Н. А. Нарочницкая

 

 

КАРФАГЕН ПЕРСИДСКОГО ЗАЛИВА ДОЛЖЕН БЫТЬ РАЗРУШЕН![1]

 

Не события 11 сентября, а качественно новый этап в американской стратегии и поведении в мире знаменует начало новой эры. Эта стратегия целенаправленно в одном регионе вслед за другим устраняет конструкции миропорядка второй половины ХХ века, фундамент которых был взорван не «Аль-Кайдой», а разрушением биполярного мира. Масштабы развернувшегося в полноте американского «ответа» на «акт войны» впечатляют, заставляя меркнуть потрясения прежних лет, подобно тому, как эффект объединения Германии был сразу забыт после землетрясения декабря 1991. После «атлантизации» европейских процессов и предупреждения самостоятельности Европы и Германии идет структурная перестройка Евразии в целом, что побуждает относиться к расширению НАТО на Восток как к событию провинциального масштаба, некой технической операции по «выравниванию фронта».

 

Пришел черед радикальных перемен на Ближнем Востоке, который должен стать надежным тылом для южной евразийской дуги. Наконец, торжествующие англосаксы вступают победителями и миротворцами в Кабул после полного разгрома Афганистана, гарантируя базами в Центральной Азии старые и новые позиции «к востоку от Суэца». Нетрудно предположить появление в ближайшем времени планов очередного «пакта стабильности» - теперь для принципиально новой Центральной Азии. Похоже, что они будут весьма напоминать реконструкцию пакта СЕНТО – Организации Центрального договора. Нелишне вспомнить, что начинался он с небезызвестного Багдадского пакта - Договора между Ираком и Турцией и соглашения между Ираком и США. Эта конфигурация была призвана связать в единую цепь стратегические точки на линии: Средиземноморье – Малая Азия - Персидский залив - Пакистан. Только с Ираком и Кувейтом – Месопотамией, вожделенным призом, к которому Британия стремилась еще в Первой мировой войне, и куда она за столетие многократно входила с войсками и базами, ось Вашингтон+Лондон – Тель-Авив – Стамбул, намеченная еще в начале ХХ века, может получить продолжение в Персидский залив. Так что сегодняшнее внимание «к правам человека в Ираке» имеет глубокие исторические корни, причем совсем не гуманитарного, а военно-стратегического и экономического характера. «Карфаген должен быть разрушен!» - неустанно повторял Четвертый Рим.

 

Евразийский эллипс

 

Если бросить панорамный взгляд на крупные геополитические штрихи британской политики на ближневосточном – центральноазиатском направлении за XIX и ХХ века, то выстраивается весьма четкая и преемственная стратегия. Смысл ее в достижении контроля над неким евразийским эллипсом, соединяющим Средиземноморье с британскими позициями в Индии. Двумя стратегическими центрами этого эллипса являются Ближний Восток и Персидский залив.

Если взять за отправную точку Средиземноморье, уже полностью подчиненное атлантическому контролю, то северная кривая должна охватить линию Проливы – Черное море – Каспийское море, далее - насколько удастся. Южная кривая имеет опорные точки: Малую Азию – Ближний Восток – Месопотамию - Персидский залив - Пакистан. Заметим, что замыкание этих линий происходит в Афганистане и вовлекает Центральную Азию как пограничный регион.

Северная граница этого эллиптического региона примыкает к Украине, Молдове, Кавказу и Закавказью, что делает понятной стратегию втягивания в атлантическую орбиту территорий от Балтики до Черного моря, истерическую травлю Белоруссии - недостающей части выкладываемой мозаики, борьбу за окончательное вытеснение России из Крыма, придание чеченскому уголовному мятежу ореола национально-освободительного движения и, наконец, вовлечение Грузии в американскую орбиту. Борьба за восточную и южную составляющие заставляет как и в первой половине ХХ века бороться за Ирак, а также захватывает бывшие центрально-азиатские республики СССР – Узбекистан, Киргизию, Таджикистан.

