Журнал «Золотой Лев» № 162 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

И.Н. Михеев

 

Размышления об Архиерейском соборе[1]

 

Итоги архиерейского собора - курс на либеральную реформацию

 

Итоги очередного Архиерейского собора Русской церкви в основном подведены. Поток посвящённых этому событию материалов в печатных СМИ и в сети схлынул. Однако осталось впечатление некоторой недосказанности. К тому же, если вопрос «кто виноват?» более-менее понятен, то вопрос «что делать?» не только остался без ответа, но всерьёз и не ставился. Получается, поговорили и разошлись. Между тем, оптимизма прошедший Собор отнюдь не прибавил. Скорее, напротив. Проблемы не просто остались, но Собор их только усугубил. Многие полагают, что РПЦ на пороге серьёзного раскола. Эта статья - попытка не дать завянуть жизненно важной для русских теме Церкви. Сходу отвечать на вопрос «что делать» не получится - к этому вопросу ещё нужно подойти, ему будет посвящена вторая половина статьи. Здесь же придётся «открутить плёнку» и вернуться к июньскому Собору.

Итак, наболевшие вопросы, которые поднимал владыка Диомид в своих открытых обращениях остались без сколь-нибудь глубокого и ответственного обсуждения епископатом. Анонимный документ с громким названием «богословско-канонический анализ», в котором эти вопросы комментируются, и на основе которого было принято решение об отстранении Диомида от управления епархией, запрещении в служении и извержении из сана, по мнению большинства компетентных наблюдателей, мало убедителен и каноничность его весьма условная. В нём едва ли не в каждом абзаце содержится плохо скрытый подлог, который в состоянии обнаружить даже первокурсник духовной семинарии.

Церковная общественность, консервативная по своей природе, надеялась, что архиереи хотя бы и не в связи с «делом Диомида» дадут оценку усиливающимся экуменистическим и неообновленческим тенденциям, тем более что анафематствование ереси экуменизма произошло ещё на Архиерейском соборе 1983 г. И, прежде всего, ждали, что Собор, по крайней мере, отвергнет тезис митрополита Кирилла, измышленный в обоснование проводимой им экуменистической политики, о допустимости и законности отступлений от чистоты евангельского догматического канонического православия. В частности, о допустимости молитвенного общения с еретиками.

Церковные каноны, правила св. Апостолов и св. Отец, соборные постановления и определения, непререкаемость коих закреплена решениями Вселенских соборов, имеют в понимании Кирилла и его единомышленников преходящее историческое значение и утратили силу. Заявление чересчур серьёзное, чтобы остаться незамеченным и не откомментированным.

Ведь объявляя каноны устаревшими, Кирилл бьёт если не в самое сердце Церкви, которые суть символ веры и Евхаристия, то в жизненно важный орган. Но, коли архиереи на эту тему промолчали, следовательно, они с кирилловским тезисом согласны.

Не дано официальной оценки и прочим неообновленческим поползновениям. В частности, попыткам «исправить» богослужебные тексты и чины, профанировать литургию, узаконив по примеру протестантов проведение богослужения на современном языке. По этому вопросу было «письмо 19 московских священников», но и оно Собором проигнорировано. По сути, церковное начальство, хоть и не явно, подтвердило курс на либеральную реформацию в Церкви, который в протяжении многих лет настойчиво проводит Отдел внешних церковных связей РПЦ во главе с упомянутым митрополитом Смоленским и Калининградским Кириллом (Гундяевым), получившим за активное участие в ельцинские времена в табачном бизнесе прозвище «табачный митрополит».

Вокруг ОВЦС группируется разношёрстная «партия», которую называют по-разному: экуменистами, реформистами, папистами, церковными либералами, новыми обновленцами, жидовствующими - по аналогии с еретической «партией» в 15-м веке. Ведущий автор «Правой ру.» В.И. Карпец определил некоторых активистов этой «партии» «православными троцкистами». Сами себя, по свидетельству главы Союза «Святая Русь» Алексей Добычина, они называют «православными сионистами». Что и не странно, учитывая, что их деды и прадеды носили лапсердаки и ермолки. Подскажу им ещё одно прозвище - новые мараны. Откровенно богопротивные культурные формы и процессы, секулярные формы власти, антитрадиционалистские демреволюции, глобализм в его американской версии и прочие приметы «прогресса», в которых проявляет себя апостасия нашего века, эта «партия» в разрез с православным вероучением объявляет вполне приемлемыми для церкви. И навязывает РПЦ курс церковной политики, приводящий, как считают многие, к попранию канонического и святоотеческого предания Православной Церкви.

В созыве Поместного Собора, которого не один год добивается церковный люд, и которого не было уже почти двадцать лет, ни разу после интроницазации, то есть начала патриаршества Алексия II, отказано в безапелляционной форме. В выслушивании мнения рядовых священников, монахов, а тем более мирян церковное начальство не нуждается, и заявляет, что намерено на своих архиерейских собраниях келейно решать все вопросы Церкви. Таким образом, дан решительный отпор раздражавшей церковное начальство идее «народной соборности» и «народной церкви».

Выступления рядовых членов Церкви, будь-то священники, монахи или миряне, по вопросам вероучительным ли, внутреннего церковного устройства ли, отношения Церкви к внешнему миру ли, объявляются незаконным стремлением присвоить себе права священноначалия. Но на деле речь идёт как раз напротив, о стремлении церковной бюрократии восхитить себе права церковной общины как соборного организма. И, прежде всего, дело свидетельства Истины, каковое в православном христианстве принадлежит всенародной соборности, но отнюдь не синодалам и священноначалию.

А как иначе трактовать то обстоятельство, что новый устав РПЦ 2000 г., принятый на Юбилейном Архиерейском соборе, отменил положение устава 1988 года, закреплявшее высшую власть в Церкви за Поместным Собором, и ввёл новую норму, согласно которой высшим органом управления Церкви является Архиерейский собор. В развитие, Положение о церковном суде нынешнего собора закрепляет, что и Высшей апелляционной инстанцией вместо Поместного Собора будет также собрание архиереев.

Но ведь это отнюдь не частность, это революция в управлении Церковью. И не только административная. Тем самым в РПЦ всё более явственно проникает чуждый православию дух папизма. У католиков, как известно, именно папа - непогрешимый источник истины, а кардиналы поставлены на такую недосягаемую высоту, с которой и пасомые-то с их заботами едва видны. Символично, что митрополит Кирилл помимо своего табачного гешефта знаменит ещё и тем, что во время визита в Латеранский дворец публично целовал руку папе Бенедикту. Спасибо, что чёрную мессу не отслужил - ведь едва ли можно надеяться, что современный римский понтифик не является по совместительству масоном. Если кирилловцы овладеют Церковью, скоро вместо постановлений Поместных соборов будем читать энциклики и буллы синодалов.

Оправдались опасения, неоднократно высказанные, в частности М.В. Назаровым, по поводу несвоевременности воссоединения с РПЦ МП Русской зарубежной Церкви. Архиереи РПЗЦ на Соборе послушно пошли в фарватере кирилловцев, поддержали написанное под их диктовку определение по владыке Диомиду. Притом, неожиданно пренебрегли позицией своего Первоиерарха - владыки Илариона, который воздержанием при голосовании по сути отказался подпевать «табачному митрополиту».

Вряд ли такое разномыслие епископов со своим главой было бы возможно, если бы был жив почивший в марте предыдущий Предстоятель РПЗЦ митрополит Лавр, пользовавшийся непререкаемым авторитетом. Этим авторитетом Лавр мог обеспечить необходимую независимость священноначалия РПЗЦ от Кирилла и кирилловцев. Недавно же избранному Илариону ещё предстоит подобный авторитет снискать. А в итоге похоронены надежды традиционалистов внутри РПЦ, что зарубежники смогут поспособствовать выходу РПЦ из Всемирного Совета Церквей. Митрополит Иларион в своём выступлении на Соборе затронул тему экуменизма и участия в ВСЦ, однако весьма робко и без должной настойчивости. А просьбу епископов - зарубежников рассмотреть вопрос об участии в ВСЦ на Соборе и вовсе проигнорировали, хотя выход из этого соймища инославных и иноверных был одним из условий подписания зарубежниками Акта о каноническом воссоединении.

Не имела резонанса и речь представителя «умеренных» - поборника «золотой середины», не жалующего ни «консерваторов», ни обновленцев, митрополита Воронежского и Борисоглебского Сергия (Фомина). Владыка Сергий осудил попытки поставить под сомнение церковное предание, тенденцию к уступкам вкусам масс ценой десакрализации Церкви, в частности идею проводить богослужение на современном языке. Однако его «умеренное» выступление широко не обсуждалось, а его позиция в официальных документах отражения не нашла. Видно «умеренностью» нынче ничего не решишь.

Между тем заметим, что было бы большой ошибкой считать тему языка богослужения не принципиальной для веры. В протяжении всей истории христианства это был вопрос из разряда первостепенных. И не случайно. По убеждению отцов Церкви дискурсивные формы познания увечны, понятийному мышлению вполне доступна лишь определённая сфера знания, ограниченная физикой. Но к откровению того, что называется метафизикой понятийное мышление не очень приспособлено. Проще говоря, знание о Боге и божественном невозможно донести только словами, высшее знание полнее и скорее открывается не в понятиях, но в образах и символах.

Литургия служит, среди прочего, тому, чтобы подготовить к восприятию образов, и зрительных и словесных, возвести ум участника литургического действа к духовному созерцанию. При этом литургия - это синтез, устойчивый сплав храмовых искусств и храмового действа. В этом синтезе значение имеет всё: архитектура и убранство храма, в первую очередь культовая живопись - иконы, церковная музыка, своеобычная хореография богослужебного цикла, особый свет, даже специфические запахи и, разумеется, декламация ведущих литургию. У богослужебного языка должна непременно быть сакрально-литургическая, харисматическая функция. Корень «харис» с греческого - благодать.

Так вот у церковно-славянского языка, на котором читается текст Великого канона Андрея Критского, сакрально-литургическая функция имеется, у современного же русского может быть только утилитарная функция - донести до участников элементарный смысл происходящего. Харисмы у современного языка нет и быть не может. Само возникновение таковой - тайна. И если из этого целостного литургического синтеза убрать церковно-славянский язык, под угрозой оказывается харисматическая функция самой литургии. На современном языке можно донести до участников подробности символических действий и процедур богослужебного цикла, но внутренней сущности Божественного тайнодействия он не откроет. Литургия профанируется. Она превращается в лекцию в планетарии. Там тоже и купол есть, и наглядная агитация на стенах, и лектор имеется.

Кстати протестанты так и поступили. Теперь в их кирхи разве что органные концерты приходят слушать. Что и не случайно - в чистой церковной музыке харисмы и то больше, чем в их службах. О таинстве Евхаристии, которая есть цель и сакральное ядро храмового действа, в этих условиях и вовсе говорить не приходится. Чтобы не осознавать всего этого нужно полное отсутствие религиозного чувства, но странно, что нынешние церковные реформаторы не вынесли почтение к богослужебному языку из духовных семинарий и академий. В любом случае вопрос архиважный, биться есть за что. Ведь тут только тронь. Сегодня богослужебный язык повредят, а завтра педерасты и трансвеститы литургию станут вести.

