Радикальный пацифизм или защита Отечества
Гуманисты за работой
Тем, кто пользуется услугами
столичного метро, накануне и во время осеннего и весеннего призыва приходится
наблюдать прелюбопытное явление. Уже несколько лет подряд на стенах вагонов
появляются листовки, по десятку в каждом, в которых наших сограждан от имени
некой "радикальной " и весьма "антимилитаристской"
организации (указаны адрес, телефон и даже сайт в Интернете) призывают
отказаться от "призывного рабства".
Что имеется в виду?
Существующая ныне система комплектования вооруженных сил страны, вытекающая из
обязанности всех граждан нести военную службу, что установлено статьей 59
Конституции и в развернутой форме - законом "О воинской обязанности и воинской
службе" от 28 марта 1998 года. Радикалы категорически против этих
установлений. "Призыв в армию? Спасибо нет!". Таково по-видимому
уставное требование данной организации. Вот текст "петиции", под
которой, якобы, уже собрано более 15 тыс. подпись:
"Мы, нижеподписавшиеся граждане, обращаемся к Федеральному Собранию Российской Федерации, будучи убеждены в том, что нынешняя призывная система комплектования вооруженных сил является ненужным, бессмысленным и вредным анахронизмом как с точки зрения неоправданного нарушения прав граждан, так и с точки зрения потребностей национальной обороны. Мы считаем, что Россия должна обладать полностью профессиональными, эффективными, небольшими по численности вооруженными силами, соответствующими как реальным потребностям национальной безопасности и международного сотрудничества, так и экономическим возможностям страны. Исходя из этого, мы призываем Парламент России: отменить в мирное время воинскую обязанность и установить полностью добровольный и профессиональный принцип комплектования вооруженных сил путем изменения Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе" и других соответствующих законов".
Но это так сказать
респектабельная часть антимилитаристской деятельности, к ней мы еще вернемся.
Вместе с тем очевидно, что призывы узаконить альтернативную гражданскую службу
свелись к коренному изменению системы организации вооруженных сил, суть которого
раскрывает политический лозунг: "Не участвуйте в военных преступлениях
режима - отказывайтесь от военной службы по убеждениям!". Так что же
имеется в виду - гипотетические преступления власти, мнимые, метафизические
моральные убеждения или же якобы изжившая себя система комплектования
вооруженных сил? Ответ недвусмысленно
вытекает из заявления радикал-пацифистов:
"надо задать вопрос - что стоит за системой всеобщей воинской обязанности? Зачем она нужна? Предполагается, что во время военных действий мы будем брать не умением, а числом, поэтому у нас (действует - С.П.) система выращивания пушечного мяса. Мы за то, чтобы изменить эту систему, как таковую".
Иначе говоря, проблема личных убеждений, несовместимых с
военной службой, подменена петиционерами социальными
причинами, которые порождают несовместимость военной службы и бытие правового
государства, а вопрос о том, какие причины допускают замену военной службы
альтернативной гражданской сводится ими к беспардонной политической пропаганде,
к обучению того, как можно от нее "отмазаться". Если вы, обращаются
они к военнообязанным гражданам, "не хотите стать убийцами", если
"не хотите оказаться избитым, искалеченным или даже убитым", если
считаете, что "любовь и секс самое важное в человеческой жизни", если
"хотите быть здоровым?" и не "хотите стать моральным
уродом?", если вам "противно все это", то ответ может быть лишь
одним - "не следует служить в армии". Словом, поясняют радикалы,
"никаким удалым и веселым солдатом вы не станете, и никакую школу жизни в
армии не пройдете - там только боль и грязь". И вообще, "жизнь - это
книга, а армия - две страницы, вырванные на самом интересном месте".
Официальных
"отказников" ныне немного, несколько сотен, но надо ли в этой связи
успокаивать? По данным депутата Госдумы Ю. Рыбакова,
"в общей сложности… желающих сменить армию на АГС (альтернативная
гражданская служба - С.С.) где-то
порядка 800-900 тысяч человек. Если бы такой закон (об альтернативной службе - С.С.) был принят, я думаю, что
количество желающих увеличилось бы вдвое или втрое и проблема была бы почти снята".
