С.С. Серебряков

 

Партии и общество: проблемы организации

 

Закон о выборах депутатов Государственной думы, Закон о гарантиях избирательных прав и Закон о политических партиях в совокупности составляют ныне юридическую базу, на основании которой в Российской Федерации происходит реализация принципа многопартийности, предписанного Конституцией РФ в качестве одного из фундаментальных основ ее политической системы. Прошедший накануне нового 2004 года период парламентских выборов впервые в истории «новой», Беловежской России предполагал, что половину мест в нижней палате займут кандидаты, включенные в общефедеральные списки, представленные общероссийскими партиями. Однако результаты деятельности партий в новых условиях и ход выборов, состоявшихся в декабре 2003 года, продемонстрировали прямо противоположный процесс. Действительность, подтвердив конституционную идею необходимости многопартийности в России, идею, всего лишь юридически оформившую реальное положение вещей, вместе с тем опровергла и заложенные в законодательство о партиях принципы их деятельности, и формы проявления многопартийности в реальной политической жизни и в деятельности государственных институтов власти.

 

Процедурные ловушки

 

Формально партии стали единственными организациями граждан, имеющими право на такое выдвижение. Соответственно общественно-политические объединения, с 1993 года принимавшие участие в выборах наравне с партиями, в 2003 году такое право утратили.

Казалось бы, что может быть проще. Чтобы выдвинуть общефедеральный и региональные списки и представить их в ЦИК, надо лишь соблюсти формальности, предписанные указанными законами относительно организации партийных мероприятий.

Что же предписано? Для проведения партийного съезда надо всего ничего. Достаточно, чтобы региональные организации партии провели общие собрания своих членов, а в тех региональных отделениях, где есть местные организации – конференции, состоящие из делегатов от низовых партийных организаций. Общие собрания или конференции должны избрать делегатов съезда по квоте, заранее установленной руководящим органом партии.

Затем делегаты собираются на съезд и тайным голосованием избирают кандидатов в депутаты по общефедеральному списку и, если сочтут необходимым, то и по одномандатным округам. Партия, конечно же, может ограничиться одним из двух видов выдвижения. Здесь никто не вправе ею командовать. Как решит партийный съезд, так и будет партия участвовать в выборах или вообще в них не участвовать. На все воля высшего партийного органа, каким по Закону о партиях является именно ее съезд.

Казалось бы, какие проблемы? Но выясняется, что их более чем достаточно. И все они носят процедурный характер. О политических проблемах в партиях, которых более чем достаточно, можно вообще забыть. Начнем с низового уровня.

 

Самодеятельность на местах

 

Положим, региональное отделение партии не имеет низовых организаций. Тогда она должна провести общее собрание. Для кворума на таком собрании необходима явка не менее половины членов партии, числящихся в региональном отделении. Пока их было немного – человек 100 или 200, проведение таких собраний не вызывало трудностей. Но они возникли, когда руководители организаций стали форсировать увеличение численности своих отделений. Например, после того как официально членами отделения становилось более 1000 человек, а на Кавказе, где живут не семьями, как в остальной России, а кланами и родами, от 3 до 5 и более тысяч. Разумеется, речь не идет о реальных, фактически существующих людях. Перед нами – партийные Собакевичи, Маниловы и Чичиковы, составляющие фиктивные списки членов партии. Ведь партиям, а значит и их региональным отделениям, закон предписывает иметь «численность».

Но оказывается, выросшее до небес число имеет коварное свойство. Чтобы придать легитимность решениям таких разбухших от мертвых партийных душ организациям, надо собирать в одном месте не менее половины членов партии. А где их взять? И где этим тысячам прикажите собираться? Нет никакого сомнения, что ни в одной региональной организации, где в списках значатся тысячи членов партии, таких собраний, а они должны было бы больше походить скорее всего на массовые митинги, не проходило.

Во всяком случае, если поинтересоваться, где состоялись такие собрания, сколько на них присутствовало членов, и есть ли списки присутствовавших, в ответ мы обязательно получим немые сцены. И разумеется не удастся найти того помещения, в котором собирались эти сотни или даже тысячи единомышленников, соратников, господ и товарищей.

