М.Г. Делягин
Каковы, на Ваш взгляд, сегодня основные характерные черты и результаты экономической политики Путина? Какие особенности государственной экономической политики последнего полугодия Вы могли бы выделить?
Я бы не стал говорить об
экономической политике Путина, потому что президент ведет широкий круг
вопросов, а выработку экономической политики поручает правительству и ЦБ. Особенность
экономической политики последнего полугодия — прежде всего, чрезмерное ужесточение
финансовой политики, эхом которого в определенной степени является нынешние банковские
проблемы. Так, например, широкая денежная масса (то есть наличные деньги и все
деньги банков в Центробанке) за первые 5 месяцев этого года снизилась, чего
раньше не было никогда.
Далее — это всемерная
либерализация самых разных сфер общественной деятельности. Либерализация
ведется ради создания новых рынков без учета социально-экономических и даже
политических последствий. Она еще не принесла свои плоды, но с осени и особенно
с начала следующего года, я думаю, мы начнем в полном объеме испытывать эти
проблемы.
Если говорить в целом о
государственной экономической политике последнего полугодия и всех последних
лет, то она направлена на реализацию интересов крупного бизнеса — сейчас уже не
только старой коммерческой олигархии, но и новой силовой — за счет интересов
населения.
Смысл всех реформ, которые сейчас
готовятся, сводится к демонтажу социального государства, которое предусмотрено
Конституцией, лишению граждан каких-либо социальных гарантий.
Насколько, на Ваш взгляд, верно поставлены цели экономической политики (удвоение ВВП, борьба с бедностью)?
Эти цели формулируются зачастую
неправильно, чисто формально. Возьмем удвоение ВВП. Это показатель чисто
статистический, так как при высокой цене на нефть это слабый результат, а при
низкой цене даже не удвоение, а увеличение на 90% будет выдающимся успехом.
Борьба с бедностью и модернизация
— это правильная постановка задачи. Но по поводу модернизации вы даже не
спросили, поскольку она не рекламируется и, соответственно, мало популярна. То,
что президент Путин ставил такую цель, никто уже не помнит, потому что он несколько
раз помянул ее в ходе избирательной кампании — и все.
Понижение инфляции до 3% — не
только нереалистичная, но еще и контрпродуктивная задача, так как чрезмерное
обеспечение финансовой политики ведет к подрыву экономики. Мы это проходили в
середине 90-х годов и опять наступаем на эти же грабли сейчас. Последствия
этого особенно заметны в банковском секторе.
Цель борьбы с бедностью поставлена
совершенно правильно, но, увы, не подкреплена никакими реальными мерами. Если
смотреть на реальные действия государства, борьба с бедностью будет
осуществляться путем борьбы с бедными, которые будут ставиться в невыносимые
условия существования в ходе социальной реформы, и чисто статистическим путем.
Так, если натуральную льготу заменить деньгами даже частично, как планируется
сейчас, то с формально-статистической точки зрения уровень доходов населения,
выраженный в рублях, повысится, — хотя на самом деле, с учетом всех благ,
реально получаемых человеком как в денежной, так и в натуральной форме, его
благосостояние снизится.
Что вы можете сказать о причинах
«банковского кризиса»?
Это кризис не самой банковской
системы, а ее регулятора — Центрального банка, действия которого, к сожалению,
далеки не только от эффективности, но и от адекватности. Решая абсолютно
простую и логичную задачу по ликвидации «банков-помоек», которые занимаются просто
отмыванием денег, ЦБ спровоцировал долговременную панику. А когда она возникла,
он блистательно показал, что его руководство полностью не владеет ситуацией.
Особенно характерно выступление
Игнатьева в Госдуме, где тот фактически признался, что до последней минуты
ничего не знал о проблемах Гута-банка. Было ощущение, что ему про этом журналисты
рассказали!
Но самое неприятное — то, что ЦБ
не делает простых вещей, которыми можно было бы в любой момент погасить
«кризис» в зародыше и можно погасить его сейчас. Таких вещей всего три. Первая:
объявить жестко, чего же ЦБ хочет, в чем смысл его действий. Вторая: если
ставить на самом деле, а не на словах задачу зачистки банков, которые
занимаются отмыванием денег, так это нужно делать без предварительного
объявления войны и за один день. Третья: если есть нормальные банки, которые
дестабилизированы общей паникой, то проблема решается стабилизационными
кредитами ЦБ.