Не получила на соборе должной оценки и деятельность новоявленных автокефальщиков в Украинской Православной Церкви Московского Патриархата. Как известно, на Украине углубляется раскол, длящийся уже почти 20 лет - с 1989 г., когда на Западной Украине при поддержке Кравчука, была основана конторка с громким именем «Украинская автокефальная православная церковь», и часть прихожан УПЦ МП перетекла туда. А в 92-м тогдашний Предстоятель УПЦ Блаженнейший Митрополит Киевский и всея Украины Филарет (Денисенко) оказался вовсе не блаженнейшим, а банальным раскольником и образовал Украинскую православную церковь Киевского Патриархата.

Нынче с подачи Ющенко муссируется идея объединить под юрисдикцией Константинопольского Патриарха Варфоломея непризнанные УПЦ КП и мефодиевскую УАПЦ, имеющие на двоих ни много, ни мало три с половиной тысячи приходов, в том числе за рубежом. С тем, чтобы Варфоломей предоставил им уже законную автокефалию, с последующим логичным вступлением новоявленных актокефальщиков в унию с католиками. Кафедра главы греко-католиков уже перенесена из Львова в Киев с прозрачным намёком на общенациональный статус униатской «церкви». И всё это на фоне ещё более масштабного, чем даже в России вторжения протестантских сект и не прекращающейся агрессии униатов и мефодиевцев, продолжающих погромы православных общин и захват храмов.

И вот группа епископов самой Украинской церкви настроилась на отделение от РПЦ. Ждут лишь удобного часа. Выступление на Соборе Предстоятеля УПЦ митрополита Владимира, который сам не брезгует совместными службами с католиками, было не лишено некоторой двусмысленности, мол, пока уходить не будем, но именно пока. Однако многим украинским архиереям не терпится. Самые ретивые, как сообщало «Русское небо», даже демонстративно покинули Собор.

Понятно, что ситуация будет развиваться в зависимости от политической конъюнктуры, а не от желания Московского Патриархата, потому что «отделение церкви о государства» весьма условно. Но в любом случае, удивляет благодушное настроение МП. Видно в заботах об извержении Диомида времени на УПЦ не хватило. Реальных мер по недопущению раскола и даже способов влияния на ситуацию не намечено, во всяком случае, не заявлено в официальных документах. Церковные начальство отделалось дежурными призывами к единству Церкви, сдержанными комментариями и сухой констатацией и без того всем известных фактов. Более того, осуждением Диомида архиереи РПЦ сами подталкивают украинских православных к расколу, ведь владыка Диомид очень популярен среди украинских православных. Но видно кирилловцам важнее утвердиться на Москве, а остальное пусть горит синим пламенем.

Слава Богу, что на Украине остаются такие воистину столпы Церкви, как епископы Владимир Почаевский, Феодор Каменец-Подольский - бывший наместник Почаевской Лавры, Сергий Тернопольский, окормляющие свою паству, по сути, в осадном положении, едва ли не в худших условиях, чем были у пращуров в Польском королевстве и в Австро-Венгерской империи. В отличие от Кирилла, который с католиками и униатами встречается на светских раутах и экуменистических соймищах, распивая с ними на брудершафт шампанское, западноукраинские владыки очень хорошо представляют, чего стоят заверения католиков, равно и протестантов во «взаимном уважении». И как легко и быстро их широкие экуменистические улыбки превращаются в злобный «миссионерский» оскал. Отрадно констатировать и независимую позицию упомянутых архиереев при голосовании по владыке Диомиду.

Не получила на Соборе серьёзного освещения и тема упорного, на протяжении почти двух десятков лет отказа светской власти включить в школьную программу «Основы православной культуры». Не говоря уже о Законе Божьем - об этом даже самые смелые в РПЦ речь не решаются заводить. В определении «О вопросах внутренней жизни и внешней деятельности Русской Православной Церкви» лишь вскользь сказано о необходимости преподавания в школе «основ» - в 48-м пункте. Между тем телевизионное начальство с благословления кремлёвских «технологов» регулярно собирает в студиях «экспертов», преимущественно из числа сверхтолерантных граждан с запасным израильским паспортом, и объясняют нам, русским, что рассказывать нашим же русским детям о нашей же русской вере вредно и недопустимо. Этому маразму где оценка?

Продолжает обходить Церковь и неудобную тему абортов. Понятно, что запретить таковые едва ли возможно. Но в России с попущения властей действуют организации, которые поощряют аборты. Притом что эффективной системы госмероприятий, направленных на пропаганду и поощрение добровольного отказа от абортов в вымирающей стране до сих пор нет и даже не обсуждается.

Собор попытался отделаться от острых проблем, выпячивая тему церковного суда и представляя в качестве главного достижения принятие «православной концепции прав человека». Устроение церковного суда, бесспорно, вопрос важный, но в большей мере технический. Что же касается «правозащитной концепции», это очередная уступка духу века сего. Тема человеческой свободы разработана в христианстве глубоко и исчерпывающе ещё в дособорный период в процессе кристаллизации христианского учения в период духовных борений с гностиками, митраистами и неоплатониками, и в эпоху Вселенских Соборов. Секулярное и церковно-религиозное понимание человека, человеческой свободы, действительно глубинно разнятся, и обозначить лишний раз существо этих различий совсем нелишне. Это уместно был бы сделать в старших классах средней школы. Но вырабатывать на Архиерейском соборе особую церковную «концепцию прав человека» означает принятие повестки дня, навязанной противниками христианства.

Сама эта формула «права человека», как известно, имеет масонское происхождение, и возникла в ходе антихристианской революции 18-го -20-го веков именно в пику христианскому пониманию человека как образа и подобия Божья. К тому же здесь есть намёк на признание христианской антропологии - результата трудов представителей патристики и многих поколений христианских мыслителей, неполной, несовершенной и требующей доработки. В книге «Русская идея. Между Западом и Востоком» я уже обращал внимание на данное обстоятельство.

Отнюдь не возрожденческий гуманизм открыл человека как самоценность, но именно христианство две тысячи лет назад. Более того, именно самоценность человеческой личности и есть альфа и омега христианства. Секулярный гуманизм вместе с прижитыми им в грехе апостасии отпрысками - псевдодемократией и либерализмом - всего лишь хамоватые тати, укравшие под покровом ночи Реформации и Просвещения идею самоценного человека у апостольского и соборного христианства. Как всякие воры они ненавидят того, кого обокрали, и как всякие воры они так и не смогли оценить подлинную ценность краденого - торгуют им в подворотне, подобно карманнику, вытащившему дорогие часы.

Стоило ли из практических, конъюнктурных соображений опускаться до масонской лексики, воспринятой содержащимися на деньги банкирского интернационала и подчинёнными Госдепу НПО. Ведь формула «права человека» хочешь - не хочешь тянет за собой весь масонско-либеральный контекст. В советский период конъюнктура была не менее определённой, а прагматические соображения не менее вескими. Однако тогда РПЦ хватило мудрости удержаться от измышления православного «учения» о классовой борьбе и пролетарской революции.

 

За что осудили Диомида. Кому мешал чукотский епископ

 

Главный же итог съезда архиереев - «подавление бунта Диомида», означающее знаковую победу кирилловцев над церковными традиционалистами, позицию и чувства которых, возможно, не всегда корректно, излишне темпераментно и чересчур бескомпромиссно, выражал чукотский владыка. Ведь очевидно, что пресловутый «анализ», представленный Синодальной богословской комиссией, написан под диктовку кирилловцев, а определение Собора по владыке Диомиду подготовлено в недрах ОВЦС. Едва ли все архиереи, высказавшиеся за осуждение владыки Диомида, разделяют политику Кирилла и симпатизируют ему. Но умеренно консервативное крыло подчинилось захватившим инициативу кирилловцам, не решилось перевести слушание «дела Диомида» из плоскости начальственного разноса в плоскость делового обсуждения заявленных им положений.

Владыка Диомид мешал кирилловцам и был опасен для Кремля. Это очевидно. Уж больно серьёзные темы он затронул в своих письмах и обращениях. Авторы «анализа» и прочие противники извивались как ужи, стараясь уйти от тех первостепенных вопросов, которые поставил в повестку дня чукотский владыка. Пытались убедить, что эти проблемы надуманы, де не будь «раскольника» Диомида, не было бы и проблем. Вот где чистая ложь. Чукотский владыка отнюдь не первый, кто поднимает вопросы экуменизма, молитвенного общения с еретиками и т.д., и далеко не единственный. Достаточно посмотреть сайт движения «Жизнь без страха иудейска» или газету «Русь Православная». Но отличие в том, что тут с критикой внутреннего состояния Церкви выступил не мирянин и даже не рядовой священник, но архиерей - Преосвященнейший епископ. Не замечать подобный демарш было уже не возможно. Тем более что в защиту и поддержку «народного епископа» в Синод и в патриаршею канцелярию пошёл поток писем. Одно только открытое обращение, появившееся накануне Архиерейского собрания, подписали два десятка тысяч клириков, иночествующих и мирян.

Противники владыки Диомида лукаво пытались акцентировать внимание публики на теме его неприятия ИНН для храмов и монастырей, новых паспортов с неприемлемыми для ревностных верующих символами. Де это банальный помраченный пещерник, не помнящий и не понимающий, в каком веке и в каком мире живёт. Кстати, в вопросе с ИНН удивляет или, скорее, не удивляет хамское отношение Кремля и чиновников правительства к просьбам части верующих учредить для них альтернативную форму учёта - собственно, всё, чего они добиваются. Хотя, казалось бы, зачем раздувать эту вполне техническую проблему, поворачиваться оплывшим жиром бюрократическим задом и подталкивать к отвращению от государства многие тысячи добропорядочных граждан? Не проще ли такую форму разработать. У нас чиновников на душу населения больше, чем где бы то ни было в мире. Неужто некому было поручить? Здесь мы сталкиваемся попросту с демонстрацией банального презрения обнаглевшей власти временщиков-компрадоров к стране и её населению.

Но, конечно, не тема ИНН более всего раздражала кирилловцев. Их экуменистическим проектам, их цели перерождения Церкви, подмены истинного православия «православием лайт» мешают каноны. Это эффективный инструмент сохранения и чистоты вероучения и церковного строя. Поэтому кирилловцы и поднимают тему их «устаревания». Диомид же жёстко этим поползновениям противостоял. И разве это не прямая обязанность архиерея Церкви? Ведь на кону вовсе не отдельные апостольские и соборные правила, но само существование Церкви подлинной, а не фальшивой. Или лукавнующей, как выражались св. Отцы. Не меньше бесила кирилловцев и принципиальная позиция владыки Диомида по вопросу управления Церковью. Владыка и его единомышленники прямо заявляли, что не согласны с попранием принципа соборности, выразившемся в отказе Синода созывать Поместный собор, и с передачей важнейших его функций собранию архиереев.

