Журнал «Золотой Лев» № 144-145 - издание русской
консервативной мысли
В.С. Паньков
доктора экономических наук,
заведующего кафедрой международных
экономических отношений ГУ-ВШЭ
Россия
и ВТО
Коротко об истории
переговоров
Переговоры по вопросу о присоединении России к Всемирной
торговой организации, если считать с момента их официального инициирования,
длятся небывалый для ВТО срок — 14 лет. За это время много раз менялись точки
зрения на отношения ВТО-Россия, персональный состав переговорщиков. Мы ведь еще
в 1993 году подали заявку в секретариат ГАТТ (Генеральное соглашение по тарифам
и торговле), исторического предшественника ВТО. Потом ГАТТ преобразовался в
ВТО, включив в себя еще три основополагающих для новой организации соглашения:
по услугам (ГАТС), интеллектуальной собственности и ее защите (ТРИПС),
инвестициям (ТРИМС). Начиная с января 1995 года, Россия пытается договориться
уже собственно с ВТО, однако переговоры в прошлом десятилетии вообще шли ни
шатко ни валко, что было неудивительно: наша экономика на тот момент была
крайне слаба и мало адаптирована к требованиям ВТО. В 2001 году Владимир Путин
объявляет вступление в ВТО главным приоритетом внешнеэкономической политики
России, и только тогда процесс серьезно ускорился.
Присоединение
России к ВТО: кому это выгодно и зачем это нужно?
Не надо забывать, что общеэкономические национальные
интересы и интересы отдельных отраслей нашей экономики, предприятий и фирм
далеко не идентичны. После вступления России в ВТО кто-то достаточно быстро
получит выгоды, а кто-то окажется в непростом положении вследствие неизбежной
либерализации нашей экономики и соответствующего ужесточения конкуренции. Что
же касается перспектив развития, то это вообще отдельный разговор.
Проблема нашего вступления в ВТО сильно политизирована.
Думаю, что сегодня для того, чтобы не принимать нас в ВТО, нет никаких деловых
оснований. Надо понимать, что де-факто мы и так уже ведем всю свою внешнюю
торговлю согласно действующим международным правилам и требованиям ВТО. Не сомневаюсь,
что сегодня Россия куда более соответствует принципам ВТО, чем, скажем, Китай,
вступавший туда в 2001 году. Но та же Грузия — явно по политическим
соображениям — встала на пути многосторонних системных переговоров с РФ. Нет,
они, конечно, ведутся, но с торможением и с известной оглядкой.
Ясно, что с точки зрения нынешней товарной структуры русского[1]
экспорта мы не нуждаемся во вступлении в ВТО, тем более по принципу «любой
ценой и как можно скорее». Известно, что 80% нашего экспорта — товары сырьевой
группы. Львиную долю в этом объеме составляют энергоносители, и они по большей
части ограничениям ВТО не подвергаются.
Если мы и впредь будем торговать в основном нефтью и газом,
то дальнейшая либерализация наших внешнеторговых отношений, которую принесет
вступление в ВТО, России мало что даст. Иная картина уже с продукцией невысоких
стадий обработки — к примеру, в черной металлургии или крупнотоннажной химии
(минеральные удобрения и др.). Отчего г-н Мордашов, руководитель «Северстали», так ратует за вступление России в ВТО? Оттого,
что именно продукция низких стадий обработки черной металлургии прежде всего
подвергается антидемпинговым расследованиям, и здесь против нас принимаются
серьезные меры. После вступления в ВТО у русских металлургических и химических
компаний появится возможность обращаться в случаях возбуждения против них
антидемпинговых и компенсационных расследований в орган ВТО по разрешению
споров: как говорится, голыми руками нас тогда уже не возьмешь. А ведь
ежегодная цифра потерь в отраслях готовой продукции низких стадий обработки, по
подсчетам экономистов, довольно внушительная — 1 млрд. долларов США.
Выгоды, причем в долгосрочном, а не краткосрочном аспекте,
будут, если нам удастся решить стратегическую задачу — диверсифицировать
структуру нашего экспорта в сторону резкого повышения доли готовой продукции,
особенно высокотехнологичной, о необходимости чего разговор идет, по сути, еще
с брежневских времен. Если мы сможем резко повысить долю готовых изделий,
особенно высокотехнологичных, тогда во вступлении в ВТО будет реальный смысл. В
развитых странах доля готовой продукции в стоимости экспорта составляет, как
правило, более 70%. По данным Всемирного банка, в настоящее время у США этот показатель
достигает 82%, Германии — 84%, Великобритании — 77%, Франции — 83%, Италии —
88%, Канады — 60%. Поскольку Канада — крупный сырьевой экспортер, то Россия с
ней вполне сопоставима. Однако у нас доля готовой продукции в совокупном экспорте
составляет лишь 21%. Что касается доли высокотехнологичной продукции в экспорте
готовых изделий, то у России это всего 9%, в то время как у США — 32%,
Великобритании — 24% и т.д.