Иначе говоря, цель радикального пацифизма состоит в том, чтобы лишить военную
систему страны примерно 3,6 млн. призывников. Не правда ли, есть за что
бороться.
О том, какие при этом
применяются приемы пропаганды, свидетельствует риторика публикаций. В массовом
сознании они должны представить вооруженные силы как лагерь для уголовников. В
армии, читаем мы документы радикал-пацифистов, "вы будете стрелять в таких
же, как вы, а в это время кто-то будет стрелять в ваших родителей, друзей и
подруг"; после военной службы "всю оставшуюся жизнь вам придется
прожить без почки или глаза, с сотрясением мозга или переломом
позвоночника"; казармы - "тесные сараи, провонявшие портянками, вот
тут все и начинается – онанизм, гомосексуализм, насилие"; в армии
"при дерьмовом питании и хроническом недосыпании заставляют отжиматься и
бегать, кто-то точно станет калекой"; "задача армейских
"воспитателей" - выбить из вас еще не сформировавшуюся личность,
превратить в бездушного бойца, выполняющего приказы"; "первое, что с
вами сделают в армии – отнимут паспорт и уравняют в правах разве что с
преступниками".
Но подобным
подстрекательством их деятельность не ограничивается. Они распространяют
инструкции, в которых даются советы, как "закасить" от призыва. Вот
как предлагается формулировать заявление об отказе от несения военной службы:
"настоящим я заявляю о том, что моим убеждениям противоречит несение военной службы. Прошу Призывную комиссию в соответствии со ст. 59 ч. 3 Конституции РФ и ст. 28 ч. 1 Федерального закона "О воинской обязанности и военной службе" принять в отношении меня одно из двух решений: о направлении на альтернативную гражданскую службу, о предоставлении отсрочки от призыва на военную службу до вступления в силу соответствующего федерального закона".
Доказывание того, что гражданин имеет
убеждения, противоречащие несению военной службы, сводится к простому указанию:
такие убеждения имеются. Согласно существующему праву, если радикалы не
ошибаются, этого более чем достаточно. Но это не так просто, как кажется.
Проблема
посреди ровного места
Что мешает
правоохранительным институтам власти пресечь столь откровенно антигосударственную,
антинациональную деятельность? Если не считать пресловутое отсутствие политической
воли, ставшее притчей во языцах, то препятствием оказываются логические противоречия,
которые содержатся в Конституции РФ.
Во-первых, статья 59, один
пункт которой устанавливает юридический долг и обязанность гражданина защищать
Отечество вне зависимости от его вероисповедания или убеждений, а другой -
освобождает его от них, "если его убеждения или вероисповедание
противоречат несению военной службы". Во-вторых, противоречие между
статьями 59 и 29: если в одной статье основанием от несения или не-несения
военной службы названо убеждение, то в другой содержится запрет кому бы то ни
было "принуждать к выражению своих мнений и убеждений". В-третьих,
вопрос веры статья 28 провозглашает частным
делом гражданина, но в статье 59 он оказывается общественной привилегией, и поэтому равенство гражданских прав все
зависимости от отношения к религии (ст.19),
равно как и свобода вероисповедания и совести, выступает пустой декларацией.
Характер проблемы,
порожденный п. 3 ст. 59, дает достаточно оснований для того, чтобы подвергнуть
сомнению эту норму в целом. В самом деле, если допустимо исключать из обязанностей
гражданина защиту Отечества с оружием в руках, то почему такая же норма не
распространена на иные обязанности? Например, почему бы не освобождать граждан
- при наличии несовместимых убеждений - от их имущественных, финансовых,
семейных или иных гражданских обязанностей? Например, от обязанности содержать
престарелых родителей или несовершенных детей, от обязанности отдавать долги?
Формально именно личные
убеждения и вероисповедание делают граждан неравными в отношении главной их
обязанности - защиты Отечества. Но разве есть религии, имеющие отношение к
России, которые содержат догматы, несовместимые с такой обязанностью? Любой
богослов подтвердит, что ни в одной из них таких положений нет. Следовательно,
из двух оснований, допускающих отказ от защиты Отечества, - веры и убеждений -
в действительности остается одно - убеждения.