Впрочем, и ИНН не такая уж мелочь. Это тот палец, вслед за которым будут частями откусывать руку. Все понимают, персональная идентификация - символ апостасийной глобализаций, суть которой - построение новой Вавилонской башни - разрушение всех основных форм идентичности народов - религиозной, национальной, культурной, их тотальная нивелировка и смешение в месиве безрелигиозного и безнационального общества, которым грядущему мошиаху или, если будет угодно, мировому правительству будет легко осуществлять контроль.

Чукотский епископ также пытался обратить внимание на «странности» кадровой политики МП последних лет - участившиеся запрещения в священнослужении, удаления с места служения тех священников, которые не скрывали своих традиционалистских русско-патриотических взглядов, неприятия кирилловского экуменизма и папистов-сионистов в церкви.

Но владыка Диомид предлагал и темы далеко выходящие за рамки узкорелигиозных и внутрицерковных. Подписание на межрелигиозном саммите, прошедшем в Москве летом 2006 года, обращения к лидерам «большой восьмерки», указывал владыка, является признанием их власти, а сама «большая восьмерка» является органом масонского «мирового правительства». Также он указывал на развитие в Церкви духовного соглашательства - неосергианства, подчиняющего церковную власть мирской, в ущерб богодарованной свободе. И что уже совсем ни в какие ворота - на неприемлемость для Церкви «молчаливого согласия, вместо обличения антинародной политики существующей власти, приводящей к распаду государства, демографическому кризису, и другим негативным последствиям». Здесь он бросал вызов одновременно Кремлю и Чистому переулку.

Для Кремля болезненным было также осуждение владыкой отступления церковной бюрократией от православного подхода к вопросу о государственной власти. Владыка настаивал на неправославном характере перенесённой к нам с Запада «демократии» и необходимости сохранять верность монархической клятве 1613 г., которую архиереи, явно в угоду Кремлю, поторопились признать не имеющей церковно-канонического значения.

Кто-то из людей воцерковлённых скажет, что это политика, и для Церкви сие не существенно. Однако особенность сегодняшнего момента как раз в том, что церковно-канонические и политические вопросы тесно переплетаются. Взять хотя бы тему отношения Церкви к власти. Тут и политическая, и вероучительная составляющие. Заметим также, что само вступление в ВСЦ при Хрущёве в 1961 г. было обусловлено политически, и нынешняя кавалерийская атака кирилловцев на каноны, либерализация внутрицерковной жизни, связаны именно с либерализмом в политике.

Вообще, доктрина отделения Церкви от государства, внушённая масонами в эпоху Просвещения, в период активной дехристианизации Европы, весьма лукавая. Эта доктрина предполагает отказ Церкви в праве влиять на власть и общество в целом, притом, что светская власть явно тяготеет Церкви. Так что поднятые владыкой Диомидом вопросы вовсе не второстепенные для Церкви, но самые что ни на есть насущные. Церковь это не только догматы и евхаристия, Церковь Христова это и чёткая позиция в извечном в мире сём противостоянии добра и зла. И если об этом не помнить, выхолащивается сам суть христианства.

После же разгрома Диомида можно было, не опасаясь возражений и не оглядываясь на традиционалистов, писать итоговый документ. Полностью замолчать проблемы общества, в частности, разгул нравственного «либертинизма» было нельзя. Но стало возможным уйти от темы, используя общие слова, эвфемизмы, дежурные фразы. В соборном определении «О вопросах внутренней жизни и внешней деятельности Русской Православной Церкви» читаем:

 

«...Собор удовлетворен состоянием диалога Русской Православной Церкви с государственной властью Российской Федерации, церковно-государственным сотрудничеством в сферах попечения о мире и согласии в обществе, попечения о соотечественниках за рубежом, развития науки и культуры, противостояния общественно опасным порокам, утверждения общественной нравственности, а также во многих других областях... Освященный Собор полагает крайне своевременным налаживание церковно-государственного и церковно-общественного взаимодействия в деле нравственного воспитания юного поколения через школу, культуру и средства массовой информации».

 

Что они называют согласием? 282-ю статью? Или пропасть в качестве жизни между кучкой нерусских нуворишей, пускающих по ветру миллионы, и миллионами пенсионеров, роющимися в помойных баках? Какое такое попечение о соотечественниках за рубежом? Уж не в Латвии ли и в Эстонии, в Молдавии и в Крыму? Когда в прошлом году эстонские полицейские в Таллине в импровизированном концлагере ломали русским защитникам «Бронзового солдата» рёбра, сомнительно, что они это «попечение» ощутили? Что они называют «крайне своевременным налаживанием церковно-государственного взаимодействия в деле нравственного воспитания юного поколения через школу»? Отказ вводить уроки православной культуры? Вообще, о развитии науки и культуры, о противостоянии общественно опасным порокам, утверждении общественной нравственности, нравственном воспитании сказано с таким благодушием, словно у нас нет ни миллионов наркоманов, ни миллионов беспризорников, и вдоль дорог не духовно мертвые с косами в коротких юбках стоят, а выпускницы Смольного института клумбы разбивают.

Понятно, будь на июньском Соборе сколь-нибудь свободная атмосфера для честной дискуссии, подобные благостные резолюции вряд ли были бы возможны. Отсюда-то и упорное нежелание созывать Поместный собор. Впрочем, надо полагать, это временное явление. Отработают нужные приёмы и методы, и перестанут бояться Поместных соборов, как «партия власти» перестала бояться думских, да и всех прочих выборов.

Наконец, был список вопросов, по которым Диомид раздражал не только власти светскую и церковную, но всю «прогрессивную общественность», известную своей воинствующей толи толерантностью, толи банальной русофобией. В частности, он выразил несогласие с ключевым тезисом подписанного Алексием II и одобренным Синодом РПЦ, упомянутого уже выше «Послания Всемирного саммита религиозных лидеров» о единстве нравственности у православия, иудаизма, мусульманства и католицизма. Владыка Диомид резонно заявил, что православные никак не могут иметь единые нравственные ценности с иудаизмом и его моральным кодексом талмуда, а также и с католицизмом, и его моралью ордена иезуитов.

Заметим со своей стороны, что едва ли экуменисты из ОВЦС не знают, что любые человеколюбивые нравственные нормы у иудаистов действуют только в отношениях евреев между собой и на гойские народы никак не распространяются. А само появление две тысячи лет назад христианства было, среди прочего, связано с необходимостью распространить принцип любви к ближнему, высокие нормы морали человеческого общежития на всех людей, придать этим нормам качество универсальности. Так что и тут видим откровенное лукавство экуменистов.

Вообще, владыка Диомид явно не благоволил еврейству и иудаизму, объявленному ныне в России вопреки очевиднейшей исторической правде, традиционной религией. Комментируя фарисейскую фразу из послания упомянутого саммита «религиозных лидеров»: «Будем хранить мир, заповеданный Всевышним!», он не преминул вспомнить слова Господа об иудеях: «Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего». Стоит ли после этого удивляться той ярости, злобе, яду и желчи, которые изрыгает и испражняет на него Синагога и внутри, и за оградой Церкви.

Наконец, среди причин морального линчевания на июньском собрании архиереев владыки Диомида отметим следующую. Вряд ли чукотский епископ имел шансы стать следующим Патриархом. Традиционалисты в Церкви, даже имей они решающее слово, скорее всего предпочли бы фигуру с более умеренными взглядами, более дипломатичную, не лишённую, по крайней мере, простой житейской осмотрительности. А уж кирилловцы и вовсе встали бы на дыбы. Но сама мысль о потенциальном конкуренте похоже разъяряла Кирилла, который, по утверждению знающих людей, уже давно мысленно в истоме грезит себя в патриаршей ризнице, примеряющим патриарший саккос с роскошным епитрахилем.

 

Кремль, кирилловцы и новые цадукеи

 

Ясно, что июньский Собор был своего рода совместной спецоперацией Кремля и кирилловцев. В борьбе с традиционалистами внутри Церкви, кирилловцы, среди которых много новых маранов, и они-то в этой «партии» верховодят, заручились поддержкой галахических насельников Кремля,и всей либеральствующей и русофобствующей публики. Все вместе они нынче пытаются вернуть «упущенную выгоду», взять реванш за некоторую воздержанность, хотя и вполне частичную, в период путинского президентства. В частности, кирилловцы желают наверстать упущенное на Архиерейском соборе 2004 г.

Многими наблюдателями отмечен и явно провокационный характер хулиганских акций, устроенных манипулируемыми из Кремля фроловцами - «нашистами». Вообще, в дурно пахнущей атмосфере, которую пытались создать вокруг Собора либеральные СМИ, в уловках и приёмах закулисных демиургов явно чувствуется почерк и манера известного «мистера» с НТВ и его подельников: максимально подленько, гнусненько, исподтишка, цинично и фальшиво.

Обратило на себя внимание многих и заинтересованное, живейшее участие в церковных перипетиях откровенно антиправославной прозападной либеральной «общественности». Либеральная Синагога почуяла, что «бунт Диомида», если дать ему «правильное» направление развития и обеспечить необходимый пиар, можно использовать для раскола Русской Церкви, компрометации РПЦ и перед гражданским обществом, и перед властью, и перед православными общинами в ближнем и дальнем зарубежье. Действительно, с одной стороны, большинство рядовых священников и воцерковлённых мирян в силу особого церковного менталитета всегда до последнего будут держаться за законного Святейшего Патриарха. С другой стороны, за правду русские готовы пойти далеко за пределы рассудочной трезвости и прагматической целесообразности. На этом-то противоречии они и попытались сыграть.

Услужливые СМИ раззвонили о «деле Диомида» и стычке возле собора Христа Спасителя в день обсуждения «дела Диомида». Либеральная светская «общественность», эти новые цадукеи, с воодушевлением бросилась подогревать протестные настроения в Церкви и, одновременно, глумливыми комментариями выставлять владыку Диомида одиозным мракобесом. Таким иезуитским ходом планировалось, как отмечали многие комментаторы, обострить конфронтацию и поставить церковный люд перед выбором: или Диомид, или Алексий II. Исход противостояния не в пользу владыки Диомида предположить было не трудно. Поддерживавшие чукотского епископа должны были быть в итоге выброшены из Церкви или, по крайне мере, изолированы, а верные Патриарху конформисты безропотно принять курс Кирилла. В виду перспективы раскола православных воодушевление либеральной «общественности», кучкующейся вокруг «Эхо Москвы» было настолько откровенным, словно на горизонте замаячила фигура их мошиаха.

Некоторые даже выдвинули криптоверсию. Де сами обращения Диомида написаны при суфлёрстве тайных врагов Церкви. Де рукой Диомида водят спецслужбы по заданию кремлёвских кукловодов, чтобы спровоцировать раскол. Додумались до того, что это ЦРУ с помощью раскольника Диомида пытается отторгнуть от России Чукотку и, караул (!), всю Сибирь. Тут, однако, приходиться усомниться. Во-первых, этим оскорбляется разум владыки Диомида -возможно, он не искушён в интригах, но подозревать его в слабоумии чересчур. Во-вторых, до сих пор эта публика особенно не утруждались выдумывать сложные многоходовки. Стрельба по Верховному совету из танков, грубые фальсификации на выборах, банальные убийства, как было с тем же Рохлиным, отказы в регистрации партий и т.п. В общем, не верится, что они так нас всех высоко ставят, что плетут столь изощрённые интриги. Хотя, с другой стороны, понятно, что вся компания по «зачистке Диомида» подготавливалась кирилловцами загодя.

