Журнал «Золотой Лев» № 165-166 - издание русской
консервативной мысли
В.Д. Соловей,
доктор
исторических наук, профессор
Поклонение
«священным коровам»
Отрывки из
моей книги «Кровь и почва русской истории», опубликованные «Литературной
газетой» (с удовольствием отдаю должное профессионализму составителей
дайджеста), вызвали острый общественный резонанс. Настолько острый, что, по мнению «ЛГ», автору книги стоило бы
высказаться по ряду пунктов, спровоцировавших наибольшие споры. С удовольствием
делаю это.
Наиболее последовательное и категоричное неприятие
авторской концепции представлено в письме г-жи Супоницкой («ЛГ», № 30)(приводится в приложении - прим. ред. ЗЛ), которое само по себе
весьма важно как социологический факт. Ведь в нём представлен обобщённый взгляд
среднестатистического советского интеллигента на русскую историю. Того самого
интеллигента, который потрясающее невежество сочетает с не менее потрясающим
апломбом и дешёвым морализаторством.
В письме г-жа Супоницкая пыталась обосновать немудрёную
мысль: научная объективность есть антитеза патриотического взгляда на русскую
историю, а высказанные ею мимоходом размашистые оценки
и есть та самая искомая объективность. Правда, в понимании объективность
синонимична уничижению России. Попробуйте найти в письме г-жи Супоницкой хотя
бы одну положительную оценку русской истории, хотя бы намёк на позитивное
отношение к собственной стране. Не трудитесь, не найдёте. Под её пером Россия
предстаёт тоталитарным монстром, славным лишь своими жестокостями и насилием,
чьё общество архаично и которая всё никак не может присоединиться к Западу. А
теперь сравните это с цитатой из моей книги: «Тенденция рассматривать русскую
историю как историю ошибок и кровавых преступлений, как неполноценную в
сравнении с историей Запада составляет важную… тенденцию отечественной культурной
и интеллектуальной жизни…».
Профессиональному историку, коим представляется г-жа
Супоницкая, стыдно не знать (а если знаешь, то не надо лукавить), что
противопоставление объективности и патриотизма нелепо. Объективность – принцип
научного познания, патриотизм – дотеоретическая предпосылка познавательной
деятельности, культурная аксиома и, более того, психическая норма. Положительный
взгляд на свою страну и народ (что и есть квинтэссенция патриотизма) не просто
естественен, он – свидетельство психической нормы и морального здоровья. В то
время как самоуничижение, низкая оценка собственной страны и народа – симптом
психического и морального неблагополучия индивида или группы, которые
придерживаются подобной оценки.
Объективно писать историю своей страны и своего народа
способен лишь тот, кто любит их и признаёт их безусловную ценность. Патриотизм
– не антитеза объективности, а её важнейшая предпосылка. Что, кстати, прекрасно
знают англосаксы с их знаменитым девизом: my country – right or wrong! (это моя
страна, права она или нет!) Сверхлиберальные американцы выражаются ещё более
радикально: люби Америку или убирайся! А уж об американской (равно – английской,
французской и т.д.) манере писать собственную историю и говорить нечего.
Крупный современный английский историк назвал её агрессивным самовосхвалением.
Если вы, г-жа Супоницкая, западник, так будьте им до конца:
поучитесь на Западе тому, как надо любить свою Родину – без рефлексии и
вздорных оговорок о том, либеральная она или авторитарная, модернизированная
или традиционалистская. Неужели англичане и французы, испанцы и немцы ценят
свою историю лишь потому, что обнаруживают в ней либерализм, права человека и
гражданское общество?
Как тяжело, однако, моралисту, прогрессисту и либералу жить
в России с её ужасной историей. Судите сами. Отсталая самодержавная империя
осмелилась бросить вызов наполеоновской Франции, нёсшей Европе свет Просвещения
и плоды «свободы, равенства, братства». Тоталитарный сталинский СССР переломил
хребет нацистской Германии, изо всех сил втягивавшей нас в единую Европу, в то
время как Бельгия, Нидерланды и Франция самозабвенно лизали немецкие сапоги.
Ах, почему русские не последовали примеру этих маяков демократии и гражданского
общества!
