А.Н. Савельев

 

Герои и псевдогерои с философской точки зрения

 

Представление о героизме в наших условиях оказывается настолько размытым и неясным, что большинству населения уже трудно отличить информационную обертку какой-нибудь пустышки от действительного героя, совершившего подвиг. Более того, герои былых времен, становятся объектом циничной травли, дискредитации, их подвиги превращаются в нечто постыдное, вовсе негероическое. Когда вся русская история ставится с ног на голову, организаторам этого грязного дела никак не обойтись без развенчания героев. Особенно это касается подвигов Великой Отечественной войны, ставших для армии-победительницы образцом преданности Родине и величия духа, причиной массового героизма, обеспечившего Победу.

В современной России существует множество сделанных героев и сфабрикованных подвигов, за которыми в действительности нет ничего героического. Просто выдуманный герой – неотъемлемый атрибут виртуальной реальности, постепенно вытесняющей истинную реальность из нашей жизни. Ложь вообще – прибыльная продукция, а ложный герой – прибыльная вдвойне.

Мы уже дошли до создания героев игровыми методами. Пример тому – передача «Последний герой», перебросившая своих персонажей на остров в Карибском море и вынудившая их конкурировать между собой в достаточно сомнительных состязаниях, проводимых на фоне постоянных конфликтов по поводу исключения очередного игрока из круга претендентов на приз в сто тысяч долларов. Измученные голодом и насаждаемым психологическим напряжением, участники передачи (в большинстве своем вполне симпатичные люди) и впрямь сочли себя героями. Но какими увидели их зрители, какие движения души возбудили их героизированные образы? Кто стал «фанатами» этих «последних героев»?

Судя по отзывам, которые тысячами приходили на соответствующий электронный сайт, потребителями для сделанных героических образов была та молочно-восковая молодежь, которой, в общем-то, все равно, по какому поводу впадать в экстаз. Послания кумирам превратились в море пошлости, площадных оборотов, «стеба» – в общем, всего того, что отличает современного молодого тунеядца, оснащенного компьютером.

Культ героев больше всего затрагивает молодое поколение, которое при отсутствии действительных героев избирает себе кумиров на нашей информационной помойке.

Об опасности этого неразборчивого культа предупреждал еще в начале ХХ века русский философ Сергей Булгаков: «Кто радеет о будущем, тот больше всего озабочен молодым поколением. Но находиться от него в духовной зависимости, заискивать перед ним, прислушиваться к его мнению, брать его за критерий, - это свидетельствует о духовной слабости общества».

Конечно, для современных СМИ героев проще делать, чем их искать. Разыграть чрезвычайную ситуацию и смоделировать подвиг, на который тот или иной сделанный персонаж в реальной ситуации никогда бы ее решился – это в рамках профессии, которая может и полностью безголосую барышню превратить в популярную эстрадную диву.

Причем, в отличие от истинного искусства, здесь нет речи о «возвышающем обмане». Здесь обман как раз унижающий – прежде всего тех, кто вместо настоящих героев поселяет у себя в душе героев ложных.

Мы можем не замечать тех признаков, которые отличают истинного героя от ложного. Но это еще опаснее – мы отдаем почести тем, кто призывает нас соучаствовать во лжи, становясь тем самым лжецами и изгоняя из своей истории настоящих героев.

Как же отличить настоящего героя от ложного? Наиболее эффективный критерий такого отличения связан с тем, что ложный герой всегда стремится к публичности, к тиражированию однажды оказанных ему почестей. А посмотрите, насколько скромны наши олимпийские чемпионы, насколько мало в них амбиций, заносчивости, неуважения к сопернику. И насколько много всего этого, скажем, в поведении бойцов профессионального бокса или просто гомерического по своей фальши американского реслинга. Интересно, что вот это хамство обладателей надутых мышц, слабо приспособленных для реальных побед, очень смахивает на поведение наших политиков, которые клянутся своими будущими победами и раздают несбыточные обещания. Они также стремятся к публичности, так же нескромны, и так же несостоятельны.

В мире не сыщется таких людей, которые были бы профессионалами подвига. Нет, ситуации, в которых подвиг возможен, выпадают не каждому и не постоянно. Подвиг – просто вершина жизни, на которую взбираются, порой десятилетиями, не рассчитывая на стопроцентный результат. Кроме того, не часто доводится превратить достойный поступок в общезначимый результат для своего народа (не говоря уже о человечестве).

Нам же демонстрируют людей, которые свой личный успех как бы ставят на поток и преподносят его как нечто ценное для всех нас (а на самом деле вовсе ненужное), превращенных в зрителей с заранее предопределенной реакцией на все эти демонстрации. Здесь нет и тени подвижничества, которое, собственно, и отличает истинного героя от фальшивого.

Наш замечательный философ Сергей Булгакова говорил, что необходимо различать героизм интеллигентский, обусловленный страстью к переустройству мира на основе одной из политических утопий «светлого будущего», и героизм, связанный с подвижничеством. Подвижнический героизм отличается подвигом не во имя свое, а во имя Божие. Подвижнический героизм связывает темный инстинкт агрессивности и просветляет личность надмирным авторитетом – божественной Личностью.

То есть, в подвиге всегда есть нравственный аспект и забвение собственных амбиций. Именно поэтому гражданский подвиг выше военного, военный – выше спортивного. Военный и спортивный подвиги как бы поставлены «на поток» - для них специально создаются условия, а потому всегда есть момент стяжания личной славы.

О военном героизме, правда, надо сказать особо.

Современная информационная среда каким-то образом так все устроила, что война перестала быть источником героизма. Чеченскую войну всю превратили в одну сплошную грязь. И тем разложили общественную мораль, которая должна именно в войне видеть подвиг и именно военный подвиг ценить как самый достоверный.

