Журнал «Золотой Лев» № 149-150 - издание русской
консервативной мысли
Ю.В. Бялый
Энергокапкан[1]
Недавно премьер В. Зубков на заседании Кабмина весьма
нелестно отозвался о ведомстве А. Чубайса, непомерные поборы которого при
подключении предприятий к энергосетям препятствуют развитию малого и среднего
бизнеса.
Одни газеты тут же не без ехидства напомнили, что скоро —
уже в июле — РАО ЕЭС будет ликвидировано, и такого рода обвинения придется
адресовать кому-то другому. Другие газеты с негодованием возразили, что
подключение — дело местных сетевых компаний, а не Чубайса. И что великая
заслуга Чубайса в том, что он провел приватизацию энергетики и тем самым создал
в этой отрасли главный "мотор развития" — конкурентный энергорынок.
А что такое вообще "энергорынок"?
Электроэнергия — особый товар. Он стандартизован по двум
показателям: частоте и напряжению. Другого не продашь. Нельзя сделать его лучше
или хуже, можно только дешевле или дороже. Энергию нельзя хранить на складе —
она потребляется непосредственно в момент производства. Рынок энергии —
система, жестко объединяющая генерацию, преобразование, транспортировку и
потребление. Нестыковки в этой системе по времени или объему рынка — разрушают
систему.
Чтобы доставить энергию потребителям, нужна мощная и
дорогая инфраструктура преобразования и линий электропередачи (ЛЭП). Потому на
рынке энергии изрядную часть цены (в Европе — в среднем треть тарифа)
составляет передача произведенной энергии, а также ее "форматирование"
до потребительского стандарта (в частности, повышение напряжения генерации до
высокого, передаваемого по ЛЭП, и понижение напряжения до промышленного или
бытового уровня у потребителей). Соответственно, наиболее выгодная конфигурация
энергосистемы — такая, чтобы производитель энергии был максимально приближен к
основным потребителям.
Емкость (объем потребления) на рынке энергии сильно
меняется в зависимости от сезона, от общей конъюнктуры производства и (что
очень существенно) в течение суток. Поэтому на данном рынке нужно содержать и
обслуживать избыточные резервные мощности генерации, преобразования и передачи,
способные гарантированно обеспечить именно "пиковое" потребление.
По всем перечисленным причинам рынок энергии — совершенно
особый рынок, к которому бессмысленно применять закономерности
"обычных" товарных рынков.
Далее, энергомощности (и генерирующие, и передающие) очень
капиталоемкие и требуют больших сроков строительства. А капиталоотдача за счет
оплаты энергии — сравнительно низкая. То есть энергетика — это отрасль с
высокими сроками окупаемости проектов и высокими инвестиционными рисками
(представим, что значит построить мощности, для энергии которых через 5-6 лет
не будет потребителя!).
Поэтому, несмотря на высокую долю стоимости передачи в
общих затратах, в СССР была создана уникальная Единая Энергосистема (ЕЭС),
способная перебрасывать энергомощности из тех регионов, где их в данный момент
избыток, туда, где в настоящий момент пиковое потребление. Так обеспечивались
надежность энергосистемы, высокая загрузка генерирующих и передающих мощностей
и их более короткие сроки окупаемости.
Реформа русской энергетики "по Чубайсу"
заключалась в демонтаже ЕЭС по американскому "либеральному лекалу",
но с сохранением некоторых элементов "советского наследства". Основной
ее принцип — продать в частную собственность все мощности тепловой (газовой,
угольной, мазутной) генерации, оставив под госконтролем гидроэлектростанции
(компания "ГидроОГК), АЭС (в составе "Росатома") и магистральные
ЛЭП (Федеральная сетевая компания ФСК).
Для продажи тепловые электростанции были собраны в некие
"генерирующие компании" — "объединенные" (ОГК) и
территориальные (ТГК). К настоящему моменту ОГК и ТГК практически полностью
проданы русским и зарубежным инвесторам. Они-то и должны стать теми самыми
"конкурирующими производителями", которые призваны
"эффективно-рыночно" обеспечить основное (около 2/3) энергоснабжение
страны, а также крупномасштабные программы развития ее энергетического
потенциала.
Между тем, еще в 1980 году в большинстве развитых стран
энергетика была построена в виде вертикально-интегрированных компаний и
полностью или в основном принадлежала государству (Великобритания, Франция,
Италия, Австрия, Германия, Голландия, Швейцария), либо развивалась под очень
плотной регулирующей государственной опекой (США). И, претерпев либерализацию в
результате "реформ" по модели Рейгана-Тэтчер, сразу столкнулась с
очень серьезными проблемами.
