, в грузино-осетинском конфликте российская дипломатия была более активна, но на самом деле таковой была югоосетинская сторона. Если бы ситуация в Южной Осетии была подобна аджарской, действия российских властей были бы абсолютно такого же сорта. Вести более энергичную и открытую политику наш МИД пока не способен.

Мы стоим перед необходимостью решать вопрос принципиально — в Государственной Думе лежит обращение югоосетинского парламента с просьбой о признании независимости этой республики. Для этого есть все основания. Не вдаваясь в подробности, скажу, что этот вопрос мы можем решить немедленно. Тем не менее, действия российской стороны в грузино-осетинском конфликте предполагают продолжение затяжных переговоров, которые явно ни к чему не приведут. Они могут решить локальную задачу ослабления противостояния в каждый конкретный момент, но само оно не закончится никогда. Это вечная, огромная проблема, созданная для российских граждан, проживающих в Южной Осетии.

Когда Михаил Саакашвили сказал, что столкновение Грузии будет вовсе не с Южной Осетией, а с Россией, он был абсолютно прав: агрессия против Южной Осетии означает агрессию против России. Но сказать об этом вслух российская дипломатия и политики не могут и не хотят. Думское большинство также предпочло использовать в своем заявлении обтекаемые формулировки, которые никак не могли повлиять на ситуацию. Если бы Дума заявила о начале рассмотрения обращения парламента Южной Осетии, это показало бы грузинским властям, что они натолкнутся на очень жесткое противостояние со стороны России.

 

Но такой демарш означает полный разрыв всех отношений с Грузией.

 

Россия этого делать не станет, а вот Грузии, если она захочет порвать отношения, будет очень тяжело. Многие грузины давно предпочитают получать российское гражданство и жить в России, где имеют возможность неплохо зарабатывать. Суверенитет Грузии подорван действиями самой грузинской власти, и говорить, что мы имеем дело с полноценным политическим субъектом, невозможно: Тбилиси не способен ни поддержать экономику страны, ни обеспечить ее территориальную целостность. Как анекдот можно рассматривать и то, что зарплату грузинским министрам платит Джордж Сорос — в какой еще стране мира такое возможно?

Все действия Саакашвили направлены против интересов России. Это политик, которого невозможно поддерживать. Хочет он разорвать отношения с Россией — пусть рвёт. Возможно, тогда период его авантюристического правления закончится быстрее, и к власти в Грузии придут рационально мыслящие люди, которые не будут планировать военных акций и ставить подножки России для того, чтобы услужить своим западным хозяевам. Мы, скорее, должны иметь дело с непризнанными республиками Абхазией и Южной Осетией, которые двенадцать лет доказывают свою дееспособность в самых тяжелых условиях войны, экономической блокады и провокаций.

 

Когда можно ожидать рассмотрения Госдумой упомянутого выше обращения парламента Южной Осетии?

 

Это решает Министерство иностранных дел, которому полностью подчиняются парламентские комитеты по международным делам и по делам СНГ и связям с соотечественниками, считая, что это и есть сотрудничество с МИДом. На самом деле это только поддержка того стиля, что сложился во внешнеполитической сфере — всё время исходить из принципа «как бы чего не вышло». Обострение ситуации в Южной Осетии, с одной стороны, подтолкнуло российское общество к обсуждению вопроса о независимости этой республики, а с другой — испугало МИД до такого ступора, что этот вопрос не может быть рассмотрен, пока страсти не успокоятся.

Поначалу в Госдуме прошло очень энергичное обсуждение проблемы на закрытом заседании трех комитетов с участием министра иностранных дел и представителя нашего миротворческого контингента. Удивительно, но позиция депутатов, даже от «Единой России», была намного более резкой, чем министра Лаврова. Он всех успокаивал и говорил о том, что сейчас не время делать какие-либо шаги, кроме заявлений.

Всё связано с тем, удастся ли Путину провести назревшую реформу Министерства иностранных дел. Первой ласточкой того, что в этом направлении удалось сделать что-то существенное, стало бы признание независимости Южной Осетии.

К сожалению, «кухня», на которой готовятся эти решения, скрыта не только от публики, но и от депутатов. Об этом знают лишь те, кто с глазу на глаз получает инструкции исполнительной власти думскому большинству. Печально, что в этой ситуации ни у министра иностранных дел, ни у Президента не находится политической воли для того, чтобы решить вопрос принципиально. Дума отложила его в долгий ящик. Фракция «Родина» выступает за признание независимости Южной Осетии и Абхазии. Воссоединение Южной и Северной Осетии — естественное и благородное дело, мы будем этого добиваться и надеемся, что наши усилия окажутся продуктивными хотя бы в ближайшие десятилетия.

 

Какова ситуация вокруг другого непризнанного государственного образования — Приднестровской Молдавской Республики?

 

Вопрос об урегулировании приднестровского конфликта путем федерализации Молдавии отодвинулся на задний план после разворота коммунистического руководства страны в сторону США. В ближайшее время он, скорее всего, не будет подниматься, хотя ситуация там также очень острая. Другой проект, который кажется мне более продуктивным — присоединение Приднестровья к Российской Федерации. Здесь, как и в Южной Осетии, не будет проблем ни с волеизъявлением населения, ни с международно-правовым обоснованием... К сожалению, у России, как всегда, есть дела поважнее, — например, угробить собственных пенсионеров, чем сейчас активно занимается Правительство. Наша фракция постарается подтолкнуть российское руководство к разрешению данного вопроса.

 

Разрешима ли в принципе проблема непризнанных государств, которой в последнее время уделяется всё больше внимания?