Конечно, при этом в
банк-получатель должен приходить финансовый контролер, представитель ЦБ. Это
нормально! И если сейчас проверяющие ЦБ чуть ли не живут в некоторых банках (им
даже иногда выделяют специальные кабинеты), то здесь уж сам бог велел. Но ЦБ не
делает ничего из описанного не то что неделями, а месяцами.
И мы уже видим на примере
Внешторгбанка и Гуты, что бодренькие ребята из некоторых государственных банков
подсуетились и сейчас могут начать прибирать к рукам привлекательные
коммерческие банки или их активы — по-видимому, с очень хорошим дисконтом.
Выглядит это омерзительно.
Насколько согласована и единообразна государственная политика в отношении крупного бизнеса? Чем, на Ваш взгляд, объясняются противоречивость высказываний государственных деятелей в отношении дела ЮКОСа, которая приводит к серьезным скачкам и падениям на фондовых рынках?
Государственная политика в
отношении крупного бизнеса состоит из 2-х основных элементов. Первый —
официальные заявления о том, что мы строим рыночную экономику и крупный бизнес
— основа российской конкурентоспособности. Эти заявления верны с теоретической
точки зрения и не имеют отношения к реальной экономической политике,
осуществляемой в рамках совершенно других идей, по которым крупный бизнес
России должен стать «дойной коровой» для силовой олигархии. И он уже, в
общем-то, стал этой «дойной коровой». Противоречивые заявления вызваны тем,
что, на мой взгляд, нельзя признаться в таких вещах официально, а во-вторых,
действительно отсутствует согласованность между различными ведомствами, и государство
в результате так называемой административной реформы сейчас находится просто в
состоянии паралича.
Разумеется, некоторые заявления
некоторых госдеятелей производят впечатление, что это не более чем манипуляция
фондовым рынком. То есть кто-то где-то получает информацию еще до того или
иного заявления и просто пользуется ситуацией. Был один из моментов, когда
Генпрокуратура приняла очень неудачное для ЮКОСа решение. Если смотреть по
графику, то падение рынка началось за полчаса до того, как об этом решении
стало известно. Такие нюансы были и, на самом деле, они производят очень
угнетающее впечатление, более угнетающее, чем само дело ЮКОСа.
Какие угрозы экономическому развитию России Вы считаете наиболее опасными? Может ли способствовать борьбе с ними различные формы экономического взаимодействия, например ВТО?
Главная угроза экономическому
развитию России исходит сегодня от силовой олигархии, потому что главная
проблема — это незащищенность собственности, а силовая олигархия самим фактом
своего существования отрицает частную собственность как таковую. Это более последовательное
отрицание частной собственности, чем то, которое существовало даже во времена
коммунистов. С нормальным развитием рыночной экономики агрессивная силовая
олигархия не совместима в принципе.
Сотрудничество в рамках ВТО
ситуацию изменить не может, может только усугубить, потому что эта система
направлена на либерализацию глобальной торговли, то есть создание равных
условий для всех участников мировой торговли вне зависимости от уровня их
развития. Таким образом, наши либеральные фундаменталисты намерены вытащить
российскую экономику, которую можно сравнить 7-летним ребенком, на один ринг с
братьями Кличко, причем с обоими, и заставить его с ними побоксировать.
Проблема силовой олигархии не в том, что она хочет что-то модернизировать и
что-то развить, у нас есть в истории примеры авторитарной модернизации — не
только в Совестном Союзе, в более позднее времена тоже. Проблемы силовой олигархии
не в том, что она не рыночная по определению, а в том, что она хочет не
развивать, а грабить. Если бы силовая олигархия хотела развивать, она не была
бы олигархией, она была бы нормальной государственной бюрократией. Но олигарх —
это не ругательство, это научный термин, обозначающий бизнесмена, который
зарабатывает критически значимую часть своей прибыли за счет контроля за
процессом принятия решений со стороны государства.
То есть это люди, для которых
первичны их прибыли, даже если формально они являются чиновниками. А когда
представители государства используют это государство для зарабатывания денег, в
том числе путем вымогательства или спекуляции на фондовом рынке, то они по определению
не способны обеспечивать развитие общества. У них мотив другой.