Заметим также, методы и приёмы, которые взяли на вооружение кирилловцы - очень схожие с теми, которые используют их светские партнёры в политике. Кирилловская «партия» в Церкви являются аналогом ЕР или её активного ядра в Думе и, шире, на политическом поле. Приверженность церковной бюрократии келейности сродни кулуарности в принятии решений в ЕР и в Думе. Архиерейский собор походил в части своего, пусть и относительного, единодушия «в деле Диомида» на Думские заседания, где фальшивые народные избранники, изображая неусыпное радение «за народ» и попросту не замечая худосочную оппозицию, принимают решения даже в малейшей мере не выражающие чаяния избирателей. Ведь, повторюсь, одно только открытое обращение в поддержку владыки Диомида, в защиту его позиции имело двадцать тысяч подписей - население небольшого города.

Однако кирилловцы сочли, что довольно сунуть этим тысячам под нос мало внятную писульку, озаглавленную «анализ». К тому же составленную явно впопыхах - видно известный диакон с характерными манерами и ужимками, самый поднаторевший в лагере папистов-сионистов в богословской софистике, основатель «православия рокопопс», подхвативши подол рясы как кринолины, торопился на очередной сейшн или в Останкино на очередное токшоу с Марком Дейчем, и подобными приятными ему собеседниками.

Не хватило на этом Соборе только бледно-тусклого Грызлова с его знаменитой и выдающейся в своём саморазоблачительном кретинизме фразой: Дума - не место для дискуссий. С той лишь поправкой, что в данном случае «не местом для дискуссий» была не Дума, а собрание архиереев. (…)

 

Дерусификация Церкви. Подготовка к захвату патриаршей кафедры

 

У кирилловцев на июньском Соборе были свои задачи, у Кремля - свои. Для Кремля было важно пресечь попытки превратить Церковь в оплот русского национального возрождения. Не дать Церкви стать тем институтом, в котором могли бы объединиться русские национально-патриотические силы, и из которого исходили бы консервативные традиционалистские, следовательно, национально-освободительные импульсы. Не позволить национально-патриотическому лагерю и всем русским искать в Церкви духовную опору в противостоянии с компрадорским коллаборационистским, подконтрольным мировой Синагоге режимом, а в самом православии искать нравственную санкцию на борьбу с этим режимом. Не допустить, чтобы Церковь возглавила или, по крайней мере, благословила альтернативный либеральному и прозападному цивилизационный проект. Коротко говоря, стерилизовать церковь - вот чего они хотят. Для этого нужно консервативно и национально настроенную церковную массу подчинить русофобской либеральной, проникнутой сергианским соглашательством и всевозможными ересями церковной верхушке, закрепить на руководящих постах жидовствующих кирилловцев - своих духовных собратьев и верных политических союзников.

Для кирилловцев же важно утвердиться в Церкви в качестве доминантной группы. Другими словами - получить власть над РПЦ, окончательно подавить глухой протест и вялое сопротивление церковных традиционалистов, осуществить свои реформистские замыслы, срастись с антинародным режимом, сделать Церковь публично-коммерческой иерархической корпорацией, чем-то вроде «святого соборного Газпрома», влиться с этим не хилым «активом»» в нынешнюю социальную «элиту», после чего в качестве топменеджеров и держателей контрольного пакета РАО РПЦ попивать спокойно шампанское в обществе своих католических и протестантских «коллег» на экуменических соймищах в умытой и прилизанной Европе. Для этого им необходимо заручиться поддержкой Кремля, привлечь его информационные и прочие ресурсы. Отчасти именно в виду необходимости продемонстрировать лояльность режиму, они и владыку Диомида топчут с таким комсомольским задором. По меткому выражению Я. Бражниковой, нужно было отмыть православие от подозрений в монархизме и политической нелояльности существующей власти, и возможности гражданского неповиновения. Каковую возможность пока ещё подразумевают «Основы Социальной концепции РПЦ».

Залогом нерушимости союза сегодняшнего Кремля с кирилловцами и всеми папистами-сионистами в Русской Церкви стала присущая всем им русофобия и общая цель - дерусификация Русской Церкви. Ведь и владыку Диомида они боятся и ненавидят среди прочего за то, что он не отделяет православие от русскости, да ещё позволяет себе рассуждать о русском национальном возрождении. Недаром паписты-сионисты ставят ему в укор «национализм» и «русофильство», то есть любовь к русскому народу и всему русскому. Это ведь теперь в России едва ли не уголовно наказуемо. Как справедливо заметил Д. Данилов:

 

«Начинается активная часть того грандиозного плана дерусификации основных смыслов Русского Православия, без которого все попытки нас расчленить и уничтожить были бы тщетны... на сегодняшний день русский человек в России только в Церкви может ощущать свою полноценную русскую идентичность... Русский храм - это последний бастион сопротивления русского народа...».

 

Что ж, в нынешних условиях, когда и власть, и собственность, и СМИ, и все общественные институты в стране под контролем явно не русских, не православных сил - записных либералов, прозападно настроенных и стремящихся вписать Россию в американо-сионистский глобалистский проект, попытки выветрить русский дух из Церкви вполне закономерны. Было бы странно, если бы этого не случилось.

Любопытным в этом аспекте является документ под названием «Основы социальной политики РПЦ». Большая часть второй главы «Церковь и нация», и без того самой короткой в сём объёмном произведении, посвящена почему-то перипетиям истории «ветхозаветного народа Израиля». Слово «русский» употреблено на пяти страницах пару раз, и то в связи с Отечественной войной 1812 г., где без него никак. То есть о русском народе авторам главы «Церковь и нация» попросту нечего сказать. Да видно он их не особенно-то интересует. А в заключение главы авторы заранее предупреждают нас, что «... в ходе межэтнических конфликтов она (Церковь - И.М.) не выступает на чьей-либо стороне...».

То есть, когда русские схлестнутся с азербайджанцами в Москве или с чеченцами в Кисловодске, архиереи МП будут держать нейтралитет. Очень актуальное, надо заметить, предупреждение в свете демографических коллизий в РФ, уменьшения доли русских в населении страны. На жаргоне это называется: «обставились». Даже слова поддержки от них нам ожидать не приходится, «основы» не дозволяют. Собственно, это и было в Кондопоге, Сальске, Харагуне - церковные начальники ни разу не заикнулись в пользу объявленных козлами отпущения русских. Их не касается. Тут хочется спросить, а почему бы этим нейтралитетчикам не выйти из РУССКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ Церкви и не основать свою «нейтральную церковь» где-нибудь на «нейтральной земле» - пусть поищут. Разве мы станем возражать?

Похоже, им невдомёк что, если Церковь в России перестанет быть русской, она уже не будет и подлинно Православной, следовательно, и подлинной Церковью. Для нас же это трюизм. А здесь отметим ещё один момент, который не столь очевиден. Пресловутый «богословско-канонический анализ» удивил компетентных читателей неряшливостью ссылок и цитат, и слабостью аргументов. До конца не ясно что это было: обычная безалаберность - де никто и вчитываться не будет, либо самоуверенность кирилловцев. Мол, у нас в церкви, как в армии: не можешь - научим, не хочешь - заставим. И такие анализы скушаете.

Так или иначе, похоже, одной из главных целей кирилловцев на июньском Соборе была подготовка к захвату патриаршей кафедры. Ведь это обязательное условие для продвижения экуменизма, папизма, неообновленчества, превращения Церкви в РАО и, в конечном счёте, сдачи её Вратам Ада. Это была репетиция перед выборами нового Предстоятеля РПЦ в виду весьма вероятного в скором будущем сложения Алексием II полномочий по состоянию здоровья. Оно у Святейшего, к сожалению, уже давно оставляет желать лучшего. Во всяком случае, он не смог совершить запланированную поездку в Донецк на празднование 1020-летия принятия христианства на Руси.

Они хотели показать, что сопротивление бесполезно. Не случайно антиканоничное решение по Диомиду выносилось с неким вызовом. Это была декларация Кириллом принципа: что хочу, то и ворочу. Кто попробует препятствовать захвату кафедры, того постигнет судьба Диомида. Причём, на июньском Соборе кирилловцы своей беспощадностью к мятежному Диомиду демонстрировали силу не только консерваторам, но и центристам алексиевцам. Ведь наш Святейший Патриарх вряд ли стал бы так загибать - торопиться с извержением. Не на пожар. Несмотря на свою строгость к подчиненным, «на людях» он привык демонстрировать подобающее его сану великодушие. Но в этот раз кирилловцы, похоже, его мнением не сильно дорожили.

Ещё не так давно Кирилл мог с полным основанием повторить любимую фразу начальника тюрьмы из польского фильма «Ва-банк»: не вижу препятствий. Однако после воссоединения с РПЗЦ, считавшейся более консервативной, расстановка сил внутри Церкви несколько изменилась. И кирилловцам было важно утвердить своё доминирующее положение уже в новых условиях, принудить и «зарубежников» повиноваться их диктату. Заодно и Кремлю намекнуть, что если тот со своей стороны не приложит усилий к избранию Кирилла Патриархом, то могут найтись и другие претенденты, далеко не столь лояльные режиму.

Как мы увидели, задуманное кирилловцам вполне удалось. И документальным свидетельством их победы является именно голосование по Диомиду. Большинство архиереев смирились, а другие испытывают и прямую финансовую зависимость. Ведь Кирилл банкует крупными средствами. Откуда дровишки? Часть, надо думать, табачный гешефт, но не исключено, что и у кремлёвской Синагоги не брезгует одалживать.

 

Просчёты кирилловцев и задачи дня

 

Однако притом, что Архиерейский собор прошёл при явном диктате кирилловцев, выиграли они отдельное сражение, но не всю кампанию. Далеко не всё они смогли предусмотреть. Кое-что пошло явно не так, как планировали. Скажем, антидиомидовская паранойя в комментариях по его «делу», в интервью прессе и электронным СМИ сослужила им плохую службу. Многие отметили необычную и отталкивающую злобу, какую проявляли к опальному владыке Диомиду его противники.

К тому же «дело Диомида» по их замыслу должно было отвлечь внимание от сомнительной деятельности самого Кирилла. На жаргоне это называют переводом стрелок. Но в итоге получилось наоборот. Пытаясь опрокинуть диомидовские доводы против экуменизма, кирилловцы предстали во всей папистско-сионистской красоте. Именно после июньского Собора для многих стало очевидным, что тревоги и предостережения принципиальных критиков МП справа вовсе не безосновательны. В Церкви осуществляется ползучий переворот, в неё вползли и откладывают змеиные яйца одновременно папский престол и Синагога. А ведь, как говорится, предупреждён, значит вооружён.