 

Безусловно — если Россия перестанет постоянно думать о том, что скажут по поводу наших действий за океаном. Активизация США в этом направлении вполне понятна. Их доктрина «защиты свободы» по всему миру не отменена и всегда стоит на повестке дня. С другой стороны, помимо нее, имеются большие проблемы в Ираке, от которых хотелось бы отвлечь внимание мировой общественности. Возникает необходимость создания новых «горячих точек» — и они вновь разгораются в Закавказье, Приднестровье.

Думаю, что нам предстоят проблемы в связи с президентскими выборами на Украине. Действия латвийских властей против русской общины также связаны со стимуляцией со стороны Соединенных Штатов — может быть, не напрямую, в дипломатических заявлениях, но в частных рекомендациях.

Россия же не идет дальше оглашения своих интересов в этих регионах. Реальных действий крайне мало, они запаздывают не на месяцы, а на годы, и вызваны лишь прямой угрозой интересам России. Когда-то надо отдать команду «в наступление», начать действовать инициативно, поворачивать вспять процесс, который ведет к тому, что сама государственность России будет поставлена под вопрос. Лучше уж нам поставить под вопрос нелепую государственность созданных на постсоветском пространстве протогосударственных образований, чем подвергать опасности разрушения собственную страну.

 

Ваш прогноз итогов президентских выборов на Украине и оценка роли России на этих выборах.

 

Роль России — абсолютно никакая. Действий, значимых в контексте украинской предвыборной ситуации, Россия не предпринимает. Со стороны власти были сделаны ритуальные реверансы в адрес президента Леонида Кучмы, но это не более чем форма дипломатического уважения. Пойдет он на выборы или нет, до конца еще не ясно, поэтому позиции его ставленника Виктора Януковича также ненадежны — ему то дают развернуться, то показывают его место марионетки, зависимого политика...

А из хаотической ситуации может следовать всё, что угодно. Мы не можем сказать, что творится в голове у Кучмы, какие действия готовы предпринять американцы, рассчитывают ли они поставить у власти своего человека. Мы не знаем, что творится в голове у Виктора Ющенко, который с приближением выборов начал вдруг говорить о необходимости тесных связей с Россией. Вполне возможно, это то же самое, что говорил в свое время и Кучма, сделавший главным тезисом своей кампании разворачивание всей политики в сторону России, но обманувший ожидания и украинского народа, и Москвы.

Хотелось бы, чтобы к власти на Украине пришел пророссийски ориентированный политик, понимающий, что Украина в ее нынешнем положении — «провалившееся государство» с точки зрения и политики, и экономики. Думаю, что эти выборы для России совершенно не интересны. Пока на Украине не созрела сила, способная отодвинуть нынешнюю политическую элиту — предательскую по отношению к интересам собственного народа. Такая сила только начинает складываться. Эти процессы в России и на Украине идут параллельно и когда-то соединятся в точке, где и та, и другая сторона придут к выводу, что пора воссоединять геополитическое пространство. Это будет означать создание новой великой державы, возвращение мировой роли исторической России, восстановление экономических возможностей, решение социальных проблем, снятие глупых границ... Если же этого не произойдет, путь обоих государств заканчивается, мы проваливаемся в «третий мир» и приходим к существованию в формате «очень северной Африки».

 

Каковы интересы и реальное присутствие России в другом регионе СНГ — в Центральной Азии?

 

В Средней Азии российская дипломатия более энергична, поскольку встречает меньшее сопротивление в связи с тем, что Америка то накатывает на регион всеми силами, то откатывается. В момент «отката» американской дипломатии происходит возвращение в регион дипломатии российской — совершаются визиты, подписываются соглашения о военном и экономическом сотрудничестве, но стратегического перелома не видно и здесь. По-видимому, потому, что позиция РФ — жёсткие действия в случае нарушения российских интересов, дружественные в случае их соблюдения — не обозначена принципиально.

Решение о постепенном выводе российских пограничников из Таджикистана означает, что деятельность там нашего внешнеполитического ведомства была крайне незначительной, пророссийские силы не поддерживались. У нашего военного контингента не было политической подпорки. По причине своей малой дееспособности российская власть до сих пор не может положить конец масштабной наркоэкспансии из этого региона. Перед нами стоит вопрос жизни и смерти: или способ деятельности российской власти изменится, или России не бывать.

Наркотизация страны находится на таком уровне, что специалисты говорят об этом процессе как о необратимом. Необходимо введение чрезвычайно жёсткого режима отношений с Таджикистаном, прежде всего, полное закрытие, а затем квотирование въезда из этого государства, введение визового режима, высылка всех граждан Таджикистана из России. Это естественная форма ответа на форму агрессии, которую прежние века не знали, а нынешний превращает в ключевую угрозу национальной безопасности.

Отношения с Туркменией отчасти также определяются тем, насколько через эту страну идет наркотрафик. Думаю, что при определенных условиях можно найти взаимопонимание с туркменскими властями, чтобы снизить эту зависимость, а потом уже переходить к диалогу о том, как там живется российским гражданам, в том числе и тем, кто скрывает гражданство, опасаясь репрессий и упреков в нелояльности. Прежде всего необходимо защитить собственное пространство, а потом переходить к вопросу о том, как соблюдаются права человека в других государствах.

Когда говорят, что в Туркмении применяются пытки, можно и на себя оборотиться, посмотрев на условия содержания в российских тюрьмах и СИЗО, которые трудно отличить от пыток. Мы не можем предъявлять претензии другим странам, не решив аналогичные проблемы у себя дома.

 

Беседовала Яна Амелина

21.07.2004