Журнал «Золотой Лев» № 155-156 - издание русской
консервативной мысли
К.Черемных
Что теряет Россия, когда русские теряют
себя[1]
ИСКУШЕНИЕ ВЫЖИВАНИЕМ: ОТКАЗ ОТ САМОРЕАЛИЗАЦИИ
Создание экспертного совета «Экономика и этика» под эгидой
Русской Православной Церкви настроило газету «Ведомости» на тревожный лад и
заставило обратиться к свежим данным ВЦИОМа. Непрямое исследование системы
ценностей наших сограждан действительно предоставляло авторам убедительный аргумент:
71% россиян на вопрос о том, чего у них не хватает, ответила: денег. Значит,
заключают авторы, материальные вопросы интересуют сограждан куда больше
духовных!
Подозреваю, что на точно такой же вопрос средний американец
ответил бы иначе. Если бы Reuters или Blumberg сформулировали подобный вопрос (что
сомнительно ввиду его сомнительной предвыборной неконъюнктурности),
их аудитория, надо думать, в качестве первой из недостающих ценности назвала бы
уверенность в будущем. Или, при гипотетическом наличии соответствующего
варианта в опроснике, – веру в слова собственных
вождей. А может быть, даже просто мир во всем мире – простую и осязаемую
ценность, которая в дихотомии деловых редакторов, как абстрактное понятие, была
бы также зачислена во второстепенный духовный список.
Если человеку чего-то в жизни не хватает, это отнюдь не
означает, что эта вещь для него насущнее всего. Какой-нибудь анонимный и
благополучный житель Рублевского шоссе на тот же вопрос мог бы ответить, что
ему не хватает луны в сметане. Из чего вовсе не следует, что высшим интересом
его жизни является астрономия.
О состоянии общества больше говорит итог другого
процитированного «Ведомостями» опроса. А именно: по данным НИИ социологии РАН,
в составе отдельно взятых трудовых ценностей деньги у россиян вышли вверх, а
мотив самореализации с 57% упал до 34%.
Эта динамика в самом деле показательна. Исчезнувшая треть,
предпочитающая пожертвовать призванием ряди выживания, – реальная и также
непосредственно осязаемая потеря. По той причине, что столкновение с людьми,
равнодушными к своему делу, происходит с каждым из членов общества, и как
нетрудно заключить, отнюдь не к его выгоде.
В середине 70-х годов первый секретарь Ленинградского
обкома КПСС Григорий Васильевич Романов огорошил подчиненных афоризмом, которые
некоторые помнят до сих пор: «Каждый человек с высшим образованием, не нашедший
работы по призванию, – потенциальный диссидент».
К сожалению, авторы не привели расклад результатов опроса
по возрастным группам. Но не обязательно быть социологом, чтобы догадаться, что
в начале 90-х годов призвание у сограждан в массовом порядке отнимали одни
обстоятельства, а сегодня не предоставляют другие. Что изрядная доля старшего
из работающих поколений была вынуждена менять привычное дело, среду и образ
жизни в итоге развала плановой научно-промышленной экономики. И столь же изрядная
часть их детей, в значительной части по тем же причинам предоставленная –
прежде всего духовно – сама себе, выбрала, по своему разумению, лучший путь,
чем «непутевые» родители. Но к моменту выхода в люди немалая часть младшего
работающего поколения обнаружила, что юристы, финансисты и маклеры уже не так
востребованы, как инженеры и квалифицированные рабочие.
Это не значит, что из 66% трудящихся обязательно
сформируются ниспровергатели основ. Это значит лишь то, что такая колоссальная
часть общества исполняет свои обязанности без увлечения, без души – не
обязательно плохо, но чаще всего ни на грамм лучше, чем отмерено штатным
расписанием и тарифной сеткой.
Это значит, что вопрос о том, чего нам не хватает, на самом
деле вполне серьезен. По той простой причине, что выживание такой страны, как
Россия, исторически возможно лишь в случае, когда качественно большая часть ее
населения работает за пределами своих сил. Другими словами этот режим труда
называется мобилизация. Способность к такому труду не закладывается от
рождения, а формируется. Или не формируется, когда государство не интересуется
личным выбором своих растущих подданных и оставляет их наедине со своими
незрелыми представлениями и наносными иллюзиями в условиях более острой, чем в
другие времена, проблемы отцов и детей.