Интерес к этой дуге возник на заре Нового времени. Напомним некоторые хрестоматийные исторические вехи, чтобы постсоветский либерал, куда более «ленивый и нелюбопытный» в отношении собственной истории, чем во времена А.Пушкина, не подумал, будто «новый» евразийский эллипс» возник как заслуженный итог пресловутой борьбы «демократии и тоталитаризма».

Британия особенно интересовалась Ираном и Афганистаном всегда, когда было необходимо воспрепятствовать усилению России на Юге или, наоборот, чтобы в моменты слабости потеснить ее навсегда. В период русско-иранских войн с конца XVII вплоть до присоединения Северного Азербайджана и Восточной Армении (1823) Англия заключает договоры с Ираном с целью вынудить его продолжать войну с Россией и с непокорным Афганистаном и обещает снабжать его оружием и боеприпасами (1809, 1814). В 1829 году фанатики разорвали на части русского посланника Александра Грибоедова, сыгравшего ключевую роль в заключении очень выгодного для России Туркманчайского договора с Ираном, после которого русское влияние там было принципиально утверждено. Британские архивы, несмотря на многократное истечение срока секретности до сих пор закрыты, ибо английский след за смертью Вазир-Мухтара никогда не вызывал сомнения. В середине 30- годов XIX века британскую шхуну Виксен застигли в Черном море, где она выгружала оружие для черкесов, что повлекло дипломатический скандал. Англичане пытаются вновь овладеть Ираном сразу после поражения России в Крымской войне, лишившей Россию ее статуса Черноморской державы через «нейтрализацию» Черного моря. Сегодняшнее положение России гораздо хуже, чем после Парижского мира.

Что же в ХХ веке? Как только Россия, казалось, распалась в большевистской революции, вакуум силы побудил англичан немедленно в 1918 году оккупировать весь Иран, войти в Афганистан и обозначить себя по всей линии Российской Центральной Азии. Деятельность Энвер-Паши, одного из членов младотурецеого триумвирата и его басмачей на Аму-Дарье щедро субсидировалась британским оружием и военными советниками.

У последнего русского министра иностранных дел С.Сазонова, который располагался в годы гражданской войны в Париже, были сведения касательно «грандиозного плана Англии, имевшего целью расчленение России. Балтийские государства должны были окончательно отрезать Россию от Балтийского моря, Кавказ должен быть буфером, совершенно самостоятельным от России, между нею, с одной стороны, и Турцией и Персией – с другой; таким же самостоятельным должен был стать и Туркестан, чтобы раз и навсегда преградить путь в Индию. Персия попадала целиком под власть Англии, а «независимость» Кавказа, Туркестана и Балтийских государств ограничивалась бы практическим протекторатом Англии над этими областями».^[1] Комментировать аналогию с современностью излишне.

К ноябрю 1919 года англичане появились на Кавказе и в Закавказье, заняв Баку и железную дорогу до Батуми. С поощрения англичан грузины заняли враждебную позицию к русским. Когда наивный представитель британской военной миссии полковник Роулинсон обратился с призывом к горским народам подчиниться власти Вооруженных сил Юга, сказав, что противодействие генералу Деникину будет рассматриваться как акт недоброжелательства к союзникам, Британия публично его дезавуировала, опубликовав «письмо верховного комиссара Англии в Закавказье Уордропа на имя министра иностранных дел Гегечгори, в котором указывалось, что мысли Роулинсона совершенно не выражают воззрений британского правительства… и Гегечгори на съезде народной гвардии заявил прямо: «Не в интересах Англии включать Закавказье в пределы России».^[2]

Однако, замещение русского влияния на южной дуге советским с тем же геополитическим вектором вынудило британцев уйти из южного подбрюшия России. А Советская Россия воспользовалась брожением новых политических сил в Иране аннулировала все «кабальные» договоры «царизма», отказалась «в пользу иранского народа» от всех прежних привилегий и заключила в 1921 году «первый равноправный договор» с Ираном, по которому имела право ввести войска в определенной ситуации. Когда началась Вторая мировая войны, Сталину было нетрудно договориться с Черчиллем об одновременном занятии Ирана, к чему в 1942 году присоединились вездесущие США. Геополитические интересы важнее, чем освобождение «демократии» от нацизма. Союзники высадились в Нормандии только в 1944 году, когда Красная армия вступила в Восточную Европу.

