М.М. Гельман

 

Как правильно доить экономику

От вымогательства доходов к оброку на ресурсы

 

Налоги как зеркало платежеспособности населения

 

Если экономику образно сравнить с дойной коровой, то налогообложение являет собой изъятие властями у ее хозяина части выручки, получаемой от продажи молока. В нормальных странах денег, остающихся после выплат налогов, хватает не только на поддержание жизнедеятельности и высоких надоев одной коровы или, как говорят, простого воспроизводства, но и для приобретения новых дойных коров, т. е. воспроизводства расширенного.

Руководители государств на Западе осознают, что национальное товарное производство является их “стадом дойных коров”, которое в интересах каждой страны надо холить и лелеять, а потому относятся к этому “стаду” как к своей неформальной собственности и всячески способствуют его расширенному воспроизводству, используя для этого немалую часть бюджетных средств. К примеру, в США государственные вложения в экономику составляют не менее половины национального бюджета, а в странах Скандинавии превышают 70%. У нас же такие расходы в прошлом году не превысили 14% всех затрат консолидированного бюджета, будучи в абсолютном исчислении многократно меньше, чем в тех же Соединенных Штатах. Причем российское правительство, ратуя на словах за развитие в стране национальной экономики, делает все возможное для поддержания ее кризисного состояния. Так, в этом году, по информации Аграрной партии России, правительство на закупки в массе своей не самого качественного импортного продовольствия уже израсходовало 280 млрд. рублей, в то время как на поддержку отечественного сельского хозяйства — почти в 10 раз меньше.

Наша экономика при кажущемся избытке денег испытывает громадную в них нужду. Достаточно сказать, что уже несколько лет оборотные активы в промышленности составляют примерно лишь половину объема производимой продукции, а в сельском хозяйстве менее трети. Из-за этого и налогов собирают намного меньше возможного, и инвестиции не превышают трети даже от уровня 1991 года, не самого благополучного. Почему же так происходит?

На Западе владельцы крупного капитала и политики давно осознали, что их личное благополучие и благополучие их стран зависит главным образом от развития национальных экономик, от того, насколько они эффективны, конкурентоспособны и самодостаточны. А все это оказывается невозможным без высоких доходов населения. Дело в том, что, приобретая производимые в своей стране продукты питания, одежду, легковые автомобили, телевизоры и прочие жизненные блага, люди оплачивают абсолютно все затраты на их изготовление — от производства необходимых сырья, энергоресурсов, комплектации, технологического оборудования и др. до кредитов и всякого рода услуг. При этом в ценах товаров конечного потребления помимо соответствующих затрат концентрируются также все последовательно выплаченные налоги и прибыль участников их кооперационного производства. Сами же по себе промышленная продукция и природное сырье, будучи несъедобными, никому не нужны, если они не востребуются в технологических цепочках производства какой-нибудь потребительской продукции. По этим же цепочкам возвращаются соответствующие затраты от последующего участника ее изготовления предыдущему, т. е. от покупателя необходимого ресурса (услуги) продавцу. Вплоть до покупателя конечной продукции. (Продукцию, в том числе военно-техническую, закупаемую для государственных нужд, условно также отнесем к потребительской — она приобретается на бюджетные средства для общественного пользования, в частности, для обеспечения безопасности страны.)

Таким образом, платежеспособный спрос в любой стране на все и вся зависит от платежеспособности населения на рынках потребительских товаров и услуг. Поэтому чем выше доходы населения, тем большими оказываются не только выручка и прибыль товаропроизводителей, но и доходы казны. Еще раз замечу, абсолютно все налоги за исключением экспортных пошлин и прибыли от экспорта вопреки расхожему мнению оплачивают не предприятия, а в конечном счете население страны, приобретая потребительскую продукцию.

В нормальных странах в полной мере осознают первичность доходов населения в развитии национальных экономик. Поэтому там законодательно установлен такой минимум зарплаты, который обеспечивал бы достойный прожиточный минимум работающих с учетом демографического воспроизводства. В результате на Западе возникла новая общественная формация — социалистический капитализм [1]. Ее характерной особенностью являются приоритетность и гармоничность развития национального товарного производства и внутреннего рынка, что обеспечивает высокую занятость населения, а значит и большие его доходы. На это же направлена бюджетная поддержка различных отраслей экономики, особенно фондоемких с длительными сроками окупаемости и большими рисками вложений, которые обычно невыгодны частным инвесторам. Таким образом, используя общественные средства — налоги, государство стремится устранять мешающие развитию экономики противоречия между узкими частными коммерческими интересами владельцев капитала и интересами общества. Одним из инструментов устранения этих противоречий и выравнивания условий хозяйствования является налогообложение и его дифференциация, направленная в том числе на изъятие сверхприбыли.

Итак, налоги необходимы не только для содержания государственных институтов управления и безопасности страны, но, в первую очередь, для развития источника существования самого государства — его экономики, которая должна обеспечивать высокие доходы работающей части населения, а следовательно, тем самым соответствующие налоговые поступления в казну. Чтобы эти поступления были максимально возможными, государство должно поддерживать баланс товарно-денежного обращения и эквивалентность товарообмена, включая труд, по стоимости, мерой которой является достойный прожиточный минимум наемных работников. Для этого в развитых страна денежные массы составляют не менее половины национальных ВВП, а инфляцию и ценовой диспаритет, ведущие к неэквивалентности товарообмена, устраняют контролем за ценами и изъятием через налоги сверхприбыли. То есть налогообложение является составной частью государственной экономической политики. При этом достойный прожиточный минимум, экономически необходимый для развития и безопасности страны, устанавливается законодательно регламентированной высокой оплатой труда. Иначе говоря, борьба с бедностью является проблемой не социальной, а макроэкономической.