Но закон о партиях предусмотрел выход. Если численность регионального отделения возрастает до значительных величин, при которых проведение общих собраний членов организации становится технически невозможной, можно создавать низовые организации. Тогда вместо общих собраний членов региональных отделений должны проходить конференции, состоящие из представителей местных организаций.

Однако, за единичными исключениями, такие низовые партийные ячейки нигде не создавались. Прежде всего потому, что никакого реального, а не документального роста партийных рядов нет пока что ни в одной партии. Все заявления их руководства о десятках и даже сотнях тысяч членов – голословная, безответственная, легкомысленная болтовня, которую довольно легко можно опровергнуть. Но этого, конечно же, никто не делает. Прецеденты нежелательны. С другой стороны, создание низовых, местных организаций регионального отделения, что обременительно само по себе, так как мало отличается от создания регионального отделения, в дальнейшем осложняет его жизнь, становится головной болью партруководства. Чем больше в региональном отделении низовых организаций, разбросанных по огромным расстояниям краев и губерний, чем больше проблем.

Но если какая-нибудь региональная организация оформляет проведение конференции, то это должно означать, что ей обязательно предшествовали общие собрания членов всех или большинства первичных партийных организаций, что они проходили по всей форме, с соблюдением необходимых процедур, предписанных уставом партии, и что именно на этих собраниях прошли выборы делегатов на конференции. Однако таких общих собраний, если покопаться в истории вопроса, тоже никто не проводил.

И общие собрания региональных отделений, и собрания первичных организаций, и конференции, все это оказывается кристально чистой, абсолютной фикцией. А что не является фикцией? Протоколы, которые руководители региональных отделений скрепляют настоящими партийными печатями. Фактически никаких собраний и конференций не было и нет, но из бумаг следует, что они есть.

 

Мистификации с высшим руководящим органом

 

Наконец, партийный съезд, согласно закону о партиях – их высший орган. Но прежде чем мы займемся этим «праздником партийной демократии», несколько общих замечаний, поскольку современная ситуация все-таки имеет мало что общего с предшествующими периодами политической истории России, коммунистическим или либерально-демократическим.

При правлении компартии партийная жизнь, в том числе и процедуры, связанные с партийными съездами, являлись, с одной стороны, тайной за семью печатями, «борьбой бульдогов под ковром», как зло шутил Черчилль, а с другой – ее регламентировали нормы партийного права. Советский Союз вообще был до некоторой степени не обычной республикой и не республикой советов, как его иногда называли. Это была партийная республика, в которой партийный обычай, партийная традиция и партийное право были гораздо выше государственного законодательства, традиций и обычаев.

Ситуация коренным образом изменилась в конце 80-х, когда партийную демократию, из-за разложения КПСС, сменил режим либеральной демократии. В этот период на волне социально-политических надежд, охвативших общество, было создано множество организаций, некоторые из которых назвали себя партиями. Он замечателен тем, что, в отличие от партийной демократии, когда роль государстве и не обладали никакими особыми полномочиями. Их внутренняя жизнь вообще не регламентировалась законами, и они могли ее устраивать так, как считали нужным. Но после того, как вступил в силу закон о партиях, о юридической невинности, как и о политической безответственности, можно было забыть.

С июля 2001 года наступил период, в котором многие партийные события должны подчиняться не только нормам партийного устава, но также и нормам публичного права, для чего существует важная юридическая предпосылка. Она связана не с правом граждан на создание партий, чего они были лишены в прошлом, а с наделением партий исключительным правом на участие в выборах государственной власти.

Одна из норм закона о партиях касается их съездов. Только съезд партии вправе выдвинуть кандидатов в депутаты и на иные выборные должности в органах государственной власти. Условием, при котором съезд вправе принимать такое решение, является  участие в его работе делегатов от региональных отделений партии, образованных более чем в половине субъектов Российской Федерации (п.1, ст. 25). Следовательно, сколько бы ни было в партии региональных отделений, хотя бы и в половине т.н. субъектов федерации, на съезде должны быть представлены, как минимум, 45. Иначе говоря, если в партии числится минимум региональных организаций, на съезде партии они все должны быть представлены.