При этом важным обстоятельством Собора стало повышенное внимание к нему невоцерковлённых. Едва ли в современной истории России церковное событие подобного рода когда-либо вызывало такое внимания со стороны невоцерковлённой массы русских. Да, искусственный шум, поднятый либеральными СМИ вокруг перепалки православных (хотя, православных ли? - И.М.) во время Собора, изрядно повеселил наших ненавистников, вроде Венедиктова или Познера. Но они покуражились и обратились к иным «информационным поводам». А вот многие русские, прежде вовсе не интересовавшиеся делами Церкви, проявили более устойчивое внимание к церковной теме. И это тоже серьёзный просчёт кирилловцев. Ведь если внутри Церкви им удалось заткнуть рот несогласным и заставить пассивное большинство принять их правила игры, то внешний круг, который им едва ли симпатизирует, взнуздать малореально.

Между тем, этот внешний круг - те, кого в церковных документах называют людьми, принадлежащими к Православию по Крещению, национальной и семейной традиции, то есть миллионы русских, равно как и внешний круг в других религиях, которые принято называть мировыми, играет весьма серьёзную роль. Без внешнего круга и сами эти религии имели бы совершенно другое культурно-историческое значение и место в истории. Что значили бы понятия католицизм и протестантизм, католики и протестанты с их с десакрализованным сознанием и с их пустыми храмами, если бы не этот внешний круг, относимый к данным конфессиям лишь по инерции - в силу исторической традиции? Но именно этот круг позволяет называть католическими или протестантскими целые народы, города и страны. Или, например, говорят о доминировании протестантов в американском банковском бизнесе, или влиянии неоконов в политике. Ведь и банкиры, и те же неоконы, отнюдь не усердные богомольцы, это как раз внешний круг. Но социальный вес соответствующим конфессиям придают именно они. Так что не стоит недооценивать значение невоцерковлённой массы, пренебрегать ею, как это иногда водится у воцерковлённых, демонстрирующих своеобразное высокомерие.

На некоторых сайтах кирилловцам и либеральным комментаторам вне Церкви, стремившимся уйти от разговора по существу поставленных владыкой Диомидом вопросов, удалось, как уже замечено, увлечь невоцерковлённую аудиторию темой личности Диомида. Благо его страстная пассионарная, неуёмная, видимо, темпераментная натура, обусловившая некоторую горячность и максимализм, давала простор разгуляться, вплоть до вульгарных сплетен и инсинуаций. В чём только не обвиняли новые фарисеи владыку, в лицемерии своём, доходя до абсурда. Например, пеняли ему за отсутствие «евангельской прямоты». Мол, крутил с первым обращением и на Собор не явился. Что ж, видно владыке Диомиду трудно давалось решение пойти против послушного Кириллу большинства епископата. И это скорее характеризует его как ответственного члена Церкви. Подобного рода решения с кондачка, без внутренних терзаний, без трудной духовной работы приниматься и не должны. Но кто же среди архиереев прямее Диомида? Кто с большей евангельской прямотой заявил о наболевших проблемах?

Судя по комментариям на форумах, большинство русских в основном разобрались в сути происходящего в Церкви и вокруг неё. Осталось понять, что в данной ситуации делать. Внятно прозвучала лишь мысль, что нужно всеми силами избегать раскола. Примечательно, что об этом говорят и сторонники владыки Диомида, и умеренные консерваторы, и кирилловцы. Это-то и настораживает.

Раздавать советы духовенству и увещевать воцерковлённых было бы с моей стороны чересчур самонадеянно. Отнюдь не собираюсь этого делать. Речь здесь пойдёт о задачах как раз внешнего круга Русской Церкви, той его части, для которой судьбы РПЦ не безразличны. На эту аудиторию рассчитана и вся статья. В силу сложившейся ситуации в Церкви, духовенство белое и чёрное, воцерковлённые миряне крайне стеснены в возможности волеизъявления. Страх потерять место, быть запрещённым в служении, отправленным за штат, а то и лишиться сана заставляет священников принимать диктат кирилловцев. Да и воцерковлённые миряне всегда на виду - плюнешь против ветра, не долго оказаться отлучённым от церковного общения. В этих условиях мы должны оказывать более активную поддержку традиционалистскому крылу внутри Церкви.

Кирилловцы, прочие паписты-сионисты рассчитывают, что убрав владыку Диомида самым бесцеремонным образом, наплевав на апостольские и соборные правила, они и саму повестку дня снимут. Так вот этого и нельзя допустить. Нужно сохранить повестку, продолжать поднимать, поставленные владыкой вопросы. При этом необходимо деперсонифицировать заявленные темы. Эти темы важны сами по себе, и вовсе не обязательно тесно привязывать их именно к личности чукотского епископа.

После Собора даже многие сочувствующие владыке Диомиду пеняли ему на ошибки. Одни говорили, что владыка погорячился, другие, что поторопился, третьи, что пережал. Мне, например, тоже не понятно, почему он самым решительным образом не открестился от фарисейской помощи и лицемерной поддержки либеральной тусовки и вообще удивляет, что он мог что-то обсуждать, как-то сноситься со всей этой публикой из «кредо ру.», «эха» и т.п. А если меня что-то удивляет, то я, как минимум, нуждаюсь в дополнительных пояснениях. Хотя едва ли какие-то доводы убедят, что это было необходимо.

Так что тут оправдания нет, возможны только объяснения. Но не думаю, что в этом была какая-то сознательная корысть. Скорее здесь чисто психологический феномен. Ведь возьмите полковника Квачкова, он посидел месяц в камере с Ходорковским и теперь всех убеждает, что тот, в общем-то, неплохой парень, просто у него другие взгляды. И что? Будем подозревать полковника, что его Ходорковский «купил», или что он сам хочет использовать олигарха для своей политической карьеры? В экстремальной ситуации, видимо, чувство брезгливости уступает другим. Не понятно и «оптовое» анафематствование в июльском обращении. Ещё вразвес можно было как-то понять, но оптом... Это похоже на реакцию человека, загнанного в угол и находящегося долгое время в предельном напряжении всех своих физических и духовных сил.

Как бы то ни было, сегодня не стоит зацикливаться на личной судьбе владыки Диомида. Он искал поддержки у народа церковного и у масс православных, и ему такая поддержка в должной мере оказана вовремя не была. Теперь поздно причитать. Владыке воздастся Божьим судом. И не только по его делам, которые мы знаем и, в основном приветствуем, но и по помыслам, которые мы до конца не знаем, но которые известны Создателю. Рабу Божьему Диомиду есть в чём утешаться. Он лучше нас помнит евангельское: Блаженны изгнаны Правды ради, ибо их есть Царство Небесное...

Да и из Церкви изгнать его никто не сможет. Потому что мы знаем, где Церковь начинается, а где она кончается, где её границы, кто внутри, а кто снаружи. Это определяет, в конечном счёте, только сам Спаситель. Земные человеческие анафемы для Него лишь аргумент в череде других, гирька на Его собственных весах.

Не суть важны и особенности его натуры. Говорят, у Жукова характер тоже был не ахти, но осенью 41-го не до того было. Между тем, сегодня у нас, как у народа, положение по большому гамбургскому счёту схожее. В том смысле, что отступать некуда. Государство под ними, экономика, финансовые ресурсы - у них, СМИ - у них, все общественные институты в их руках, спецслужбы под ними, всё у них. Позади Москва - Третий Рим, точнее одна из двух его составляющих - Церковь, другая составляющая - царство - уже проиграна Синагоге. Сдадим папистам-сионистам Церковь, русскими нам уже не быть. Придётся через пару поколений принимать измышленные и навязываемые шустрыми инсургентами имена-эрзацы - россияне, евразийцы, евророссияне, арии и прочая муть. Удержим Церковь, останемся русскими - рано или поздно вернём и царство.

В этом положении для нас гораздо важнее, что владыка Диомид перевёл подспудные темы в плоскость публичной дискуссии и, тем самым, появилась возможность перехватить инициативу у кирилловцев. Сейчас полезнее не обсуждать его ошибки, а объединить усилия внутреннего и внешнего круга Церкви для решения стоящих перед Русской церковью задач.

Второе, о чём скажем, - нужно трезво смотреть на вещи. Ведь даже самые последовательные сторонники владыки Диомида, к примеру, Союз Православных Братств, уповают на отмену ему прещений и новое обсуждение поднятых в его обращениях вопросов «в духе соборности и братской любви». Хорошо, если это сказано для проформы, потому что всерьёз рассчитывать на подобное развитие событий - это свидетельство не полной вменяемости. В духе братской любви с кем? С кирилловцами? С папистами-сионистами? С Гундяевым, Чаплиным, Кураевым, Флоровым, Малером? Утопия. Сами-то паписты-сионисты вовсе не искали и не ищут согласия. Они беспощадны к владыке Диомиду и его сторонникам, как были беспощадны ко многим священникам - традиционалистам, запрещённым в служении и выведенным за штат в последние годы. Они не оставляют никаких возможностей для компромисса. Их устроит только полная капитуляция. Яркий пример - даже апелляцию владыки Диомида в церковный суд оказались принимать.

Конечно, епископ Православной Церкви обязан надеяться на «их полное покаяние и раскаяние в грехах». Но нужно понимать, что подобное перерождение савлов в павлов не в человеческих силах, оно возможно лишь прямым произволение Божьим. С тем же успехом можно ожидать, что Чубайс вступит в Союз Русского Народа, начнёт агитировать за реприватизацию и примется восстанавливать РАО ЕС. Случись подобное - это надо было бы признать чудом почище воскрешения Лазаря. Надеяться на чудо мы, конечно, вправе, но строить на этой надежде планы, тактику и стратегию - верх наивности. Точно также, наивно уповать на будущий Поместный Собор. А такие упования в церковных кругах распространены. Не трудно догадаться, какие этот Собор примет решения, если инициатива останется у кирилловцев, если заранее не готовится к этому Собору.

Поддержать не создание параллельных церковных административных структур, но поддержать традиционалистов в Церкви, которые противостоят кирилловцам, подтолкнуть воцерковлённых к активным действиям - вот наша задача. В идеале должна быть тактика и стратегия, конечные и промежуточные цели, методы, способы и инструменты их достижения, чёткое распределение обязанностей, скоординированные действия, источники ресурсов, определение союзников, чёткая идентификация противников. Есть ли всё это у традиционалистов внутри Церкви, у «лаврских» епископов, или они уже смерились с кирилловщиной и готовятся приветствовать Его Святейшество Патриарха Московского и всея Руси Кирилла, не известно.

Нужно, к примеру, подтолкнуть традиционалистское крыло в Церкви к выдвижению лидера, который мог бы иметь шансы на выборах нового Предстоятеля РПЦ, потому что времени для его широкой поддержки людьми возможно уже не осталось. А без такой широкой и скоординированной поддержки есть ли у него шансы? Ведь за спиной у кирилловцев кремлёвская Синагога. А что за традиционалистами? Им остаётся опереться на весь православный русский люд. Короля играет его свита.

Кроме того, полезно иметь не только главного раскрученного лидера, но и пару запасных. Нельзя рисковать предприятием, ставя исход дела в зависимость от одного единственного человека. Не пренебрегая харизматиками, яркими и склонными идти на Вы, нужно разнообразить не только арсенал методов борьбы, но и спектр лидеров - пригодятся и способные к гибкости, к маневру, к тактически изощрённости, лишь бы оставались последовательными и бескомпромиссными в отстаивании принципиальных вопросов.