Если же они ненавидят рынок, не
любят либералов и демократии, но при этом осознают себя частью не бизнеса, а
именно государственного аппарата, который призван развивать общество, их
нелюбовь демократии и рынка является их личной проблемой, а как сословие они
способны развивать экономику и общество. Наша силовая олигархия, по ощущениям,
к сожалению, на развитие не способна. Потому что у нее другая мотивация. Это
люди, которые не хотят развивать, а хотят иметь деньги!
Каков Ваш прогноз экономического
развития России?
Краткосрочный — благоприятный,
потому что при высокой цене на нефть в этом году у нас будет минимум 7%
экономический рост. В следующем году он может снизиться до 6%, но все равно
будет достаточно высокий. В среднесрочной же плане девальвация неизбежна. Когда
— это зависит от нашей внутри политической ситуации, и вполне возможно, что
социальная реформа спровоцирует политический кризис, и системный кризис
начнется не как экономический, который ударит в политику, а сначала как
погружение страны в социально-экономический хаос, а уже потом как последствие
для экономики. К сожалению, политика социального геноцида, которая сейчас
готовится, еще абсурднее действий ЦБ.
Но мы должны понимать, что уже не
все так хорошо на экономическом горизонте, потому что, скажем, в этом году
реальные доходы населения из месяца в месяц снижаются, если сравнивать с
предшествующим месяцем, убирать сезонность и календарный фактор. Под видом реформ
либеральные фундаменталисты реализуют наступление на социальные права граждан.
Получается такая цепочка: у бизнеса отбирают все больше и больше денег
неформальными путями, он требует снижать налоги, чтобы больше денег оставалось
отдавать на поборы вымогателю, да и просто бизнесу всегда хочется налогов
поменьше, а денег побольше. И либеральные фундаменталисты четко выполняют эти
требования. Что значит снизить налоги? Значит, нужно кого-то обойти и
получателю не дать денег. А из бюджетополучателей политически бесправно только
население. В результате проводится политика на ухудшение положения населения,
хотя никаких экономических предпосылок для этого нет.
Сейчас много говорят о грядущей инфраструктурной катастрофе. Как пример указывают на зиму 2002-2003 года, когда, по словам Чубайса, без тепла осталось 330 тысяч человек.
Есть такой показатель — количество
отключений тепла и света более чем на сутки. Зимой 2002-2003 года он был более
2,1 млн. человека (если вам отключали более чем 5 раз тепло за сутки, то вас
считают как 5 человек — «пять человекораз»). Этот показатель вырос более, чем в
20 раз по сравнению с предшествующей зимой 2001-2002 года.
Нынешняя зима была спокойной.
Коммунальная катастрофа прошлого года вызвана не только износом основных фондов
ЖКХ, но и тем, что сама зима была холоднее. А главное — правительство устроило
катастрофу, потому что перед выборами повысили зарплату бюджетников, а регионам
денег не дали и вице-премьер Матвиенко произнесла историческую фразу, что наше
дело — поднять зарплату бюджетникам, а искать деньги для этого — это задача
губернаторов. В дотационном регионе денег найти негде, а губернаторы зависят от
центра. На них оказывали жуткое политическое давление, и им пришлось, в
конечном счете, тратить на зарплаты деньги, которые были предназначены на подготовку
к зиме. И к зиме просто не подготовились.
Сейчас ситуация схожая: социальная
реформа тоже резко увеличиет расходы региональных бюджетов на социальные нужды
— почти в 4 раза и без каких-либо компенсаций. В дотационных регионах может
произойти коммунальная катастрофа, но не этой зимой, а после 2005 года. У
государства есть время, чтобы эту коммунальную катастрофу предупредить, как у
него было время в 2002 году. Но это будет связано не столько с износом основных
фондов, сколько с неадекватностью государственной политики. Износ основных
фондов ЖКХ велик, скажем за период с 2000 по 2003 год потеря тепла в сетях
городского отопления при советском еще нормативе в 16% выросла с 30 до,
кажется, 42%, по последним оценкам. Это очень много, это половина почти нашего
коммунального хозяйства, более трети его работает на обогрев улиц. В целом система
пока работает, но когда она начнет сыпаться и в каких местах — не понятно,
потому что в целом реальное состояние основных фондов не известно.
Однако сегодня не вызывают
сомнения два тезиса. Первый: общеэкономический кризис ударит по инфраструктуре
и может стать катализатором значительно более серьезного технологического,
инфраструктурного кризиса. Второй: несмотря на это, главная опасность исходит
все же не из канализации, а из голов наших либеральных фундаменталистов.