Как показывает практика, данную норму закона практически нигде и никто не исполняет. Доподлинно известно, что партийные съезды, проходившие в рамках последних всероссийских парламентских выборов, сплошь и рядом игнорировали эту императивную, безусловную норму закона. Когда мандатные комиссии таких съездов подводили итоги регистрации, оказывалось, что на съезд приезжали из регионов делегаты не более чем от 20-40 организаций, а то и меньше. Тем не менее, что тоже известно, не было ни одного случая, когда бы съезд объявлялся руководством партий несобравшимся из-за неявки необходимого количества региональных делегаций. Удивительное дело: журналисты, обычно въедливые к деталям, на этот раз словно набрали в рот воды. Ни в одном из массовых изданий или телеканалов, где сообщалось о съездах партий, за исключением информации о съезде «Единой России», не было отмечено, какое количество отделений на них представлено.

Вместе с тем, если бы они обратили на это внимание, то им было бы нетрудно узнать, что эти съезды несостоятельны, неправомочны. Во многих протоколах таких съездов никому и в голову не приходило фальсифицировать данные явки региональных делегаций. Секретари указывали то, что было в действительности. Но на это противоречие никто не обращал внимание. Ни в Минюсте, ни в Центральной Избирательной Комиссии.

Но там, где руководителям партий были известны требования закона относительно кворума региональных организаций, имела место простая подделка результатов регистрации. Если на съезд собирались делегаты от 20, 30 или 40 региональных отделений, и его надо было объявлять несостоявшимся, в протоколы вписывались иные числа - 45, 50 или 60 отделений. И мероприятие засчитывалось.

 

Фантомные политические субъекты

 

Что побуждает руководителей партий производить такие манипуляции и фальсификации? Зачастую это не злой умысел, а стечение неблагоприятных обстоятельств. Известно, что партия считается состоявшейся, если она регистрирует свои отделения не менее определенной численности в более чем половине «субъектов федерации». При 89 таких субъектов половина – как раз 45. Таким образом, в данном случае нас не интересуют инициативы по учреждению партий, которые не смогли преодолеть численный барьер. Внимания заслуживаю те, кому удалось добиться успеха, но которым затем пришлось идти на подлог.

Для большинства партий, у которых нет «очень больших средств», это роковое число – абсолютный предел, который они преодолевают с большим трудом. У них, как правило, либо нет возможности организовать отделения за Уралом, либо, наоборот, ничего не было в русском Центре. И тогда у них не остается ничего иного, как создавать фиктивные отделения, фабриковать партии на бумаге.

В некоторых административных центрах «субъектов федерации» даже сложились некие группы лиц, из года в год участвующие в создании региональных партийных организаций. При этом совершенно не важно, на каких основаниях партия декларирует свою стратегию. Если покопаться в учредительных документах, которые отделения предъявляют в Минюст на регистрацию по одному и тому же «субъекту», там наверняка при желании можно обнаружить одни и те же фамилии. Для некоторых это деятельность становится не столько забавой, отвлекающей от провинциальной скуки, сколько прибыльным видом бизнеса.

Партиям надо иметь не меньше 45 отделений, причем слепить их следует не позднее года со дня проведения «учредительного съезда». Вот отчего приходится торопиться. Что же касается выборов 2003 года, то участвовать в них могли лишь партии, чья регистрация произошла также не менее чем за год до ее признания таковой со стороны Минюста. Надо ли удивляться, что кухни, где в 2001-2002 годах выпекались партии, лидеры которых стремились успеть к еще дымящемуся предвыборному пирогу, не слишком церемонились в выборе средств.

Фиктивные, несуществующие региональные отделения, - вот настоящий бич внутрипартийного строительства в большинстве партий. Агентам учредительного съезда, которые получают мандат на организацию отделений в регионах, надо одно - получить свидетельство о регистрации в местном управлении Минюста, а там хоть трава не расти. Проблема возникает, когда надо проводить партийный съезд. У многих, если не у большинства формально существующих отделений обнаруживается одна и та же болезнь – в них нет членов, живых душ. И тогда приходится идти на подлоги.

Но не лучше приходится и партиям, у которых имеются реальные отделения в регионах, но нет денег, чтобы собрать в Москве (как правило съезды принято собирать в Москве) все делегации. Безденежье убивает партии не хуже, чем идеологические разногласия или интриги вождей. В отсутствие звонкой монеты приходится или заниматься подделкой протоколов, или продаваться «спонсорам». Но если таковых нет, подделка и фальшь становятся единственным выходом из положения.