Но в любом случае сегодня нужна не выжидательная, а активная позиция. Ситуация зашла уже достаточно далеко, чтобы ограничиться причитаниями о недопустимости раскола и под этим удобным предлогом уклониться от борьбы с папистами-сионистами ради сохранения фиктивного и фальшивого единства. Речь, конечно, не идёт об уличных потасовках, хотя если до этого дойдёт, тушеваться нельзя. Но сегодня методы у воцерковлённых это крестные ходы, молитвенные стояния, письменные обращения к Святейшему Патриарху, Священному Синоду, епископам в епархиях. А у нас это статьи, форумы, пикеты. Нужна своя диффамационная лига. Нужна такая обструкция Кириллу, чтобы архиереи, синодалы даже выдвигать его кандидатуру постеснялись.

Кирилл, конечно, фигура прелюбопытнейшая. Ему давно пора отдельные и объёмные статьи посвящать. Но это у кого информации побольше и оплата построчная. А я вижу и читаю только то, что и все, и сделаю лишь небольшое отступление

 

Митрополит Кирилл - новый Феофан

 

Жаль, что такая даровитая личность в противном лагере. Был бы он на нашей стороне, много бы пользы могли через него поиметь. Ведь во многих отношениях митрополит Смоленский и Калининградский стоит высоко над большинством людей, включая и архиереев РПЦ. Хотя его стоит сравнивать скорее с Предстоятелями, чем с простыми епископами. Это человек яркий, даровитый, выдающихся способностей. Он блестящий ритор и полемист - кто отойдет от телевизора, когда он говорит (?), великолепный организатор (кстати, его табачный бизнес лишнее тому подтверждение) и очень целеустремлённая личность. Судя по тому, что в его круге попадаются люди умные, сведущие и искренне православные, он обладает сильной харизмой, способной парализовать чужую волю и критические функции. И, что ещё важно для человека его типа и его целей, - беспощадный и бескомпромиссный, несмотря на обаяние, видимую мягкость и дружелюбие в личном общении - тоже обычное качество тиранов.

В части деятельного характера, энергетики и темперамента, способности к мышлению независимому и концептуальному, умения манипулировать окружением и добиваться своих целей, в части административных и полемических талантов, его можно сравнить, пожалуй, с Феофаном Прокоповичем, который осуществил церковную реформу при Петре I. Разве что в богословии он послабже Феофана, тяготевшего больше к протестантизму, чем папизму, но на то у Кирилла всегда под рукой импозантный диакон - большой мастак в богословской софистике. Пусть масштабы кирилловского реформаторства с феофановскими не сравнимы, но тут нужно понимать, то, что сделал Кирилл - это мизер в сравнении с тем, что он мог бы сделать, имей он такую же точку опоры, какую имел Феофан в лице Петра. Феофану Пётр выдал такой карт-бланш, какой редко какому реформатору посчастливилось получить. А Кириллу приходится самому крутиться. Но если он станет Патриархом и пробудет им длительный срок, он вывернет Церковь на изнанку почище Феофана, и никакие «лаврские» ему не смогут помешать.

Е. Холмогоров, один из лучших (здесь без ехидства - И.М.) православных публицистов, один из наиболее ярких бриллиантов в интеллектуальной короне Кирилла, в статье против владыки Диомида «Апофеоз антицерковности» пишет, что митрополит Кирилл представляет позицию активной, утверждающейся в обществе и преображающей общество Церкви. Что подлинный церковный консерватизм поставлен им на рельсы эффективной политики и эффективной административной деятельности. Что при его весомом вкладе Церковь перешла в решительное и успешное наступление на всех фронтах: политическом, экономическом, культурном, богословском, образовательном. Что время его архиерейства стало временем последовательного перехода политики Церкви по отношению к обществу на рельсы национальные и консервативные, в том числе в вопросах межконфессиональных отношений. Что с конца 1990-х именно под руководством митрополита Кирилла шёл последовательный переход от экуменической политики Патриархии к политике последовательной защиты чистоты Православия и канонических границ РПЦ. Вот так. Не больше, не меньше.

Что касается «подлинного консерватизма» и «перехода от экуменизма к последовательной защите канонических границ» даже комментировать не стану, в сети материала полно, читая подобное, думаю, многие в недоумении присвистнули: вона куда забросило нашего Абросима. Что касается «преображения общества», «успешного наступления на всех фронтах», в частности, в виду пустившей глубокие корни в Кремле Синагоги, или той же безуспешности борьбы за православие в школе, вопрос дискуссионный. Про «последовательный переход политики церковного начальства на национальные рельсы», особенно в вопросах межконфессиональных отношений, мы уже отмечали, как они оригинально «переходят». А вот утверждение Церкви в обществе, действительно, происходит.

Как бы не оценивать социальную роль Церкви, высоко ли низко ли, с одним не поспоришь - роль эта возросла. Двадцать лет назад большинству из нас о самом существовании Церкви напоминали лишь обветшалые стены да облезлые купола немногих сохранившихся церквей. А сегодня все СМИ страны обсуждают коллизии Архиерейского собора - мероприятия, вроде бы, внутрицерковного. Не скажу по поводу авторитета и уважения, но то, что никто не сделал больше для пиара РПЦ в СМИ, среди политического истеблишмента, бомонда и вообще «продвинутой» публики, чем Митрополит Смоленский и Калининградский, с этим вряд ли поспоришь. Ведь Кирилл при Алексии II, что Чубайс при Ельцине. Он вполне мог бы читать у Гайдара в экономической школе лекции по брэндингу - раскрутке и продвижению брэндов.

Проблема в том, что саму природу и назначение Церкви Кирилл понимает и чувствует не так, как мы. Для русских православных и воцерковлённых, и невоцерковлённых Церковь - это, попросту говоря, дарованное нам Спасителем «место», где спасаются наши грешные души. Для Кирилла же РПЦ это, прежде всего, организация, организационная структура, земной институт, имеющий конкретные земные задачи, преследующий конкретные земные цели. Цель эта - максимальное расшириться, укрепить свои позиции в мире сём, утвердить своё влияние, усилить свои роль и значение, и, тем самым, доставить своим главным бенефициарам - выгодоприобретателям - князьям Церкви авторитет, почёт, влияние, власть. То есть, здесь Церковь уже не цель, но инструмент. Инструмент личного возвеличивания. Как у Ходорковского Юкос или у Черномырдина Газпром. Наверное, Кирилл помнит, что Церковь это ещё и «приют», в котором для вечной жизни спасается душа. Но если для большинства русских это последнее и есть первое, то для Кирилла данная функция Церкви играет явно не первостепенную роль. Церковь, для него, судя по всему, что он делает - ресурс. Потому и надо поднимать РПЦ, создавать из неё сильную и эффективную современную организацию. На какую высоту поднимешь, там и сам стоять будешь.

Это чисто папистский подход. Кириллу бы римским кардиналом, а то и понтификом «родиться». Он бы самому папе Григорию VII фору дал. Он бы очень органично смотрелся в Латеранском дворце во главе папского Патримония. А с каким достоинством и сладострастием он отлучал бы королей, раздавал кардинальские шапки и вручал, совершая инвеституру, епископские кольца и посохи!

Но на небесах свои расчёты, и Кирилл - митрополит РПЦ в начале 21 века. А что нужно в начале 21 века в России для усиления позиций любого крупного социального института? Известно - нужно дружить с четырьмя важными товарищами: с Кремлём, с Западом, с крупным олигархическим бизнесом и, ясное дело, с Синагогой. Это приоритеты, так сказать, внешние. Причём было бы наивно думать, что ко всем этим товарищам наш герой испытывает тёплые чувства. Думаю, вряд ли мы ошибёмся, если предположим, что в душе ему и католики, с которыми он заседает в ВСЦ, абсолютно безразличны, и Павловского с Сурковым с высоты своего ума и таланта он презирает, и евреев с их задолбавшим всех могуществом, терпеть не может. Потому что такие люди всё и вся, что попадается им на пути, всего лишь ис-поль-зу-ют.

А внутри церковной ограды для превращения Церкви в отлаженный механизм доставки влияния и почёта, что нужно? Нужна чёткая вертикаль власти, верные люди во главе всех епархий, Синода и его комиссий, монастырей и крупных храмов, духовных семинарий и академий, в редакциях православных СМИ, в общем, на всех ключевых позициях. Нужен чёткий контроль за всеми видами ресурсов, а также сплочение церковной организации, не обязательно всего духовенства, но, по крайней мере, епископата, для чего всех «паршивых овец», вроде того же Диомида нужно без пощады выбросить вон из овчарни, чтобы всё стадо не портили.

А что сегодня не надо делать, чтобы РПЦ признали власть и истеблишмент, равно российский и зарубежный? Правильно! Не надо близко приближаться к русско-патриотическому движению и не надо быть церковным консерватором. В первом случае ни Кремль не поймёт, ни Запад, ни Синагога, во втором не поймут Запад, и опять же Синагога. Вот и вся кирилловщина. С этого ракурса легко просматриваются и объясняются любые действия митрополита. Тут и истоки экуменизма, и обновленства, и презрения канонов, и «отречения» от православного самодержавия, и кадровой политики, и неприятие принципа соборности. Когда же мы говорим, что он Церковь хочет развалить, нужно понимать, что он поболе нас заинтересован в том, чтобы отстроить и укрепить церковные стены. А мешает ему только «спёртый» церковный русско-православный дух. Прямо скажем, не Шанель №5. Вот его-то Кирилл и прочие паписты-сионисты не прочь подвыветрить.

Впрочем, на примере Кирилла мы должны различать сионистов и папистов. Это к вопросу о необходимости точно идентифицировать противника. Сионисты мечтают, приспосабливая Церковь под наши немощи, которых тьма, расслабить её, чтоб Церковь русская была похожа на поражённого церебральным параличом с высунутым языком. А паписты, напротив, хотят её «укрепить» - создать из РПЦ сильную организацию по образцу Ватикана. Кирилл из последних. Но вопрос в средствах. Тем, кто восхищается его предприимчивостью и изобретательностью на ниве брэндинга РПЦ, мы здесь зададим такой вопрос: если для вас так важно создать сильную и эффективную церковную организацию, что вы и ересь экуменизма готовы принять, и каноны отринуть, так может тогда и орден Иезуитов в Православной Церкви учредите? Ведь не было более эффективного оружия в руках пап и Римской курии, чем иезуиты. Так эффективно укрепляли католическую «церковь», так утверждали её в обществе, что само имя их стало нарицательным, и двести лет пол мира вздрагивало при одном упоминании этого имени.

