Журнал «Золотой Лев» № 167-168 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

А.Н. Привалов,

научный редактор журнала «Эксперт»

 

Обыкновенная идиллия

 

Александр Привалов

 

О каплях и вёдрах

 

На днях коллега вернулся из поездки в Южно-Сахалинск. Мне случилось побывать в тех краях лет двадцать, а то и двадцать пять назад. Сравниваем впечатления — находится много общего. Порядочной автомобильной дороги вдоль вытянутого по меридиану острова как не было, так и нет. От административного центра на север, говорят, не то полтораста, не то двести километров дорога приличная, а дальше (ещё с полтысячи) — туши свет. Виднейшими зданиями города как были дом, построенный ещё при японцах (там теперь краеведческий музей), да сталинской лепки универмаг, так и остаются. Странное дело: там же нефть качают, газ — в расчёте на душу сахалинского населения, надо думать, выручка ненамного хуже кувейтской, — да и местность вовсе не пустынная — что ж не идёт её зримое, пусть и на кувейтский манер, обустройство? Отчего бы хоть дорогу-то не сделать? Я это не к разговору о межбюджетных отношениях. Речь о другом. Об удивительном устройстве всей нашей финансово-бюджетной политики.

Вот только что министр финансов Кудрин, в очередной раз сказавший «через мой труп» по поводу снижения налога на добавленную стоимость, пообещал зато («если не будет снижен НДС!») «вернуться к обсуждению вопроса о дополнительном снижении налогового бремени для нефтяной отрасли». Прямо по притче Христовой — имущему дастся, а у неимущего отнимется. Про экономику времен СССР с её неизменным акцентом на «секторе А», то есть на производстве средств производства, злопыхатели говаривали, что эта громоздкая машина надрывает последние силы, чтобы выкопать больше железной руды и угля, чтобы выплавить больше стали, чтобы построить больше карьерных самосвалов и экскаваторов, которые смогут накопать ещё больше руды и угля. Про экономику нынешнюю впору говорить, что она как проклятая качает нефть, газ и строит трубопроводы, чтобы получить экспортную выручку, чтобы её (за вычетом известной части, как можно дальше закапываемой) инвестировать в добычу сырья и строительство новых трубопроводов, чтобы продавать ещё больше нефти и газа. Можно доказывать, что от беготни по нынешнему порочному кругу обществу (или большей его части) перепадает больше, чем от беготни по кругу советскому, но ясно же, что стратегически он ещё менее перспективен. К тому же тот, прежний порочный круг был глубоко и всесторонне обоснован идеологически. Любого советского человека разбуди среди ночи — он без запинки отбарабанит, почему базовые отрасли важнее всего; и саркастически ухмылялись бы при этом лишь очень немногие. Сегодня же — ох как не каждый сможет объяснить, зачем надо продавать невозобновимое сырьё, закапывая за границей выручку, и ухмыляться будут уже не отдельные отщепенцы, а едва ли не все. Достаточно крупные средства, которые в последние годы стали ассигновываться на иные направления — на те же нанотехнологии, — картины пока не поменяли. И понятно почему.

Указали мне тут на удачное развитие привычной метафоры золотого дождя, пролившегося на Россию с ростом сырьевых цен: «Дождь ведь когда вот так, изо дня в день идёт, то ведь кому-то достаётся хоть глоток-другой сделать. Земля вокруг вся цистернами уставлена да банками, но и вёдра тут же рядом, и кружки, и тарелки — кому что по чину полагается, а где ложка чайная или столовая не подложена, там и на землю капля упадёт — и вот тебе радость — ремонт в больнице, и уж по телевизору местному про это: губернатор в белом халате по палатам проходит»[1]. Что такое уподобление весьма похоже описывает повсеместную коррупцию, едва ли кто будет спорить; но не в одной коррупции дело. На этой интересной картинке можно увидеть и ещё кое-что.

На ней можно увидеть, что и денежная, и налогово-бюджетная, и структурная политика выстроены у нас так, чтобы как можно большая часть денег сосредоточивалась у как можно меньшего (или, во всяком случае, заведомо обозримого) числа крупных игроков — в большинстве своём контролируемых государством. Нечего дождю проливаться на землю — он должен собраться в чанах или, на худой конец, в вёдрах, чтобы всё было на виду и всем в случае чего удобно было распорядиться. Каждое из множества решений власти по укрупнению ли государственных активов или по огосударствлению крупных вызывается, вероятно, какими-то конкретными резонами, но все они вместе, да ещё на фоне налогов «по евангельскому принципу» (см. выше) и непрерывной откачки денег из экономики ведут ровнёхонько в одну сторону. К минимизации денежных сумм, находящихся вне сравнительно небольшого числа карманов, — или числа капель, ухитрившихся пролиться на землю и пойти на развитие и обустройство. Неизбежные следствия такого хода событий мы сегодня и начинаем наблюдать.