Но тогда уместно спросить - какие моральные и нравственные аргументы достаточны
для того, чтобы юридически оправдать дезертирство, закон защищает его, делая
вид, что имеет в виду охрану неких субъективных убеждений?
Но главный вопрос
- какие именно убеждения могут служить основанием для замены воинской службы
альтернативной гражданской - подменен вопросом ее законодательного урегулирования,
чтобы закон определили, "в чем состоит эта служба, каков порядок и условия
ее предоставления и прохождения", а право на замену военной службы альтернативной гражданской
службой подменяется "правом на отказ от военной службы". Один из
авторов законодательного оформления отказа от защиты Отечества депутат Госдумы
Ю. Рыбаков в интервью "Вести. Ru" от 16
марта 2001, не рассматривая проблемы по существу, сводит дело к схеме рассмотрения заявления об наличии
нужных убеждений. Он полагает, что:
"Заниматься этим должны, на наш взгляд, призывные комиссии. Схема такова: в комиссию обращается человек, который не хочет давать присяги, он пишет заявление, в котором аргументированно объясняет свои взгляды, он прилагает к заявлению характеристику с места работы или учебы, и призывная комиссия решает вопрос о том, поверить или не поверить ему, его мотивам. Если она ему отказывает, он имеет право обратиться в суд" (выделено нами - С.П.).
Гуманисты-радикалы идут
дальше и говорят откровеннее. Обращаясь к потенциальным "отказникам",
они утверждают, что
"Вы должны иметь в виду, что Конституция Российской Федерации не позволяет никому принуждать Вас не только доказывать, но и высказывать свои убеждения: "Никто не может быть принужден к выражению своих мнений и убеждений или отказу от них" (ст. 29 ч. 3)". "Конечно, из этого не следует автоматически, что в суде Вы должны вести себя как Иисус перед Понтием Пилатом и на все вопросы отвечать ссылкой на 29 статью Конституции. Однако, если, несмотря ни на что, суд примет решение не в Вашу пользу, мотивировав отказ удовлетворить Вашу жалобу тем, что Вы якобы "не доказали" свои убеждения, ссылка на эту статью Вам пригодится в дальнейшем".
В образцах заявлений,
которые им рекомендовано оформлять в случае их судебного преследования
содержится весьма показательная фраза:
"При рассмотрении моей жалобы суд также неправомерно потребовал от меня предоставления доказательств того, что несение военной службы противоречит моим убеждениям. Однако в соответствии со ст. 29 ч. 3 Конституции Российской Федерации "никто не может быть принужден к выражению своих мнений или убеждений или отказу от них". Убеждения человека не могут являться предметом судебного исследования".
Масло в огонь не могло не
подлить и определение Конституционного суда от 22 мая 1996 года, в котором
имеется такой витиеватый для правильного понимания сути дела пассаж:
"...закрепленное в
названной конституционной норме (ст.59 ч.3) и не нуждающееся в конкретизации
право граждан, чьим убеждениям или вероисповеданию противоречит несение военной
службы, на замену ее альтернативной гражданской службой, как и все другие права
и свободы человека и гражданина, является непосредственно действующим (статья
18 Конституции Российской Федерации) и должно обеспечиваться независимо от
того, принят или не принят соответствующий федеральный закон. Стремление
гражданина реализовать свое конституционное право не запрещенными законом
способами во всяком случае не может служить основанием для возбуждения против
него уголовного или иного преследования".
Данный текст толкуется в том смысле, что
гражданину, чтобы юридически аннулировать долг защищать Отечество, ничего не
надо доказывать. Достаточно лишь сделать заявление о наличии убеждений. И тогда
отказ от военной службы не подпадет под действие ст. 328 УК РФ (ст. 80 УК
РСФСР). Если же признавать такую трактовку, то субъектом преступления по ст.
328 останутся лишь те граждане, которые одновременно будут и стремиться к
несению военной службы, никак не выражая при этом своего убеждения, и
уклоняться от призыва на нее?