Вектор на сильную Церковь является одним из важнейших исторических векторов 2000-х годов, говорит Холмогоров. И мы с этим не станем спорить. Добавим только, что этот вектор у Кирилла очень напоминает вектор на сильное государство у Путина. Казна ломится от нефтедолларов, все три ветви власти, почти все губернаторы и почти все СМИ выстраиваются «во фрунт» перед Кремлём, опасные недовольные по тюрьмам по 282-ой, ОМОНа и внутренних войск в разы больше, чем пограничников, крестьян и шахтёров вместе взятых, миллиардеров и миллионеров в Москве, что блох на сдохшем коте, «Белый лебедь» с гербом на боку парит над океаном. В Думе уже пора по коридорам устанавливать батуты. Так как слушая вдохновенные декламации депутатов, кажется, что они вот-вот непроизвольно запрыгают от счастья - какое у нас сильное государство. Но как-то не хочется с ними вместе прыгать. Потому что большая часть страны в недоумении - для кого и для чего это сильное государство?

Так и сильная Церковь Кирилла. Если Кирилл её таки создаст, многие ужаснутся ею. Массам простых верующих бояться нечего, они - ресурс. А вот те, кто быстро не отучится голос без команды подавать - пеняйте на себя. Отнюдь не либерал митрополит Кирилл, ой не либерал. Почитайте про Феофана Прокоповича и его времена. «Архиерейские процессы» шли чередой, половина епископов сидела в ссылках, притом ссылка считалась удачным исходом - лучше дыбы, а вторая половина тряслась от страха, лишь заслышав шаги главенствующего в Синоде Феофана.

 

Задачи дня (продолжение)

 

Однако сколь бы ни был опасен Кирилл, ему можно и нужно противостоять. Наше преимущество в том, что нас большинство. Они объявляют критиков церковной бюрократии справа маргиналами, нужно их самих твёрдо определить маргиналами, тем более что активное ядро кирилловцев - это небольшая кучка, преимущественно, потомков местечковых шинкарей и керосинщиков. Они называют владыку Диомида раскольником, так нужно доказывать, что это именно они - кирилловцы, паписты-сионисты своим экуменизмом, своими ересями творят расколы и расторгают единство Церкви. Они обвиняют нас в непочтении к церковному начальству, нужно их самих заклеймить в непочтении к епископскому сану - хамских уничижительных высказываний в адрес владыки Диомида ещё до завершения процедуры его извержения уйма. Они говорят о подрыве доверия к мнению Церкви, а мы утверждаем, что они мнение Церкви подменяют мнением церковной бюрократии, которое почему-то регулярно и всё чаще совпадает с мнением папистов-сионистов.

И не надо бояться собственной эмоциональности, резких и жёстких оценок. Беспристрастность некоторых комментаторов Собора и церковной жизни в целом, порой нарочитая¸ де вот мы какие трезвые и объективные, выдаёт в них ту самую теплохладность, которую не принимает в людях сам Творец, обещавший этих самых «беспристрастных» и «объективных» «извергнуть из уст Его».

Вспомним Второй Рим - Византию. Там споры в Церкви велись веками. И далеко не всегда православные сохраняли холодным разум. Взять, к примеру, случай, как на Первом Вселенском Соборе 325 г. епископ Мирликийский, возглавлявший «партию» николаитов, подошёл к главе «партии» ариан пресвитеру Арию и наложил на него руки - нанёс пощёчину. За этот поступок он был лишён архиерейских отличий. А сегодня, заходя в храм, мы крестимся на его икону одной из первой. В церковном предании он прославлен как Николай Чудотворец. А его дерзновению на Соборе уже после причисления к лику святых в его житие нашлось объяснение - де разжёгся божественной ревностью.

При этом важно не уподобиться враждебно настроенным к Русской церкви раскольничьим, анархическим, вульгарно антипатриархийным силам. Огульная критика Церкви, священноначалия это своеобразный мазохизм, потому что бумерангом возвращается ко всем нам. Важно найти такие методы и меры борьбы, которые били бы по папистам-сионистам, но не по Церкви как таковой. Не нужно лениться подчёркивать приверженность важнейшему в Церкви принципу иерархии, демонстрировать почтение к священноначалию. К примеру, неразумно ополчаться на всё священноначалие из-за решения Собора по Диомиду.

Во-первых, это несправедливо в отношении тех же, упомянутых выше малороссийских епископов, Питирима Сыктывкарского, проголосовавшего против, воздержавшегося главы зарубежников Илариона. Во-вторых, нерасчётливо, потому что помешает будущему возможному лидеру традиционалистов внутри Церкви приобрести союзников среди епископов, пошедших на июньском Соборе на поводу у кирилловцев, но в душе не согласных с их политикой, не симпатизирующих Кириллу, никогда не участвовавших в экуменических соймищах, не приветствующих обновленцев. А ведь таких в РПЦ, слава Богу, пока ещё большинство! Наконец, архиереи - не ангелы, спустившиеся с небес, и даже не святые, не всякий может пожертвовать клобуком, архиерейской панагией и жезлом ради слова правды. Так и мы не святые. И Бог нам всем судья. Важно целиться точно в цель, а не пугать ворон во всей округе. А цель эта - не Патриарх, и не Синод, и не Архиерейский Собор в полном составе, это паписты-сионисты и прочая публика «православная только по имени».

Максимально деликатной должна быть критика Патриарха Алексия II. Потому что наша брань с его личности невольно и автоматически переходит на само звание Предстоятеля Русской Церкви. Глупо давать козыри в руки антиправославным силам, которых в России сегодня в достатке. В критике Чистого переулка как раз полезно персонифицировать негатив. Здесь мы можем позволить себе быть антиридегерцами, но не антипатрархийцами. Тем более Алексий II вполне умеренная фигура.

Да, мы видели, как он умащивал Ельцина, который отдал РПЦ развалины церквей. Видим, как при нём вольготно чувствуют себя кирилловцы. Знаем, как он церковными орденами обвешал едва ли не всех еврейских олигархов, а заодно и бюсты их жён. Не забыли, как во время визита во Францию он совершил совместную молитву с католиками в соборе Нотр Дам де Пари. И даже помним его бесподобную речь перед Нью-йоркскими христоборцами - раввинами. «Он Сущий - Бог и Отец всех, а мы все братья», - произнёс тогда Алексий, непринуждённо и запросто уровняв нашу Святую Животворящую Троицу и талмудического Иегову. Да ещё пообещал раввинам: «совместными усилиями мы построим демократическое общество, где евреи жили бы уверенно». Прямо хоть сейчас СПС возглавлять - у них как раз с лидерами проблема. Но тут нужно учитывать возраст Святейшего. Случается, находит на престарелых людей временное помрачение сознания. Вот он и оскорбил «избранное племя», объявив, что какие-то гои, верующие в «распятого назарянина», им братья. Раввины, поди, смертельно обиделись. А мы будем считать, что это сказал г. Ридигер, а наш Святейший Патриарх в это время передремал. К тому же нужно иметь сочувствие к Алексию II, который в силу возраста и здоровья не имеет сил сопротивляться активным кирилловцам.

Наконец, нужно обернуться на самих себя, потому что ведь каждый народ достоин своего Патриарха. Полагать, что в нынешних условиях, с теперешним-то Кремлём мы могли бы рассчитывать, что РПЦ возглавит архиерей убеждений почившего митрополита Петербургского и Ладожского Иоанна, было бы чересчур оптимистично.

Сегодня большая проблема в том, что кирилловцы выступают, что называется, единым фронтом с алексиевцами. Нужно помогать противникам Кирилла в Церкви этот тандем разрушить, тем более что меж его участниками довольно трений и разногласий. Нужно развивать тему захвата Кириллом патриаршей кафедры, чтобы настроить сторонников Алексия II против кирилловцев. Нужно также понимать, что кирилловцы, хотя это и маловероятно, могут предпринять маневр и выставить на будущем Соборе кандидатуру не самого Гундяева, а близкого ему по духу персонажа.

В нынешних условиях невозможно, повторюсь, рассчитывать, что патриаршею кафедру займёт духовный наследник митрополита Иоанна. Но если новый Предстоятель РПЦ будет хоть немного правее Алексия II, это уже будет победа русских. Следовательно, нужно поддержать возможный компромиссный союз между алексиевцами и традиционалистами. Нужно искать методы влияния и на «болото», которое в Церкви есть так же, как и в любой другой сложной системе. Потому что «болото» имеет тенденцию к дальнейшему заболачиванию и примыкает, как правило, к наиболее активному противоборствующему лагерю.

Говоря о союзниках, нелишне поискать поддержки и у старообрядческой Церкви. Здесь консерваторы пока в силе, и либеральная лихорадка ещё не обуяла архиереев.

 

Даёшь Размежевание! Раскол как коллективный катарсис

 

Важно также не купиться на лицемерные призывы кирилловцев «сохранять единство Церкви». На эту удочку попадаются многие благонамеренные православные. Де пока они не покушаются на Символ Веры, нужно удерживаться от расколов. Так ведь и англиканцы не поменяли символ веры. Они «всего лишь» намерены «рукополагать» женщин и гомосексуалистов. Уж как там педерасты будут окормлять свою паству, «причащать» своих прихожан, особенно, юношей, остаётся только догадываться. Хотя фантазии лучше воли не давать, может стошнить.

Однако не всякое сопротивление папистам из ОВЦС есть раскол. Раскол предполагает создание параллельных административных структур. Об этом речь может идти лишь в самом крайнем случае. Едва ли можно говорить, что этот крайний случай уже наступил. Ведь создавать сегодня параллельные структуры означало бы отдать во власть кирилловцев многие тысячи приходов - основную массу православных, которые в богословских темах не искушены, и в силу естественных причин, и особенностей человеческой природы всегда остаются настроенными конформистски. А заодно отдать большую часть материальных ресурсов РПЦ, сотни храмов и монастырей. Не жирно ли будет? Разумно ли добровольно отделяться от тела церковного, когда ересями заражена лишь малая часть церковной бюрократии да небольшая шайка их приспешников - прохиндеев - новых маранов. Утверждать, что РПЦ уже стала безблагодатной, едва ли кто-то решится.

Более удачное определение стоящему на повестке дня - размежевание. Наша задача подтолкнуть воцерковлённых к решительному и бескомпромиссному размежеванию с папистами-сионистами. Такое размежевание - единственно возможный способ самоочищения без раскола. Конкретное содержание размежевания в полной мере ещё предстоит уточнить, но общий смысл ясен. При этом ошибочно думать, что Синод и архиереи - истина в последней инстанции. В отличие от скорого архиерейского, последние Божьи суды неторопливы.

К примеру, в Византии эпоха иконоборчества затянулась на два с лишним века. Тогда шли ожесточённые споры между иконоборцами - той частью мирян и духовенства - предтечами российских сергиан, которые готовы были в виду духовного соглашательства мириться не только с удалением из храмов икон, но и подчинением церковной власти мирской, и иконокластами - теми, кто отстаивал вместе с иконами и богодарованную свободу. Половину 8-го века и весь 9-й протосергиане одерживали верх. И лишь в начале 10-го века истина восторжествовала.

