Журнал «Золотой Лев» № 146 - издание русской консервативной
мысли
В.С. Овчинский
Работа
для таксидермистов
Коррупция и развитие
Комментарий в Сети на одну из моих статей о коррупции
содержал следующую информацию:
"Основатели китайской династии Тан, в
VII веке нашей эры, довели борьбу с коррупцией до логического конца.
Во-первых, казнили не за размер или
вредность противоправного деяния, а за сам его факт.
Во-вторых, для предотвращения
"отмывания преступных капиталов" казнили не только самого преступника,
но и всех его родственников "по трем линиям до третьего колена". То
есть со стороны отца, матери и жены всех поголовно: от бабушек с дедушками до
внуков и внучек.
В-третьих, казненного преступника не хоронили,
а набивали из него чучело, которое торжественно помещали в его же последнем
служебном кабинете, в назидание преемнику.
Народ китайский эту самую династию Тан до
сих пор вспоминает как эру благоденствия. Но! Поганую человеческую природу-таки победить не удалось. Таксидермисты
(специалисты по набиванию чучел. — В.О.) сбивались с ног. В некоторых, особо
"кормных" кабинетах императорских чиновников, за раз скапливалось до
десятка чучел одновременно! Однако оставшиеся в живых продолжали
воровать...".
Можно представить себе сюрреалистическую картину
сегодняшней России, в которой начнут бороться с коррупцией по рецептам
основателей династии Тан. Набитые чучелами чиновников мэрии, законодательные
собрания, губернские администрации, и... даже страшно себе представить, некоторые
кабинеты Белого Дома и...
Чёрный юмор остается чёрным юмором, но если уже сам Путин
заявляет, что мздоимцам надо "рубить лапы", значит "приперло"
действительно серьезно.
ДЕСТРУКТОР БЖЕЗИНСКОГО
О том, что "припёрло", знают все. На этом строят
свои атаки на нынешнего и вновь избранных президентов внутренняя русская
оппозиция и наши зарубежные "друзья". Аргументы у них весомые.
Большой "друг" России Збигнев Бжезинский в одной из своих последних
статей "Путинский выбор", опубликованной в "The
Washington Quarterly"
(12.03.2008), начинает свою публикацию с пространных намеков на похожесть
Путина на Муссолини (в основном эту похожесть он видит в превалировании черного
цвета одежды у того и другого). Но тот же Бжезинский признает, что, несмотря на
приметы "отката от демократии", совокупным результатом путинского правления
"стало возникновение политической
системы, не напоминающей ни советскую, ни германскую в период нацизма, ни
китайскую. В отличие от сталинской или гитлеровской системы, она, несомненно,
не является тоталитарной. В нынешнем российском государстве нет ГУЛАГа, оно не
разрабатывает планы геноцида, не стремится к всепроникающему контролю над
жизнью общества и не прибегает к массовому террору. В отличие от тоталитаризма,
нынешний российский репрессивный авторитаризм оставляет определенное
пространство для инакомыслия на индивидуальном уровне, свободы слова в
неофициальной обстановке, и, тем более, свободы в частной жизни, не связанной с
политической сферой. В долгосрочном плане немалое политическое значение имеет
тот факт, что граждане имеют право относительно свободно выезжать за рубеж —
особенно те, кому это по карману".
В этой оценке Бжезинский выглядит гораздо честнее, чем
многие его соратники по информационно-психологической войне с Россией. Но
Бжезинский не был бы Бжезинским, если бы эти "доброжелательные"
рассуждения мягко не подводил бы к направлению главного современного удара
против России — обвинения её в изощренной форме коррупции на основе
"централизованного корпоративного этатизма вместо смешанной экономики,
повышения прозрачности и верховенства закона".
Как известно, этатизм — это синоним государственничества
(от фр. l'etat — государство). Как сообщает нам
"Википедия", этатизм — мировоззрение и
идеология, абсолютизирующие роль государства в обществе и пропагандирующие
максимальное подчинение интересов личностей и групп интересам государства,
которое предполагается стоящим над обществом; политика активного вмешательства
государства во все сферы общественной и частной жизни.
Коррупция на основе системы "корпоративного
этатизма" характеризуется, во-первых, тем, что решения общенационального
масштаба в экономической сфере принимаются узким кругом влиятельных в политическом
плане чиновников, зачастую к тому же обладающих крупными личными состояниями.
Во-вторых, появлением в народном хозяйстве ряда корпораций с непрозрачной
структурой владения (к примеру, основных энергетических компаний, промышленных
предприятий и банков), в совокупности играющих преобладающую роль в
повседневной экономической жизни страны.
