Журнал «Золотой Лев» № 147-148 - издание русской
консервативной мысли
Ю.В. Бялый
Развитие из-под плинтуса[1]
Широко обсуждаемый ныне в СМИ проект долгосрочной концепции
социально-экономического развития России сообщает, что улучшение
социально-экономической ситуации в стране создает реальные предпосылки для
быстрого развития. А сводки МВД показывают, что в России быстро растет уровень
преступности среди молодежи и подростков — вроде бы главного человеческого
ресурса нашего развития.
А еще я недавно просмотрел старую и новую статистику
беспризорности. В Советской России после страшнейшей гражданской войны было около
7 млн. беспризорных. После Великой Отечественной — около 2 млн. В последние
годы перестройки, по разным данным, — от 300 до 400 тыс. А сейчас (сошлюсь на
цифру, приведенную председателем Конституционного суда РФ В. Зорькиным в октябре 2007 года на международном форуме по
конституционному правосудию в Москве) — 5 млн.! Причем лишь небольшая их часть
"охватывается" государственной опекой (нередко сомнительного
качества) в детских домах и интернатах Минобразования
(их уже почти 2,5 тыс.) и приютах Минздравсоцразвития,
которые множатся в стране с каждым годом.
И еще, оказывается, в России ежегодно отказываются от своих
новорожденных детей многие тысячи молодых мам. Эти несчастные дети попадают на
три года в Дома ребенка, а затем — в те самые детдома, интернаты и приюты.
Некоторых — кому повезет — усыновляют, а остальные проходят в непростом детском
коллективе такую социализацию, которая, как признают все специалисты, НЕ ДАЕТ
навыков самостоятельной взрослой жизни.
А отказываются от собственного ребенка не только мамы из
бедных и неблагополучных семей. Есть и другие, которые знают, что рожать
молодой женщине полезно для здоровья, но растить и воспитывать дитя не
намерены. Мне памятен рассказ знакомого врача о "кредо" такой мамы,
отказавшейся от новорожденной дочери: "Я еще молодая, пожить хочу. А с ней
я себе закрою все жизненные перспективы". Причем эта мама для своих родов
потребовала и оплатила отдельную палату.
Это, как и огромная часть сегодняшней уличной преступности,
— уже не "социально-экономическое дно". Это другое. Это
катастрофическая утеря социальной нормативности.
Видимо, почти каждый из нынешних взрослых мужиков когда-то
участвовал в уличных драках. И помнит, что в этом уличном поведении — при любой
юношеской агрессивности с её выбросами адреналина — были правила ("до
первой крови", "лежачего не бить", "двое дерутся — третий
не суйся" и т.д.). Правила были примерно одинаковые и на Украине, где я
рос, и в России, куда я позже переехал. И там, и здесь была еще и "околоблатная" среда с её повышенной жестокостью. Но и
в ней были свои "нормы", которые как-то соблюдала сама эта среда.
И криминальные сводки, и многое из того, что происходит на
улицах России, показывают, что для огромной части сегодняшнего населения страны
— норм и правил вообще НЕТ. И тогда нельзя не задаться вопросом: откуда нормы
брались и куда делись?
В любом обществе, если оно общество, нормы и правила задаёт
культура. Писаное право — лишь собранные в кодексы культурные нормы, которые
испытывались и отбирались веками и тысячелетиями для того, чтобы отделить в
"гомо сапиенс" звериное от человеческого. При этом Ф. Ницше не
случайно писал, что культура — "лишь тонкая кожура над раскаленным
хаосом" этого самого звериного. А христианский философ Н. Бердяев всячески
подчеркивал, что в основе любой культуры лежит религиозный культ.
Ленин, который считал своей главной целью быстрое развитие
новой Советской России, не случайно, при всём своём воинственном безбожии,
очень даже пекся о том, чтобы молодая власть вместе с культом не сбросила с
"корабля современности" основополагающие культурные нормы. И именно
потому требовал направлять последние скудные ресурсы страны на ликвидацию
неграмотности, и именно потому адресовал этим самым "сбрасывателям"
статью "От какого наследства мы отказываемся?".
Гораздо позже коммунистическая партийная верхушка
(опять-таки не случайно!) почти дословно вписала в "Моральный кодекс
строителя коммунизма" основные христианские заповеди. То есть
восстанавливала в фундаменте коммунистической морали некий, наследующий христианскому,
"квазикульт" с его нормами. И не случайно
одной из ключевых сфер уоммцнистического
идеологического контроля была "нормативная" цензура культуры во всех
её проявлениях — от издаваемых книг до допуска на сцену и на экран новых спектаклей
и фильмов.
Многие художники (в том числе большие художники)
жаловались, что идеологический контроль "не дает дышать". И это была
правда. Но культурный поток, с которым соприкасался русский читатель и зритель,
при всей его (иногда бесстыдно навязчивой) идеологичности,
— все же был КУЛЬТУРНЫМ. И задавал — "от Москвы до самых до окраин" —
культурные стандарты. И воспитывал — почти с пеленок — на этих стандартах
молодежь. И пока была культура, была и этика, были правила и нормы. И были
жесткие табу на все, что эти нормы нарушает.