В справедливом негодовании воскликну: уже двести лет
архаичная Россия с её косным немодернизированным народом бревном лежит на пути
триумфального марша свободы и демократии. Вот недавно она пошла войной против
маленькой, свободолюбивой Грузии, на стороне которой выступает – страшно сказать
– весь цивилизованный мир! Доколе?!
Однако оставим в стороне сомнительную мораль советских
интеллигентов. Обратимся к их не менее сомнительным интеллектуальным утверждениям.
Проповедуемый г-жой Супоницкой взгляд на Россию как традиционную страну –
несусветная глупость, более того, глупость в квадрате. Во-первых, уже лет так
тридцать учёные (настоящие, а не интеллигенты советского извода) знают, что в
любом обществе (повторяю: в любом) тенденция развития и инновации сосуществует
и переплетается с консервативной, традиционалистской тенденцией, причём баланс
этих тенденций весьма подвижен. Поэтому противопоставление традиционных и
современных обществ как минимум весьма сомнительно. Более того, именно традиция
определяет ход и содержание модернизационных процессов.
Во-вторых, ещё с конца 60-х годов прошлого века крупнейшие
западные социологи (например, Хантингтон и Валлерстайн) уверенно
квалифицировали Советский Союз именно как современное общество, причём отнюдь
не только по критериям урбанизации и индустриальной модернизации. Кстати, по
результатам недавнего международного исследовательского проекта современное
российское общество – одно из самых модернистских и открытых в Европе, в то
время как американское общество значительно более консервативно, чем российское
или английское, и сближается в этом отношении с
индийским.
Как же, возразят мне, а «священная
корова» и главный критерий Запада, а заодно современности – либерализм, права
человека, гражданское общество? Но эти
критерии не носят универсального характера даже с точки зрения самого Запада.
Права человека – это прежде всего права западного
человека, а если он не западный, то именно Западу решать – человек он или нет.
Сербы, афганцы и иракцы, а теперь уже и осетины не
понаслышке знают, что в оптике западного взгляда они не вполне люди – по
крайней мере в сравнении с косоварами, хорватами и грузинами.
А на «не вполне людей» презумпция прав человека не распространяется.
Не распространяется она и на русских, которые для Запада
суть опасные дикари, вооружённые современной военной техникой и контролирующие
фантастические природные ресурсы. Правда, среди этих дикарей попадаются вполне
приличные люди. Это те, кто убеждает соплеменников поверить в добрые намерения
Запада, добровольно разоружиться и обменять ресурсы на бусы и зеркальца. И
когда русские всё отдадут, то их признают людьми. Наверное…
Не сомневаюсь, что г-жа Супоницкая – приличный человек и
хочет России лишь самого хорошего: побольше
объективности в науке, поменьше гадкого патриотизма, побольше гражданского
общества и прав человека. Нет-нет, совсем не таких прав, которые при поддержке
Запада распространяет Грузия, а правильных, хороших прав. Тютчевское «чем
либеральней, тем они пошлее» прозвучит здесь всего лишь беспристрастным, почти
медицинским диагнозом.
Вообще лёгкость в мыслях наших интеллигентов беспримерна.
Одним решительным росчерком пера г-жа Супоницкая решила сложнейшую
интеллектуальную проблему: СССР пал ввиду слабости и неэффективности советской
экономики. Хороша же была неэффективная экономика, благодаря которой мы существуем
до сих пор! Ведь всё нынешнее сырьевое процветание России заложено именно в
советскую эпоху и советскими людьми. Производительность труда в современной
России в целом не выше (если не ниже), чем в советскую эпоху, а потребление калорий,
в том числе полноценного белка, на душу населения существенно ниже. Достаточно
сказать, что 40% беременных женщин страдают вызванной плохим питанием анемией.
Поэтому, самозабвенно критикуя «тоталитарный СССР», не стоит терять чувства
меры и грешить против истины – даже в осуждении Сталина.
Г-жу Супоницкую возмущает моё кощунственное сравнение
численности осуждённых при Сталине и при Ельцине. Ведь первые были
репрессированы несправедливо, а вторые за дело, уверяет она. (Напомню, что
собственно «политики» составили лишь 20% в общей численности сталинских зэков;
остальные 80% – уголовные преступники, предатели Родины и т.д.) И здесь, к
прискорбию своему, соглашусь с г-жой Супоницкой: при Ельцине немалая часть сталинских зэков не сидела бы в лагерях, а заседала бы
в Думе и правительстве, проводила в стране либеральные реформы, приватизировала
промышленность, сближала нас с Западом и проповедовала диким русским права
человека.