Нет нужды описывать все встречающиеся в партийной жизни причины, создающие для партий непреодолимые трудности, и все способы, к которым приходится прибегать, чтобы их преодолеть. Даже минимум воображения позволит читателю самому составить правдоподобную картину ярмарки политического тщеславия, «невидимые миру слезы», срывающиеся за гнилым фасадом официальной и поэтому лицемерной и лживой многопартийности.

Надо признать, что смысл закона о партиях, принятого в 2001 году голосами либерально-коммунистического большинства Госдумы, таков, что их существование напрямую зависит не от политической активности граждан, которым чуждо участие в партийной деятельности, а от вливаемых в их кассу больших денег или материальных эквивалентов, которые партия обменивает на все те же большие деньги. Если у партии нет стабильного и значительного финансового обеспечения, она в лучшем случае в состоянии влачить жалкое существование, но об ее участии в большой политике не может быть и речи.

 

Партии и выборы

 

До «дефолта» 1998 года, когда денег в политике было не меньше, чем грязи в распутицу, в публичной политике могли играть более или менее значимую роль такие «партии», на которые работали каналы общероссийского телевещания, точнее говоря – если партии работали на то или иное телевещание и стоящих за ними олигархо-плутократические «семьи». И как бы они не назвались, в какие бы идеологические одежды не рядились, было очевидно, что их официальные клички можно заменить аббревиатурами телеканалов. Во всяком случае именно на этих телеплощадках шла борьбы за места в Госдуме на выборах 1995 года. Выборы 1999 года имели иной контекст. Никто не сомневался, что время ельцинского президентства заканчивалось и стоял вопрос о наследнике, а на политической вершине возникло подобие хаоса. Его очевидным признаком стало появление двух фракций одной и той же «партии власти» - «Медведей», которые представляли «федералов», и «Отечество-Вся Россия», которую в пику федералам создали «регионалы». Путин был во главе первых и Примаков, Лужков и Шаймиев во главе вторых.

Между 1999 и 2003 годами партийный ландшафт подвергся такому изменению, что его первоначальный профиль трудно было узнать. Бывшие заклятые противники из «партии власти», как и следовало ожидать после того, как вопрос о преемнике Ельцина решился в 2000 году в пользу «федералов», слились в нерасторжимую «Единую Россию», сделав вид, что между ними нет никаких противоречий. И так ее вождем оказался президент, она стала фаворитом власти, но расплатилась за этот статус тем, что тут же утратила все признаки настоящей партии, превратившись в партийную карикатуру, чья политическая оболочка прикрывала нераздельное бюрократическое естество.

То, что было известно всем, нашло и формальное подтверждение, стоило только пройти выборам. За два дня до первого заседания нового созыва Госдумы 37 региональных баронов, возглавлявших партийные списки «Единой России», отказались от мандатов депутатов,[1] и думские кресла достались никому не известным кандидатам, числящимся в них на вторых местах. Все эти новоявленные депутаты к тому же были настолько скромны, что ни разу не появились перед своими потенциальными избирателями. «Единая Россия», как известно, вообще отказалась от публичной борьбы, уклонившись и от какого-либо общения со своими партийными противниками. Так главный победитель выборов, обладающий в Госдуме абсолютным большинством, профанировал их самым откровенным, беспардонным образом.

Но о «партии власти» можно не беспокоится. Что бы она ни делала, какие бы глупости или гнусности ни совершала, ей все будет прощено. В отличие от настоящей партии «партия власти» является функцией властвующей бюрократии, ее послушным орудием. У нее нет недостатка ни в деньгах, ни во внимании журналистики, кормящейся у власти. Но она лишена другого – здоровой социальной почвы.

В обычных условиях партии создаются в недрах той или иной общественной группы, из которой они рекрутируют кадры и за счет которой финансируют свою деятельность. Но теперь кадры «партия власти» - третьесортная выбраковка бюрократической, культивирующая себялюбие, цинизм и бесстыдство. Ее средства – деньги, извлеченные из государственной казны. Ее сторонники – безликая суетливая толпа, в которой не найти ни самопожертвования, ни страстей, ни благородства, ни убеждений. Вот почему единственная политическая мысль, исходившая из этой «партии», свелась к пустословию: «мы с президентом».