Беседовал Андрей
Фадеев, ИА «Росбалт»
12.07.2004
9.07.2004 года на сайте ОПЕК появилось следующее
интервью М.Г. Делягина на ту же тему под заголовком «Либеральные
фундаменталисты еще «наворотят» дел в экономике. Ждать осталось недолго…»
следующего содержания:
Михаил Геннадьевич, в свете происходящего в российском
финансовом секторе весьма актуальной становится проблема дальнейшей финансовой
политики ЦБ и российских властей в целом. Например, ОЭСР предлагает России
принести в жертву реальный курс рубля, и сделать основной упор на снижении
инфляции. Насколько такой рецепт подходит для России сейчас? ОЭСР говорит, что
в условиях высоких цен на нефть удержать курс рубля мы все равно не сможем, но
чем дальше, тем сложнее будет бороться с инфляцией. Разумны ли такие советы?
Вопрос – что существует ради чего? Экономика ради
статистического показателя инфляции, или статистический показатель инфляции
ради экономики. В рамках политики либерального фундаментализма, которая у нас
осуществлялась в 1990-е гг., и привела к катастрофе 1998 года, и которая
осуществляется опять, с 1999 года, ОЭСР абсолютно прав. 3% инфляции – значит 3%
инфляции. А страна – хоть не расти.
Эта политика уже осуществляется в течение всего 2004 года,
сверхжесткая финансовая политика. Широкие денежные массы изымаются, в отличие
от всех остальных предшествовавших периодов. Это аукается снижением банковской
ликвидности, в том числе, совершенно наглядно. Но если мы будем пытаться
снизить инфляцию за счет чрезмерного укрепления рубля, тем самым мы будем
тормозить российскую экономику, и лишать ее возможности модернизации. Получится
как в 1997-1998 гг.. В 1997 году инфляция была снижена до 11%, а в 1998 она
подскочила в разы. По кругу на год там считается 36,5%. А если считать инфляцию
со второй половины августа и до конца года, там она будет совершенно безумной.
Близоруко бороться с инфляцией за счет реализации
волюнтаристских рецептов, бороться с инфляцией за счет разрушения национальной
экономики, это означает провоцировать не только крах национальной экономики, но
и новый инфляционный взрыв. Именно это нам советуют люди из ОЭСР, и,
действительно, именно к этому склоняются некоторые государственные чиновники,
просто потому, что они либеральные фундаменталисты. Это простительно человеку
из ОЭСР, которому Россия - не член ОЭСР, и даже не наблюдатель, человек из ОЭСР
имеет право ничего не знать про Россию, даже то, что ее столица – город Москва.
Но когда совершенно такую же безграмотность и такое же равнодушие демонстрируют
представители российского государства, то это – неумные люди, в самом лучшем
случае. Это лучшее, что про них можно сказать. Самое лучшее!!!
А то, что сегодня заботит всех нас, не имеет ни малейшего
отношения к макроэкономическим фактам, потому что в банковской системе море
проблем, и лучше, чем постоянные ваши эксперты, специализирующиеся на
банковском деле, я все равно не скажу, они профессионалы.
Но сегодняшний кризис вызван неадекватностью Центрального
Банка. Либеральный фундаменталист может требовать от ЦБ, чтобы он не давал
кредитов частным банкам вообще, потому что это увеличивает денежную массу и
провоцирует инфляцию. Это позиция, она бредовая, но она понятна. Но когда ЦБ не
хочет давать кредит Гута-банку, чтобы он немного оклемался, а хочет давать
кредит другому банку на захват Гуты; когда ЦБ не хочет давать кредит
Диалог-оптиму, но хочет давать кредит другому банку на захват Диалог-оптима, то
это производит впечатление недобросовестности. Недобросовестность всегда
является следствием глупости политиков. Когда люди не справляются со своими
обязанностями, всегда набегает много умных спекулянтов, которые на этом
зарабатывают выгоду.