В годы «холодной войны» Лондон и Вашингтон достигли некоторых успехов по линии Средиземноморье – Малая Азия - Персидский залив – Центральная Азия. Утратив Индию, Британия сохранила верного проводника англо-американских интересов – Пакистан. Иран и Пакистан также стали членами СЕНТО, продлив ближневосточную ось до границ Индии. Однако исламская революция в Иране, которую уже точно нельзя было отнести на счет советских или коммунистических происков, разрушила остатки этой оси.

Афганистан также подвергался английским вторжениям именно в связи с «англо-русской распрей», которой выдающиеся русские аналитики прошлого давали глубочайший анализ^[3]. Англия пыталась покорить Афганистан в первой трети XIX века, затем начала вторую афганскую войну сразу после Берлинского конгресса 1878 года, где против России впервые проявила себя как единое целое вся Европа и объединились титаны европейской дипломатии Солсбери, Бисмарк, Дизраэли, Андраши чтобы сократить значение русской победы.

После обретения Карса и Ардагана, Бессарабии и присоединения Средней Азии «англо-русская распря» достигла критической точки. Выдающийся русский политический географ и востоковед А.Е.Снесарев указал на «объективную встречу России и Англии в «Средне-азиатском вопросе», «неизбежно обративших энергию расширения в усилия по взаимному сдерживанию»: «Три века тому назад Россия и Англия начали проникать на территорию огромного материка Азии: первая – с запада, вторая с юга; поступательные движения обеих первоклассных стран, сильно различающихся по мотивам и руководящим признакам… привели их в первой половине прошлого столетия к политическому соприкосновению на театре Средней Азии… в районе Гиндукуша, на юге Памира, произошло и географическое соприкосновение... По сведениям Штаба туркестанского военного округа от 1903 года от бухарского кишлака Наматгута до вершины перевала Шит-Рака в Восточном Гиндукуше, по хребту которого идет индо-афганская граница, - один день "горного пешего хода", 12-15 верст".^[4] В этой связи классик британской геополитики Х.Маккиндер витийствовал, что Россия угрожала Англии, продвигаясь «к воротам Индии мобильной силой ее казацкой конницы».^[5] Надо полагать, через Гималаи.

Теперь вернемся на южную кривую евразийского эллипса. Ост-Индская компания стала проявлять интерес к Ираку и Кувейту с начала XVII века и оказывала все большее влияние на Багдадских пашей. После открытия в 1859 году Суэцкого канала роль Ирака и торговля с ним Англии резко возросли. Однако Ирак с 30- годов XIX века вплоть до окончания Первой мировой войны был в составе Оттоманской империи. В последней четверти XIX века Ирак стал объектом борьбы между Великобританией и Германией в связи с открытием богатейших месторождений нефти в районе Мосула и со строительством Германией железной дороги Берлин – Багдад, конечным пунктом которой должен был стать Кувейт. Одной из важнейших целей Британии в Первой мировой войне была Месопотамия – Ирак, и лорд Керзон прямо говорил, что граница Британской империи должна проходить по Евфрату.

