Чечня подтверждает свою репутацию кладбища рейтингов российских политиков. Референдум, объявленный в республике сразу вслед за решением парламента о запрете любых референдумов, понудил президентскую администрацию к целой серии самых рискованных заявлений, среди которых даже призыв к прямому нарушению Конституции не выглядит слишком экстравагантным.
Сам президент дал образец непоследовательности, впервые обнаружив способность говорить прямо противоположное тому, что заявлял относительно недавно. Речь идет о новом договоре Чечни с Кремлем. Прежде президент в послании Федеральному Собранию однозначно расценил такие договоры как подрыв устойчивости государства и утверждение гражданского неравенства.
После этого неудивительны
утверждения высоких чиновников, которые предлагали чеченцам еще до референдума
обсуждать вопросы своих договорных отношений с Россией и требовали от местных
властей всюду наряду с российскими государственными флагами развесить чеченские
– символ сепаратизма.
Подготовка к референдуму в
Чечне живо напомнила бесстыдные ельцинские упражнения на тему «да-да-нет-да»,
потребовавшие огромных затрат из государственного кармана и множества ничем не
подкрепленных обещаний. Сегодня таким же способом Чечню засыпают рекламными
буклетами и плакатами, обещаниями и показательными акциями. Общественное мнение
как того периода, так и теперь, не выясняется, а формируется не краткий период,
когда люди формируют свое отношение к затее властей.
Среди их действий,
призванных умаслить чеченцев – возобновление следствия против полковника
Буданова, превращение в «стрелочников» бойцов курганского ОМОНа, на которых
свалили ответственность за взрыв дома правительства в Грозном. Не случаен в
этой обстановке и теракт против командира чеченского ОМОНа.
Референдум в условиях не
прекратившейся войны – столь же фальшив, что и выборы, которые российская
власть провела в Чечне в 1995 году. Напомним, что по их итогам в Госдуму от
«партии власти» (тогда НДР) прошел В. Зорин, ставший председателем комитета по
делам национальностей, а ныне – министром по тем же делам. Нет никаких
оснований считать, что ближайшие выборы в Чечне не станут такой же профанацией
народного волеизъявления.
О реальной ситуации в Чечне
говорит обстановка, в которой представители движения «Идущие вместе»
демонстрировали свою любовь к чеченским детям. Они давали уроки в школе, где на
каждом этаже находился автоматчик, а выход в город был возможен только в
сопровождении вооруженной охраны.
Главное, что обнажил Путин в
процессе подготовки к референдуму – слабость, готовность к уступкам и
непонимание достаточно очевидных последствий своих действий. Прежнее «мочить в
сортире» обернулось ныне тезисом о «самой широкой автономии» - новым изданием
ельцинской политики «берите суверенитета сколько проглотите». Фактически Путин
пошел на уступки такого масштаба, как будто заложники все еще сидят в
концертном зале на Дубровке под прицелом масхадовских бандитов, а власть готова
пойти на любые уступки.
Не случайно в СМИ начали
поговаривать о возможной реабилитации Масхадова и возвращения его в политику.
Весьма двусмысленно прозвучали слова представителя президента о том, что этот
вопрос будут решать сами чеченцы. Раньше такого рода ответ был просто
невозможен: Масхадов однозначно считался бандитом и только бандитом. Теперь
возникла какая-то «умеренная оппозиция», которую приняли в Кремле и завели с
ней разговоры об амнистии для чеченских бандитов и возможности участия в
выборах масхадовских соратников. Бандиты спустились с гор и тут же стали добропорядочными
гражданами, которым предоставлена возможность принять участие в голосовании.
Следствием действий Кремля
будет продолжение распада гражданского самосознания – прежде всего в среде
военных, постоянно получающих с верхних этажей власти напоминание о полной
бессмысленности своей службы. Ведь затея с референдумом полностью перечеркивает
военную победу над боевиками – боевики смогут теперь так организовать жизнь в
республике, чтобы никому и в голову не пришло привлекать их к ответственности
за мятеж и совершенные зверства. Более того, российской армии предписано
обеспечить референдум, выполняя совершенно несвойственные военным функции.
Второй колоссальный провал
Путина в политике в отношении Чечни – это полное забвение русского населения,
изгнанного и истерзанного боевиками. Президент говорит о компенсациях, которые
будут выплачиваться потерявшим жилье чеченцам. Но словом не обмолвился о тех
русских, которые вынуждены были бежать из Чечни навсегда. Ни слова не
прозвучало в память убитых в Чечне русских людей, родственникам которых также
никто не собирается оказывать материальную поддержку. Путин в обещаниях
компенсаций апеллировал к чеченским районным властям, поручая им составлять
списки пострадавших. И здесь, вне всяких сомнений, будут огромные приписки с
учетом родственников, живущих по всей стране. Русских же в этих списках будет в
десятки раз меньше, чем могло быть, если бы Кремль предпринят в отношении Чечни
иную политику – политику компенсации пострадавшим за счет бунтовавших и
пособничающих бунту, за счет нажившихся на войне.
Чеченские дети – это наше
будущие. Такую рискованную фразу произнес президент в своем обращении,
транслированном на всю страну. Эта ошибка в риторике дорого обойдется. Ведь
образ чеченца в глазах российского гражданина уже прочно сформировался. Никто
не хочет жить рядом с чеченцами, российский обыватель мечтает вообще забыть о
Чечне. А ему говорят, что его будущее связано с чеченскими детьми. Которые,
разумеется, подрастут и станут соседями подросших русских детей. Тревога русских
родителей за такую перспективу сработает уже сейчас – не в пользу популярности
Путина.