Если же говорить всерьёз, то подавляющее большинство
сталинских политических зэков вряд ли можно назвать несправедливо осуждёнными.
Это были люди, которые организовывали «красный террор», расстреливали из пушек
крестьянские восстания, топили священнослужителей, душили голодом целые республики
и проч. Не знаю, были ли они виновны перед Сталиным и
коммунистической партией, но уж точно виновны перед Россией и её народом. И
какая разница, кто выступил орудием исторической справедливости – Сталин,
Гаагский трибунал или ещё кто-нибудь? Главное, преступники и палачи России
получили сполна.
Не понимаю, почему это вас так расстраивает, г-жа
Супоницкая? Если вы в письме возмущаетесь, что большевики уничтожили высокую
русскую культуру, то должны бы испытывать удовлетворение, что её разрушителей
настигло возмездие, а не переживать из-за его форм. Не стесняйтесь пользоваться
своим интеллектом, будьте хотя бы слегка логичны. А то уж очень вписываетесь в
цитатку из моей книги: «Яростные отечественные антикоммунисты – наследники
«комиссаров в пыльных шлемах».
Я, знаете ли, из другой породы – не интеллигентской, а
рабоче-крестьянской. Когда моему отцу был всего лишь год, его семья бежала,
спасаясь от раскулачивания. Мама дважды пережила на Украине страшный голод.
Покойный отец и здравствующая мать многажды рассказывали нам с сестрой о
пережитом. Но каждый раз при этом просили помнить, что благодаря этой же
советской системе они получили хорошее образование и прекрасную работу, а мы с
сестрой, родившись в крошечном провинциальном городке, смогли учиться в лучшем
университете страны. И я прекрасно знаю, что сейчас такой возможности у мальчиков
и девочек из небогатых семей (каковых в России подавляющее большинство)
попросту нет, как бы ни были они талантливы.
Но главное, чему нас учили родители, – это любить свою
Родину и свой народ. Любить по-крестьянски – без оговорок, претензий и кукиша в
кармане, любить потому, что они свои и единственные, других – более
либеральных, модернизированных и пр. – нет и не будет.
Вот из этого «пустячка» – любви к Родине такой, какая она есть – и вырастает
фундаментальное различие между профессиональным интеллектуалом и советским
интеллигентом.
Послесловие ред.
ЛГ (не приводится)
ЛГ, 10.09.08
*************
Приложение
Объективно,
а не «патриотически»
Тотальная
государственность без участия общества показала свою бесперспективность, даже
является угрозой национальной безопасности страны, ибо запас человеческого
материала исчерпан.
Недавно «Литературная газета» опубликовала статью В.Д.
Соловья «Есть ли у нас будущее?» (№ 24, 11–17.06.08), представляющую выдержки
из его новой книги «Кровь и почва русской истории» (Русский миръ, 2008).
В ней автор призывает «избавиться от полонившего нашу
культуру гнетущего комплекса неполноценности и увидеть очевидное:
история России – одна из самых успешных среди историй многих стран и народов...».
Он считает необходимым выработать не объективный, а «патриотический взгляд» на
историю России для «адекватной оценки её достижений» и выступает против
отечественных либералов, стремящихся к тому, чтобы Россия стала частью
западного мира: ведь никто не настаивает на смене цивилизации Китая. Правда,
сравнение неудачно, поскольку Китай – азиатская цивилизация, тогда как Россия,
занимая пограничное положение между Европой и Азией, имеет европейские и
азиатские черты, отчего так трудно определить характер её цивилизации. По культуре она, бесспорно, европейская страна, а по своему обществу,
остающемуся традиционным, архаическим, – азиатская, с резкой социальной
поляризацией, пассивностью населения, подавляющей ролью государства – чертами,
свойственными многим незападным странам.
Успех России В. Соловей видит в создании благодаря
модернизации «самой эффективной государственной машины Северной Евразии», я
полагаю, советской. Но в чём эффективность этой машины, если она рухнула, не
прожив столетия, и в первую очередь из-за неэффективности экономики? Может
быть, в хорошо налаженной репрессивной системе?
