В.И. Омутовский

 

Прощание с землей

 

Как бы ни "поднимали пургу" бойкие журналисты относительно результатов рассмотрения вопроса в законодательных кругах о купле-продаже земли, он практически решен. Его решило не только общество, большинство которого проголосовало 7 лет назад за Конституцию, в которой имеется принципиально важные для данного предмета положения, но и верховная власть, до сих пор не предпринимавшая определенных шагов в направлении формально-юридической реализации данного положения. Теперь эти шаги сделаны. И 14 июля 2001 года, когда Земельный кодекс был с воодушевлением принят правительственно-либеральным большинством в Госдуме во втором чтении, тому несмываемая печать.

Более того, какими бы острыми ни были дебаты в парламенте и в прессе, они уже не смогут внести ничего кардинально нового в принятое на уровне верховной власти решение (а то, что оно принято, сомнения не вызывает). Что же касается самого парламента, то не будем лукавить и признаемся честно - из органа власти, действующего самостоятельно и независимо, какими обе его палаты были в течение всего предыдущего периода, он мало-помалу превратился в законосовещательный институт. Можно сколь угодно долго дебатировать на уровне политологии, хорошо это или плохо, выгодно или невыгодно, находится в согласии с основами Конституции или нет, но факт, как говорится, налицо. Дело в том, что общественные силы, влияющие на политические решения, принципиально определились и им теперь не о чем вести полемику. Разве что имитируя ее, чтобы сохранять интерес публики к власти.

Если при Ельцине еще было не совсем ясно, в каком направлении будут развиваться события, и нельзя было исключить, даже практически, что его стратегия "разбрасывать камни" будет так или иначе изменена, то при новом режиме такие опасения сняты. Нет и не предвидится никакой корректировки стратегического курса по либерализации экономических отношений, включая ревизию процессов и результатов приватизации основных производственных фондов, ранее составлявших общенациональное достояние и находившееся в государственном управлении. Заявления на этот счет, прозвучавшие в конце 1999 года, при передаче президентской власти от Ельцина к Путину, на протяжении всего 2000 года были неоднократно подтверждены и даже усилены. Теперь же они приобрели настолько внятный характер, что исключили какое-либо сомнение на этот счет.

Недавно публике разъяснили, что «в сфере экономических преобразований» происходило топтание на месте «по сути чуть ли не восемь лет». И виновником этого был «парламент страны», который  «должен был принять решение», но «в обществе и самом парламенте не было консенсуса», а потому «невозможно было ничего принять. Вот топтание и происходило». Отсюда вывод, имеющий непосредственное отношение к решению и земельного вопроса: «Мы будем развивать политические процессы в традиционном для западной демократии смысле слова».

Иначе говоря, государственные институты не станут подвергать сомнению правомерность приобретения материальных богатств, присвоенных в результате ваучерной приватизации, залоговых аукционов, соглашений о разделе продукции и иных тому подобных сделок. Таким образом, переход всего вещного, материального, имущественного богатства страны из общенациональной собственности в частную состоялся не только де-факто, но он не будет изменен де-юре. Святотатство в отношении священной частной собственности, какими бы способами оно ни приобреталось, не будет допущено. Во веки веков – аминь!

Открытие новой информационно-политической компании по приватизации земельного имущества, воплощением которой является принятие нового земельного законодательства, является естественным следствием того, что крупный финансовый капитал наконец-то осознал, что ни реприватизация, ни национализация, ни даже уголовное преследование за прошлое, в котором его действия пронизаны особо циничными преступлениями и баснословным стяжанием, ему не грозит и он может приступить к завершению всего процесса денационализации в целом. Земля, являясь последним видом имущества, которое еще не приобрело окончательно-товарного вида, теперь должна превратиться, как и все остальное, в объект корыстного присвоения, как это произошло с другими, наиболее выгодными, имущественными комплексами России.

По правде говоря, логика развития событий предопределена Конституцией РФ. Ее 36 статья недвусмысленно санкционирует право частной собственности на землю как для граждан, так и для их объединений. При этом установлен режим свободного осуществления частными земельными собственниками любых операций по владению, пользованию и распоряжению и самой землей, и "другими природными ресурсами". Оговорено лишь два условия: "если это не наносит ущерба окружающей среде" и "если не нарушает прав и законных интересов иных лиц". Предполагается, что каждый раз надо будет доказывать в суде, что "ущерб наносится" реально или что "права и интересы нарушаются". При этом действует общая юридическая презумпция, согласно которой собственник все делает вполне законно и разумно, и ему разумность и законность своих поступков не надо никому доказывать, когда как претензии к нему как собственнику нуждаются в доказательствах.

К тому же в точном смысле слова частная собственность на землю не предполагает каких либо стеснений, вытекающих из общинных, общественных или государственных надобностей, что соответствует общему духу Конституции 1993 года. Ведь не может быть случайным, что она предписывает "охранять законом" только частную форму собственности (ст.35), хотя ст. 9 установила, что "земля и другие природные ресурсы могут находится в частной (обратим внимание, что при перечислении эта форма поставлена на первое место, что в законах имеет свой смысл), государственной, муниципальной и иной формах собственности". На практике это должно означать, что Конституция РФ отдает предпочтение не всем, а одной только частной форме земельной собственности и, стало быть, никакие потребности, которые могут возникнуть у государства, общества или общины (города, поселка, района) к участку земли, у которого есть частный владелец, не должны приниматься во внимание.