Мы это помним по середине 1990-х гг., мы это помним по 1998
году, и мы опять видим это сегодня. Единственное, что мне приходит в голову,
это призвать к запрету на профессию. Люди, причастные к организации финансовых
катастроф, подобных дефолту 1998 года, не имеют права работать на
государственно-значимых постах, не имеют право занимать руководящие посты в кредитно-финансовых
организациях. Вице-президент – сколько угодно, но не президент Член совета
директоров – имеет право, но не председатель совета директоров. Просто потому,
что мы видим, что эти люди пришли к руководству правительством, пришли к
руководству ЦБ, их простили, они отогрелись, и опять занялись своим любимым
делом – организацией кризисов на пустом месте. Ничего другого они делать не
могут. А какова причина этого – это вопрос к медикам, или к прокурорам, но мы
имеем следствие, и нас совершенно не интересует причина. Доказано, что эти люди
управлять не могут ничем. Не важно, вызвана ли разрушительность их действий
какими-то системными проблемами в образовании, или личной недобросовестностью,
личной безграмотностью, или медицинскими проблемами, это все не важно. Люди
экспериментально доказали, что управлять страной они не могут, на эти грабли
больше наступать не надо.
Что сейчас надо предпринять, чтобы выйти из сложившейся
ситуации?
ЦБ должен сделать три вещи.
Первое – должен сказать, что частные вкладчики не
пострадают. Он это сказал, но сказал весьма иезуитски: «Мы подготовим
законопроект, и его кто-нибудь внесет», когда-нибудь. А потом его когда-нибудь
рассмотрят, Президент его когда-нибудь подпишет, и ясно, что к нынешнему
кризису эти благие пожелания не имеют ни малейшего отношения. Они должны сказать:
мы этот кризис устроили, и мы гарантируем, что частные вкладчики не пострадают.
Второе – если банки нормальные, они будут получать
стабилизационные кредиты, вместе с внешним финансовым управлением. Если внешнее
финансовое управление будет выявлять отмыв денег, преступления, уклонения от
уплаты налогов, тогда, не обижайтесь, но документы пойдут в прокуратуру. Это
необходимо, чтобы не было соблазна, чтобы сегодня вслед за тремя, четырьмя,
десятью проблемными банками, после первого же выданного стабилизационного
кредита, у нас не образовалось триста проблемных банков. Нужно понимать, что
эти деньги обременены некоторыми обязательствами, контролеров у нас хватит, уж
этого добра у нас в стране навалом. Естественно, что кредитовать не
недружественный захват под предлогом кризиса, а сам страдающий банк. У нас есть
даже целая организация, называется АРКО, агентство по реструктуризации
кредитных организаций, все для этого есть, нет только головы.
И третье – четко сказать, чего же хочет ЦБ относительно банковской системы. Я думаю, что разумно сказать: ребята, банки, которые занимаются отмыванием денег, банковские помойки будут уничтожены, не обижайтесь. И не нужно распускать все эти слухи о десяти, двадцати, ста банках. У нас есть 137, условно, банковских помоек. В понедельник утром, придя на работу, сотрудники этих помоек должны обнаружить пост ОМОНа с судебным предписанием. Банк закрыт, все ушли на фронт. Тогда активы вывезти не успеют. Потери для вкладчиков будут минимальны, а, скорее всего, их не будет, потому что в помойках вкладчиков – раз, два и обчелся, Содбизнесбанк, по-моему, единственное исключение.
И после этого закончатся все эти разговоры о списках,
потому что станет ясно, что этот список был реализован. И банковская система
вздохнет спокойно. И общество вздохнет спокойно. Гроза прошла, молния ударила,
столб, в который она попала, обуглился, живем дальше. Вот и все. Это – азбука.
То, что люди, руководящие ЦБ, не понимают этого – свидетельство безответственности.
Михаил Геннадьевич, сейчас все изымаемые у нефтяников
сверхдоходы поступают в Стабилизационный фонд, то есть изымаются из экономики,
за что многие эксперты и аналитики жестко критикуют правительство, говоря о
том, что лучше бы эти деньги было направить на решение социальных задач и
проведение необходимых реформ, например, реформы армии. Однако, такой вариант
тоже имеет свой минус, поскольку увеличится инфляционное давление. А с Вашей
точки зрения, какой подход был бы оптимален?
Первое – нужно зафиксировать, что далеко не все доходы от
повышения цен на нефть попадают в Стабилизационный фонд. Туда попадают только
непосредственные доходы бюджета от повышения цен, а опосредованные доходы
бюджета – когда нефтяная компания размещает заказ в российской трубной
компании, и эта трубная компания платит налоги – эти доходы идут в бюджет на
общих основаниях. Так что нужно понимать, что в бюджете – лишь часть сверхдоходов.