Модернизацию автор, вероятно, рассматривает только как
индустриализацию и создание мощного государства, чего добивались большевики.
Однако смысл этого понятия намного шире (его название происходит от слова
modern – «современный»), оно означает переход от архаического общества к
современному, обществу Нового времени, что выразилось в первую очередь в
создании рыночной экономики, гражданского общества и правового государства,
индивидуализации личности и пр.
Индустриализация и урбанизация – лишь часть процесса. Если
мы будем придерживаться этого определения, то придётся признать, что Россия,
где модернизация началась после отмены крепостного права, отнюдь не добилась
впечатляющих успехов, хотя и стала индустриальной. Она всё ещё делает первые
шаги, а точнее, топчется на месте, в социальной и политической трансформации.
Да и успехи в индустриализации весьма спорны, иначе она не
оказалась бы к началу ХХI столетия в экономической
разрухе, не господствовали бы в её хозяйстве, как и прежде, сырьевые отрасли и
она не импортировала бы 40% продовольствия. Советский Союз хотя и занял второе
место в мире по общему объёму производства, но продолжал отставать по главному
показателю – производству на душу населения, ведь он, как и царская Россия, был
самой многонаселённой страной Европы. Но, как справедливо отмечено в статье,
тяжёлой ценой достался этот успех.
Хотя Соловей и признаёт «оборотную сторону» модернизации –
многочисленные человеческие жертвы, но, по сути, оправдывает репрессии и гибель
миллионов людей, раз они способствовали созданию «мощной государственной
машины».
Поражает цинизм автора в попытке реабилитировать Сталина.
За 1930–1953 гг. в лагерях находились 18,3 млн. человек, заявляет он, что в
среднем составляет 1,5 млн. в год, почти столько же, сколько в демократической
России 90-х гг. Как же можно сравнивать людей, нарушивших закон, с
репрессированными сталинским режимом?
Модернизация тоже потребовала больших жертв от
западноевропейских стран (революции и контрреволюции, гражданские войны), но
они в результате радикально изменились, перестав быть архаическими обществами и
осознав, что главная ценность – это человеческая жизнь. В России же эта
трансформация так и не завершилась, чему свидетельством взгляды автора. Даже
созданное мощное государство продержалось недолго. Тогда для чего нужны были
бесчисленные людские жертвы, если советский режим в мирное время разрушился в
одночасье? Как ни парадоксально, но автор винит в его крахе, да и крахе
Российской империи, русский народ, хотя обе империи рухнули сами, сгнив до
основания из-за собственной неэффективности.
Тем не менее Соловей восхваляет русский народ как наиболее
сильный и жизнестойкий, раз способен жить в нечеловеческих условиях, да к тому
же остающийся «самой большой белой нацией Европы», как будто в ней есть небелые
нации. Впрочем, отмечает он и примитивизм русских, объясняя его теми же неблагоприятными
условиями, хотя причина прежде всего в большевистском перевороте, который уничтожил
русскую культуру, переживавшую в ту пору необычайный подъём, всегда
сопровождавший переход от традиционного общества к современному.
Представители русского Ренессанса или погибли в России, или
бежали за границу, что привело к резкому понижению культурного уровня страны,
отбросив её на несколько столетий назад. И это тоже один из признаков самой
успешной истории? Однако именно такое общество, не избавившееся от архаических
черт, до сих пор не осознающее ценности человеческой жизни, прав и свобод
человека, Соловей называет «новым обществом» и отдаёт ему предпочтение перед
обществом «деморализованной и разложившейся изнутри (как будто можно
разложиться извне. – И.С.) западной цивилизации».
Россия не принадлежит к западной цивилизации и едва ли
станет её частью, поскольку у неё так и не выработались фундаментальные черты
последней – развитый институт частной собственности, а вместе с ним правовая
система и гражданское общество, самоуправление, всю её историю главной силой
оставалось государство. Однако она может стать равноправным членом европейского
содружества, что не одно и то же, а для этого превратиться в современное общество.
Россияне не должны отказываться от своей истории, её нужно
знать и оценивать объективно, а не «патриотически», чтобы не повторились самые
страшные страницы былого.
,
доктор исторических наук,
ведущий научный сотрудник
Института всеобщей истории РАН