Раздел азиатских владений Турции – Месопотамия и Палестина и составлял тему секретных соглашений с Россией (1915) и Францией (1916, Сайкса-Пико). За присоединение к британским владениям Ирака и Кувейта Лондон даже пошел на будущую передачу России Константинополя! Австрийский историк-русист Элизабет Хереш, работавшая в архивах Вены, Берлина и Москвы - ГАРФ, РЦХИДНИ, доказывает на документах, что Британия не собиралась выполнять свое обещание, немыслимое для всей ее двухвековой стратегии. Не только рейхсканцелярия и венское военное министерство, но и британская казна начала в разгар войны финансировать русскую революцию: «Возможно ли это со стороны союзницы, со стороны монарха в родственных связях с царем? – вопрошает Хереш, - «Все не в счет, если дело идет о стратегических интересах: 5 сентября 1916 года Британия должна дать согласие на русский контроль над Босфором. Тут-то и зреет соображение воспрепятствовать этой вожделенной мечте путем «подрыва изнутри» и созданием внутреннего хаоса. С этого момента смертельные враги Англия и Германия вместе тянут за один рычаг, работая на революцию в России. Ллойд-Джордж и лорд Милнер выделяют на это по сведениям британского разведывательного ведомства 21 млн. рублей».^[6]

Что касается британской доли, то уже в июле 1914 года английские войска оккупировали порт Фао, в ноябре захватили Басру, в марте 1917 года заняли Багдад, к концу 1918 года – весь Ирак, мандат на который оформляется договором. В 1930 году Британии пришлось в «союзном договоре» признать Ирак независимым государством, однако без права на самостоятельную внешнюю политику. За Британией сохранялись военные базы в Хаббании и Шуайбе. Фактически господство в разных формах Великобритании в Ираке продолжалось до 1958 года. В 1954 году в рамках общей стратегии создания блоков вокруг СССР и по рубежам англо-американских нефтяных и военно-стратегических интересов. Ирак через соглашение с США и договор с Турцией был втянут сначала в ось Вашингтон – Стамбул, которая с участием Ирака получила продолжение в Центральную Азию. Это и символизировал так называемый Багдадский пакт – Организация Центрального договора. Ирак даже приостановил дипломатические отношения с Советским Союзом.

Пожалуй, это можно назвать кульминацией успехов США и Британии в ХХ веке по выстраиванию сплошной линии «Средиземноморье – Малая Азия – Персидский залив – Центральная Азия – Пакистан – Индийский океан. Стержень этой дуги был выстроен англичанами еще с конца XIX века для обеспечения интересов «к востоку от Суэца» в важнейшем военно-стратегическом регионе Средиземноморья, Проливов и нефтересурсов. Сначала это была ось «Лондон - «Палестина» – турецкий Константинополь», которая стала осью Лондон-Вашингтон – Тель-Авив - Стамбул.

 

Ближний Восток

 

Логика «cui bonо» – «кому это выгодно» побуждает скептически относиться к клише, будто только Арафат стоит за палестинскими экстремистами. Разве моджахеды, а затем долгое время талибы не имели помимо своих импульсов отнюдь неисламского дирижера, умело направлявшего их яростный потенциал по нужной геополитической дуге? Деятельность экстремистских организаций в Палестине всегда была объектом разработки спецслужб - американских, израильских и в недалеком прошлом – советских. Стратегические дивиденды от эскалации насилия на израильских и оккупированных им территориях, несмотря на страдания рядовых израильтян, скорее получает визави Арафата на Ближнем Востоке.

Сегодня на глазах у Арафата уничтожаются результаты всей его почти сорокалетней политической, дипломатической и государственной стратегии. И шансов сохранить их у него не так много. Она стала возможной лишь в русле взаимного сдерживания в биполярном мире и постепенно уравновесила англосаксонскую дугу начала века, призванную служить интересам «к востоку от Суэца».

Вспомним Декларацию Бальфура, заявлявшую, что британское правительство «относится благосклонно к установлению в Палестине национального очага («national home») для еврейского народа и приложит все свои усилия, чтобы облегчить достижение этой цели». Этот документ был по настоянию Англии полностью включен в Севрский договор с Турцией и в мандат на Палестину. Так письмо Министра иностранных дел Великобритании на имя банкира лорда Ротшильда стало частью версальской системы и международным обязательством. Декларация действовала до истечения мандата на Палестину в 1947 году.