А кто сегодня возьмется хулить митрополита Ростовского Арсения Мациевича, который единственный из архиереев Русской церкви выступил против секуляризации церковных земель и прочих церковных «реформ» Екатерины II, за что был извергнут Синодом из сана, отправлен в ссылку на Север - в Ферапонтов монастырь простым монахом, а позже и вовсе уморен голодом в Ревельском каземате. Притом сама Екатерина отмечала, что Арсений пользуется любовью народа и почитается простыми верующими святым. Так что, кем войдёт в историю Церкви тот же владыка Диомид - раскольником или ревностным христианином, одному Богу известно.

Да и говорить, что Истина всегда глаголет устами архиерейского Собора - не верно. Ведь и сам главный страж Никейского символа веры Александрийский епископ Афанасий был осуждён целым рядом соборов: Филиппопольским, Арльским, Миланским, изгонялся из родной Александрии, а в конце жизни и вовсе шесть лет вынужден был скитаться в пустыне по отшельническим кельям, преследуемый благоволившим арианам Констанцием. Епископы, отказывавшиеся подписывать осуждение св. Афанасия на Миланском соборе были низвергнуты и оправлены в ссылку. Чуть позже схожая участь постигла и Иоанна Златоуста, он тоже был обличён судом.

Иерархический принцип очень важен для Церкви, однако, при всей своей важности он все же носит служебный характер. Подлинная и неоспоримая ценность - Истина. А в свидетельствовании таковой простой верующий равен Вселенскому Патриарху. Право искать Истину и отстаивать её, вступая в споры, искуплено немалыми жертвами, в том числе и кровью Святых отцов. Максим Исповедник, к примеру, был подвергнут жесточайшим истязаниям. Ему отсекли язык и правую руку за отказ признать так называемый «Тип», которым тогдашние Константинопольский Патриарх Павел и император Констант пытались умиротворить монофилитов. В этом документе запрещалось поднимать споры «ни об одной, ни о двух волях» Христа и, тем самым, свидетельствовать Истину. Константинопольский патриарх и епископы других Восточных Церквей тогда не устояли пред угрозами Константа и впали, по сути, в ересь монофилитства. Св. Максим же ответил так: «Кто из верных может принять этот указ, запрещающий говорить о том, о чём сам Господь повелел говорить через своих апостолов? Никакое слово или дело не убедит меня, чтобы я когда-либо вступил в общение с теми, кто принимает «Тип»». Он умер на пути в кавказскую ссылку.

Главное, что тут нужно понимать - внутрицерковная борьба это свидетельство отнюдь не слабости Церкви, но как раз напротив. Это примета того, что Церковь жива и живёт полнокровной жизнью. А вот тишь да гладь отнюдь не всегда признак крепости и здоровья. Тишина при пристальном взгляде может оказаться кладбищенской. Видимое, внешнее единство зачастую лишь свидетельство отсутствия здоровых сил, отсутствия, в терминологии Гумилёва, пассионариев в Церкви, способных ради духовных ценностей вступать в неравный бой и приносить себя в жертву. Владыка Диомид - пример такого пассионария.

В Византии в 4-м - 9-м веках, пока вера была живой и острой, не прекращались Соборы, целью которых было разрешать масштабные внутрицерковные споры. Внутрицерковная борьба принимала подчас ожесточенные формы, случалось перерастала в настоящие побоища. В 449 г. на Вселенском Соборе в Эфесе, признанном позже разбойничьим, в помещение, где заседали соборяне, ворвалась вооружённая топорами толпа египетских монахов-монофизитов и стала избивать епископов. А вот позже в 10-м - 14-м веках установилась относительное затишье. Крупных расколов не было. Соборы прекратились. Ожесточённые споры возобновились уже в 15-м веке, только вот тема была мало приятной - спорить осталось об одном: припадать к папской длани, сдаваться Риму, принимая унию, или нет.

В русской Церкви также именно века, когда религиозное чувств было особенно остро, а Церковь была полна сил, возникали крупные ереси - стригольничество, жидовство, хлебопоклонничество в 17-м веке, появлялись знаменитые ересиархи - Феодосий Косой, поп Фома. Последнего, кстати, большого экумениста, Иван Грозный, взяв Полоцк, где Фома заделался пастором, лично приказал отыскать и утопить в Двине. Шли серьёзные споры между иосифлянами и нестяжателями, наконец, случился грандиозный Раскол. А вот 18-й - 19-й века в плане внутрицерковных конфликтов кажутся вполне благополучными. Формальное единство в Церкви блюлось. Однако именно в эти века происходит ослабление влияния Церкви и притупление религиозного чувства у русских. В начале, в 18-м - в первой половине 19-го веков у дворян, затем у мещан - разночинцев, а с конца 19-го века и у всей массы народной. Итог известен - в 20-х годах 20-го века некому было остановить «интернационалистов» - Троцкого, Губельмана (Ярославского) и подобных, когда они взрывали храмы, переплавляли колокола и кололи штыками священников.

Повторюсь, внутрицерковная борьба - зачастую свидетельство полнокровной жизни в Церкви. Вот когда не будет уже борьбы, а будет полное внешнее умиротворение, можно будет говорить о наступлении Последних времён. Открытость Церкви - её важнейший принцип, в нём ёё сила. Но одновременно это и проблема. «Заявительный» характер церковного членства, конечно, даёт возможность проникать в Церковь новым маранам и прочим папистам-сионистам. Самый сложный вопрос - как не допустить, чтобы размежевание с ними переросло в раскол. Нужно чётко обозначить, что паписты-сионисты вовсе не есть органическая часть Русской Церкви, но есть злокачественная опухоль на её теле, подлежащая хирургическому отсечению. Либеральная синагога мечтает о расколе в РПЦ, так не будем их огорчать - «отколем» папистов-сионистов. Тем более что они уже давно своими действиями сами откололись от Священного Предания Церкви.

Нужно также понимать, что и реальный раскол в определённых крайних обстоятельствах не худший исход. Многие сегодня об этом говорят. Порой раскол оказывается более приемлемым, чем фальшивая цельность, играет роль коллективного катарсиса - самоочищения и возрождения к новой жизни Церкви ценой глубокого потрясения. Как сказал Григорий Богослов: есть прекрасное разделение, и есть пагубное единомыслие. Уклоняться о любого раскола, в независимости от его природы и характера - это своеобразный пацифизм. Однако св. Отцы заповедовали нам отвергать войны, кроме священной - за Истину.

В Византии откалывались по очереди, в начале ещё до Никейского Собора донатисты в Карфагене, затем ариане, несториане, монофизиты, монофилиты. Едва ли не каждое слово Символа Веры было добыто ценой раскола. Порой даже буква становилась яблоком раздора. К примеру, греческие слова, переведённые на русский, как подобосущный и единосущный - главный предмет полувекового спора с арианами, отличаются одной буковой. Цена за догматическую чистоту и цельность Православия заплачена не просто дорогая, но колоссальная. Так и заплачена она не за фунт изюму.

А в русской Церкви разве не старообрядцы, в конечном итоге, сохранили Православную Церковь? Реформаторские импульсы исходили изначально вовсе не от Никона, но именно от светской власти. И отнюдь не религиозное рвение было источником «равнения по грекам». В сознании наиболее этногенетически зрелых русских происходил сдвиг от партикуляризма, свойственного этногенетически молодому сознанию, в сторону большего универсализма, что нашло отражение в их стремлении придать русскому православию вселенский характер. Однако в силу инерционности культурных процессов, они зачастую протекают с перехлёстами. Вот и универсалистские интенции сознания вылились в начале 18-го века в вульгарное западничество Петра I. И до каких пределов дошли бы его западнические увлечения и, в частности, протестантская реформа Церкви, если бы великий реформатор не держал в уме рефреном староверов, непреклонных и оказывавших упорное сопротивление его антитрадиционализму?

А разве не епископы - зарубежники, отказавшиеся воссоединяться с заражённым ересью экуменизма Московским Патриархатом и ушедшие в раскол, удерживают сегодня своим гласным или безгласным укором большую часть архиереев РПЗЦ да и РПЦ от ещё более глубокого отпадения от Истины, и ещё более позорного, чем на июньском Соборе соглашательства с папистами - кирилловцами? Раскол расколу - рознь.

Порой полноту Истины в Церкви свидетельствовали немногие архиереи, остававшиеся не просто в меньшинстве, но в одиночестве. Марк Эфесский - единственный из греческих иерархов, кто на Флорентийском соборе 1439 г. не подписался под актом унии, и был прославлен святым. Кстати, первым под этим позорным актом поставил подпись незадолго до Собора назначенный Константинополем глава русской митрополии грек Исидор. Тогдашний видный «экуменист». И весьма опрометчиво. По прибытии в Москву он промитрополитствовал ровно три дня, после чего был арестован как еретик по приказу великого князя Василия Васильевича и с одобрения всех православных, и заключён в Чудовом монастыре, из которого спустя полгода ему, чтоб только не мараться, дали сбежать к папе в Рим. Так бы вот и Кириллу дать сбежать к папе, пусть Бенедикту хоть руки целует, хоть ноги моет, и диакона своего захватил бы. Но для этого его ещё надо осудить, как еретика, а пока он судит других.

В русской Церкви тоже был случай. Точнее в западнорусской, возникшей в результате разделения Русской митрополии в 1458 г. В 1596 г. на Соборе в Бресте православных Малой Руси, которые тогда находились под польско-католическим игом, принудили вступить в унию. В начале 17-го века всего два епископа окормляли православную паству, сохраняя верность отеческой вере и Православной Церкви. Остальные под давлением иезуитов, униатского ордена Базилиан и шляхты, и под нажимом польской короны подчинились Римской курии. После смерти в 1607 г. Гедеона Болобана Львовского, Михаил Перемышльский Копыстенский остался в одиночестве. Не было никакой возможности поставлять новых епископов. Да ещё в Московском царстве Смута. И когда Михаил умер, малороссийское православие и вовсе лишилось епископской иерархии. Казалось, это уже не раскол, а полная победа униатов. Однако Церковь восстала из пепла, возглавила борьбу малороссов за воссоединение с Московским царством, а 1687 г., спустя без малого двести тридцать лет, соединилась с Московским Патриархатом. Кстати результаты этой героической борьбы как раз и хотят аннулировать нынешние украинские автокефалисты, требующие для УПЦ статуса поместной

Целостность Церкви, её единство это не данность навечно, а всегда только задание. С которым каждое поколение православных обязано справляться, опираясь на каноны и церковное предание. Но прежде всего - на свою совесть, потому что только через неё каждый непосредственно соединён со Спасителем.

 

Полемика и дискуссии, 6.08.08



[1] «Золотой лев» - светское издание, но вместе с тем консервативное и русское, отсюда естественен его интерес и заинтересованность к делам Русской православной церкви. Ибо очевидно, что кризис Государства Российского, ныне происходящий, может быть преодолен русским народом лишь на основании духовного выздоровления, что предполагает единство Русской Церкви, в основе которой незыблемые православные каноны и предания. Настоящая статья безусловно полемична по содержании и вследствие этого, возможно, не избавлена от недостатков. Если появится аналитический материал, рассматривающий затронутые проблемы с противоположной стороны, он без сомнения также найдет свое место в настоящем издании. Заголовок настоящей статьи дан редакцией «Золотого льва». Приводится с незначительными изменениями.


Реклама:
-