Выявленные Бжезинским тенденции, по его мнению, привели к
"повальной коррупции среди власть предержащих", которая может
обернуться следующими результатами: "в долгосрочной перспективе, как и в
других богатых энергоресурсами странах, где возникла аналогичная тенденция,
коррумпированность элиты, в том числе размещение личных состояний за рубежом,
может стать главной причиной возмущения в обществе, особенно после того, как
запасы сырья истощатся".
Иными словами, Бжезинский остаётся верен себе. Он всегда
искал и ищет деструкторы, способные развалить Россию, убрать политический
режим, мешающий развитию событий на "глобальной шахматной доске". И в
нынешней ситуации он такой деструктор, по его убеждению, нашёл. Это — уже
названный "централизованный корпоративный этатизм", порождающий разрушительную
коррупцию, которая сдерживает развитие России.
По сути, по такой же модели построен нашумевший
оппозиционный доклад Немцова—Милова "Путин.
Итоги" ("Новая газета", 07.02.2008). Приводя массу весьма
серьезных фактов и явлений, которые по международным стандартам действительно
можно причислить к коррупции, Немцов и Милов делают по этому поводу вывод,
который фактически согласуется с логикой Бжезинского: "Нам нужно резко
уменьшить власть чиновников над страной, сократить их полномочия, чтобы убрать
почву из-под ног коррупционеров и воров во власти. Государство должно
избавиться от несвойственных ему функций контроля над предприятиями и их денежными
потоками. Необходимо возродить практику открытой и честной приватизации (!! —
В.О.), которая начала формироваться в 1997-2002 годах".
Насчет "открытой и честной приватизации 1997
года" ребята, конечно, перегнули палку. Но главное здесь не это. Главное —
убрать государство как ведущего игрока из экономики, а значит — и из Большой
политики.
И внутренние, и внешние противники нынешней российской
власти выбрали один объект атаки — искоренение государственничества.
Они концептуально уверены в том, что именно государственничество
("централизованный корпоративный этатизм") является главным тормозом
развития России и является основной причиной современной коррупции.
По сути, это затасканный ультра-либеральный
взгляд на мировое развитие. Именно затасканный, во многом себя
скомпрометировавший, провалившийся и в Латинской Америке, и в Восточной Европе,
приведший к глобальной катастрофе Африку.
ГОСУДАРСТВЕННИЧЕСКИЙ ПРОРЫВ
Серьезные исследователи современной мировой реальности
(причем далеко не социалистических воззрений) приходят совсем к другим выводам.
Знаковым явлением является публикация специалиста по современному Китаю Джошуа Курланцика в "The Boston Globe"
от 17 марта 2008 года. Он пишет:
"В последние пять лет государства в
самых разных уголках планеты превращаются в дельцов и коммерческих игроков
такого размаха, какого мы в современную эпоху еще не видели.
Укрепление роли государств как глобальных
экономических игроков демонстрирует резкое отличие от тех десятилетий, когда частное
предпринимательство казалось непреодолимой силой в мировых финансах, коммерции
и культуре. Это стало новым и неожиданным синтезом государственного контроля и
капиталистических принципов бизнеса. И такой синтез уже вызывает существенные
перемены в глобальном влиянии.
Новые государственные капиталисты, такие,
как Китай, Объединенные Арабские Эмираты, Россия и прочие — это в основном
авторитарные страны. По мере того, как они превращаются во всё более важных
коммерческих игроков, эти страны обретают возрастающее влияние в тех сферах,
где прежде доминировал демократический Запад".
Курланцик также ссылается на одно из последних исследований
вашингтонского аналитического центра неоконсерваторов
— Американский институт предпринимательства, в котором указывается, что
экономики политически несвободных стран в последнее десятилетие развиваются быстрее
экономик политически свободных государств.
Анализируя свой главный предмет исследования — экономику
Китая, Курланцик прямо считает, что ошеломляющие
темпы экономического развития в Китае стали возможными потому, что "у
штурвала твердо стоит государство, и все программы успешно реализуются без тех
либеральных политических реформ, которые многие на Западе считали непременным условием
экономического роста".
Значит, экономическому росту и развитию государственничество
не столь вредно, как это пытаются представить радикал-либералы.
Вредно другое — коррупция. Тот же Курланцик полагает,
что государственный капитализм способствует развитию коррупции, позволяя малочисленным
кругам связанной с государством элиты контролировать большой объем богатств. В
Китае господство государства привело к тому, что местные «князьки»,
родственники руководителей коммунистической партии, получили в свои руки
контроль над самыми мощными компаниями страны. В одном исследовании китайского
правительства, объектом которого стали 3000 самых богатых бизнесменов страны,
указывается, что значительная их часть является родственниками высокопоставленных
руководителей.