ПОРУГАНИЕ ПРИСЯГИ
На прошлой неделе Верховный суд взял на себя решение,
выходящее за обычные юридические рамки. Лишь прицельный и очень при этом непрямой
социологический вопрос объяснит, что стояло за логикой этого решения. Суть его
состоит в освобождении от ответственности дезертиров из армии – не только
призывников, пострадавших от неуставных отношений, но и любых военнослужащих,
самовольно покинувших службу из-за проблем «личного, служебного или семейного
характера».
К счастью, в нашей стране еще пока не введено прецедентное
право, а следовательно, повсеместное исполнение этого решения непосредственно
касается только фигурантов по конкретным делам. Однако в либеральных СМИ
частное решение уже преподносится как судьбоносное, ибо постановление пленума
Верховного Суда является результатом рассмотрения целого массива дел и по
существу официальным толкованием.
Применив тот же метод экстраполяции, представим себе, что
подобное решение принято по рассмотрении массива дел нерадивых хирургов. И
следовательно, официальное судебное толкование оправдывает врача, скрывшегося
из операционной по причине срочных дел. Зазвонил мобильник
– и хирург бросил скальпель, мгновенно влез в костюм и с чувством собственного
достоинства помчался на деловую конференцию.
Такое решение, разумеется, представить себе еще сложнее,
чем просьбу агентства Blumberg оценить IQ
Джона Маккейна. Но, как и в случае с вышеприведенным
опросом, за строкой документа скрывается весьма весомая суть – состоящая в том,
что военная служба отныне не считается более почетным долгом, чем профессия,
скажем, продавца косметики. И следовательно, военная присяга становится просто
набором ни к чему не обязывающих слов. Причем даже в том случае, если она
включает клятву Гиппократа, поскольку оговорки в отношении военных медиков
решение высшего судебного органа страны не содержит.
Как раз в то время, когда престарелый Збигнев Бжезинский
ратует на введение в Соединенных Штатах обязательной государственной службы для
всех молодых людей, независимо от происхождения, мы сокращаем срок службы до
года, призыв – до ничтожного процента, служебную дисциплину – до нулевой
величины. Из этого якобы получится рост «профессионализма» армии. На самом деле
профессионализм возникает там, где есть соревнование, тренировка навыков и
заведомо высоко – выше обычных бытовых возможностей – поставленные цели, когда
требуется преодолевать себя и развивать в себе этот навык.
Но такие условия возникают в ведомстве или отрасли, которые
имеют стратегию развития и осознанные сверхзадачи, которые живут, а не
прозябают. Пока запыхавшийся старшина гоняет солдат по раздолбанным тренажерам,
а военком стоит навытяжку перед губернатором, чтобы выклянчить деньги на
ремонт, профессия военного в России не будет уважаемой. И опять же не
обязательно быть доктором социологических наук, чтобы составить прогноз
дальнейшего сужения категории россиян, имеющих призвание и нашедших себя в нем,
ибо эта доля сократится теперь за счет потенциальных защитников Отечества. По
той причине, что профессия, о которую вытирают ноги, значительно реже других
становится призванием.
САМОРЕГУЛИРОВАНИЕ И САМОСТРАТЕГИРОВАНИЕ
О престиже собственной профессии в последнее время
задумались строители. Повод возник в процессе выполнения приоритетного
национального проекта, когда новые горизонты уперлись в кадровый голод. О том,
как заинтересовать старших школьников строительными специальностями, должно,
казалось бы, в первую голову заботиться государство, инициировавшее этот нацпроект. Однако одновременно государство приняло закон о
саморегулировании, подразумевающий, что с 1 июля текущего года строительные
объединения без всякого государственного участия будут и определять стандарты
качества, и заботиться о будущих кадрах. В сильных регионах, где не совсем
иссякло профессиональное образование, местные строительные ассоциации
договариваются с лицеями и техникумами. На депрессивных территориях, где о
приходящих в ветхость «хрущевках» позаботиться
некому, проблема кадровой смены пущена на самотек вместе с отменяемыми с начала
лета строительными нормами и правилами.
В новых условиях никто не в силах будет обязать строителей Рязанщины шефствовать над строителями Тамбовщины:
не имеешь собственной школы – спасайся сам за счет пришлой рабочей силы.
Немалая часть провинциальной России имеет шанс превратиться в хрестоматийную
«нашу Рашу» до конца отчетного периода. При этом
полуграмотную пришлую рабочую силу «доводить до ума» будет некому. Формально, в
соответствии с законом, государство берет на себя заботу о безопасности, что
отнюдь не тождественно качеству. Зато низкое качество и доступность – вполне
совместимые понятия. Есть четыре стены – кто скажет, что это не жилье?