Официально Декларация Бальфура мотивировалась стремлением заручиться помощью российских и американских евреев в войне против Австро-Германского блока, но на деле имела цель уклониться от выполнения соглашения с арабами 1915 года и соглашения Сайкса – Пико и оправдать захват стратегически важной Палестины в дополнение к обещанной ей Месопотамии. Англия отказалась от включения Палестины в состав арабского государства и от передачи Палестины под международное управление. Примечательно, что одной из опор той тройственной оси сначала было не государство, а де-факто признанный экстерриториальный субъект международного права – международные структуры движения за переселение евреев в Палестину.

Геополитические и финансовые результаты Второй мировой войны придали западной части эскиза несколько новые параметры, не изменив общей направленности проекта: Англию в качестве главного стержня и направляющей силы заменили США, а экстерриториальный субъект обрел реальную государственность в виде Израиля, который помимо естественных собственных задач в истории сохранил функцию проводника англосаксонских интересов в регионе. Атлантический Стамбул стал играть еще большую роль для США чем Блистательная Порта для Британии. При поддержке союзников СССР по антигитлеровской коалиции Турция оставила за собой Карс и Ардаган, отошедшие к России по Берлинскому конгрессу 1878года, но оккупированные Турцией в 1918 году, и была немедленно включена в НАТО, чтобы сделать эти надежды СССР несбыточными и окружить его военными базами. Ось Вашингтон - Тель-Авив – Стамбул стала стратегической опорой англо-американцев на Ближнем Востоке для сохранения позиций в Персидском заливе и для продвижения в Евразию с Юго-Запада.

Однако меняющееся соотношение сил в равновесии двух миров прежде всего за счет начавшейся эмансипации арабских и других «некапиталистических» государств, делало эти достижения хрупкими. Ситуация на Ближнем Востоке стремительно менялась. Проходят идеологические и государственные изменения в Египте, который национализирует Суэцкий канал. Начавшаяся американо-франко-израильская агрессия захлебнулась из-за жесткой позиции и почти ультиматума СССР, (не так было во время операции «Буря в пустыне»), а в Ираке на волне яростного протеста против агрессии победила «антиимпериалистическая» революция. Шанс эмансипации в те времена государствам из «ничейного» по интерпретации А.Тойнби мира могла дать лишь та или иная степень ориентации на СССР. Строить атеистический коммунизм исламские страны вовсе не собирались, и марксистские ортодоксы на полном содержании Москвы как правило жестоко устранялись на фоне дружбы с СССР и участия в антиимпериалистическом фронте.

30 мая 1958 года были выведены последние английские войска из Хаббании и Шуайбы и аннулированы большинство кабальных договоров с Великобританией. С тех пор, оказавшись в «оке тайфуна» холодной войны, Ирак накапливал собственные ресурсы, что было нетрудно, учитывая возросшую роль нефти, и строил армию, постепенно превращаясь в региональную сверхдержаву, что порождало ревность не менее амбициозных соседей.

В процессе становления биполярного мира ориентация арабского мира стала более многовекторной. Балансировать на советской опоре их побуждала прежде всего очевидно корыстная и произраильская политика Запада вплоть до энергетического кризиса начала 70- годов, заставившего Запад по-новому смотреть на свои отношения с нефтяными гигантами Ближнего Востока и начать серьезную работу с Египтом. В целом же арабский мир и Ближний Восток обретали роль все более серьезного фактора международных отношений. Некоторые государства, играя на противоречиях, смогли накопить финансовый и военный потенциал и вырасти постепенно до уровня «региональных супер-держав», которых было невозможно держать в узде. Сирия, Ирак, а также после антиамериканской исламской революции - Иран, соперничая между собой как и во времена Омейядов и Аббасидов, тем не менее были противовесом той оси, что создали англосаксы. Роль СССР в мире и его активная политика на Ближнем Востоке были тем главным фоном, на котором этот противовес позволил сложиться определенному соотношению сил в регионе.