В действительности в
определении Суда по сравнению с текстом Конституции нет ничего нового. Оно
повторило то, что и так было ясно: права и свободы человека и гражданина, закрепленные
в Конституции, являются непосредственно действующими. Они должны обеспечиваться
независимо от того, принят или нет соответствующий федеральный закон. Стремление
гражданина реализовать свое конституционное право не может служить основанием
для возбуждения против него уголовного или иного преследования. И это - все.
Иначе говоря, проблема остается. В том числе необходимость понять, какие взгляды
должны быть присущи гражданину, чтобы он имел право не нести воинской службы?
По-видимому те, которые противоречат воинской присяги, сформулированной в
статье 40 Закона о воинской обязанности и воинской службе:
"Я торжественно присягаю на верность своему Отечеству - Российской Федерации. Клянусь свято соблюдать Конституцию Российской Федерации, строго выполнять требования воинских уставов, приказы командиров и начальников. Клянусь достойно исполнять воинский долг, мужественно защищать свободу, независимость и конституционный строй России, народ и Отечество".
Иначе говоря, убеждения,
несовместимые с защитой Отечества, должны содержать в себе всю совокупность
следующих элементов: они должны исключать верность своему Отечеству;
предполагать несоблюдение Конституции, невыполнение воинских уставов и невыполнение
приказов командиров и начальников; они должны быть несовместимы с мужеством, человеческим
достоинством, гражданским долгом воина. Но должен ли военнообязанный гражданин
доказывать, что его убеждения именно таковы? Пацифисты утверждают, что не должен.
Мы предполагаем прямо противоположное.
Дело в том, что хотя статьи
29 и 59 оперируют одним и тем же термином - убеждение, оно относится к
различным правовым явлениям. В ст. 29 говорится о сугубо внутреннем мире
человека, который либо вообще не подпадает под действие права, либо его
проявление регулируется частным правом. Ст. 59 имеет в виду убеждения, которые
проявляют себя в области политики, носят публичный характер и поэтому
регулируются публичным правом. В частном праве действует правило
"разрешено все, что не запрещено законом", в публичном прямо
противоположное - "допустимо лишь то, что разрешено и определено законом".
За абстрактными
либерально-гуманистическими теориями надо уметь видеть иные перспективы.
Торжество части над целым, индивида над обществом, личности над государством,
вздорных персональных убеждений над всеобщими национальными законами не может
не привести Россию к такому же печальному результату, к которому в конце 18-го
столетия Речь Посполитую привело пресловутое "либертум вето".
Защита
Отечества и военная организация государства
Вернемся к сути проблемы.
Система комплектования вооруженных сил является частью военной организации
государства. Последняя, в свою очередь, никогда не может быть искусственно
выдуманным институтом, изобретенным теоретиками или идеологами. Это исторически
обусловленная категория, которая находится в органической связи с социально-экономическим
потенциалом страны, ее геополитическим положением в мире и уровнем развития
средств ведения войны. Так как все эти факторы находятся в непрерывном изменении,
то постоянно изменяется и военная организация государства, приспосабливаясь к
наилучшему исполнению присущей ей функции.
В средние века, когда оружие
было относительно простым и требовало преимущественно одной только физической
силы, все мужчины, которым позволял возраст и здоровье, составляли резерв
вооруженных сил, из которых формировалось ополчение. Постоянной была лишь
княжеская дружина, но по сути это был небольшой отряд - что-то вроде личной гвардии.
В конце 17-го века возникли новые виды оружия, которые потребовали более
подготовленных солдат. Стали применять рекрутскую систему - численность армии
уменьшилась, но она стала постоянной и "профессиональной". Так
продолжалось от Северной войны до Восточной, почему-то называемой Крымской.
Когда произошла промышленная революция и появилось нарезное оружие - винтовки и
пушки, потребовались массовые армии и большие резервы. В результате с середины
19-го века рекрутскую систему комплектования преобразовали в всеобщую воинскую
повинность, которая существует поныне.
Такая же история была
свойственна всем континентальным странам Европы, где объективно существовала
вероятность больших войн. Кроме островной Великобритании, которая не нуждалась
в массовой сухопутной армии и в связи с этим у нее не было системы призыва.