Все остальные партии делятся на три разряда. К первому, о котором можно сразу же забыть, относятся партии, давшие себе труд родиться, но не сумевшие участвовать в выборах. Из 50 партии, которых зарегистрировал Минюст, таких набралось примерно 24.

Во второй разряд стоит включить партии, хотя и участвовавшие в выборах, но не получивших значимого признания избирателей, хотя бы одного процента голосов. Эти партии (их 12), которые не стоят того, чтобы их назвали, тоже заслуживают забвения.

Остается третий разряд партий, доказавшие свою состоятельность, хотя бы потому, что они получили политически значимое признание граждан. Одни из них не преодолели партийный ценз, равный 5% голосов, другие его преодолели. Среди первых: «Яблоко» (2,60 млн.), СПС ( 2,39 млн.), Аграрная партия (2,20 млн.), Партия пенсионеров и Партия социальной справедливости (1,87 млн.), Партия возрождения и Партия жизни (1,14 млн.), «Единение» (0,71 млн.), Народная партия (0,71 млн.). Среди вторых - «Единая Россия» (22,53 млн.), КПРФ (7,62 млн.), ЛДПР (6,92 млн.) и «Родина» (5,44 млн.), партийный блок, состоящий из Партии российских регионов, партии «Народная воля» и Социалистической единой партии.[2]

Тут необходима некая оговорка. Тот факт, что многие партии, предлагая себя избирателем, не набирают на выборах значительного числа голосов, не отменяет необходимости следовать в политической жизни ряду конституционных положений, которые ныне попросту игнорируются. Так, например, установление законом барьера для партий, равного в данном случае 5 процентам от числа принявших участие в выборах, а со следующих общероссийских выборов увеличенного до 7 процентов, на взгляд автора, противоречит принципу равноправия граждан и принципу многопартийности, предписанным Конституцией РФ. Если все партии равны, то ни одна из них не может иметь каких-либо привилегий по отношению к другой. Если все граждане равноправны, то единственным критерием для прохода партии в парламент может быть приобретенная партией квота голосов избирателей, приходящихся на одно парламентское кресло, нечто вроде парламентского лота.

На выборах 7 декабря за партийные списки проголосовало 56,46 млн. граждан. На одно место из 225, которые заполняются по этому виду голосования, в среднем приходится, таким образом, 251 тыс. голосов. Если бы федеральный закон о выборах в Госдуму соответствовал Конституции, то парламентскими были бы признаны 15 партий и блоков из 23, участвовавших в выборах. Вряд ли справедлив порядок, согласно которому в мажоритарных округах можно стать депутатом, получая гораздо меньше голосов. Только 9 депутатов из 222, избранных 7 декабря, получили больше 251 тыс. голосов, а 113 депутатов получили менее 100 тыс. голосов.

К этому надо прибавить еще один важный штрих избирательной системы: неравное количество избирателей в округах, из-за чего русское население дискриминируется по сравнению с инородческим, что тоже предусмотрено законом о выборах.[3]

 

Партии и избиратели

 

Несмотря на то, что результаты выборов показали способность русского избирателя голосовать за разные, прямо противоположные партийные списки, а политически активная часть граждан создали полусотню партий, половина из которых приняла участие в выборах, этого еще недостаточно для того, чтобы утверждать, что в Великороссии возникла реальная многопартийность.

Как и на предыдущих голосованиях, проводившихся после государственного переворота 1993 года, до половины граждан, имеющих право голоса, выборы игнорируют. На этот раз из 108,3 млн. потенциальных избирателей реальными избирателями стали 59,3 млн., а остальные 49 млн. не явилось голосовать. Но активности 59,3 миллионов, ставших избирателями, вряд ли стоит радоваться.