Роль и эволюция Организации освобождения Палестины как субъекта мировой политики удивительно повторяла судьбу сионистских структур, прошедших путь от «экстерриториального» носителя права на самоопределение, признанного мировым сообществом, до государства. Сначала ООП была признана экстерриториальным субъектом международного права, что полностью соответствовало интерпретации послевоенным международным правом понятия правосубъектности в отличие от начала ХХ века, когда международное право признавало ее исключительно за государствами. Затем ООП стала признанным субъектом государственного права - правительством палестинской автономии с перспективой становления полноценной государственности. Такое развитие противоречило всей исторической и государственной концепции Израиля, и с его стороны было всегда вынужденной уступкой.

Очевидно, что соотношение сил между ближневосточными субъектами, отражавшие общий характер биполярного мира, было обречено после краха СССР и самоустранения России, как обречены постепенно обрушиться структурные опоры во всех регионах мира. Можно предположить, что, предвидя это, Ирак попытался в начале 90-х годов неуклюже взять на себя роль нового организатора региона, но просчитался, недооценив вакуум силы и воли на росийском направлении, степень решимости и воли англосаксов вернуть себе контроль над Месопотамией, небольшую, как теперь видно, солидарность арабского мира и, наконец, решающую зависимость всей архитектуры Ближнего и Среднего Востока от соотношения сил между США и СССР. В итоге С.Хуссейн лишь предоставил англосаксам столь нужный им предлог для борьбы против «режимов зла», которую легализовала своим устранением Россия.

Сегодня все полувековые итоги развития ближневосточной надстройки на базисе биполярного мира и плоды труда самого Арафата перечеркнуты не из-за вылазок «Хамаз» (если (бы) их не было, их (бы) организовали), но по логике истории и по плану, соответствующему новой геостратегии англосаксов. Без разрушения достигнутого во второй половине ХХ века равновесия на Ближнем Востоке невозможно выстраивать «великий эллипс» от Средиземноморья до Аму-Дарьи и Пакистана.

Поэтому многие аналитики сразу после 11 сентября прогнозировали, что в списке стран-изгоев, «стран, укрывающих террористов» окажутся и подвергнутся в той или иной форме карательным действиям Сирия, Сомали, Судан, Иран, и, прежде всего, Ирак. Вспомним, что первый внешнеполитический «кулак» Америки при Буше-старшем также был показан именно Багдаду. Можно было сразу понять, что список «стран-врагов» будет продиктован не их непосредственной ролью в «воспитании террористов», а будет составлен из тех государств, которые до событий 11 сентября были препятствием для втягивания региона нефтересурсов в американскую орбиту и глобальной роли США. Сейчас же вполне оправдывается и предсказание, что заинтересованные союзники США позаботятся о том, чтобы в разряд врагов попали «нужные страны».

А. Шарон неслучайно в первые же дни после 11 сентября, то есть до всяких акций палестинцев, немедленно назвал Я.Арафата «нашим бен-Ладеном». Когда США, чтобы несколько успокоить исламский мир, протянули «пряник» палестинцам, заявив о необходимости ускорить движение к полноценному палестинскому государству, это повергнуло в ужас Израиль, ибо перечеркивало полувековую стратегическую цель Тель-Авива удержать оккупированные территории и не дать палестинцам самоопределения. По отношению к этой стратегии позиция израильских «голубей»: «мир в обмен на территории» была кардинальным отступлением, с чем никогда не соглашались правые – как респектабельный Б.Нетаньяху, так и обвиняемый в кровавых расправах А.Шарон. Обострение ближневосточных дел и поворот вспять «мирного процесса» были сознательно заложены именно в период правления Нетаньяху в середине 90-х годов. После заявления США Шарон срочно улетел в западные столицы. В Вашингтоне его, судя по всему, успокоили. Ведь заявление США было устным.

Итак, Ближний Восток должен быть под таким контролем, который бы позволял протянуть от него силовые, нефтяные, системные линии в Центральную Азию. Роль вековой оси Вашингтон (Лондон) – Тель-Авив - Стамбул повышается. События 11 сентября были очень кстати и дали повод попытаться восстановить эту ось, пользуясь разрушением двухполюсного мира. В новой мозаике пока недостает опорных элементов: Ирак не поддается оккупационным силам и поэтому «надо привлечь мировое сообщество». Иначе ведь приходится отложить подчинение Ирана. Да еще не совсем подходящее соотношение сил на Ближнем Востоке между Израилем и арабскими странами – результат прежнего равновесия в мире.