Что в итоге получается? Если мы действительно хотим стать
развитой державой, то обязаны модернизировать нашу экономику, максимально
увеличить ее инновационную составляющую. Собственно, эту цель как приоритетную
в экономике провозгласил Президент. Но на сегодняшний день наша готовая и
прежде всего высокотехнологичная продукция, даже имея вышеназванный объем, как
раз и встречает главные препоны на мировом рынке (чем выше стадии обработки
товаров, тем выше таможенные пошлины и другие ограничения экспорта). Поэтому в
стратегическом плане вступление в ВТО для нас просто необходимо, иначе и
модернизация экономики во многом будет затрудняться.
И еще раз подчеркну вот что. Торгуем мы, к примеру, с ЕС по
правилам ВТО уже с 1995 года (т.е. после введения в действие торгового раздела
Соглашения о партнерстве и сотрудничестве Россия-ЕС), но при этом не имеем
возможности влиять на изменение правил ВТО или обращаться в те или иные
инстанции ВТО для защиты своих интересов при возникновении спорных ситуаций. В
общем, с обязанностями у нас все в порядке, а вот с правами... Перефразируя
героя знаменитой комедии Гайдая, хотел бы поднять тост за то, чтобы наши обязанности
совпадали с нашими правами — при всей полноте реализации последних.
С одной стороны, для получения реальных преимуществ от
участия в мировой экономике надо, чтобы и наша экономика была максимально
либеральной. С другой, как только мы вступаем во ВТО, то и в либерализацию
нашего экспорта-импорта втягиваемся сразу — тут уже лишь говорильней о
диверсификации экономики не отделаешься.
ВТО и
субсидирование сельского хозяйства
Замечу сразу, что уровень нашей поддержки сельского
хозяйства, по сравнению со странами, задающими в ВТО тон, невелик. Без оговорок
разрешенными субсидиями (к ним приравниваются налоговые и другие финансовые
льготы) являются субсидии из так называемого «зеленого ящика» — на обеспечение
экологии сельского хозяйства, развитие племенного скотоводства и элитного
семеноводства, совершенствование инфраструктуры. В «желтом ящике» находятся в
принципе незапрещенные субсидии, однако, если кто-либо из стран-членов ВТО
выражает протест по поводу их использования (например, когда предоставление
каким-либо государством целенаправленных льгот своим конкретным отраслям и
производителям ведет к искажению условий конкуренции на рынках пострадавшей от
этого страны), по линии ВТО может быть возбуждено соответствующее
расследование. Если говорить о субсидиях из «желтого ящика», то по данным ВТО
за 2005 год в среднем на душу одного жителя ЕС пришлось 9653 долларов, США —
7238, Канады — 3605. Каждый житель России довольствовался всего лишь 350
долларами США.
В прошлом десятилетии государственная поддержка сельского
хозяйства снизилась в десятки раз. Наши субсидии аграрному сектору и сегодня
низкие, они составляют 2-3 млрд. долларов США в год. Однако наше государство
экономически крепнет, и мы уже в ближайшей перспективе способны резко увеличить
помощь сельскому хозяйству. Эта тенденция наших западных торговых партнеров
пугает, они опасаются нового крепнущего конкурента (например, на мировом рынке
зерна) и хотят зафиксировать размер субсидий на возможно низкой отметке.
Министр сельского хозяйства Алексей Гордеев весной прошлого года заявил, что
Россия и ВТО договорились о 9,5 млрд. долларов США как о верхней границе. Мы не
можем заглянуть за кулисы переговоров по этой проблеме, но способны
предположить, что и эту сумму ВТО сегодня требует уменьшить, при уже отмеченном
выше росте финансовых возможностей России помочь своим сельхозпроизводителям.
На этом поле (и в аграрном смысле, и в переговорном) четких правил и
ограничений нет, поэтому можно сказать, что мы имеем дело с «дипломатией воли и
нервов»: кто сколько выторгует и сколько уступит. В последние годы Россия стала
заметным экспортером зерна даже при очень ограниченной поддержке государства. А
что будет, если наше государство раскроет для аграриев кошелек пошире? Кроме
того, теперь зерно активно идет еще и на производство моторного топлива —
этанола. Это привело к резкому увеличению спроса на зерно на мировом рынке и,
соответственно, повышению цены на него. Что, кстати сказать, обостряет
продовольственную проблему для развивающихся стран. Короче говоря, производство
зерна — перспективнейшее дело, и тут у России немало козырей. И потому нас
побаиваются, сдерживают в развитии всеми способами.