На этом фоне, словно свет в окошке, возникает коллектив
московских авторов, лоббирующих создание монополистического монстра под титулом
Федеральной жилищной корпорации (ФЖК). В создавшихся условиях создание монстра
будет единогласно поддержано беднейшими, благо другого шанса у них нет.
Проектируемый монстр, еще не успев оформиться, претендует на изрядную долю
Фонда национального благосостояния. Несложно догадаться, что на важнейшие посты
претендуют сами авторы – экс-глава Госстроя Николай Кошман вкупе с бывшими чиновниками Минрегионов.
Под искусственную монополию, имеющую статус некоммерческой
организации и при этом претендующей на контроль над всеми отчислениями на
социальное строительство, уже создается документ «стратегического» характера. Местные
власти «стратеги» попросту отстраняют от муниципальных строек: ими будут,
согласно прожекту, распоряжаться опять же некоммерческие филиалы ФЖК на местах.
На словах авторы прожекта ратуют за строительное
образование. По факту, в силу ими самими предложенного механизма экономии
ресурсов, монополистический исполнитель будет заинтересован в самой дешевой
рабочей силе, как и в самых бросовых стройматериалах. Расплачиваться будут дети
тех, кто сегодня кое-как отслужит в льготной армии.
Как несложно догадаться, слово «строитель» при таких
условиях станет синонимом собранной с бору по сосенке неопрятной социальной
категории, аналогичной образу водителя маршрутного такси в мегаполисе. Из
«нашей Раши» не получится «нашей России».
ИНКУБАЦИЯ ПРИЗВАНИЙ
Саморегулирование, равно как и целевое распределение,
работает тогда, когда за ним стоит надежная направляющая рука – не цепляющаяся
по мелочам, а именно направляющая в приоритетные русла.
Нужный диапазон профессий можно целенаправленно
сформировать – в том числе, и обязательно – при повседневной пропагандистской
поддержке. Вместо ничем не оправданного, кроме либеральных абстракций, урезания
воинской службы вдвое можно – при кадровом-то дефиците – ввести один год
обязательной гражданской службы в самых нужных обществу профессиях – освоении
недр и ремонте дорог, строительстве жилья и реновации учреждений социального
обеспечения, задыхающихся от нехватки персонала и горящих от вышедших из строя
электропроводок. Второй год, после прохождения первичной профессиональной и
моральной подготовки – в воинских частях, элитные части формируя из тех, кто
отличился на первом году, и им же резервируя лучшие путевки в дальнейшую жизнь.
Если части и в самом деле не в состоянии принять весь призывной контингент, то
для многих можно найти и иные точки приложения – как в сфере оборонных
компьютерных технологий, так и в области воспитания девиантных
подростков в исправительной сфере. Так целый диапазон призваний – от военного
до педагогического, от инженерного до медицинского – будет рождаться и
укрепляться в живой соревновательной и азартной практике.
Как говорится в подобных случаях в обосновании поправок к
законам, реализация не потребует значительных дополнительных ресурсов. Не надо
говорить, что денег нет – это вранье. Но не надо и раздавать направо и налево
иллюзии распределительных благ, создавая условия для пронырливых
проходимцев-«стратегов». Надо определить точки роста и точки экстренной реновации,
а в жилищном строительстве предоставить защиту кооперативной инициативе. Нацпроекты, если их успех кого-нибудь всерьез интересует,
должны быть поводом не для новых социальных ожиданий, а для новой социальной
активности. То активное поколение прадедов, с которого действительно стоит
брать пример, не ждало милости свыше, не жаловалось на жизнь в домах-коммунах,
а своими руками строило основу реальной экономики, остающуюся основой нашего
бытия.
Чтобы целевые проекты сдвинулись с места, изначальное целеполагание должно встать с головы на ноги. Это
возвращение к реальности начинается с определения простых вещей: расчета
дефицитов и объема требуемого рабочего и материального ресурса там, где это
необходимо в первую очередь. После чего без правозащитных разглагольствований
тому поколению, на плечи которого ложится национальное хозяйство, напоминается
о гражданском долге и создаются условия для его исполнения. Тем, кто в этом
процессе достигает наивысшего результата, предоставляются лучшие возможности
самореализации. Наивысших результатов достигают люди, имеющие призвание –
профессиональное и управленческое. По прошествии десятилетки призываются
специалисты из Института социологии РАН. Их данные о динамике системы ценностей
скажут нам не меньше, чем статистика введенных мощностей. Наши главные мощности
– наши люди, тот самый человеческий капитал, качеством которого определяется
количество прочности нации
РПМонитор, 25.04.08