Итак, Ирак было совершенно необходимо сокрушить, что помимо собственного значения резко изменило соотношение сил в регионе в пользу старой англо-американской оси начала 50-х годов и в перспективе позволяет заняться Ираном, который из-за его противоречий с Ираком до поры был нужен в качестве противовеса Багдаду. Иран соединяет Персидский залив с Каспийским бассейном и Закавказьем. Этот отрезок завершает еще одну конфигурацию внутри уже очерченного военно-стратегического евразийского эллипса. Этот меньший по размерам, но не по значению регион давно именуется в американских экономико-стратегических исследованиях «мировым углеводородным или энергетическим эллипсом». Сокрушив Ирак и Иран и обеспечив себе также влияние в прикаспийских и причерноморских бывших республиках СССР, США овладевают полностью мировым энергетическим эллипсом и стратегическим поясом вокруг него - морскими подступами к нему и путями транспортировки углеводородов. Огромные, считающиеся первыми в мире по объему и наименее освоенными запасы нефти Ирака попадают под контроль Вашингтона. ОПЕК неизбежно утрачивает роль картеля, определяющего мировую цену на нефть, которая падает до 10 долларов за баррель. Это непосредственная угроза национальной безопасности России.

Персидский залив можно контролировать лишь в кольце как и Средиземное море, которое является по меткому замечанию выдающегося русского политического географа В.С.Семенова-Тян-Шаньского «наиболее вдавшейся в сушу бухтой мирового океана». Именно за «кольцеобразную систему территориального владения вокруг моря» – первую успешную геополитическую систему сражались в течение полутора веков Карфаген и Рим, который, лишь овладев обоими побережьями, положил начало своей всемирной империи.

Затем можно приступить к воссозданию подобия Организации Центрального договора - СЕНТО под названием «пакта стабильности для Центральной Азии». Вместо Ирана (пока?) будет Афганистан, вернее то, что от него осталось - территория. Немецкая «Хандельсблатт» недаром саркастически заметила, что Афганистан обречен повторить судьбу Дейтона, который установил в Боснии международный протекторат, несмотря на разговоры об установлении демократии».

Похоже, в новом «великом эллипсе» вокруг оси, имеющей столь выраженно преемственный по интересам характер и исключительно военную, хотя и не славную прошлыми победами историю, могут оказаться части бывшей Российской империи и СССР – Грузия и республики Центральной Азии. Но контролировать Черное море возможно, также лишь овладев всеми его побережьями, за что Турция и вела трехвековые войны с Россией. Может представить в недалеком будущем очередную «шхуну», которая будет выгружать оружие для Крыма, а Крым вполне может выполнить роль Косова. О таком даже и мечтать не могли лорды Пальмерстон и Биконсфильд.

 

^{[1] Михайловский Г.Н. Записки. Из истории российского внешнеполитического ведомства. 1914-1920. В двух книгах. Книга 2. М., 1993. Стр. 209-210.}

^{[2] Деникин. А. Очерки русской смуты. Вооруженные силы юга России. Т.5, Берлин, 1925, стр. 127.}

^{[3] Южаков С.Н. Англо-русская распря. Небольшое предисловие к большим событиям. Политический этюд. СП. 1885.}

^{[4] Снесарев А.Е. Индия как главный фактор в средне-азиатском вопросе… Доклад Председателя среднеазиатского отдела Общества востоковедения. СПб. 1906. стр. 2-3.}

^{[5] Mackinder H.J. Democratic Ideals and Reality. A Study... Wash. Dc. 1996. P. 96.}

^{[6] Heresch E. Geheimakte Parvus. Die gekaufte Revolution. Wien, 2000. S. 188.}

«Международная Жизнь» 2002 г.

опубликовано на сайте

Н. Нарочницкой: 16.05.04