Впрочем, власти пока не считают, что на рынке происходит нечто из ряда вон выходящее. Тот же Кудрин на прошлой неделе был настроен вполне философически: «Движение капитала, которое произошло в пятницу (паника на рынке 5 сентября. — А. П.), сброс и отток в несколько миллиардов долларов, начало сессии сегодня, которое тоже было связано с падением рынка, фондов, являются незначительными колебаниями с точки зрения фундаментальных показателей». Министр финансов и по должностной инструкции обязан излучать спокойствие в рискованных ситуациях, но тут, кажется, человек и впрямь полагает, что речь идёт о незначительных колебаниях. Вероятно, если ему и расскажут, что даже теоретически не может быть устойчивой экономика, так сильно зависящая от импорта капитала и в такой мере определяемая состоянием немногих (и, большей частью, сильно перекредитованных) хозяйствующих субъектов, — он не поверит. Тем не менее это так. Не может осваивать свою гигантскую территорию и обустраивать свою очень ещё неустроенную жизнь страна, в которой основная масса экономических игроков практически не имеет доступа к деньгам.

Сейчас, конечно же, не лучшее время для системных изменений политики: кризис-с. Но хочется наконец выбраться из инсценировки японской сказки про обезьяну. Та, если помните, зимой не могла строить дом из-за дождей, а летом было и так тепло. Даже обезьян за подобное поведение не похваляют.

 

«Эксперт» №36 (625)/15 сентября 2008

 

О том, что нельзя называть

 

За всю прошлую неделю, переполненную тревожными событиями на русском финансовом рынке, ни один из наших руководителей ни разу не назвал происходящее кризисом. Вообще это слово употреблялось ими куда реже, чем, казалось бы, диктуют обстоятельства, — и исключительно насчёт происходящего за рубежами России. Конечно, сохранение невозмутимости в горячих ситуациях входит в должностные обязанности первых лиц, но в данном случае, похоже, дело не только в этом. Потому что ведь и их собеседники слова кризис старались при них не произносить — во всяком случае, судя по газетным отчётам о встречах президента и премьера с бизнесменами, — хотя те же самые люди в разговорах, скажем, с журналистами драматического термина отнюдь не избегали. Отчего так?

Простейший ответ легко найти в словах самих президента и премьера. Мировой кризис — да, несомненно есть. Но России он не страшен: все фундаментальные показатели нашего экономического развития хороши или как минимум нормальны, а денежные подушки, ставшие результатом разумной экономической политики последних лет, позволяют нам не опасаться, что цунами мирового кризиса захлестнёт и нас. Сложившаяся ситуация — понимаете, не кризис, а сложившаяся ситуация, — разумеется, требует чёткой реакции от властей, но громкого имени кризиса никак не стоит.

В качестве «хорошей мины» это вполне уместно, но не очень согласуется с фактами. Если на заправский кризис не тянут обвал и паника на фондовом рынке — что же ещё там должно было произойти? Он должен был закрыться? Так он, в сущности, и закрывался. Или если то, что творится на межбанке, не есть пока кризис доверия, то когда же его констатировать? Когда Сбербанк с ВТБ откажутся кредитовать и друг друга? Да, наконец, и принятые правительством меры. Срочные меры на общую сумму три триллиона рублей есть, а кризиса нет — и не было? Замечательно интересно.

Естественно предположить, что слово не произносится потому, что значит слишком много. Сказать, что нас постиг кризис и мы его преодолеваем, — значит сказать, что мы признаём несовершенство нашей политики, приведшей к кризису, знаем, что и как в ней нужно менять, — и начинаем эту работу прямо с нынешнего дня.

Ведь речи о том, что беды на нашем финансовом рынке суть прямое следствие заморских событий, и верны, и обманчивы одновременно. С одной стороны, конечно же, следствие. Жёсткие критики режима любят указывать, что обвал рынка стал ему (режиму) наказанием за «кошмаренье» бизнеса и особенно — за «неадекватную реакцию» на Саакашвили. Но простите: вот вам другой экспортёр углеводородов, Норвегия. С Грузией она не воевала и не посылала доктора к «Мечелу». Результат — в терминах фондовых индексов — не намного лучше, чем у нас. Или Украина. Обвал гораздо круче нашего (с начала года на 70%), хотя уж такая демократия, что только держись, — и дешевеющую ныне нефть покупает, а не продаёт. Так что спорить не приходится: на фондовом рынке наведённый эффект сейчас явно заглушает почти любой местный колорит. Но, с другой-то стороны, не в одном же фондовом индексе дело (да он уже и выправляется). Возьмите инвестиции. Более двух лет они росли у нас на двадцать с лишним процентов в год; за несколько последних месяцев темп их роста упал почти до нуля — это покойные братья Леман его уронили? Или резвый рост импорта при стабильности экспорта — это Федеральная резервная система нам наворожила? Если же в этих неприятных событиях сказалось и несовершенство экономической политики — как с ними бороться, если этого несовершенства не признать? Но ни признавать, ни менять власти почти ничего вроде бы не собираются. Во всяком случае — на благо бизнесу.