Ветеринарный и
фитосанитарный контроль
В области ветеринарного и фитосанитарного контроля хотят,
чтобы мы смягчили наши нормы, которые более строги, чем, скажем, в США и ряде
других стран. Понятно, что за этим стоит желание больше продавать нам продукции
того же животноводства. Но кому, как не России, развивать производство своего
молока, мяса, яиц? Или частые и громкие разговоры о перспективах русского
фермера — пустой звук?
Соблюдение прав
интеллектуальной собственности
Претензии к нам в области соблюдения прав интеллектуальной
собственности вполне обоснованы. Хотя следует заметить, что абсолютным
чемпионом мира по контрафактной продукции, например, является Китай — член ВТО.
Пусть мы по западным оценкам в этом деле вторые, что трудно отрицать. Однако, думаю,
что в любом случае русская ситуация в этой сфере не может быть преградой на
пути вступления в ВТО. Ведь наше нынешнее законодательство по интеллектуальной
собственности и четвертая часть Гражданского кодекса соответствуют нормам и
требованиям ВТО. Русские правоохранительные органы активизировали борьбу со
всеми видами нарушений прав интеллектуальной собственности — это факт. Другое
дело, что не все сразу получается.
Проблема
таможенных пошлин
У нас таможня дает 40% дохода госбюджета (в развитых
странах эта цифра равна 1-3%). Резко и сразу снижать импортные пошлины по
соображениям как защиты внутреннего рынка и отечественных производителей, так и
наполнения госбюджета мы не можем. До сих пор на переговорах с ВТО по таким
пошлинам на промышленные и аграрные товары наши переговорщики достигали
взаимоприемлемых компромиссов: умеренное снижение тарифов в течение более или
менее длительного переходного периода. Кроме импортных пошлин, мы, в отличие от
развитых стран, практикуем и экспортные пошлины — прежде всего, на сырьевые
продукты (нефть, газ, древесину и др.), и они весьма весомые. Кроме выполнения
фискальной задачи, экспортные пошлины также защищают наш внутренний рынок. Как
известно, цены, к примеру, на нефтепродукты на русском внутреннем рынке ниже,
чем на мировом. Отменим экспортные пошлины — и наши нефтяные компании бросят
максимум своего продукта на экспорт, что неминуемо создаст серьезные проблемы
для отечественного потребителя.
Почему Запад хочет убрать эти пошлины? Логика тут простая.
Есть пошлины — меньше нашей нефти на мировом рынке и выше цены на этот продукт,
что нехорошо. Но и у нас — не менее доступная арифметика. Снимем пошлины —
меньше нефти на внутреннем рынке, поднимаются цены на этот продукт, а вместе с
энергоносителями дорожает все вокруг: страдает наша экономика и, главное,
население.
В ВТО нет правил, по которым от нас могли бы потребовать
отмены или снижения экспортных пошлин. Однако дело в том, что если наличие
экспортных пошлин (тем более высоких) не подпадает под букву требований ВТО, то
духу этой организации, безусловно, противоречит. В перспективе России, конечно
же, придется экспортные пошлины хотя бы снижать, иначе трудно будет вести
разговор о либерализации в тех областях, где нам это действительно выгодно
(вспомним о готовой продукции, высоких технологиях).
Развитые государства вообще экспортных пошлин не
практикуют, но там сложилась другая ситуация. Возьмем Канаду. У нее внутренний
уровень цен на энергоносители близок к мировому, что делает неактуальной
проблему «опустошения» своего рынка экспортом. Что до фискальной части, то
Канада, как и все развитые страны, научилась собирать внутренние налоги, не
рассчитывая на экспортные пошлины.
В этом году в России резко повысились экспортные пошлины на
необработанный лес. И это тоже спорная проблема в рамках наших взаимоотношений
с ВТО. Положение в этой области у нас сложилось катастрофическое. До последнего
времени шла безудержная торговля элементарным кругляком, в то время как абсолютное
большинство развитых стран торгуют только готовой продукцией из древесины. Ту
же Читинскую область превратили в полупустыню, сплавляя лес в Китай: дикая
ситуация, которая долгое время находилась абсолютно вне государственного
контроля. Повышение экспортных пошлин сразу дало серьезный результат: экспорт
необработанной древесины значительно упал. Но надо идти дальше, организовывать
свое обрабатывающее производство, хотя бы первичное — по изготовлению
шпунтованной доски, фанеры, вагонки и т.п., а еще
лучше — мебели и других изделий с высокой добавленной стоимостью. Но с этим
сложнее. С мебелью всегда были проблемы. Хороший гарнитур в советское время
ввозился как минимум из стран соцлагеря, лучшей бумагой
считалась финская... Разумеется, и сегодня финны хотели бы получать наш
кругляк, а потом продавать России бумажные рулоны и мебель, но это никак не в
наших интересах. Тут опять-таки надо держаться дороги в будущее: по максимуму
переходить на торговлю готовой продукцией, которая во всех отношениях выгоднее,
чем продажа сырья.