 

Правительство в роли унтер-офицерской вдовы

 

У нас власти поступают ровно наоборот. Провозгласив переход к рыночным отношениям, они узаконили анархию в установлении цен, спровоцировав тем масштабную ценовую инфляцию, и одновременно искусственно создали дефицит денежной массы, развалив в стране товарно-денежное обращение. Вследствие столь безграмотных разрушительных действий либерал-реформаторов существенно сократились реальные доходы населения — сейчас они не превышают 60% от уровня 1991 г.— и понизился внутренний платежеспособный спрос, что привело к сворачиванию товарного производства и сжатию налогооблагаемой базы.

Но реформаторы, вместо того чтобы погасить вызванный ими же пожар экономического кризиса, подлили в него бензина. Намереваясь скомпенсировать потери доходов в казну из-за сокращения налогооблагаемой базы и роста неплатежей, они обложили товаропроизводителей многообразными грабительскими налогами, что только усилило разрушительные тенденции в экономике. А потому и самих налогов, учитывая к тому же спровоцированное непрерывное снижение покупательной способности рубля и доходов населения, собирают в реальном исчислении по отношению к прожиточному минимуму государства с каждым годом все меньше и меньше. Об этом, в частности, свидетельствуют увеличение числа дотируемых регионов и продолжающиеся невыплаты заработной платы многим бюджетникам. Ведь сумма собираемых налогов и денежная масса, обеспечивающая при ее обращении производство ВВП, образуют между собой сообщающиеся сосуды. И если рублевую массу все годы “реформ” удерживают в среднем за год в размере 13—15% по отношению к ВВП, из-за чего денег в стране с учетом их оборота оказывается в несколько раз меньше стоимости производимых товаров и услуг, то чем же платить налоги?

Иллюзорность фискального благополучия создается искусственным профицитом федерального бюджета, который образуется за счет сокращения многих значимых расходных статей, в первую очередь в социальной сфере и экономике. За 9 месяцев этого года профицит уже превысил 122 млрд. рублей, до конца года достигнет 185 млрд. рублей. Всего Минфин накопил около 250 млрд. рублей и деньги эти хранятся без движения на его банковских счетах. Речь идет, по сути, о целенаправленной и нескрываемой политике “стерилизации” якобы свободной части денежной массы и тем самым стерилизации самой экономики. Той же цели фактически служит и фонд обязательного резервирования Центробанка, где “заморожены” порядка сотни миллиардов рублей, хотя для пользы дела их можно было пустить в оборот, а “резерв” держать в валюте — неужели не додумались? Такого же порядка суммы пылятся в виде остатков средств на корреспондентских счетах в Центробанке и в федеральном казначействе. В результате из обращения изымается примерно 500 млрд. рублей, что составляет треть среднегодовой денежной массы (агрегат М2) или почти 40% безналичной ее части. Вот одна из основных причин перманентного кризисного состояния экономики и сдерживания роста ВВП — в стране нечем расплачиваться сполна.

Почему же так происходит? Дело в том, что правительство озабочено отнюдь не ростом благосостояния людей и не всесторонним развитием для этого национальной экономики, а следовательно, расширением налогооблагаемой базы. Правительство озабочено совсем другим — борьбой с тенью кризиса — инфляцией и погашением внешнего долга. Для возврата долга придуман профицит федерального бюджета. Борьба же с инфляцией давно имитируется изъятием из обращения значительной части и без того дефицитной денежной массы, а также вымогательством относительно больших сумм налогов, благодаря чему поддерживаются низкими доходы населения и как следствие его низкий платежеспособный спрос. В 2002 г. налоги, кроме внешнеэкономической деятельности, собранные в стране, согласно данным Госкомстата составили около 68% от годовой заработной платы (вместе с полученной в “конвертах”), а в сумме с чистой прибылью предприятий — 85%. Надо учесть, что доходом свыше 5000 рублей в месяц — именно таков, по оценкам, минимальный прожиточный минимум в реальности, а не официальные 2200 рублей с копейками,— обладает всего лишь около 10% населения России.

Замечу, “теоретические” основы вовлечения страны в денежную дистрофию были сформулированы еще отцами российских псевдорыночных реформ. Они соотнесли денежную массу не со стоимостью товарной массы с учетом их оборота, что необходимо для нормального товарообмена, а привязали к золотовалютному резерву Центробанка. Сейчас резерв составляет около 60 млрд. долларов, и согласно обменному курсу отпечатана эквивалентная рублевая масса. Но экспорт растет, и чтобы реальность, не противоречила “теории” реформаторов, экспортерам существенно сократили объем обязательной продажи валютной выручки. Иначе пришлось бы увеличивать рублевую массу и прилагать больше усилий по ее “стерилизации”. Тем самым одновременно легализован и более значительный увод капитала за рубеж.

Естественно, при такой борьбе с инфляцией товаропроизводитель сдерживает рост цен, снижая оплату труда и затраты на воспроизводство, что ведет к снижению спроса на потребительскую продукцию и дальнейшему сворачиванию производства в стране. Хотя на самом деле инфляцию можно загнать в угол, только контролируя г.).

 

Налоговая удавка

 

Искусственно поддерживаемая инфляция по сути является дополнительным, скрытым налогом, ставка которого суммируется со ставками всех налогов в “законе”. Но и они взимаются по 3—6 раз каждый. Такого нет нигде в мире.