Англию защищал от нападения канал Па-де-Кале и флот. Примечательно, что в Азии
и в Новом Свете институт всеобщей воинской обязанности так и не был развит.
Хотя не бывает правил без исключения: в Азии им стала Япония, что было вызвано
особенностями ее агрессивной внешней политики. Война, как известно, это
радикальное продолжение политики.
Таким образом, военная
организация государства всегда обусловлена способом и средствами ведения войны,
реальными угрозами и потребностями, перед которыми стоит государство, а также
характеристиками предполагаемого театра военных действий. В странах, где
преобладает пустыня, в больших армиях нет необходимости. И не потому, что людей
мало. А потому, что дефицит воды. Попробуйте создать большие армии в горах, в
тропиках или в лесах Амазонии. Не получится. Иначе с Россией. Ее огромные по
протяженности сухопутные границы, алчные и агрессивные геополитические
соперники, постоянная нехватка населения предопределяют как массовую армию, так
и потребность в многочисленных резервах.
Современный геополитический
контекст будет ярче, если обратить внимание на давление, которое оказывают на
Россию страны НАТО. Комитет ПАСЕ по юридическим
вопросам и правам человека 13 марта 2001 г. принял решение об ужесточении
требований, предъявляемых к России в отношении введения альтернативной
гражданской службы. Комментируя это решение, Н. Федоров, президент Чувашии,
заявил: "Россия обязалась в рамках
реформирования армии гарантировать право граждан на альтернативную службу до
2010 г., однако этот срок не устраивает европейских парламентариев". По
его словам, комитет ПАСЕ подготовил проект, в котором право призывника на
альтернативную службу определяется как "неограниченное субъективное право, то есть человек может отказаться от
службы в армии без особых мотивов". Сейчас ситуация складывается так,
что "европейские парламентарии
требуют от нас лишь соблюдения Конституции РФ, которая соответствует европейской
конвенции по правам человека". Однако, "если Россия не прислушается к требованиям ПАСЕ, то уже на январской
сессии 2002 г. может стать вопрос о России, как государстве не исполняющим
устав СЕ, и практически может начаться процедура ее исключения из этой организации".
Что бы там ни говорили,
проблема вооруженных сил не сводится к системе их комплектования, поскольку
существует потребность подготовки квалифицированных резервов на случай войны.
Она не имеет отношения и к правам граждан,
поскольку на самом деле речь должна идти о их обязанности и долге. Что важно,
так это грамотный ответ на вопрос - какая система в данных условиях может
наилучшим образом обеспечить потребности национальной обороны?
В истории России XX века
был период, напоминающий современное положение вещей. После революции и гражданской
войны ослабленная во всех отношениях страна не могла содержать ни массовой
армии, ни обеспечивать всеобщей воинской повинности. И тогда власть на 15 лет
отменила повинность, переведя подготовку резервов на территориально-милиционную
систему и сократив армию до примерно 500 тыс. чел.
Задача восстановления и
увеличения хозяйственной мощи была решена, но и цена оказалось чрезмерной. Мы
удивляемся, почему так неумелы были действия наших войск во время финской
компании, почему, имея подавляющее превосходство в количестве танков, самолетов
и артиллерии, армия не оказывала достойного сопротивления наступлению немцев,
оставив в течение пяти первых месяцев Великой Отечественной огромные
территории, отступив к Ленинграду, Москве и Ростову-на-Дону. Ответ прост.
Основная часть мобилизованных вооруженных сил состояла не из заранее
подготовленных резервов, а из вооруженных крестьян, рабочих и конторщиков.
Мужественно сражаясь, они не умели, в отличие от врага, делать это
профессионально. Потому что большая часть военнообязанных мужчин не прошла
воинской службы и не приобрела ни военной профессии, ни боевых навыков. Навык
же приобретался в боях, и когда он был усвоен, а это произошло примерно через
год, к осени 1942 года, русские стали побеждать.
В политике, как и в
медицине, подобное и лечится подобным. Поэтому вполне вероятно, что при
строительстве вооруженных сил России в новых условиях надо воспользоваться не
"либертум вето" пацифистов, а опытом похожего прошлого. Исключая,
разумеется, его тяжкие, трагические ошибки и неудачи.