Новая посткоммунистическая
"культурная элита" начала свою "реформу" с последовательной
атаки на русскую культуру вместе с ее нормативностью и табу. И в этом очень
даже преуспела. Большинство людей не слишком всматривается в собственную
память, сравнивая сегодняшнее отсутствие норм, подаваемое как "культурный
плюрализм", с нормативностью 20-летней давности. Но любой непредвзятый
мыслящий человек не может не признать, что основной вектор "новой
демократической культуры", предъявляемой русскому гражданину, сводится ко
все более грубому и настойчивому сдиранию той самой ницшевской
""культурной кожуры" со звериного в человеке.
Мне скажут, что в нынешней России любой желающий может
приобщиться к высоким образцам русской и мировой культуры, покупая хорошие
книги, аудиодиски и видеофильмы. Да и на экране телевизора иногда появляется
вполне качественная культурная "продукция". Но в том-то и дело, что
сегодня эти высокие культурные образцы уже почти некому воспринимать. Почти
некому смотреть хорошие фильмы и читать хорошие книги. В том числе и потому,
что теперь, после отмены обязательного выпускного экзамена по литературе (такое
вот нововведение Минобрнауки!), у русских школьников
фактически исчезает даже необходимость учиться читать. Это — на фоне того, что,
как обнаружил ряд исследований, чуть не четверть выпускников школ вообще не
может правильно понять элементарный русский художественный текст — поскольку в
нем, видите ли, встречаются метафоры!
И что тогда? Тогда почти единственные "культурные
родники", к которым может прильнуть этот самый школьник, — передачи по
"телеящику" и содержание Интернета.
Сейчас в прессе бурно обсуждается предупреждение,
вынесенное телеканалу 2Х2 за показ северо-американских мультсериалов,
"пропагандирующих насилие и жестокость". Справедливое предупреждение
или нет — судить не берусь. Смотреть этого рода продукцию пытался, но не смог:
вызывает сильный рвотный рефлекс.
Но ведь проблема гораздо глубже! Она в том, что подавляющая
часть отечественной теле-продукции, подчиненной его величеству Рейтингу,
воинственно анти-культурна. Она даже не пытается "подтянуть" наличную
телеаудиторию к высоким культурным образцам. Она,
напротив, опускает эту аудиторию ниже любого культурного "плинтуса" —
в первую очередь за счет все более грубых нарушений разного рода культурных и
этических табу. По простой коммерческой причине: такая политика вещания,
потакающая низшим, звериным вкусам массовой аудитории, обеспечивает высокий
рейтинг и большие рекламные деньги. А в развлекательном сегменте Интернета —
планка этого "культурного плинтуса" еще ниже!
Мне скажут, что это проблема не только русская, что это —
неотъемлемые издержки рыночной экономики и демократии с ее обязательной
"свободой слова". А что, мол, вы хотите вернуться в эпоху коммунистической
идеологической цензуры?
Во-первых, в обществе, которое хочет жить и РАЗВИВАТЬСЯ,
свобода слова — это прежде всего свобода СЛОВА. Не любого слова, а соразмерного
тому, которое "было у Бога, и которое было Бог". А насчет
"любого слова" там же сказано: "горе тому, кто соблазнит малых
сих".
Во-вторых, в эпоху комунистической
цензуры я не хочу. Но должен заметить, что недавно избранный президент Франции
Н. Саркози (как бы к нему ни относиться как к
политическому деятелю) одним из первоочередных пунктов своих реформ назвал
фундаментальную ревизию политики двух главных национальных телеканалов. А
именно, потребовал полностью убрать с них рекламу и насытить сетку вещания
высокохудожественной и научно-познавательной телепродукцией
(которой, кстати, на нашем телевидении нынче НЕТ ВООБЩЕ).
И еще должен заметить, что в подавляющем большинстве
развитых (и тем более быстро развивающихся!) стран есть гораздо более жесткое,
чем в России, законодательство, детально определяющее пределы допустимой
культурной "нормы". А кроме этого, в большинстве таких стран (назову
хотя бы Великобританию, Германию, Норвегию, США) активно работают своего рода "наблюдательные
советы" из высокоавторитетных культурных деятелей. К рекомендациям таких
"советов" (в отличие от слабого гласа нашей Общественной палаты)
хозяева телеканалов и даже голливудские продюсеры очень даже прислушиваются.
Поскольку публичные вердикты этих "общественных культурных цензоров"
вполне весомы и могут "обвалить" рейтинг канала или предопределить
неуспех фильма в прокате.
Это — хоть какая-то культурная политика. И хоть какой-то
тормоз на пути скатывания общества к полузвериному "культурному
опрощению".
Сейчас у нас очень много говорится о развитии, о его
демографическом и интеллектуальном потенциале. Но в проекте долгосрочной
концепции развития России в отношении культуры формулируется следующая цель:
"создание экономических условий для сохранения и умножения культурных и
духовных ценностей российского народа".
Авторы концепции всерьёз полагают, что "для сохранения
и умножения" достаточно "создать экономические условия"? Они
всерьез надеются, что реализовать амбициозные программы развития и новую инновационную
экономику способен серийно выпускаемый таким вот образованием и такой
культурной политикой "полузверек",
функционально неграмотный и лишенный любых культурных и моральных табу?...
Завтра, 2.04.08