Как любит говорить Владимир Путин: "мухи к мухам,
котлеты к котлетам". Зафиксируем следующее. Госкапитализм,
"централизованный корпоративный этатизм" могут быть мощным двигателем
экономического роста. Но эти же политико-экономические формы правления способны
порождать коррупцию.
Но, извините, а радикальный либерализм русских[1]
реформ 90-х годов не породил нам невиданные масштабы коррупции и питающей ее
организованной преступности? Разве не при либеральных моделях русской экономика
стала практически криминальной, а организованная преступность превратилась в
форму социальной организации жизни?
Таким образом, сегодняшняя коррупция — это не порождение русского
госкапитализма как такового. Да и госкапитализм, в сравнении с Китаем, у нас
находится только в зачаточном состоянии. Пока на проявления коррупции
продолжают действовать "успешно" вставленные механизмы радикально-либеральных
реформ.
РАДИКАЛ-ЛИБЕРАЛЬНЫЙ ТУПИК
Я в течение последних 17 лет говорил и говорю, что
идеологическим документом построения криминального капитализма в России
остается принятая в начале 90-х годов Верховным Советом РСФСР программа
Явлинского "500 дней". Один из концептуальных тезисов этой программы
заключался в том, что
"легализация теневого капитала должна
стать главным ресурсом развития экономики в России".
Этот тезис выполнен на 100 процентов. Легализация теневого
капитала и обеспечила нам ту коррупцию, которую мы сегодня имеем.
Другое дело, что построение госкапитализма с либерально
встроенными механизмами, не дающими на современном уровне вести цивилизованную
борьбу с коррупцией, усиливает синергетический эффект (возрастание
эффективности деятельности в результате интеграции, слияния отдельных частей в
единую систему) коррумпирования и мафиизации русского
общества.
Этот синергетический эффект вызван также тем, что с начала
90-х годов строили одновременно и либеральную экономику, и либеральную
уголовную политику. Это и вызвало эффект удвоения, утроения и в итоге взрыв
коррупции.
Вся современная международная стратегия борьбы с
коррупцией, закрепленная в конвенциях ООН и Совета Европы, базируется на
конфискации преступных доходов у коррупционеров и членов мафии, противодействии
отмыванию «грязных» денег, поиске и возвращении похищенных активов.
Что сделано в России благодаря либеральной уголовной
политике? В 2003 году конфискация была вообще ликвидирована как вид уголовного
наказания. Восстановлена в 2006 году как некая «иная форма уголовно-правового
воздействия». Причем все это в противовес конвенциям, подписанным и ратифицированным
Россией, которые требуют, чтобы конфискация была именно видом уголовного
наказания.
Так же изуродована вся борьба с отмыванием преступных
доходов. Русское законодательство сконструировано нашими либералами так, что
под борьбу с отмыванием не подпадают налоговые и таможенные преступления (даже
совершенные организованными группами в особо крупных размерах). Тогда как в
большинстве цивилизованных стран никаких ограничений такого рода не существует.
И полный юридический провал в нашем законодательстве — с
поиском и возвратом похищенных активов. А ведь искать и возвращать есть чего.
По самым скромным подсчетам, из страны за последние 17 лет похищено не менее
200 млрд. долл., а по более достоверным данным — около 500 млрд. долл.
К большому сожалению, указанные выше вопросы не нашли
отражения в проекте Федерального закона "О противодействии коррупции"
и пакете дополнений и изменений в действующие русские законы, которые
разработаны Межведомственной рабочей группой (МРГ), созданной Путиным в начале
2007 года (автор настоящей статьи сам является членом МРГ, но добиться
включения соответствующих положений в законопроекты не сумел).
Что касается указанных выше законопроектов, то они,
безусловно, какую-то позитивную роль сыграют. Наконец, должно быть закреплено в
русском законодательстве само понятие «коррупции». Есть в законопроектах
неплохие новации относительно противодействия коррупции в судейском корпусе.
Более строго должен быть осуществляться контроль за финансовым положением
чиновников и их родственников. Но главное ли это? Закреплено будет то, что, например,
закреплено в законодательстве Казахстана уже 15 лет! Мы всё время плетемся в
хвосте событий. Вводим законоположения, которые уже не играют серьезной роли.
Теряем время, даем возможность коррупции заполнить неприкрытые законами ниши.
Потом наспех штукатурим щели, а зараза коррупции расползается всё дальше и
дальше.