«Как же ничего! а три триллиона?» А вот так. Волна благостыни, хлынувшая в конце прошлой недели на отечественную финансовую систему, поначалу поражает воображение: туда куча денег — и сюда куча денег — и даже на развитие ипотеки (вот уж совершенно невозможно понять зачем) тоже 60 млрд рублей. Но если чуть-чуть присмотреться, начинаешь понимать, что бизнесу — будь то банковскому или прочему — обломится совсем не много. Во-первых, основную часть денег казна либо совсем не выпускает из рук, либо выпускает очень ненадолго. Во-вторых, получателями неизменно оказываются структуры, прямо или чуть косвенно контролируемые государством. Единственным, кажется, исключением стало снижение нормативов резервирования, от которого деньги получат все банки; но и тут — они получат всего лишь возможность недолго попользоваться собственными деньгами. В-третьих, казна не намерена всерьёз поступаться своими правами, собираясь, напротив, их наращивать. Бизнес просил, понизив НДС, сократить налоговое бремя примерно на 2% ВВП. В приступе щедрости казна облегчает амортизацию, даруя примерно 0,2% — как раз на порядок меньше, считая с некоторым (неизбежным) облегчением платежей для нефтяников — аж 0,5%! И ни в чём, ребята, себе не отказывайте. При этом долю в тех акционерных обществах, где контрольный госпакет уже есть, казна будет повышать. Ну а что Сбербанк и ВТБ получили дополнительную возможность вдумчиво и планомерно поглощать те банки, что им приглянутся, незачем отдельно и говорить.

Так что, когда пыль осядет, выяснится новая степень огосударствления русской экономики — и она будет заведомо выше прежней. Как будто прежней было недостаточно; как будто, например, чрезмерно быстро наросшая задолженность госкомпаний и ставшие её следствием пики выплат во втором и третьем кварталах не сыграли столь печальной роли в нынешнем кризисе ликвидности; как будто проблемы эффективности государственных вложений, так и не решённые в советскую пору, мы уже научились щёлкать, как семечки. Нет, в этом смысле мы вполне вписываемся в нынешнюю мировую тенденцию: американское правительство, грубо национализировавшее сначала двух ипотечных, а потом и страхового гиганта, тоже словно играет в военный коммунизм. Но там национализированным структурам предстоит работать в сплошной рыночной среде…

Президент с премьером правы — в том смысле, что настоящей глубины экономический кризис у нас ещё не достиг. Четыре всадника не прошли ещё через Рокский тоннель — или откуда там они к нам выдвигаются. Ещё есть время сделать более расчётливые и более системные ходы.

 

«Эксперт» №37 (626)/22 сентября 2008

 

Об упускаемых нами шансах

 

Пострадать от кризиса — много ума не нужно. Доступно всякому. Равным образом и спасаться от кризиса (пока спасалки не кончатся) — тоже занятие, посильное многим. А вот усилить свои позиции на волне кризиса — это действительно нужно уметь. И пока таких умельцев не видать ни за кордоном, что меня отчего-то мало печалит, ни у нас. Пока все только разговаривают. В начале лета, когда президент России первым обвинил в мировых неприятностях американцев и призвал к более равновесному распределению прав и обязанностей, это хоть было свежо. Но с тех пор подобные речи почти стали общим местом, не прибавив конструктивности.

Возьмите новости последних суток. Выступает немецкий министр финансов, и солидно рассказывает, как гибельная страсть англосаксонских банкиров к двузначным прибылям привела финансовый мир к краху, — и пророчествует: «Мир никогда не будет таким, каким был прежде. Соединенные Штаты потеряют статус сверхдержавы в мировой финансовой системе. Мировая финансовая система будет более многополярной». Замечательно. В часе лёта на юго-запад выступает французский президент — и ярко рассказывает, что «представление о капитализме как о всемогущей и ничем не регулируемой системе было сумасбродным» и призывает глав государств и правительств объединить усилия в борьбе с финансовым кризисом. Расчудесно. Но дела-то где? Пока — по-прежнему в дружно поносимой Америке: большинство существенных новостей — оттуда.

Потому хотя бы, что номинированные в долларах активы по-прежнему составляют самую большую часть рынка, а сделать эмиссию зелёненьких многополярной едва ли ФРС согласится — даже если её кто-нибудь попросит. Вот никто и не просит. Теоретически говоря, балансирующую роль мог бы — отчасти — взять на себя Китай, если бы захотел. Но он пока явно не хочет — и вообще весьма тщательно от происходящей в мировых финансах сутолоки дистанцируется (ср. недавний приказ китайским банкам прекратить выдачу кредитов американским финансовым институтам).