Риторическая ошибка Путина
состояла также в повторении совершенно фантастической цифры о численности
мусульман в России – 20 млн. человек. Это при том, что народы, в которых ислам
исповедался традиционно, составляют в России не более 12 миллионов, из которых
лишь малая доля действительно может быть признана верующими. Мало того, Путин,
повстречавшись с «духовными лидерами Чечни», легитимировал исламскую принадлежность
чеченцев, которая и прежде была сомнительной. В условиях войны чеченцы прямо
показали, что они не имеют к исламу ровным счетом никакого отношения –
повседневный быт не только боевиков, но и подавляющего большинства чеченского
населения Чечни не имел с исламом никаких пересечений, кроме самых
карикатурных.
Удивительно, что у
территории под названием Чечня вдруг накануне референдума оказываются «духовные
лидеры», и среди них будто бы даже прямой потомок пророка Мухаммеда в 38-м
колене! Можно ли представить себе, чтобы где-нибудь в Рязани или в Вологде
объявилась бы группа лиц со статусом «духовные лидеры»? Причем с таким
статусом, который позволил бы прийти к президенту не в официальных костюмах, а
в каком-нибудь национальном «прикиде», не снимая шапки с головы, как это
положено по сложившимся русским обычаям? И не только прийти, но и получить от
президента России публичную санкцию на свое особое общественное положение. То
есть освещение авторитетом российского государства фактического самозванства!
Путин совершил
стратегическую ошибку, не поняв сущности организованного Кремлем референдума.
Дело в том, что этим референдумом Чечня легитимируется в том положении, которое
является для сепаратистов и бандитов предельно выгодным – статус субъекта
Федерации дает им в руки политические рычаги и поддержку политических элит
других «внутренних республик». Проект возвращения Ставропольскому краю
надтеречных районов или распределения чеченской территории между другими
прилегающими субъектами федерации можно теперь выбросить в мусорное ведро.
Более того, Путин выделяет Чечню как политический субъект с особенно
привилегированным положением.
Спецпредставитель Президента
РФ по Чечне Абдул-Хаким Султыгов выдал планы предоставления Чечне особого
статуса даже в сравнении с другими республиками – «другие народы не могут о
таком и мечтать». Он предположил, что другие республики не захотят проходить
путь Чечни для обретения такого статуса. Но им этого пути и не нужно, поскольку
Чечня создает прецедент, который без всяких войн будет образцом для устремлений
наших евразийских федералистов. Да ведь и до чеченского варианта дойти недолго,
когда речь идет о колоссальных суммах, которые можно извлечь из федерального
бюджета и расхитить – как это было сделано в Чечне.
В Кремле так и не поняли,
что референдум легитимирует в Чечне вовсе не российскую власть. Высшей властью
в Чечне станет теперь избранный президент и парламент, а полномочия, которые
будут получены из рук Кремля и утверждены референдумом, уже невозможно будет
пересмотреть без очередного вооруженного конфликта. Беда также и в том, что и
другие республики так и останутся возвышенными над краями и областями, и их
«титульное» население – над русским большинством России. И за равенство
гражданских прав предстоит еще не одна гражданская война – вот что заложил
Кремль в нашу перспективу.
Чеченцы получает территорию
не самовольным образом, как это было с другими внутренними республиками, где
обретение конституций всюду было сомнительным и всюду было в формальном
противоречии с российским законодательством. В Чечне конституция принята под
покровительством Кремля, при прямом его соучастии.
Своей установкой на
умиротворение через референдум Путин фактически выделил чеченцам территорию. Не
гражданам, живущим здесь, он дал представительство во власти, а именно и
исключительно чеченцам. То есть, фактически дал то, чего добивались бандиты
более десятка лет и против чего воевали русские солдаты все это время. Тем
самым нанесен тяжелейший удар по российской государственности, отдачу от
которого в Кремле почувствуют в самое ближайшее время. Вероятно, уже не
парламентских выборах.
Фальшивым референдумом
чеченцев не успокоить. Мы уже имеем опыт такого рода «успокоений» в обществе на
примере хотя бы того же референдума 1993 года с его зомбирующей формулой
«да-да-нет-да». После этого пришел октябрь 1993 с кровавыми расстрелами мирного
населения. После фальсификации итогов голосования по российской Конституции в
декабре того же года также не состоялось никакого успокоения – через год
началась война в Чечне. В 1995 после фальшивых выборов опять не было никакого
успокоения – через полгода Чечню пришлось уступить бандам Масхадова. И сегодня
можно с уверенностью прогнозировать усугубление ситуации после чеченского
референдума. Этого не просчитали в Кремле.
Для Путина стратегическая ошибка будет стоить потерь, соизмеримых с приобретениями, которые состоялись в результате разгрома бандитского режима в Чечне в 1999-2000. Позиции, которые стали решающими на президентских выборах 2000 года, Путиным полностью сданы. Кремль, своими массированными уступками боевикам накануне референдума потерял лицо, проявил трусость и снова обеспечил бандитам уверенность в том, что они могут взять власть в республике. Следовательно, Россия снова попадает в перекрестье прицела – не только нынешнее поколения, избиравшее кремлевскую власть, но и последующие.