КОРРУПЦИОННАЯ ОПАСНОСТЬ ДЛЯ ГОСКОРПОРАЦИЙ
В этом смысле совершенно оголенным в плане противодействия
коррупции сейчас является такой важнейший для развития госкапитализма сегмент,
как госкорпорации.
Нельзя не согласиться с Михаилом Делягиным, что ситуация
здесь складывается уникальная (АПН, 14.03.2008):
— имущество и деньги, переданные госкорпорации
государством, становятся её собственностью — происходит "безвозмездная
приватизация";
— госкорпорации, в отличие от ОАО
с преобладающим госучастием, не могут быть обанкрочены;
— на них не распространяются требования к ОАО о раскрытии
информации;
— отличие госкорпораций от ГУПов — в выводе даже из-под формального контроля госорганов.
Они не обязаны отчитываться о своей деятельности, за исключением ежегодного представления
правительству отчета, аудиторского заключения, заключения ревизионной комиссии
и некоторых иных документов. Любые другие органы власти, включая Минюст и Росрегистрацию, налоговую и таможенную службу, перед госкорпорацией бессильны. Она не обязана публиковать даже
указанную отчетность;
— органы госуправления без
согласия госкорпорации не могут запрашивать у нее ее
распорядительные документы и проверять соответствие ее деятельности ее целям;
— они не могут запрашивать информацию о ее деятельности у
органов госуправления и финансовых организаций, а
также направлять своих представителей для участия в ее мероприятиях — вплоть до
пресс-конференций
— если органы госуправления, тем
не менее, выявят нарушение закона или совершения госкорпорацией
действий, противоречащих ее целям, они не имеют права даже вынести ей письменное
предупреждение.
Надо согласиться с Делягиным и в том, что при отсутствии
мощного госконтроля за госкорпорациями средства
государства пойдут на проекты, выбираемые госкорпорациями
самостоятельно, вне единой государственной стратегии. Часть этих средств пойдет
на нецелевое использование — в лучшем случае на раздувание административных
расходов: строительство роскошных офисов, приобретение представительских
автомобилей, загранкомандировки, повышение зарплат и раздувание штатов. Часть
будет разворована как прямо, так и через заказ своим партнерам бессмысленных
исследований и пиар-кампаний с высоким откатом.
Если Россия действительно становится на рельсы того
«централизованного корпоративного этатизма», о котором пишет Бжезинский, и
видит в госкорпорациях основу развития страны, то
госконтроль за госкорпорациями должен составлять
основу этого развития.
ПРОЕКТ «РАЗВИТИЕ» ПРОТИВ КОРРУПЦИИ
Вновь упомянув Бжезинского, надо сказать, что в названной
выше статье, помимо нахождения главного деструктора России в современный период
в виде государственной коррупции, он удивил заявлением о том, что "самым
вопиющим недостатком путинского периода является отсутствие
амбициозной программы по преобразованию России в подлинно передовое государство
за счет возможностей, которые предоставляет значительное повышение цен на
экспортируемые страной энергоносители. Подобная всеобъемлющая концепция
отсутствует, и националистическая похвальба о превращении России в мировую
энергетическую державу, естественно, не в состоянии ее заменить. Эта программа
должна представлять собой нечто большее, чем простой набор задач".
Заявляя таким образом, Бжезинский, видимо, уверен в том,
что такая "амбициозная программа" в России появиться не может. Но
здесь он может ошибиться. Такая программа должна родиться в России. Все интеллектуальные
возможности для этого в нашей стране есть.
Правда, ревностные "охранители" Путина и
Медведева с возмущением говорят: какой вам еще амбициозный проект нужен? Ведь
сказал же Путин на заседании Госсовета в феврале с.г. о "стратегии
инновационного развития страны" и "повышении эффективности управления".
А Медведев вообще выдвинул "суперпроект четырех И" (институты,
инфраструктура, инновация, инвестиции). И под эти проекты уже выделяются сумасшедшие
ресурсы, которые имеют невиданные для страны масштабы (только на программу
реформирования Русских железных дорог до 2030 года предполагается выделить до
10 трлн.рублей или более 400 млрд. долл).
Всё это, по мнению "охранителей", и составляет мегапроект "Россия-2020", состоящий из отдельных
национальных проектов. Но многие эксперты отмечают, что пока "гуляют"
только слова: "четыре И", "закон",
"собственность", "процедуры", "эффективность". А
реальных проектов, системно разработанных решений, намеченных точек прорыва —
пока нет.