«Против всех» проголосовало 2,8 млн. граждан, демонстрируя если и не фиктивность, то мнимость политической активности, за которой скрыт их высокомерный политический нигилизм. За 12 партий-скороспелок, о которых стало известно лишь в процессе предвыборной агитации, отдали свои голоса 2,5 млн. граждан, доказав тем самым свою политическую инфантильность. Обе эти группы при очевидной гражданской активности продемонстрировали отсутствие гражданской зрелости. Одним не пришлась по нраву ни одна партии, участвовавшая в выборах, другим, наоборот, понравились откровенные подделки под партии, партийная плотва или партийные скоморохи, использовавшие телеэфир для удовлетворения своего эгоизма. Тех и других объединяет одно свойство – маргинальность.

Отданные за список ЛДПР 6,9 млн. голосов принадлежит не идейным сторонникам г-на Жириновского и его немногочисленной команды, ее отличает как раз принципиальная безыдейность, а озлобленному, возмущенному своим унизительным положением люмпену, привлеченному к этой псевдо-партии хамски-эпатажными выступлениями и хулиганским поведением ее вождя, что соединяется у него с ничего не значащей национал-патриотической риторикой типа «мы за бедных, мы за русских», в которой люмпен не замечает присутствующей в ней оскорбительной издевки.

У КПРФ, идейном фундаменте которой остается марксизм-ленинизм, как бы ни старался ее лидер использовать заменить русофобию этого учения лексикой русского национализма и патриотизма, к концу 2003 года набралось всего лишь 7,6 млн. сторонников, но это настоящая «старая гвардия коммунизма». В отличие от жириновцев здесь мы имеем дело с вполне убежденным, хотя и постепенно сокращающимся электоратом, который вряд ли изменит свою политическую ориентацию. Другое дело, что стоит за политикой, воплощавшей в жизнь идеи марксизма-ленинизма. Благодаря ей Россия ввергнута в тягчайшие испытания, чего, похоже, голосующие за КПРФ не считают нужным принимать во внимание. Но это похвальное постоянство, которое в других обстоятельствах можно было бы лишь приветствовать, в современном положении превращает сторонников этой партии не только во «всегда вчерашних». В виде компартии они дают возможность оставаться на политической арене России коммунизму, доктрине, в русских условиях ничуть не менее опасной и неприемлемой, чем либерализм, что подтверждено практически.

В свою очередь собственно либерализм в его различных модификациях и сектах, которые возглавляют Чубайс, Гайдар, Хакамада, Немцов, Явлинский, Лукин, Сергей Ковалев и та же Новодворская, нашел в Великороссии 6 млн. приверженцев, тех, кто отдал свои голоса СПС и «Яблоку», и это несмотря на предельно откровенную антигосударственность и антирусскость этих партий, из которых одна ориентирована на Штаты, а другая на Европу.

За партию объединившихся бюрократии и плутократии, лицемерно присвоившую себе название «Единая Россия», за партию, вобравшую в себя деятелей, дробивших и продолжающих дробить России в мелкую крошку и превращающую ее в сырьевой придаток экономически развитых держав, причем с деградирующим и вымирающим населением, за эту партию, сеющую в России  смерть, разрушение и тлен, проголосовало 22,5 млн. человек, которые обладают гражданскими паспортами, но у которых вряд ли найдутся какие-либо гражданские добродетели.

От 59,3 миллионов активных избирателей остается каких-то 7,7 миллионов, 2,2 млн. из которых проголосовали за вполне вменяемую Аграрную партию, не прошедшую, разумеется, в Думу, поскольку ее руководство решилось на индивидуальное плавание, и 5,5 млн., которые сочли возможным голосовать за блок «Родина», названный Чубайсом национал-социалистами, известной столичной либерал-демократической сумасшедшей, которую любит приглашать в эфир «Эхо Москвы» и печатает «Новое время» – фашистами, отставленным от этого блока Дугиным, играющим в евразийство, - ставленником атлантизма и олигархических кланов, а Путин – провокаторами и придурками. Первый уязвил «Родину» намеком на Гитлера, вторая – на Муссолини, третий – на масонов и евреев, четвертый же, скорее всего не подозревая о том, на целый пантеон выдающихся русских философов и мыслителей, начиная с Ломоносова, Карамзина, Пушкина и заканчивая Данилевским, Победоносцевым, Менделеевым, Тихомировым, Ильиным и Львом Гумилевым.