Возьмем подоходный налог с физических лиц. Он вымогается четырежды прямо и дважды скрытно. Первый раз — когда с общей стоимости продукции, куда включен и фонд зарплаты, взимается НДС, затем с этого пообщипанного на 20% фонда отчисляется единый социальный налог, после чего с остатка фонда — зарплаты взимается то, что называют собственно подоходным налогом, в четвертый раз подоходный удерживается как налог с продаж, в пятый — по ставке инфляции, и в шестой раз — присвоением государством и хозяевами компаний прибыли, то есть части прибавочной стоимости, полученной за счет низкой заработной платы (эксплуатации труда).

С помощью НДС еще дважды облагается налогом прибыль, а также акцизы и другие специализированные налоги. Далее в пирамиде вымогательства 5%-й местный налог с продаж, с помощью которого в консолидированный бюджет в четвертый раз, как отмечалось, изымается подоходный налог, в третий — налог с прибыли и прочих спецналогов, и во второй раз — с самого НДС. Венчает пирамиду налогообложения инфляция по ставке 15—20%.

Так как все налоги за исключением от экспортных операций выплачивает население страны при приобретении потребительской продукции, то действительный подоходный налог у нас не самый низкий в мире, как кое-кто пытается внушить, а самый высокий, и, как показано выше, составляет он не 13%, а 85% от годовой зарплаты без учета инфляции. Но это в среднем. Относительная доля налога у низкооплачиваемых оказывается существенно большей, чем у богатых людей.

Надо заметить, что налог на добавленную стоимость редко где применяется в мире, да и то в размере всего нескольких процентов, а не 20%, как у нас. На самом деле он от лукавого — придуман якобы для ускорения оборачиваемости средств, хотя является по сути налогом на них. Выплачивается НДС из оборотных средств предприятия до изготовления и сбыта им собственной продукции, что приводит либо к ее удорожанию (требуются заемные средства для компенсации), либо к сокращению объемов производства и самой налогооблагаемой базы. Вымогая таким образом у предприятий часть их оборотных средств, государство наносит значительный ущерб экономике и казне.

НДС приводит к сокращению производства и тем самым налогооблагаемой базы еще и опосредованно — из-за дополнительного снижения зарплаты и уменьшения платежеспособного спроса на всех этажах экономики, а также вследствие уменьшения прибыли предприятий и тем самым вложений в воспроизводство. К тому же НДС удорожает продукцию, т. е. является сам по себе фактором инфляции.

Многократное изъятие по разным ставкам одних и тех же налогов вынуждает товаропроизводителя либо стремиться на внешний рынок для получения по валютному курсу большей прибыли, что доступно немногим, либо уходить от налогообложения, либо снижать объемы производства и увеличивать цены на свою продукцию, либо закрывать предприятие. Фискальная удавка и надуманная сложность бухучета не позволяют развиваться малому среднему бизнесу.

Если налоговые поступления определяются в основном объемами реализации ограниченной номенклатуры продукции, то в условиях денежного дефицита и обнищания населения это вносит значительную случайность в наполнение казны: производство, сбыт и прибыль могут не обеспечить запланированных доходов в бюджет. Сегодня, когда бюджет страны во многом зависит от цен на нефть на мировых рынках, это повседневная реальность, порожденная развалом экономки. И вот тут-то на помощь правительству приходят пороки действующей налоговой системы. Рассчитывая бюджет, исходя из явно заниженных прогнозных индексов цен, и манипулируя при этом тарифами естественных монополий, а также “заморозкой” денежной массы, власти добиваются, как отмечалось, определенного, вполне “пристойного” роста инфляции сверх “запланированной”, получая тем дополнительные инфляционные доходы в казну. Доходы эти превышают запланированные по номиналу, но не в реальном по покупательной способности рубля исчислении. Таким образом осуществляется еще одно изъятие всех налогов, в том числе подоходного, но уже по “ставке” инфляции.

Налогообложение, провоцирующее правительство на инфляцию, делает выгодным для властей и девальвацию рубля. Значительное превышение курса обмена рубля на доллар их паритета по покупательной способности позволяет экспортерам нефти и газа получать существенно большую выручку в рублевом эквиваленте, чем от их продажи внутри страны. А с курсовой (валютной) ренты взимается и существенно больший налог. Поэтому кое-кто в правительстве обеспокоен укреплением рубля и раздаются призывы “валить” его. Хотя валютная рента может быть использована для инвестиций в российскую экономику  [2].

Создается впечатление, что действующая у нас система налогообложения, каковой нет ни в одной стране мира, выбрана далеко не случайно Уж очень она “удачно” сочетается с принципами преобразования российской экономики в “рыночную” и превращения ее в сырьевой придаток Запада, которые были навязаны первой командой либерал-реформаторов и их зарубежными советниками.

О неслучайности такого выбора свидетельствует еще один принципиальный порок нынешней налоговой системы — сложность и малая эффективность контроля за выплатами налогов. Ведь для этого необходимо проверять все бухгалтерские документы налогоплательщиков на предприятиях и в банках, где открыты их счета. А это достижимо лишь при соответствии производительности национальной налоговой службы общему обороту бухгалтерских и банковских документов ее подопечных. Добиться такой производительности можно либо за счет соответствующего увеличения числа работников налоговых органов, либо путем автоматизации всех бухгалтерских, банковских и налоговых операций в стране в рамках единой национальной системы обработки информации. Но системы такой пока нет. А налоговых инспекторов явно не хватает. Так в Москве на одного из них приходится в среднем 250 предприятий. Поэтому контроль за выплатой всеми налогоплательщиками положенных налогов напоминает попытку выловить всех “зайцев” на наземном городском транспорте: ввиду малочисленности контролеров из множества безбилетных пассажиров попадаются лишь единичные нарушители.