Я, безусловно, стою на стороне тех людей, которые считают,
что деньги должны работать на страну. Инфляционная опасность есть, но мы должны
понимать, что с точки зрения классической экономической теории деньги,
поступающие в страну таким образом, не инфляционны, потому что они полностью,
на 100% обеспечены золотовалютным резервом.
Инфляционный ущерб возникает из-за несовершенства
экономики. Первое - из-за незащищенности прав собственности, которая
концентрирует все ресурсы страны вместо всей экономики только на
потребительском секторе, включая относящийся сюда сектор недвижимости, и, в
меньшей степени, на фондовом рынке. И второе – тотальный произвол монополий и
отсутствие антимонопольной политики. То есть, если политика модернизации будет
сопровождаться (я уж не говорю о защите прав собственности, я понимаю, что в
нынешнем государстве, которое основано на их отрицании, это не очень реально)
государственной гарантией от политических рисков на модернизационные проекты и
борьбой со злоупотреблением монопольным положением хотя бы в отношении
модернизационных проектов, то это позволит избежать инфляционных последствий.
Экономика, находящаяся в сегодняшнем положении, не замечает
разницу между 10% и 15% инфляции. Смею вас заверить, что большинство секторов
экономики не замечают разницы между 10% и 20% инфляции. И приносить в жертву
живую экономику ради статистического показателя инфляции – это преступление.
Нынешнее правительство в экономическом отношении по-прежнему управляется
либеральными фундаменталистами, которые придерживаются того взгляда на
Стабилизационный фонд, что это деньги на черный день. Вот цены на нефть
когда-нибудь упадут, и мы тогда какое-то время еще проживем. Но, во-первых, не
факт, что цены упадут в обозримом будущем, а во-вторых, когда задаешь этим
людям детский вопрос: «Ну хорошо, черный день наступит, этих денег хватит на
год-два, а что дальше?», единственный внятный ответ, который я получил в свое
время в аппарате правительства, был таков: «У меня будет много времени, чтобы
сменить работу и найти себе что-нибудь хорошее. Точка».
Идеология Стабилизационного фонда – абсолютно
безответственная идеология, это идеология воплощенной безответственности на
уровне государственных решений, безответственности государственной бюрократии.
При этом надо сказать, что либеральные фундаменталисты дошли в своем маразме до
того, что они отрицают собственные либеральные ценности и либеральные подходы.
Не только здравый смысл, но даже собственные либеральные ценности! Когда их
спрашиваешь: «Что должен делать шахтер, если он знает, что через два года его
шахту закроют?», все либералы в один голос заявляют: «Самосовершенствоваться,
переучиваться, переезжать в другой регион» - то есть, заниматься собственной
модернизацией. Когда же им задаешь ровно тот же самый вопрос в отношении не
шахтера, а в отношении собственного государства: «А что должно делать
государство, если знает, что через два года его шахты, если не закроются, то
будут стоить значительно меньше?» - следует ответ: «Ничего не делать, сидеть на
нефти, копить бабки». Понимаете? Если бы они такое сказали шахтерам, шахтеры,
может быть, их бы поняли, поскольку люди они не очень рыночные, но ни на одну
международную конференцию их бы больше не пустили. Но поскольку политика
Стабилизационного фонда объективно исключает возможность модернизации России и
восстановление России как значимого участника международной конкуренции, наши
стратегические конкуренты от нее в восторге. И я считаю, что маразм в нашем
правительстве зашел достаточно далеко, и, собственно, я воспользовался мероприятием,
которое называется первомайской демонстрацией, чтобы выдвинуть требование отставки
правительства Фрадкова. Не лично Фрадкова, который милый, беспомощный и достаточно
симпатичный человек, но Фрадкова, как беспомощного государственного менеджера,
который уже показал, что он ничего не может сделать с либеральными
фундаменталистами, и, во-вторых, отставки этих либеральных фундаменталистов. То
есть, должен уйти Кудрин, должен уйти новобрачный Греф… Дайте человеку спокойно
провести медовый месяц, сделайте ему этот месяц на всю оставшуюся жизнь, пусть
ему будет хорошо! Должен уйти Зурабов, который будет сейчас осуществлять
политику социального геноцида на пару с Кудриным, я имею в виду отмену льгот
пенсионерам и ветеранам, ее нельзя трактовать иначе, не получается при всем желании,
кроме как в качестве стремления ускорить вымирание лиц старших возрастов.