Таков арифметический расклад политических настроений современного русского общества. Исходя из результатов голосования, оно состоит, следовательно, из 49 млн. «апофигистов», выпавших из гражданского состояния, 2,8 млн. «негативистов», не нашедших свой политический товар и проголосовавших «против всех», 2,5 млн. «инфантилистов», отдавших предпочтение партиям, о существовании которого вряд ли подозревали, 6,9 млн. «люмпенов», как всегда предпочитающих шарлатанов и крикунов, 7,6 млн. «всегда вчерашних», голосующих из чувства ностальгии, 6 млн. «западнистов», готовых продать не то что страну, а и мать родную, 22,5 млн. духовных люмпенов, которых в Европе прежде называли «филистерами» и 7,7 млн. избирателей, сравнительно  ответственных за будущее России.

Разумеется, более глубокое изучение вопроса внесет в эти числа существенные коррективы. Если в среднем за «Родину» голосовало 9% избирателей, то в крупных городах, вроде Москвы и Санкт-Петербурга и прилегающих областей этот показатель достигал 15-16%, а в научных центрах - 20-30%. Вдвое выше средних были эти результаты в Красноярском крае, где проходила избирательная кампания Глазьева по выборам губернатора и в Воронежской области, где находится округ, в котором Рогозин трижды избирается депутатом Госдумы. Такая же картина относительно Аграрной партии произошла в Горном Алтае, где главой администрации является ее председатель Лапшин.

Таким образом, не будет преувеличением предположить, что блок «Родина» уже сейчас имеет в регионах страны потенциал, способный увеличить число голосующих за него избирателей от 2,5 до 3 раз, на что не может надеяться ни один из нынешних победителей, за исключением разве что ЛДПР, у которой масса сторонников тем больше, чем дальше будет продолжаться либерализация страны, умножающая в населении долю нищих и выброшенных из нормальной производительной и общественной жизни.

Если к «Родине» так или иначе присоединится Аграрная партия, чья идеология нисколько не противоречит программным установкам блока, а лишь их дополняет и уточняет, то вместе они могут претендовать в 2007 году на 15-20 млн. избирателей. Для достижения такого уровня у блока, как и любой другой партии, имеющей массовых сторонников, есть не так уж много способов – это повседневная, постоянная, активная работа в регионах страны, закрепление за каждым депутатом, представляющим «Родину», или авторитетным, энергичным ее функционером конкретных областей и краев, где они должны стать столь же влиятельными политическими фигурами, какими являются сейчас для Красноярского края, Воронежской области и Горного Алтая Глазьев, Рогозин и Лапшин.

Если вернуться к партиям, то существующие у них проблемы, прежде всего, зависят от того, насколько быстро и квалифицированно они справятся с недостатками в собственной организации. И как бы ни было велико ныне значение денег, они все-таки не могут заменить ни дееспособный партийный аппарат на местах и в столице, ни мобилизационный потенциал сторонников, который, чтобы добиваться необходимого результата, должен использоваться не только в период выборов, но и задолго до его начала.

На что не стоит надеяться, так это на вероятность в течение ближайших четырех лет совершенствования законодательства о партиях, которые бы устраняли те постыдные случаи, о которых говорилось в начале статьи, или изменение законов, определяющих порядок выборов, в фальсификации которых мало кому приходится сомневаться, и характер деятельности партий в институтах власти, который до сих пор был совершенно недостаточен. Уже первые шаги нового думского большинства, упивающегося ныне своей монополией, не оставляют на этот счет никаких сомнений. «Единая Россия», протащенная в парламент властвующей олигархией, никогда не станет правящей партией, оставаясь, как и все ее предшественники, партией власти.