Грабительский характер налогообложения при дефиците денежной массы вынуждает многих как отмечалось, скрывать ту или иную часть своей налогооблагаемой базы и уходить от уплаты соответствующих сумм налогов. Так, по данным Госкомстата, в 2002 г. с физических лиц казна получила 358,1 млрд. рублей, хотя с заработной платы, составившей 5036,9 млрд. рублей, при налоговой ставке 13% должно было быть выплачено свыше 655 млрд. рублей. В том же прошлом году объем товаров и услуг за вычетом экспорта превысил 8560 млрд. рублей, с которых причитался НДС в сумме свыше 1712 млрд. рублей. Однако собрали лишь 752,9 млрд. рублей, т. е. почти в 2,3 раза меньше.

Сокрытию доходов от налогообложения, особенно при экспорте продукции, нередко способствует само российское законодательство. Так, по оценке, от налогообложения удается скрывать не менее половины выручки и прибыли, получаемых от реализации нефти [3].

Допотопность “ручного” контроля за налоговыми выплатами не позволяет добиваться их увеличения. Хотя сделать это можно разумным подбором налоговых ставок, учитывающих технологические возможности и потенциальную рентабельность конкретного производства, а также рыночный спрос, что позволяло бы каждому предприятию персонально, в максимально возможной степени увеличивать его налогооблагаемую базу.

Но при этом существенно возрастает количество показателей, которые придется учитывать в объектах налогообложения. Для такой работы понадобится увеличивать штаты инспекторов, что невозможно, а соответствующая автоматизированная система в налоговом ведомстве отсутствует. В результате государство теряет немалые бюджетные доходы. Так, например, при нынешних фиксированных и достаточно высоких налоговых ставках невыгодно эксплуатировать нефтяные скважины с суточным дебитом менее 5 тонн, и их консервируют. На начало текущего года в основном из-за убыточности простаивало 23%, или свыше 34 тысяч скважин из эксплуатационного фонда, насчитывающего 148 тысяч скважин. Даже при дебите в одну тонну они могли бы давать в год около 12,5 млн. тонн. Тогда при более низких и регулируемых налоговых ставках в казну поступали бы дополнительно доходы не только от этой “нерентабельной” нефти, но и от сбыта продуктов ее переработки, а также подоходного налога из-за увеличения числа работников. В США малодебитные скважины вообще не облагаются налогом.

Постоянство ставок налога на добычу углеводородного сырья и акциза на природный газ делает также невыгодным разработку труднодоступных месторождений и эксплуатацию скважин с падающей добычей. Хотя и для государства, и для нефтяных и газовых компаний намного выгоднее в качестве единого налога изымать часть ренты, величина которой будет определяться удельной затратностью добычи: чем дороже себестоимость добытой тонны, тем меньше изымаемая часть ренты. Таким образом выравнивались бы экономические условия разработок месторождений различной степени сложности и тем самым конкуренции.

Сегодня большая часть нефтяной и газовой ренты изымается, но в виде множества налогов, в том числе на воспроизводство минерально-сырьевой базы, пользование недрами, прибыль, через НДС, акциз и экспортные пошлины, что не позволяет адаптировать рентабельность добычи к условиям месторождений сырья. При этом у нефтяных и газовых компаний налоги, если их выплачивать полностью, доходят до 60% от отпускной цены продукции. Поэтому проедаются основные фонды, а денег не хватает даже для простого воспроизводства сырьевой базы. Так что раздающиеся призывы отбирать у олигархов сырьевую ренту бессмысленны — без особой пользы она уже изымается. Чтобы эту ренту использовать в интересах государства и общества, необходимо принципиально изменить нынешнюю систему налогообложения.

 

От каждого по затратам

 

Как же добиться, чтобы необходимые налоги собирались государством не за счет увеличения многократно вымогаемых долей выручки, а за счет расширения налогооблагаемой базы и чтобы этому способствовала сама система налогообложения? Такое может произойти, если, скажем, владельцу коровы установить налоги за проданное молоко не с прибыли и на добавленную стоимость, а с расходуемых на его получение ресурсов, в том числе с земли и нанятой рабочей силы. Иначе говоря, необходимо унифицировать налоги, введя платежи за используемые ресурсы. В этом случае коровий хозяин, чтобы меньше платить за землю, будет стремиться к увеличению надоев и соответственно прибыли не за счет расширения площади пастбища для выгула своей кормилицы, а за счет роста урожаев посевов кормовых трав на меньшей площади угодий. А пастуха заменит на электроизгородь. То есть он будет добиваться увеличения надоев, а значит, доходов и прибыли, снижая облагаемые платежами затраты на их получение. При этом власти, распоряжающиеся землей, окажутся заинтересованными в обратном — в максимальном ее использовании, т. е. в увеличении своей налогооблагаемой базы за счет увеличения числа собственников коров и дойного стада. Для этого они станут создавать необходимые условия, в том числе в среде покупателей молока, чтобы возрастало их число и увеличивался платежеспособный спрос. А регулятором отношений, как и положено, будет служить рынок. При нынешней системе налогообложения подобных интересов ни у налогоплательщиков, ни у властей не возникает.

Если от модели — коровы — перейти к большой экономике, то ресурсами, за пользование которыми предлагается платить оброк государству, будут рабочая сила, топливо и природные ресурсы — земля, природное сырье, вода, кислород... Плату за используемые ресурсы необходимо устанавливать дифференцированной в зависимости от вида деятельности и потенциальной рентабельности предприятия, а также прогрессивно изменяющейся при необходимости регулировать потребление того или иного сырья внутри страны или выполнения определенных экологических условий. Основу такой платы составит изъятие части ренты.