Ну ладно, Германия или Франция — они даже теоретически не способны всерьёз рвануть одеяло на себя, не сговорившись наперёд хотя бы в рамках Евросоюза, а это занятие если и не безнадёжное, то явно очень небыстрое. Нам следует всячески поддерживать их намерения и даже по возможности присоединиться к их действиям — когда будет, к чему присоединяться. Но ждать этого можно и не в праздности. У нас есть очень серьёзные деньги, и мы властны пустить их в ход в любой нам приглянувшийся момент. Пока мы делаем это как-то крайне незатейливо. Кинули пару триллионов взаймы своей банковской системе — это ли богатство фантазии? (Кинуть голодной собачонке кусок мяса на верёвочке, а потом дёрнуть — так ещё при царе развлекалась не самая сметливая часть слободского юношества.) Похоже, просто некому придумать более перспективный поворот событий. Скажем, почему мы не купили Lehman Brothers? Не сообразили — больше нипочему.

Сделать это было можно. Во-первых, деньги были. Вот, далеко не ходить: только что Греф признался, что Сбербанк вышел из акций чуть не на пике — стало быть, денег там, как у дурака махорки; а если бы малость чего и не хватило, ЦБ бы одолжил. Да и не пришлось бы: за последнюю перед банкротством неделю капитализация Lehman сократилась с одиннадцати миллиардов до двух с половиной — Сбербанк сам бы справился. Во-вторых, случай был. Конечно, не такого покупателя искали для старейшего американского инвестбанка: хотели кого-нибудь полощёнее — из своих. Но когда и Bank of America, и Barclays, и кто там ещё отскочили; когда весь финансовый мир знал: на Уолл-стрит пробка от съехавшихся чёрных лимузинов — всех созвали покупать Lehman Brothers, а никто не берёт, — вот тогда самое время было нам выскочить и предложить двойную и даже тройную (против текущей, грошовой!) цену. Отчего не выскочили? Нас не смогли бы не услышать.

Нет, вполне вероятно, нам попытались бы отказать, только отказ был бы политически неприемлем. Нам самим и делать ничего бы не пришлось. Смотрите, какая там сейчас буря вокруг «плана Полсона», — ясно, что и без наших намёков нашлась бы куча крикунов: «Какого чёрта! Сколько можно драть с налогоплательщика! Если русский медведь сам рвётся ещё заплатить за облегчение американского кризиса — пусть платит!» И Lehman Brothers стал бы нашим.

Сделать это было нужно. Lehman Brothers — это вам не облигации Фанни и Фредди, которых Кудрин так доверчиво накупил весной у обаятельного Полсона; это не патент на звание остриженной овцы, а билет в первый класс. Работая на стратегию (например, повторяю, об руку с Германией и Францией), не стоит пренебрегать тактикой. Разговоры о том, что мир изменился и глобальные финансы впредь будут в гораздо меньшей степени управляться с Уолл-стрит, могут быть сколь угодно справедливы, но это разговоры о пока не начавшемся будущем. В настоящем же покупатель Lehman оказался бы в центре мира. Я не хочу сказать, что он — «по должности», как пишут бюрократы, — вошёл бы в Президиум Мировой Закулисы, но у него появились бы неплохие шансы выписаться из числа лохов, которые бесконечно ждут пряников глобализации, без задержки удостаиваясь её кнута. К тому же мы были бы навсегда избавлены от оскорбительных конфузов вроде того, что случился у «Северстали» с «Арселором». Это сейчас нам охотно продают лишь заваль, а к лакомым активам подпускать не хотят. Хозяина Lehman не подпустить будет трудно — и важность этого соображения сегодня, когда западные активы дёшевы, невозможно переоценить.

Ну да что толковать, с Lehman Brothers мы момент упустили. Но, вполне вероятно, будут и какие-то другие моменты — тактически и даже стратегически не худшие. Не упустить бы и их. И не рассказывайте мне, что мы упускаем моменты из-за того, что не успеваем как следует обсудить свои действия. Не так уж мы любим обсуждения. Вот со дня на день будет представлен в Думу пакет антикоррупционных законопроектов. Он не просто не прошёл широких обсуждений — его даже и не читал никто, кроме не названных публике авторов. Можно поручиться, что по одному этому законопроекты будут хуже, чем могли бы быть. Но раз уж мы так хорошо умеем обходиться без публичных обсуждений, отчего бы хоть иногда не обращать это умение и на пользу?

 

«Эксперт» №38 (627)/29 сентября 2008



[1] СНСК И. Симонов. Уровень опасности. М., 2008, стр. 173.


Реклама:
-