И наконец, по тексту Конституции, федеральному закону предписано установить основы, на которых будут определяться условиях и порядок пользования землей. Отметим особо - только пользования, а вовсе не ее владения и распоряжения. Так как в ст. 72 к совместному ведению РФ и ее субъектов отнесены "вопросы владения, пользования и распоряжения землей", то из сопоставления этих двух конституционных норм следует, что владение и распоряжение землей должно регулироваться не федеральным, а региональным законодательством. Им же должны устанавливаться условия и порядок пользования землей, правда, согласно основам, предписанным федеральным закорном.

Поскольку Конституция имеет высшую юридическую силу и является актом прямого действия (ст.15), а нормы в ней, относящиеся к земельной собственности, не содержат никаких оговорок в отношении видов или категории земель, то ни федеральное, ни региональное законодательство не может, не нарушив Конституции, дополнять ее положения какими-либо изъятиями или ограничениями. Нет. Никаких изъятий не может быть ни по поводу черноземов, ни относительно земель курортов или городов, ни по так называемым полосам отчуждения, которыми управляет ведомство путей сообщения.

Само собой понятно, какие социально-экономические и общественно-политические последствия повлечет за собой применение данных положений, но - "на войне как на войне". С одной стороны, было бы более чем некорректным предположить, что "многонациональный народ Российской Федерации", принявший данную Конституцию, мог роковым образом ошибаться, а с другой - еще никому не пришло в голову опровергать выдающийся по нелепости девиз германского императора Фердинанда I, жившего в XVI веке: fiat justitia et pereat mundus. Действительно, разве стоит останавливаться на полдороге, когда священное право частной собственности становится вожделенной реальностью?

Даже если предположить, что обе указанные выше предпосылки отсутствуют, то и тогда научно-теоретический спор о возможности или невозможности в России частной формы собственности на землю будет не менее основателен, чем полемика Остапа Бендера с ксендзами о том, "есть ли бог". Конечно, в практическом смысле собственность на землю несоизмерима с богословием, как в теологическом - что богословие несопоставимо с землевладением. Но обе эти ситуации, литературную и реальную, объединяет их подтекст. В литературном споре о боге им являлся трудолюбивый Казимир Козлевич и его "Антилопа-гну": кому они достанутся - костелу или великому комбинатору. В политическом споре о форме собственности на землю подоплекой является возможность присвоения земельной ренты - государственному бюджету, то есть обществу в целом, или плеяде выдающихся комбинаторов от приватизации.

О том, на чьей стороне будет последнее слово в завершающейся тяжбе о земле, нет никакого сомнения, как и в том, кому достанется, в конечном счете, бремя быть одураченным. При данных условиях земельная рента не может не отойти к частному финансовому капиталу, в том числе иностранному, поскольку для него нет ничего надежнее земельной собственности, а надежность - как раз то самое условие, к которому он стремится. В его союзниках и однозначно написанные положения основного закона, и настроение голосующего большинства общества, демонстрировавшего на протяжении всех последних лет свое положительное отношение к частной собственности как таковой, и практика реформ, ознаменованная беспрецедентными масштабами и темпами, которым до сих пор не было никакого серьезного сопротивления.

Дело упрощается в связи с тем, что земля как естественное условие и главное средство производства уже мало кого интересует. С полным равнодушием отнесясь к политическому разделению страны, к измельчению институтов власти, враждующих и конкурирующих между собой, к восстановлению в экономике отношений эксплуатации наемного труда и к превращению в объект купли-продажи самого наемного работника, общество перестало видеть и чувствовать в земле даже предмет природы, субстанцию своего собственного существования. Подобно тому, как общественное мнение перестало видеть в женщине личность, а видит лишь физиологический сексуальных предмет, который можно продавать и покупать, из всех свойств, которыми обладает земля, оно вожделеет лишь ее способность быть товаром. Надо ли говорить о том, что уже не вернуть то время, когда мать и земля отождествлялись в национальном сознании России.

Станет ли превращение земли в реальный товар разовым юридическим актом? Скорее нет, чем да. Судя по тому, какими условиями обуславливается данный процесс, он будет разыгран в два действия. Сначала, под предлогом сохранения от спекуляций и огораживаний земель сельскохозяйственного назначения, будут принесены в жертву городские и остальные категории земель. Затем, когда земельная горячка охватит горожан (вспомним, какой ажиотаж был организован в обществе во время эпохи ваучеров, через спекуляции с которыми присваивалась производственная недвижимость), дойдет очередь и до пашни и лугов. Так не бывает, чтобы на одних дорогах было правостороннее движения, а на других в той же стране - левостороннее.

Да, всему свое время, сказано в книге Екклезиаста. Чему же настало время? Рождению или смерти? Мы вымираем. Насаждению или вырыванию посаженного? Мы вырываем. Убийству или врачеванию? Мы убиваем. Разрушению или строительству? Мы разрушаем. Плачу или смеху? Мы смеемся. Сетованию или пляскам? Мы пляшем. Поискам или утратам? Мы утрачиваем. Раздиранию или сшиванию? Мы раздираем. Молчанию или говорению? Мы молчим. Любви или ненависти? Мы любим. Войне или миру? Мы смиряемся. Что происходит с краеугольными камнями? Мы разбрасываем их. Что будет с землей? Мы согласились продавать свою землю, чтобы потом предать ее …

Есть что-то мистическое в том, что фразы "пусть себе владеет" и "ну и черт с ним" на латинском языке, которым было написано классическое римское право, выражается одними и теми же словами: Habeat sibi.