Вступление в ВТО
и экономика Москвы
Столица не добывает нефть или уголь, не сеет и не жнет, ее
экономика сбалансирована, мобильна, поэтому Москве вряд ли стоит ожидать резких
изменений. Тем не менее, к вступлению России в ВТО экономика Москвы должна
готовиться.
Московская фармацевтика, скажем, не особенно заметит
новации, так как она в основном производит недорогие медикаменты, а снижение
импортных пошлин предусматривается здесь совсем небольшое. Однако снижение
пошлин на дорогие импортные лекарственные препараты будет иметь для московского
бюджета существенное значение. Например, многие онкологические лекарства у нас
не производятся, та же Москва их покупает по очень высокой цене, а потом
субсидирует из бюджета для граждан льготных категорий. Ниже импортные пошлины —
легче городской казне, которая может направить вырученные средства на иные, не
менее насущные, но пока не удовлетворенные нужды граждан.
В швейной и обувной промышленности эти пошлины снижаются до
2,5-5%, однако московские предприятия в этой сфере больше испытывают
конкуренцию не со стороны официальных зарубежных производителей и поставщиков
на наш рынок, а челноков с их товаром. По свинине, говядине и мясу птицы
ситуация с пошлинами и квотами сохраняется до 2009 года: подмосковные
производители, питающие столицу, могут работать спокойно.
Главное для Москвы вот что: здесь сосредоточены
высокотехнологичные производства, предприятия с высокими стадиями обработки.
Все они сразу не почувствуют выгод от вступления в ВТО, но им даются хорошие
возможности для перспективного развития. Москве, как крупнейшему городу России,
обладающему современной экономикой, будут даны дополнительные шансы для
промышленного и финансового роста — надо только умело ими воспользоваться.
ВТО и русский
потребитель
Какие выгоды способно принести членство в ВТО
отечественному потребителю? Насчет снижения цен не уверен, пусть уменьшение
импортных пошлин по идее и должно способствовать удешевлению товаров. Но вот
ассортимент и качество услуг для населения, без сомнения, должны претерпеть
изменения в лучшую сторону. Непросто придется, например, страховым компаниям.
Возможность иностранных вложений в их основной капитал возрастет с 25 до 50%, в
конце переходного периода сроком в 9 лет зарубежным страховым компаниям будет
разрешено создавать у нас оффшорные филиалы. Все это означает непростую жизнь
для тех, кто, извините, привык работать слишком просто. Однако пора заканчивать
с тем убогим перечнем услуг, которые нам нередко предлагают иные страховые
кампании, рассчитывая при этом получать от клиентов значительные суммы.
Или вот банковское дело. Центробанк уже в 1990-е годы
объявил о допущении иностранной доли в основном капитале и активах
отечественной банковской системы в пределах 12%. Однако в реальности она до
недавнего времени не превышала 5-6%. В перспективе доля иностранного капитала
должна возрасти до 50%. Ассоциация российских банков уже забила тревогу, требуя
ограничить квоту 25%. Можно, конечно, пожалеть наших банкиров в связи с
ожидающими их трудностями, но ведь есть еще и население, вкладчики этих самых
банков. Где это в мире видано, чтобы банк давал кредиты под 15% и более, а
проценты по текущим вкладам выплачивал в 1%? У нас попросту происходит грабеж
на базе того, что на кредитном рынке доминируют «продавцы» кредитов, а не их
«покупатели». Наши банки, по сравнению с зарубежными, во-первых, маломощны
(поможет реструктуризация, слияние), а во-вторых, им надо учиться уважать
клиента, особенно в лице простых граждан (поможет иностранная конкуренция).
Членство в ВТО и
стратегическая задача
Вступление в ВТО поможет решить нам главную стратегическую
задачу — диверсификацию экспорта и экономики в целом. Это хорошо, но здесь мы
получаем только шанс на будущее, а не сиюминутные блага. При этом в текущем
плане надо быть готовыми получить массу проблем, связанных с либерализацией нашего
импорта, которая снизит уровень защиты отечественных производителей от внешней
конкуренции.
Так что лучше бы России не рваться в ВТО без оглядки, платя
любую цену за вступление в нее как можно скорее. Вместе с тем надо еще более
активно к такому вступлению готовиться. Без модернизации нашей экономики у нас
нет будущего — ни с ВТО, ни без
Клуб мировой политической экономики, 9.02.08