Ренту можно разделить на природную, от Бога, получаемую от использования природных богатств, и неприродную, получаемую, например, от использования специалиста, на обучение которого затрачены общественные (государственные) средства, или за счет неоправданно высокого курса обмена доллара на рубли при экспортных продажах продукции (курсовая рента), или от спекуляции деньгами (финансовая рента), и др. Рента, полученная от использования недр, называется горной. Но кто и как должен будет ее выплачивать?

 

Фантом ренты и ее “обналичивание”

 

Чтобы ответить на этот вопрос, придется, как ни странно, уточнить само понятие “рента”. В учебниках по экономике и толковых словарях под рентой понимают разновидность дохода, якобы не требующего от его получателя осуществления какой-либо предпринимательской деятельности и затрат труда. Вроде того, открой только рот и в него сами станут запрыгивать бесплатные галушки. Правда, в одном случае так и происходит. Речь идет о дармовом атмосферном кислороде, который является обязательной компонентой углеводородного топлива. Доход от его сжигания не требует от потребителей топлива дополнительных затрат. Во всех других случаях рента сама по себе не возникает. Возьмем ту же нефть. Хотя она и создана природой, т. е. “без предпринимательской деятельности и затрат труда”, само ее извлечение из недр связано с громадными тратами. Разница между продажной ценой нефти, т. е. доходом от ее реализации, и затратами на добычу, включая поиск (геологоразведку) и обустройство соответствующего месторождения, представляет собой прибыль. Она то и является горной рентой.

Размер горной ренты зависит от условий, т. е. затратности добычи соответствующего минерального сырья, и его рыночной цены, зависящей от платежеспособного спроса и конкуренции на рынке. Разницу в прибыли, которую получают на самых тяжелых по природным условиям месторождениях и более комфортных, т. е. менее затратных, именуют дифференциальной горной рентой.

Строго говоря, прибыль — это и есть рента. Однако говорить, что рента — это незаработанная прибыль, некорректно. Ведь чтобы рента из фантома превратилась в часть дохода, надо сначала затратить определенные, большие или меньшие, средства. Поэтому рубль ренты характеризуется денежным выражением удельных затрат, необходимых для ее появления на свет. Вопрос в том, как распределять ренту между товаропроизводителями, государством и обществом.

Что касается горной ренты, то изъятие ее части в казну на “тяжелых” месторождениях, требующих наибольших затрат для их освоения и добычи там полезных ископаемых, должно быть минимальным. Это необходимо для выравнивания экономических условий хозяйствования. Остающаяся у добытчика часть ренты, его прибыль, помимо компенсации за риск вложений и кредитной ставки, должна обеспечивать определенную рентабельность для рефинансирования расширенного воспроизводства.

Прибыль эту для выравнивания экономических возможностей хозяйствования на различных по природным условиям месторождениях и чтобы создать примерно одинаковые условия для конкуренции, также необходимо директивно и дифференцированно нормировать. При этом надо учитывать кредитную историю предприятия. К примеру, основные фонды “Газпрома” и крупных российских нефтяных компаний были созданы в советские времена на государственные средства, причем, зачастую на богатых месторождениях. А более мелкие компании, в частности независимые добытчики газа, осваивающие новые, к тому же более тяжелые месторождения, вкладывают в создание производства свои средства, что увеличивает их затраты и ведет к сокращению горной ренты. Налоги же и акцизы сегодня все платят по одним ставкам. Хотя у некоторых нефтяных компаний прибыль зашкаливает за 100%.

Виды и размеры дифференцированных рентных платежей должны законодательно регламентироваться для соответствующих видов продукции и услуг, как это делается в отношении подакцизных товаров.

Сегодня раздается много популистских призывов изымать горную ренту у “олигархов” и раздавать народу. При этом борцы за лучшую жизнь либо забывают, либо не осознают как возникает рента, как она материализуется в виде денег и кто ее в итоге выплачивает. Напомню, выплачивает ее все население страны в сумме всех собираемых налогов и с прибылью товаропроизводителям, когда приобретает потребительскую продукцию. Сумма эта в прошлом году составила около 85% от всей заработной платы в стране.

Чтобы увеличивать реальную горную ренту, надо, сохраняя цены на минеральное сырье, снижать затраты на его добычу. Но зачастую цены у нас просто увеличивают и тем самым раскручивают ценовую инфляцию. Инфляция приводит к снижению общего платежеспособного спроса в стране, и чтобы его сохранять на прежнем уровне, надо соответственно увеличивать номинальные доходы населения за счет дополнительной денежной эмиссии. При этом снижается покупательная способность рубля, но горная рента в реальном исчислении и реальные доходы населения остаются неизменными.

Если не устранять последствия ценовой инфляции, рента, из-за увеличения затрат на ее появление и снижения покупательной способности рубля, в реальном исчислении будет сокращаться. Инфляционные доходы бюджетов как раз и являют собой пример инфляционной ренты. Так что горный рентный потенциал можно материализовать и увеличивать только снижением удельных затрат на его “производство”, памятуя, что “обналичивается” он населением. Поэтому призывы национализировать всю горную ренту и поровну поделить ее при сохранении неизменными нынешних принципов налогообложения, технологической базы горного производства, денежной массы и доходов населения — от лукавого.

Горная рента существенно возрастает при экспорте минерального сырья за счет завышенной примерно втрое “цены” доллара и возрастания соответственно цены на это сырье в рублевом исчислении. Казалось бы, разница в выручке, обусловленная различием внутренних и внешних цен, должна в качестве дифференциальной ренты изыматься в казну. В том числе во избежание дополнительной ценовой инфляции и увеличения дисбаланса товарно-денежного обращения. Ведь эта горно-валютная рента должна быть “обналичена” рублями, которых не хватает в обращении. Однако правительство, озабоченное “стерилизацией” рублевой денежной массы, а тем самым стерилизацией отечественной экономики, недавно поступило более мудро: оно просто сократило до 25% обязательную продажу валютной выручки от экспорта. Так что “стерилизованные” таким образом десятки миллиардов долларов в качестве приватизированной ренты остаются на корреспондентских счетах в американских банках и работают на их владельцев и чужую экономику.