Так что крупнейшие вертикально-интегрированные
энергоконцерны Германии и Франции не случайно борются (при отчетливой поддержке
своих правительств) с Еврокомиссией, требующей от них разделения генерации,
передачи и сбыта на независимые компании, которые якобы должны создать на этом
рынке "благоприятную конкурентную среду". Причина столь "нелиберального"
поведения — в понимании, что такое разделение неизбежно разрушает системность
энергоснабжения. И в понимании того, что на энергорынке создать режим так называемой
"совершенной конкуренции" технологически невозможно.
А вот там, где рынок энергии оказался
"неолиберально" разделен между конкурирующими производителями,
хозяевами сетей и сбытовыми компаниями (наиболее яркий пример — США),
происходит, во-первых, последовательная локализация энергосистем (ведь далеко
передавать энергию невыгодно!) и, во-вторых, формирование региональных
энергетических монополий или олигополий. С недоинвестированием в развитие
генерации и транспортировки и быстрым ростом тарифов для потребителя. И еще — с
соответствующим снижением надежности энергоснабжения и регулярными крупными
системными авариями — блэкаутами. Например, в августе 2003 года блэкаут
одномоментно "вырубил" в США 265 энергоблоков. В США и Канаде 50
миллионов человек почти на сутки оказались без электричества, около сотни людей
погибло, экономический ущерб составил, по разным оценкам, от 6 до 10 миллиардов
долларов.
Реформа энергетики по Чубайсу в России практически
неизбежно приведет к гораздо более плачевным результатам. Почему?
Стратегия развития энергетики, на основе которой ведется
"реформа Чубайса", разработана давно, причем во многих аспектах уже
многократно провалена и "скорректирована". Дело в том, что эта
"стратегия развития" сочинялась в отсутствие общей долгосрочной
государственной стратегии социально-экономического развития (той самой, которая
только сейчас бурно обсуждается и готовится к принятию в качестве основного
"знамени" предстоящего президентского правления Д.Медведева).
В результате в "стратегии энергетического
развития" оказались неверно спрогнозированы и общие потребности в
энергоснабжении, и динамика энергопотребления по регионам и отраслям, и
топливные балансы энергосистем, и объемы необходимого замещения выбывающих мощностей,
и многое другое. И при всех корректировках этой самой
"энергостратегии", к настоящему моменту в России налицо острейшие
дефициты энергии (особенно в Европейской части и Уральском регионе), нехватка
передающих мощностей, способных компенсировать эти дефициты переброской энергии
из других регионов, и резкое повышение неустойчивости энергосистемы в целом.
Пока что эта неустойчивость определяется в основном тем,
что технологический уровень резервных мощностей для условий России должен
составлять около 25% общей мощности энергосистемы, а сейчас он при максимальной
нагрузке не дотягивает до 10%. Стоит ли удивляться тому, что у нас (пока, слава
богу, не в самые экстремальные зимние периоды) все чаще происходят собственные
блэкауты? Но "реформаторское" резделение ЕЭС приводит к тому, что в ряде
выделенных "независимых" ОГК и ТГК ситуация с резервными мощностями
оказывается еще хуже. И специалисты все чаще с тревогой задают вопрос: а что
будет, если очередная серия блэкаутов начнется в морозную зиму?
То есть мы оказались в немыслимой ситуации, когда общей
стратегии развития страны еще нет, а стратегия энергетического развития уже
создана и реализована в дроблении энергосистемы, а также в виде заданий в
инвестиционных программах приватизированных ОГК и ТГК! Но на вопросы по этому
поводу сторонники "реформы" либо просто не отвечают, либо ссылаются
на то, что, мол, "и в Америке те же самые проблемы, так что мы ничем не
хуже".
Но в России, в отличие от относительно благополучных США,
перспективы развития экономики гораздо менее ясны. А значит, прогнозировать
будущее энергопотребление труднее. А значит, инвестиционные риски выше.
Соответственно, капиталовложения новых частных собственников в энергетику будут
осторожнее и скромнее. Что наверняка приведет не к снижению, а к росту
энергодефицитов.
Далее, ведь цену на энергию для потребителей будет
определять рыночный спрос, не так ли? А раздел РАО ЕЭС уже сейчас явно создает
на региональных рынках фактические монополии и олигополии. Так почему новые
хозяева рынка станут увеличивать предложение энергии на рынке, сбивая самим
себе цены? Им гораздо проще получать прибыль, не наращивая производство и
продажу энергии, а сокращая предложение, создавая дефицит и задирая цены как
можно выше!