Русский философ Николай Бердяев писал: «Не случайно великие добродетели человеческого характера выковывались в войнах. С войнами связана выработка мужества, храбрости, самопожертвования, героизма, рыцарства. Рыцарства и рыцарского закала характера не было бы в мире, если бы не было войн. С войнами связано героическое в истории. Я видел лица молодых людей, добровольцами шедших на войну. Они шли в ударные батальоны, почти на верную смерть. Я никогда не забуду их лиц. И я знаю, что война обращена не к низшим только, а и к высшим инстинктам человеческой природы, к инстинктам самопожертвования, любви к родине, она требует бесстрашного отношения к смерти».

Увы, все эти качества не интересны нашей журналистике. У нас просто не желают признавать, что самые страшные испытания как раз и вызывают к жизни героизм. Опасность отталкивает бюргерское самосознание никак не взрослеющих работников информационного фронта. Ими любое опасное положения объявляется безнравственным и старательно избегается, а реальное столкновение со злом наблюдается не только со стороны, а как бы из-за угла. И это считается объективной точкой зрения, позицией над схваткой.

Фактически наша журналистика, а вслед за ней и государственная политике, уклоняется от выбора между Добром и Злом, от различения героизма, который требуется в борьбе со зверством. И в заполняющем нашу жизнь зле, зверстве, лжи удобно чувствуют себя антигерои, которые с подачи СМИ уже привыкли гордиться своим статусом, привлекающим всеобщее внимание. Антигерои здесь уже не воплощение зла, а просто занимательные образы. Публике нет разницы кому внимать – Жириновскому или Радуеву, слушать байки про Гитлера или про Сталина, потреблять «истинную историю» от Фоменко или Резуна. Зато как самоуверен и несгибаем Чубайс, как легко держится на светских приемах снискавший всеобщую ненависть Ельцин, как уверен в своей неуязвимости красноярский криминальный «авторитет». Удивительно легко криминал идет в политику – «лихие люди» почему-то оказывается менее противны публике, чем чиновники, олицетворяющие собой государственную власть.

Шабаш антигероев, втягивающий все большие массы населения, начался с момента, когда был объявлен принцип «все разрешено». То есть «все позволено». А по Достоевскому этот принцип возникает из убеждения, что «Бога нет». И тогда на Россию обрушилась криминальная антикультура – на всех углах зазвучала воровская «феня», входя в репертуар эстрады; в публицистике воровство стало преподноситься как «рыночный» стиль мышления; сдача национальные интересов превратилась в заслугу политиков с «новым мышлением». Мы уже обвыклись с тем, что детям лучше не смотреть телевизор вообще, чтобы газеты им не попадались на глаза (тем более – издания «для юношей»). Какого качества при этой привычке должен быть героизм? Скорее всего, только актом протеста против гибели нации, которую любому разумному и нравственно здоровому человеку трудно не ощущать ежедневно – даже в самых радужных реляциях власти.

Героизм, как говорят философы, принимает на себя отрицания, о которых предупреждает страх – вплоть до страха отрицания собственной жизни. Дегероизированное общество возникает именно в связи с тем, что оно не может ужиться со страхом, преодолеть его.

Немецкий эссеист, герой первой мировой войны Эрнст Юнгер писал: «...опасное предстает в лучах [бюргерского] разума как бессмысленное и тем самым утрачивает свое притя­зание на действительность. В этом мире важно вос­принимать опасное как бессмысленное, и оно будет преодолено в тот самый момент, когда отразится в зеркале разума как некая ошибка». Бюргерское государство «заявляет о себе во всеохватной структуре системы страхования, благода­ря которой не только риск во внешней и внутренней политике, но и риск в частной жизни должен быть равномерно распределен и тем самым поставлен под начало разума, — в тех устремлениях, что стараются растворить судьбу в исчислении вероятностей. Оно заявляет о себе, далее, в многочисленных и весьма запутанных усилиях понять жизнь души как причин­но-следственный процесс и тем самым перевести ее из непредсказуемого состояния в предсказуемое, то есть вовлечь в тот круг, где господствует сознание».

Трусливому индивиду-бюргеру Юнгер противопоставляет тип – личность, идентифицирующую себя не индивидуальными отличиями, а признаками, лежащими за пределами единичного существования, то есть, в сфере духа.

Героизм личности надиндивидуален, он воплощает дух нации. А потому и герой почти всегда кажется мельче своего подвига, содержание подвига и образ совершившего его бывают трудно совместимы. В этом также отличие героя от псевдогероя. Псевдогерою надо всегда соответствовать образу, выдуманному для публики, и подтверждать свою харизму. А настоящий герой – обычный человек, для которого подвиг – вершина, а не обыденность его жизни.

Герой своим примером или своим поступком спасает, а псевдогерой лишь очаровывает или развлекает. Праздность плодит псевдогероев, которые занимают внимание публики, которой герои уже не нужны. Публика живет фальшивкой, а общество гибнет – его некому спасать. Российское общество оттого и находится в полумертвом состоянии и никак не соберется с духом для восстановления страны, что увлечено праздностью. Ведь праздность не знает цены поступков.

Русский народ – народ-воин, народ-подвижник. Так уж сложилась история. Мало найдется в истории народов, которые демонстрировали бы массовый героизм, давая отпор врагу. Мало найдется таких народов, которые столько раз поднимали свою страну из руин. И сегодня наше положение не столь безнадежно, потому что нам предписано историей вспомнить героическое прошлое России, спасителей земли русской и открыть для себя героическое настоящее. Выходя из пространства праздности и зрелища в пространство подвига и деятельности, мы и честь своего поколения спасем, и славе Отечества послужим.


Реклама:
-