На величину возникающей и приватизируемой ренты влияют также фонд зарплаты и присваиваемая хозяевами компаний доля прибавочной стоимости, которая образуется за счет низкой оплаты труда. Чтобы ограничить эти поборы, предлагается законодательно не только нормировать заработную плату, доведя ее до достойного прожиточного минимума людей и государства, но и дифференцировать ее ставки по отраслям экономики, учитывая условия труда, образование и квалификацию работников, а тем самым в платежах за рабочую силу и соответствующую ренту.

 

Подушная подать

 

Платой за использование рабочей силы в предлагаемой системе явится единый подушный налог. Его размер определяется делением суммы необходимых выплат во внебюджетные социальные фонды на число работоспособных людей в возрасте от 18 до 60 лет, проживающих на территории России. Контроль за сбором подушных налогов по сравнению с нынешними с физических лиц упростится и сведется в основном к контролю за числом работающих на предприятиях по документам отделов кадров. Для лиц свободных профессий целесообразно будет сохранить подоходный налог с разовых выплат и гонораров. Подушные налоги справедливы и с социальной точки зрения. Ведь траты государства на каждого человека, к примеру, для обеспечения его безопасности, на образование, здравоохранение и др., в среднем одинаковы. Исключение составляют пенсии, но это предмет отдельного разговора.

Учитывая огромную разницу между нынешней минимальной зарплатой и неоправданно большими заработками в некоторых отраслях экономики, в частности в сфере торговли и услуг, представляется необходимым наряду с подушным ввести налог на фонд оплаты труда для каждого предприятия. Исчисляться он должен из размеров превышения нормированной средней зарплаты. Для этого необходимо составить дифференцированную (по видам деятельности предприятий) шкалу таких средних зарплат, которые должны исчисляться из доли оплаты труда в нормируемой (во избежание инфляции) себестоимости соответствующей продукции. Доля эта, опять же и для расширения в стране налогооблагаемой базы, должна нормироваться государством в размере как минимум 40% от себестоимости продукции, что, по расчетам специалистов, позволит обеспечить платежеспособный спрос на потребительские товары в объеме не менее 60% от общего товарооборота страны. Замечу, оплата труда в стране, включая скрытую, в 2002 г. едва превысила 35% от ВВП.

Естественно, для товаропроизводящего да еще и наукоемкого предприятия нормируемая средняя зарплата будет выше, чем для торгового. При каждом получении денег в банке на выплату месячной зарплаты соблюдение этой нормы проконтролируют делением получаемой суммы на число работников данного предприятия. При превышении нормы сумма месячной оплаты труда будет облагаться прогрессивно возрастающим налогом. Например, при 10-процентном превышении нормы налог установят минимальным, но с дальнейшим увеличением отклонения на каждые 10% налог будет удваиваться.

Такой налог на фонд оплаты труда одновременно вынудит предприятия не скрывать истинного числа своих работников. Если их укажут меньше, чем на самом деле, то ограничением для обмана окажется та же норма средней зарплаты. Если же кто-то захочет искусственно уменьшить фактическую среднюю зарплату, приписав мертвые души, он выплатит за них подушные налоги, компенсируя полностью или частично налог на превышение нормы. Но чтобы неповадно было скрывать истинное число работников, необходимо ввести жесткие санкции, одновременно строжайше запретив юридическим лицам использование наличных денег для взаимных расчетов, а банкам помимо зарплаты выдавать их.

 

От НДС к налогу на добавленные ресурсы

 

Предлагаемая унификация налоговых платежей позволит для их сбора использовать эффективную схему выплат в бюджеты НДС.

Для контроля за выплатами рентные платежи должны поступать на специальный налоговый счет налогоплательщика, поставщика продукции, который потребуется обязательно ему открывать вместе с каждым своим расчетным банковским счетом. В бюджеты рентные платежи будут направлять непосредственные потребители природных ресурсов — нефти, газа и др., являющихся исходным сырьем. На произведенную с использованием сырьевых ресурсов продукцию должны начисляться соответствующие рентные платежи, например, платеж за нефть распределится на продукты ее переработки. Поэтому продажа, к примеру, бензина должна сопровождаться возвратом нефтеперерабатывающему заводу приходящейся на производство бензина части рентного платежа за нефть. Возвращаться эти деньги будут на налоговый счет НПЗ. Но завод сможет их получать переводом на свой расчетный счет лишь в отчетные периоды, причем в суммах, равных переведенным им в бюджеты рентным платежам за нефть. В случае превышения возвратных сумм рентных платежей разница спустя, допустим, год зачисляется в бюджет. Это исключит манипуляции с возвратом долгов.

Таким образом рентные платежи будут перемещаться подобно судну через шлюзы: выплачиваться потребителями ресурсов и поставщиками продукции с их использованием после поступления оплаты от покупателя, а возвращаться — от каждого последующего участника технологической цепочки производства соседнему, предыдущему, вплоть до конечного потребителя продукции с использованием того или иного природного ресурса и (или) производных от него. По “дороге” могут добавляться другие рентные платежи. Как показано выше, конечным потребителем и налогоплательщиком является население.