Мне еще раз напомнят, что генерирующие компании продаются
частным инвесторам с так называемыми "инвестиционными
обязательствами", требующими от них модернизации старых и строительства
новых мощностей. Однако уже сейчас, когда на договорах о продаже генераций еще
не высохли чернила, большинство новых хозяев компаний выдвигает "встречные
планы", в корне расходящиеся с "инвестиционными директивами"
г-на Чубайса.
И у них на это есть серьезные резоны. Ведомство Чубайса не
дает ни гарантий будущего спроса на энергию, ни гарантий снабжений генераций
топливом. То есть, ставит новых (в том числе зарубежных) хозяев энергокомпаний
в ситуацию таких высоких инвестиционных рисков, которые любой арбитраж может признать
"форсмажорными обстоятельствами, препятствующими исполнению инвестиционных
обязательств".
Сторонники реформы утешают, что, мол, без света не
останемся: ведь даже после 2012 года, когда намечена полная либерализация
оптовых цен на энергию, цены для населения будут контролироваться и регулироваться
государством. Но это означает лишь одно: генерирующие компании будут еще круче
задирать тарифы для промышленных потребителей. Тем более, что "реформаторская"
оптовая тарифная политика предполагает формирование "рыночной цены"
по цене затрат у самого "дорогого" продавца (генерирующей компании).
Мне ответят, что в руках российского государства остается
главный механизм контроля энергорынка — диспетчеризация и передающие и
распределительные сети высокого напряжения. Но это не тот механизм, при помощи
которого возможно восполнить дефицит энергии на рынке и, значит, влиять на
цены.
А тогда оказывается, что при создании региональными
генерирующими компаниями (ОГК и ТГК) дефицитного энергорынка — сетевая
госкомпания окажется тем "прилавком", перед которым будут
выстраиваться в очередь за "дефицитным товаром" жаждущие энергии
потребители. Которым и придется, как в советские времена тотального дефицита,
выстаивать очередь и покупать столь необходимый "энерготовар" по
сколь угодно высокой "рыночной" цене. В экономике это называется
"формирование цен на жизненно важный дефицитный товар в условиях неэластичного
спроса".
А почему это у нас спрос на энергию такой
"неэластичный"? Почему не будет работать принцип "по такой высокой
цене просто не куплю"?
Во-первых, в России вряд ли найдется много жителей, которые
согласятся коротать вечера при лучине. Во-вторых (и это гораздо серьезнее!),
обсуждая необходимость "рыночных" реформ энергетики, наши реформаторы
почти всегда выводят за скобки то специфическое для России обстоятельство, что
в отечественном климате тепловая генерация имеет (особенно зимой) даже большее
значение, чем электрическая. На том Западе, на который равняется наша реформа,
практически нигде нет — за климатической ненадобностью — централизованных
систем теплоснабжения. А у нас они предельно изношены, но обойтись без них
Россия никак не может.
Поэтому никто не сможет помешать новым хозяевам
энергокомпаний сколь угодно высоко (и в данном случае — без всякой оглядки на
какие-то там сетевые госкомпании) задирать "рыночные" цены на тепло,
обогревающее наши дома, офисы, фермы и заводы. Ведь из соседней области,
Украины или Франции тепло не перегонишь! И никто в государстве, по крайней мере
формально (ведь рынок!), не должен будет отвечать за социальные, экономические
и политические последствия катастроф теплоснабжения, вызванных недоинвестированием
новых хозяев в модернизацию и замену изношенных мощностей.
Пока же все специалисты сходятся в том, что "реформа
Чубайса" неизбежно приведет к резкому повышению тарифов на электроэнергию
и тепло в стране. Тем более, что в том же 2012 г., когда намечено окончательно
отпустить в "либеральное плавание" энергетические цены, заодно
планируется либерализовать и внутрирусский рынок газа — основного топлива для
большинства наших тепловых электростанций.
Таким образом, об обещаниях Чубайса образца 2003 года
насчет неизбежного снижения энергетических тарифов в результате "создания
конкурентного энергорынка" уже никто не вспоминает. Эксперты лишь гадают,
насколько при завершении этой самой реформы "взлетят" цены — в 3 или
в 5 раз. И заодно высчитывают, сколько процентов вожделенного роста ВВП — 2, 3,
4% — "съест" результат "реформирования" энергетики.
Но одновременно всё громче говорится о том, что возникающее
энергетическое "лоскутное одеяло американского кроя" потребует либо
срочно создавать дополнительные резервные мощности в каждой ОГК и ТГК (что на
обозримую перспективу нереально), либо готовиться, совместно с МЧС, к резкому
повышению аварийности в энергосистемах и системах теплоснабжения. И вряд ли случайно
в последние месяцы мы наблюдаем такое (вряд ли характерное для успешно
развивающейся отрасли) явление, как массовое "бегство" менеджерских
команд из приватизированных ОГК и ТГК.