Должен уйти Христенко, несущий прямую ответственность, во-первых, за реформу
электроэнергетики, и, во-вторых, за реформу жилищно-коммунального хозяйства, и,
в-третьих, кстати, за наши замечательные отношения с Евросоюзом. Я понимаю,
что, наверное, на смену этим людям придут тоже не сахарные люди и не разумные
люди - те же либеральные фундаменталисты, потому что это осознанный выбор
Путина. Он сделал выбор в пользу либерального фундаментализма, он уже,
по-видимому, не сможет изменить ситуацию. Но это будут фундаменталисты, которые
будут хотя бы оглядываться на реальность, хотя бы Жукова слушать. Тоже не
сахар, но он хоть разумный человек.
Но согласитесь, что выдвижение требования об отставке
правительства 1 мая, учитывая, что седьмого – инаугурация, и правительство в
любом случае должно будет уйти в отставку …
Это понятно. И представитель Президента уже сказал, что конституционная норма отставки правительства будет только формальностью. Но я имею в виду не ту отставку, которая случится неминуемо, - смешно требовать восхода солнца следующим утром. Я имею в виду, что Путин должен одуматься и заменить невменяемых людей на вменяемых. Нельзя требовать много, нельзя требовать, чтобы это были люди, которые действительно будут проводить провозглашенную Путиным политику борьбы с бедностью и модернизацию экономики. Я понимаю, что он пленник договоренностей, собственных психологических и эмоциональных штампов, но заменить невменяемых людей на вменяемых нужно. Поставьте Володю Рыжкова на социальный блок вместо Зурабова, поставьте Жукова министром финансов. Не надо из него делать второго Грефа, не надо ставить его министром экономики, оставьте человека, одного из немногих в партии «Единая Россия», компетентного в бюджете. Зачем вы из него почтальона делаете?! Это же надругательство! На самом деле, политическая оппозиция воспитывается ровно так – берут лояльного человека, и начинают над ним измываться. Я не призываю к проведению нормальной эффективной политики, я понимаю, что она нереальна для нынешнего государства и для нынешнего Президента, но хотя бы чудовищную глупость не делать можно?!
И возвращаясь к Стабилизационному фонду… Насчет
модернизации армии – это вопрос сложный. На самом деле, модернизация армии
требует не денег, а простых организационных процедур. Пока там не будет
нормального финансового контроля, любые деньги, направленные на армию, будут
уходить неизвестно куда. Сначала там нужно провести реструктуризацию, она
потребует денег, но не очень больших, а уже потом накачивать армию – закупка
новой техники и так далее.
Но главных направлений модернизации экономики два. Первое –
прожиточный минимум, потому что обеспечение этого минимума изменит всю политику
межбюджетных отношений и заставит ее ориентироваться не на среднюю температуру
по больнице, а на объективные критерии, то есть, чтобы люди жили нормально.
Если мы сразу не можем обеспечить всем прожиточного минимума, то давайте всем
обеспечим 70%, и потом будем тянуться до 80%. По крайней мере, это будет
объективная политика, связанная с реальностью. А когда политика связана с реальностью,
то резко сокращаются возможности воровства, и, соответственно, повышается эффективность
использования средств. Второе направление - это модернизация инфраструктуры. Я
понимаю людей, которые кричат: «Не надо вкладываться в легкую промышленность,
бизнес придет и сам все сделает!» Абсолютно правильно. Но мы четко знаем, что в
инфраструктуру бизнес не придет, потому что слишком много нужно денег на
слишком большой промежуток времени. Даже опыт Российских коммунальных систем
показывает, что бизнес занимается упорядочиванием организационных систем
управления, то есть он только там, где уже и до него было вполне неплохо. Он не
идет в гиблые регионы, на Камчатку он не пойдет.
Это, с одной стороны, защитит нас, резко снизив вероятность
техногенных катастроф, которые немедленно будут иметь политические последствия.
А с другой стороны, повысит эффективность экономики и создаст возможность для
модернизации уже на коммерческом уровне. Потому что какая, к чертовой матери,
может быть модернизация завода, если директор думает, будет ли он через полгода
свет получать, или нужно срочно строить автономную электростанцию. И ведь
строят! Деньги, которые могли бы пойти на модернизацию заводов, вбухиваются в
строительство собственных котельных, собственных электростанций, чтобы не
зависеть от Чубайса.