Исключение составит рентная плата за труд, воду, землю и воздух. Она не войдет в себестоимость и цену продукции и будет выплачиваться только непосредственными пользователями перечисленных ресурсов без последующего ее возврата. И вот почему. Общество уже затратило средства на подготовку специалистов и не должно повторно платить за созданную на его деньги кадровую ренту. Что касается упомянутых природных ресурсов, то за их чистоту и экономное использование смогут ответственно отвечать только прямые пользователи. Если говорить об атмосферном кислороде, то он является компонентой топлива, и не компенсируемая плата за его потребление будет стимулировать экономию углеводородного горючего.

Рентные платежи будут возвращаться с задержкой во времени, определяемой соответствующим циклом производства и сбыта той или иной продукции. Поэтому, чтобы снизить потери оборотных средств, товаропроизводители окажутся заинтересованными как в ускорении возврата рентных платежей, так и в снижении самих ресурсных затрат. Это вынудит их внедрять ресурсо- и энергосберегающие технологии, автоматизировать производство, чтобы сокращать число рабочих мест, и увеличивать объемы выпускаемой продукции для получения большей прибыли. Таким образом, предлагаемое налогообложение будет стимулировать также производство более дорогой наукоемкой продукции.

 

Под контролем цен

 

Введение дифференцированных рентных платежей, чтобы исключить сокрытие ренты, должно быть неразрывно связано с директивным нормированием прибыли и регулированием цены приобретения соответствующей продукции. При этом контроль за выплатами рентных платежей и балансом их возврата сделает бессмысленными спекулятивное посредничество в купле-продаже продукции, а также попытки прикарманить налоги.

Контроль за ценами и их регулирование осуществляются во многих развитых странах, благодаря чему товаропроизводители Запада конкурируют между собой не столько ценами, сколько качеством своей продукции. Ведь, объективно говоря, любая прибыль, как отмечалось выше,— это рента, вымогаемая у покупателя сверх себестоимости товара. Понятно, работать без прибыли мало кто захочет — она источник средств для расширенного воспроизводства и плата за вложения и риск. Но свобода в ее увеличении как за счет произвольного установления цен, так и снижения необходимых, общественно значимых затрат — оплаты труда, на поддержание безопасности производства, сокращение его вредности для окружающей среды и др.— ведет к хаотическому росту стоимости товарной массы, т. е. к ценовой инфляции и, как следствие, к нарушению баланса товарно-денежного обращения и экономическому кризису в стране, а также к увеличению техногенных катастроф.

Такое развитие процессов в экономике неизбежно в условиях свободного рынка, так как любой товаропроизводитель озабочен отнюдь не поддержанием макроэкономической стабильности за счет стабилизации баланса товарно-денежного обращения, а увеличением любыми путями собственной прибыли, нередко просто за счет увеличения цены своей продукции. Своя рубашка, как известно, ближе к телу. Поэтому, еще раз замечу, иной возможности загнать инфляцию в угол, кроме директивного нормирования структуры цен, включая прибыль, и их регулирования, к вящему неудовольствию либералов от рынка, попросту не существует.

Чтобы поддерживать стабильность директивных или, если угодно, рекомендуемых государством цен, целесообразно ввести дополнительную налоговую ставку на прибыль в функции этих цен. Если товаропроизводитель придерживается рекомендуемой цены, налоговая ставка будет нулевой, а при увеличении цены сверх рекомендованной ставка прогрессивно возрастет. Естественно, возможно и обратное.

Конечно же, регулировать цены на все виды товаров и услуг невозможно — их сотни тысяч, если не миллионы. Поэтому делать это надо только в отношении потребляемых исходных ресурсов и конечной, функционально и потребительски завершенной продукции, т. е. на входе и выходе соответствующих производств. Тогда цены на промежуточную продукцию — полуфабрикаты, материалы, комплектацию — станут сбалансированно регулировать ее потребители в соответствующей технологической цепочке с учетом установленных ценовых ограничений.

При этом существенно упростится контроль за налогообложением производства. Ведь в предлагаемой налоговой системе с выделенными в ней банковскими счетами придется следить только за рентными платежами за используемые ресурсы и соблюдением рекомендованных цен этих ресурсов и конечной продукции. Вместе с тем все это будет стимулировать структурную перестройку в экономике путем интеграции предприятий по соответствующим технологическим цепочкам производства конечной, функционально завершенной продукции, и организации тем самым крупных корпоративных промышленных объединений. Ведь в подобных корпорациях возможен переход на более низкие внутренние цены с исключением налоговых выплат на промежуточных этапах производства. Тогда за внутренними своими ценами будут следить сами корпорации.

 

Деньги подземелья

 

Итак, что даст предлагаемое налогообложение. Чтобы получать больше прибыли, предприятия начнут постепенно частично сокращать число работающих, внедрять автоматизированные ресурсо- и энергосберегающие технологии, улучшать качество и увеличивать объемы производимой продукции, повышать производительность труда и тем самым рентабельность своего производства. Себестоимость продукции и цены, естественно, будут снижаться. А власти всех уровней, чтобы собирать больше налогов, вынуждены будут стремиться обеспечить максимальное использование трудовых и природных ресурсов. Для этого они начнут активно содействовать расширению существующих, созданию новых предприятий и увеличению тем самым числа рабочих мест, привлекая людей, капиталы и ресурсы не только своих, но и других регионов и даже стран. Поэтому налоги на используемые ресурсы стимулируют также межрегиональную и межгосударственную кооперацию и интеграцию экономики, а следовательно, развитие рыночных отношений. В итоге противоположные устремления товаропроизводителей и властей поспособствуют росту товарного производства и укреплению государства российского. Но каков потенциал рентных платежей?