В политике гораздо чаще, чем в какой-либо иной сфере, победы, даже такие сомнительные, как в случае с «Единой Россией», когда треть голосов, составляющих примерно 20% от общего количества граждан, имеющих право голоса, обеспечивает две трети мест в парламенте, зачастую оборачиваются поражениями, а очевидные для большинства неудачи или поражения, превращаются в неожиданные победы. Там, где решается судьба десятков миллионов людей, нет ничего раз и навсегда данного, неизменного. К тому же, как показывает опыт последних лет, общественные настроения непостоянны, текучи и изменчивы. Надо еще иметь в виду, что к 2007 году в фазу политической активности вступит новое, молодое русское поколение, родившееся в год начала так называемой перестройки, обернувшейся для России национальной катастрофой. И хотя в этой среде господствуют скептическое отношение к властным структурам, из-за чего правительству в 2002 году не доверяли 48,7% молодежи, Госдуме - 55,7%, политическим партиям - 65,7%, а доверяют же партиям лишь 8,2%, теперь этот скептицизм мало-помалу уходит в прошлое. Если уровень доверия к институтам государственной власти в 1999 году, в атмосфере «ельцинского маразма», не превышал в среднем 18,9%, то в 2002 году он составил 28,2%, а уровень недоверия сократился с 57,7 до 46,4%.[4]

Молодежь уже начинает понимать, что на место политических игр, которыми занимаются большая часть политического класса и которые приносят стране одни только несчастья, должна прийти серьезная и ответственная политическая работа. Отнюдь не случайно социологические исследования выявили такой отрадный для России факт, как существенное увеличение доверия молодежи к Русской православной церкви, к религии, которая формирует в каждой цивилизации понимание смысла жизни. Если разруха в стране начинается в головах ее граждан, то и восстановление разрушенного начинается с приведения в порядок их сознания и мировоззрения.

 

18.01.2004

 



[1]Отказались от мандатов депутатов Госдумы министр Шойгу, мэр Лужков, губернаторы Шаймиев, Позгалев, Ефремов, Сердюков, Бойцев, Евдокимов, Савенко, Савченко, Беглов, Лисицын, Маслов, Строев, Савченко, Садовничий, Громов, Бетин, Гужвин, Чуб, Ткачев, Совмен, Коков, Меркушкин, Ходырев, Волков, Мухаметшин, Рахимов, Россель, Рашников, Собянин, Филипенко, Неелов, Тулеев, Хлопонин, Федоров, Ишаев, Штыров («Российская газета» от 27.12.2003). 

[2] О том, насколько приблизительны рейтинги, которыми пичкают публику социологические агентства, говорят, к примеру, данные, опубликованные за неделю до дня голосования АРПИ. В них предсказывали «Единой России» 32% голосов (официальный результат 37,4%), КПРФ - 9% (12,7%),.СПС - 7% (4%), ЛДПР - 5% (11,5%), «Яблоку» - 4% (4,3%), «Российская партия пенсионеров и Партия социальной справедливости» - 3% (3,1%), Аграрной партии 2% (3,7%). блоку «Родина» - 2% (9,1%). Народной партии, Партии «Русь», блоку «Партия возрождения России - Российская партия жизни», партии «Единение» социологи обещали по 1%. Реально ими были получены такие числа: 1,2%, 0,2%, 1,9%, 1,2%. Таким образом, из 11 позиций более или менее результаты совпали в четырех случаях, что говорит не о науке, а о шарлатанстве, которое следовало бы запретить раз и навсегда. Публикация политический рейтингов или предсказания итогов голосований – способ воздействия на общественное настроение, а не разновидность информации.

[3] Несмотря на очевидную предвзятость и тенденциозность избирательных законов, бесчестность и мошенничество в проведении выборов, что вскрыл скандал с фальшивыми бюллетенями в Башкирии, 49% русских назвали прошедшие выборы в Госдуму честными и демократичными. Не согласны с такой точкой зрения 26%, по данным ВЦИОМ главным образом сторонники КПРФ и «Яблока». Вторя мнению иностранных наблюдателей, 57% опрошенных признали, что «Единая Россия», которая отказалась от публичных дебатов, имела преимущество в ведении предвыборной кампании по сравнению с остальными партиями. Что же касается результатов выборов с точки зрения их соответствия реальному волеизъявлению, то 39%  им полностью доверяют, 33% - доверяют частично. 14% считают, что результатам доверять не следует.

[4] См. Аналитический доклад Министерства образования «Положение молодежи и реализация государственной молодежной политики в РФ», подготовленный по данным всероссийского социологического мониторинга, проведенного Центром социологии молодежи Института социально-политических исследований (ИСПИ) РАН с 1999 по 2002 год, появившийся в конце 2003 года.


Реклама:
-