Детально разработанный проект "Развитие"
необходим по многим причинам. Нельзя дальше поддерживать стабильность стагнации
и, по образному выражению Сергея Батчикова,
"питаться телом убитой советской системы" — проедать последнее из
того, что накопило предыдущее поколение (АПН, 19.03.2008). Ведь Россия уже
вплотную приблизилась к показателям 1990 года в потреблении электроэнергии, что
требует ввода новых генерирующих мощностей. Объем грузооборота на железной
дороге составляет около 80%, а в магистральных трубопроводах — почти 100% от
уровня 1990 года. Почти за два десятилетия социальных потрясений большая часть
промышленного оборудования устарела не только морально, но и физически. Такая
же ситуация в Вооруженных Силах страны, где подавляющее большинство боевых
кораблей, самолетов, танков и бронетранспортеров были изготовлены и приняты на
вооружение еще до начала перестройки в СССР.
Многие во власти боятся слова "мобилизация", но
проект "Развитие" не может быть не мобилизационным.
Мобилизационным — в прямом смысле слова, направленным на
обеспечение национальной безопасности России.
И мобилизационный в смысле интеграции всего
интеллектуального, творческого, "здорового" (лишенного меркантильных
интересов) потенциала общества (в этом смысле беседы Путина и Медведева с
членами Общественной палаты далеки от поиска кадровых мобилизационных ресурсов).
Проект "Развитие" не может осуществляться без
реальной борьбы с коррупцией. Потому что даже "четыре И" — и
институты, и инфраструктура, и инновации, и инвестиции — будут, как сейчас
принято говорить, "раздербанены" лихими
ребятами, в том числе и из числа "охранителей". Последние события с
выявленными многомиллионными растратами в Пенсионном фонде России тому
наглядное свидетельство.
Наивно полагать, что коррупция исчезнет даже при появлении
идеального амбициозного проекта "Развитие". Коррупция, как
преступность — вечны. Недавно британские и датские зоологи выяснили, что даже в
колониях муравьев процветает поведение, весьма похожее на обман и коррупцию:
ученые установили, что существуют особые "королевские гены". Они
позволяют обладающим ими самцам чаще становиться отцами королев. Поскольку
"королевские гены" не слишком распространены, ученые сделали вывод,
что их носители намеренно предпринимают определенные шаги, чтобы скрыть свое
преимущество и не дать сородичам заподозрить подвох. В противном случае
обладатели выигрышного генотипа были бы истреблены, пишет журнал "Point" (март, 2008).
Важно не полное искоренение преступности и коррупции (такие
цели намечали только идеологи сусловского поколения).
Важно, чтобы уровень коррупции и преступности в стране были сведен к
"допустимому" минимуму. Важно, чтобы эти явления, как тень в сказке
Андерсена, знали свое место, а не заменяли собой действующие государственные
структуры на всех уровнях.
Важно, чтобы борьба с коррупцией, как и проектирование
"Развития", не превращались в очередные кампании, которые по мере
надобности можно то вынимать из царского ларца, то прятать в него.
Важно, чтобы это вообще не было сиюминутной кампанией. Как,
например, сейчас, когда все ведомства зашевелились в плане борьбы с коррупцией
перед приездом в Россию в апреле т.г. комиссии Совета Европы по борьбе с
коррупцией "ГРЕКО". Напряглись так, как раньше в обкомах напрягались
перед комиссиями ЦК, или как герои гоголевского "Ревизора" (что,
впрочем, одно и то же).
Важно, чтобы это напряжение не спало после отъезда
"ГРЕКО". Потому что в конечном итоге "ехал "ГРЕКО"
через реку… да и Бог с ним". Что напишут эксперты Совета Европы в своих
фолиантах (заранее уверен, что ничего позитивного) — какая разница нам, кому
продолжать жить и работать в той России, в какой мы живем и работаем.
Если кто-то думает, что выводы "ГРЕКО" повлияют
на "имидж России и инвестиционный климат", то глубоко ошибается. Их
выводы ни на что не повлияют. Так же, как выводы ПАСЕ о наших выборах. Жизнь
развивается совсем по другим законам. В конце концов, кого-нибудь в нашей
стране волнуют весьма сомнительные рейтинги коррупции, которые делают эксперты
международной организации "Transparensy International"?
Возвращаясь к главному — проекту "Развитие",
нельзя не согласиться с Сергеем Кургиняном в том, что
борьба с коррупцией без такого проекта становится фикцией, имитацией деятельности
и может иметь даже разрушительные последствия (см. "Завтра",
19.03.2008). Именно это мы наблюдаем, когда сталкиваются финансовые интересы различных
кланов спецслужб и правоохранительных органов. Нет мощной государственной идеи,
единых смыслов, единого проекта — под видом борьбы с коррупцией война идет
только за суперприбыли.
Будет амбициозный проект «Развития» — будет работа и для
таксидермистов!
Завтра 26.03.08