Советская экономика представляла собой громадный государственный холдинг с диверсифицированным производством. Управляющей материнской компанией этого холдинга являлся Госплан, отраслевые министерства и ведомства были “дочками”, а входившие в них предприятия — “внучками”. Минфин в этой системе выполнял функции всесоюзной бухгалтерии, обеспечивая исполнение бюджета страны, из которого финансировалась вся экономика и социальная сфера. Бюджет наполнялся за счет прибыли “внучек”, о расширенном воспроизводстве которых заботились “матушка” Госплан с “дочками”. Известно, что многие принципы централизованного управления советской экономикой, включая высокую степень концентрации капитала, внедрены на Западе. Об этом свидетельствуют также большие бюджетные вливания в хозяйства западных стран.

С развалом СССР остатки его базиса в России оказались без системного макроэкономического управления, а российские осколки бывшей советской надстройки, лишенные прежних хозяйственных функций и системных взаимосвязей, тем не менее, пытаются выполнять, а скорее имитировать прежние свои фрагментарные функции “шестеренок” бывшего советского механизма управления. Эффект подобных, не согласуемых никем действий наглядно описал известный русский баснописец в басне о лебеде, раке и щуке, являющейся моделью нашей экономики и управления ею.

Если говорить о предмете публикуемой статьи, то прибыль (рента) в бывшем советском холдинге, направлявшаяся на развитие всей экономики СССР, теперь является одним из объектов налогообложения, которое обрело разрушительный для экономики России характер. А Минфин по-прежнему остается бухгалтерией при бюджете, но весьма похудевшем, из которого, согласно идеологии либерализации и отрешения государства от экономики, почти исчезло финансирование товарного производства.

И так как власти в стране не озабочены хотя бы простым воспроизводством национального “дойного стада”, Минфин стремится решать свои узковедомственные задачи всеми возможными способами, пренебрегая при этом системными негативными последствиями для экономики страны. В частности, за счет сокращения и без того мизерных бюджетных расходов создана “потемкинская деревня” — профицит бюджета. Это якобы на случай непредвиденных расходов и недобора налогов. И с этой же целью изымаются из обращения и складываются в кубышку “дополнительные” доходы, получаемые в результате инициируемых ценовой инфляции (ее рост поддерживается увеличением тарифов на продукцию естественных монополий) и девальвации рубля.

Сами же доходы казны зависят во многом не от “надоев” национального “стада коров”, которых держат впроголодь, иначе Минфину не удастся пополнять свою “заначку”, а от цен на нефть за рубежом и спекулятивного валютного курса рубля. Так что пока лебедя, рака и щуку российской власти принудительно не сориентируют по общему вектору движения — приоритетности и гармоничности развития внутреннего рынка, а не превращения России в сырьевую колонию Запада, наша страна будет находиться на дне кризисной ямы. И не выберется она из нее, сколько бы премьер правительства ни выдавал подпрыгивания вверх на 1 или 2 м от дна этой ямы глубиной во многие сотни метров за темпы развития экономики, якобы превышающие мировые. Ведь небольшой прирост ВВП достигается за счет проедания основных производственных фондов, созданных в советское время, а не их воспроизводства.

Сетования властей на отсутствие средств — от непрофессионализма. Свидетельства тому — искусственно созданный в стране дефицит в денежном обращении, полный провал с инвестиционными проектами на основе соглашений о разделе продукции, отсутствие в стране, невзирая на надуманные рейтинги, минимально привлекательных условий для инвестиций, в том числе вследствие грабительского, чисто фискального характера налогообложения, и др.

Между тем, как известно, настоящие деньги в России лежат буквально под землей. Разведанные запасы полезных ископаемых в стране оцениваются, причем весьма заниженно, в 8,1 трлн. долларов, а прогнозируемые ресурсы — в 3,7 трлн., итого 11,8 трлн. долларов. По мнению бывшего министра геологии СССР, крупнейшего мирового авторитета в этой области, профессора Евгения Козловского, потенциальная горная рента в стоимости содержимого отечественных подземных кладовых при использовании новейших технологий их освоения может составить до 70%, или 8,26 трлн. долларов.

Если в виде рентных платежей изъять хотя бы половину скрытой пока под землей горной ренты, а упомянутые запасы полезных ископаемых удастся извлечь за 50 лет, то ежегодно в казну, помимо прочих доходов, будет в среднем поступать свыше 80 млрд. долларов. Так как минеральное сырье — это свободно конвертируемая валюта, то его частичный экспорт должен быть направлен на создание в стране современного производства наукоемкой промышленной продукции и высококачественной потребительской. Для этого надо отказаться от нынешнего порочного налогообложения, заменив его оброком на используемые в производстве продукции ресурсы, нормализовать товарно-денежное обращение, и законодательно существенно повысить доходы населения, обеспечив их во избежание инфляции соответствующими объемами отечественной потребительской продукции.

Все это является частью общей проблемы вывода экономики страны из кризиса и ее социальной ориентации [4], на решение которой времени и ресурсных возможностей остается все меньше и меньше.

 

"Промышленные ведомости",

№20, октябрь 2003 г.

 



[1] См. “Общенациональная идея для олигархов” — “ПВ” № 9—10, май 2003 г.

[2] См. статью Г. Кипиани “Экономика самообмана и саморазрушения” в этом выпуске “ПВ” на 3-й стр.

[3] См. “Правительственная крыша для контрабанды нефти” — “ПВ”, № 9—10, июль, 2002 г.

[4] См. “Как вместо лагерной зоны создать цивилизованную экономику”.— “ПВ” № 1, 2000 г., и “Общенациональная идея для олигархов”.— “ПВ” № 9—10, май, 2003 г.


Реклама:
-