Однако и это не всё. "Рыночное" повышение тарифов
на передачу энергии сделает в большинстве случаев невыгодным использование
межрегиональных перетоков энергии. В результате региональные энергосистемы
будут все глубже замыкаться "сами в себе", рассчитывая на свои
ресурсы и перспективы. Произойдет (как в странах, полностью либерализовавших
свою энергетику) формирование замкнутых локальных энергорынков, со всеми их
перечисленными выше рисками и проблемами. А заодно возникнет риск появления
сепаратистских квазигосударственных образований, независимых от федеральной
власти в такой критически важной для условий России сфере, как энергоснабжение.
С соответствующими перспективами для государственной целостности страны…
Сторонники реформы энергетики приводят еще один аргумент в
ее защиту: мол, у нас очень большая энергоемкость ВВП (затраты энергии на
единицу произведенной продукции). А потому реформа станет необходимым стимулом
для внедрения в России современных энергосберегающих технологий и, шире, для
экономии энергии.
Что ответить? Эксперты и менеджеры ряда русских
промышленных отраслей уже провели предварительные расчеты возможностей
внедрения энергосберегающих технологий и той (как оказалось, огромной) инвестиционной
цены, в которую они обойдутся. Кроме того, они выяснили, что в стране на
сегодняшний день уже почти некому проектировать и строить новые электростанции,
ЛЭП и распределительные сети, и почти не у кого покупать для них качественное и
доступное по цене оборудование. В результате эти самые эксперты и менеджеры
пришли к выводу, что для многих производственных комплексов в этой ситуации
будет возможен только один, причем наиболее радикальный,
"энергосберегающий выход". А именно — остановить производство и
закрыть предприятия.
Что в этом случае произойдет с тем самым "потенциалом
развития России", который сейчас так оживленно обсуждается? Кое-кто
надеется, что он быстро и весело "перетечет" в новые "инновационные"
— неэнергоемкие и некапиталоемкие — отрасли производства? Без современного
базисного индустриального комплекса? Этот "кто-то", как
представляется, болен опасно-чрезмерным оптимизмом.
А вот "хорошо информированные пессимисты"
убеждены, что попав в такой энергодефицитный и энерготарифный
"капкан", даже наиболее развитые отрасли русского ВПК (и, тем более,
большинство отраслей обрабатывающей промышленности и сельскохозяйственной
переработки) окажутся катастрофически неконкурентоспособны и на мировых, и на
собственном русском рынке. И что вся — именно вся — экономика страны неизбежно
начнет тяжело пробуксовывать.
Что еще возможно сделать в описанной ситуации?
Самый лучший выход — полный "реверс" такой
"энергетической реформы". То есть выкуп государством
приватизированных ОГК и ТГК у нынешних собственников, даже с премией к цене
продажи. Поскольку Чубайс недавно рапортовал, что от приватизации выручено 700
миллиардов рублей, обойдется такой выкуп максимум в 50 миллиардов долларов —
для казны деньги вполне посильные. А далее требуется восстановление полноценного
системного контура ЕЭС.
Говорится, что тогда у нас не окажется инвестиционных
средств для развития энергетики, и что на такие крупные инвестиции способен
только частный капитал. Но и у нас, в России, и за рубежом есть авторитетные
расчеты, показывающие, что для инвестирования в развитие энергетики, включая
обновление и расширение основных фондов, вполне достаточно не повышать
многократно цены на энергию, а ввести планку обязательных амортизационных
отчислений на уровне 20-25% от тарифа. Кроме того, стоит обратиться и к опыту
Китая, где государственная энергосистема строится по образцу советской ЕЭС и
ежегодно вводит в эксплуатацию около 100 мегаватт новых генерирующих и
распределительных мощностей — больше, чем во всем остальном мире.
Если же реформа будет победоносно продолжаться "по
Чубайсу", то нельзя исключать, что плачевный опыт накопления описанных
выше тенденций в конце концов все равно заставит (любую!) государственную
власть, просто ради политического самосохранения, резко рвануть
"стоп-кран". Но делать это придется на фоне энергетических кризисов
или даже катастроф, то есть с очень большими (возможно, необратимыми!)
социальными и политическими издержками. Однако и чисто экономически такое
"опоздание" будет стоить гораздо дороже: тогда уже ни 50, ни даже 100
миллиардов долларов — на подобный "стоп-кран" стране не хватит…
Завтра, 16.04.08