Л. Бызов

 

Национальный вопрос становится все более актуальным

Национализм в России имеет неплохие электоральные перспективы.

 

Что происходит с партиями сейчас, после завершения очередного избирательного цикла?

То же самое, что и до выборов: они не вписываются в новые политические реалии. Партии возникли при непопулярном ельцинском режиме. Теперь же общество воспринимает Путина как носителя национальной идентичности. Старые партии не учли новых реалий и теперь во многом отмирают.

 

Можете это доказать?

Социологические службы каждый месяц проводят опросы, которые ясно показывают: все тенденции декабря 2003 года сохранились. "Единая Россия" сейчас собрала бы 40% против 37% в декабре. Прежний электорат остался у КПРФ - 10-12%. Несколько меньше у ЛДПР и "Родины" - по 6-7%. И правые партии продолжают свое понижение: у СПС - 3-3,5%, у "Яблока" - 1,5%.

 

И как вы это объясняете?

Социально наше общество разорвано, но оно сильно унифицировалось при Путине. Люди занимают разные социальные положения, а хотят примерно одного и того же. Россия напоминает огромный многоквартирный дом, где разные по качеству, но похожие квартиры. И вся эта конструкция возникла благодаря путинскому идеологическому направлению - совмещению патриотического с либеральным в какой-то степени.

 

Это нормально?

Ненормально с точки зрения канонов демократии, но нормально с точки зрения российских традиций.

 

Хотите сказать, что наш менталитет исключает демократию?

Нет. Мы медленно движемся в этом направлении. Как у всех других народов, у нас тоже в период ранней демократии огромную роль начинает играть национальная солидарность. Вспомните прибалтийские республики в начале 1990-х годов.

 

Значит, нам нужен образ внешнего врага?

Он у нас уже возник в какой-то мере: НАТО, американцы и т. д. Все это способствует формированию нации через ощущение общности судьбы. Это очень полезно для национального сознания, но должно перейти на качественно новый уровень, потому что у общества сегодня есть магистральный запрос именно на эту лево-правую идею. С одной стороны, левая идея социальной справедливости, с другой - идея единой нации.

 

То есть национал-социализм?

- Если хотите, да. Только не надо путать его с фашизмом. Угрозы русского фашизма нет. Наши исследования показывают, что россияне любят кухонные разговоры о "кавказской мафии" и "еврейских банкирах". Но как только эти идеи высказывает политик, он тут же отторгается: у людей возникает страх войны.

 

А как же скинхеды?

От молодых можно ожидать эксцессов. Что бы там ни говорил, к примеру, Лимонов, погромов он не будет устраивать точно. А молодежь, особенно провинциальная, настроена заметно жестче, чем поколение 40-50-летних. Национальный вопрос становится все более актуальным, а правящая партия и президент не умеют даже говорить об этом.

 

По-вашему, власть должна завести себе еще одну партию - национал-социалистическую?

У нее была возможность сделать из "Родины" еще одну партию власти, а она предпочла перессорить Рогозина с Глазьевым. Но поскольку запрос существует, будет и партия. На мой взгляд, удачным проектом могла бы стать, условно говоря, партия Чубайса-Рогозина. Нынешний СПС, как и его электорат, движется в сторону правого магистрального направления. Не случайно Анатолий Чубайс говорил о "либеральной империи".[1]

 

Национал-социализм предполагает тоталитаризм. Или вы так не считаете?

Трудно сказать, имеем ли мы гарантии того, что тоталитарного режима не будет. С одной стороны, за прошедшие годы у россиян все-таки сложилась сверхценность - неприкосновенная частная жизнь, в которую человек ни под каким предлогом не пускает ни государственную власть, ни церковь, ни партии. С другой стороны, элементы тоталитаризма вне частной сферы мы наблюдаем и сейчас: когда человек выходит из своего дома-крепости, то государство может сделать с ним все что угодно и, собственно, будет делать.

 

"Коммерсантъ-Власть" 26.04.2004