Журнал «Золотой Лев» № 140-141 - издание русской
консервативной мысли
Е. Булатов
Профессиональная армия и всеобщая воинская
обязанность
«РЕФОРМА ЧРЕЗВЫЧАЙНОГО РАЗМАХА»
Хотя создание
надлежащим образом оснащенной армии
добровольцев
необходимо и находится в полном соответствии
с тенденциями
современной эволюции,
оно, тем не
менее, является реформой чрезвычайного размаха.
Шарль де Голль,
1934 г.
Вопрос о том, быть ли Российским Вооруженным Силам
профессиональным или комплектоваться по-прежнему на основе всеобщей воинской
повинности, дискутируется уже много лет, но решения до сих пор не видать.
В спорах по данному поводу происходит дикая абсолютизация
точек зрения и абсурдная подмена понятий. Если ты профессиональную армию,
значит, за реформы и демократию, – твердят одни. Если ты против всеобщей
воинской обязанности, значит, против сильной армии и против сильной России, –
заявляют другие.
В русском[1]
обществе нет однозначно господствующего мнения по вопросу о будущем вооруженных
сил. Более того, конкретный ответ на этот вопрос способен политически расколоть
страну. Пока все ограничивается разговорами, но практическое осуществление
любой реформы способно внести в общество дополнительную напряженность. А
десятки тысяч офицеров, выброшенных со службы в связи с сокращением ежегодно
призываемого рядового состава – это вам поопаснее миллионов разъяренных, но
безоружных пенсионеров и штатских безработных! Прибавьте к этому действительно
(спорить нечего) большие расходы на реформу, которые придется выложить из
своего кармана всем налогоплательщикам.
И все-таки, по какому пути предстоит развиваться нашим
Вооруженным Силам в XXI столетии, учитывая стоящие перед ними задачи по обороне
страны, поддержку активной политики России (говоря об этом, мы все-таки априори
исходим из предположения, что Россия останется великой державой, ибо в ином
случае и обсуждать-то нечего) и технические реалии современности?
Государственное руководство пока явно не определилось со
стратегией преобразования Вооруженных Сил, ограничиваясь паллиативными мерами.
Однако решение отложить действительно назревшую военную реформу сродни
латинской поговорке «quieta non
movere» (не трогать покоящееся). Таков был принцип
царского сановника И.Л. Горемыкина, столетие назад неоднократно занимавшего
высокие государственные посты и дважды бывшего премьер-министром. Замечательный
консервативный лозунг, актуальный в спокойные периоды жизни государства,
становится неприемлемым в моменты, когда от власти требуется действие. И те же горемыкины со своей привычкой откладывать решение проблем,
пока те сами собой не упразднятся, неудержимо толкали Российское государство к
краю пропасти.
Часто чем меньше осведомленность человека в военных
вопросах, тем яростнее он готов обличать всеобщую воинскую повинность как
архаизм или как нарушение какого-то мнимого «права человека» «не брать в руки
оружия». В нашем обществе еще со времен «горбостройки»
распространилось основанное исключительно на стремлении подражать северо-американцам убеждение в том, что наемная армия якобы
воюет лучше, а потому единственный путь качественного улучшения Российских
Вооруженных Сил заключается в заимствовании этой американской системы.
Между тем, военные резонно могут усматривать в таком
убеждении проявление дилетантизма. Исторические ссылки на американскую армию
неосновательны. Сохраненная после Второй мировой войны всеобщая воинская
обязанность просуществовала в США до вьетнамской войны, когда была отменена не
в силу профессиональных соображений, а под напором общественного мнения. И
только постепенно военная машина США приспособилась использовать новую систему
на максимальную мощь.
Вообще, в США и Великобритании военная служба испокон веков
была делом добровольным. Эти страны, после напряжения «холодной войны», просто
вернулись к своим историческим основам. В то же время государства
континентальной Европы пока что не очень торопятся следовать их примеру. Даже
Франция – родина идеи современной профессиональной армии – заявившая о
постепенном переходе к добровольной системе комплектования, объявленной реформы
еще не завершила. Тоже самое и в большинстве других стран НАТО, выставивших
принцип контрактной армии как ориентир, но не как самоцель, которая стала бы
поглощать все средства в ущерб другим направлениям повышения
обороноспособности.
Но пока у нас мы не видим дискуссии о путях улучшения
строительства Вооруженных Сил. Вместо этого идет полемика вокруг навязываемых
извне принципов. Что они действительно навязаны – это отлично видно из самой
постановки вопроса. Кроме отмены всеобщей воинской обязанности, никакие другие
компоненты военной перестройки не предложены и не обсуждаются. Весь вопрос
свелся к одной дилемме, которую, в зависимости от того, к какому ответу
склоняется сам вопрошающий, представляют как «за наемную или всенародную армию»
либо же «за добровольную службу или принудительную».
Нынешнее состояние вопроса о военной реформе
свидетельствует об отсутствии у госвласти ясной
концепции качественного улучшения российской военной машины. Но такая концепция
отсутствует и у общества. Ибо невозможно же назвать концепцией навязчивое
убеждение в том, что контрактный способ набора войск послужит панацеей от всех
военных неудач и неустройств! В том, что дискуссии о путях армейской реформы в
России ведутся пока на крайне низком уровне, лучше всего убеждает происходящая
сознательная или невольная подмена понятий, когда в одну кучу сваливаются «наемничество», «добровольчество» и «профессиональность».
Между тем, все это совершенно различные, иногда взаимоисключающие подходы к
строительству вооруженных сил!
История знает армии добровольческие, но не наемные и не
профессиональные. Это Красная и Белая
Армии в начальный период Гражданской войны. Были армии наемные и профессиональные,
но не добровольческие, например, древнеримские легионы, рекрутские армии XVIII
столетия (в частности, русская армия после Петра I, прусская армия Фридриха
II). Наконец, возможны армии профессиональные, но не наемные и не добровольческие.
Здесь самый яркий пример – немецкий вермахт в успешный для него период Второй
мировой.
Как часто в истории не деньги, а жизненные интересы, а
иногда и идейные побуждения заставляли массы людей добровольно надевать на себя
военную форму! С другой стороны, военный профессионализм далеко не всегда
связывался с постоянной, за жалованье, службой в войсках. Во 2-й половине XIX
столетия ситуация была обратной – тогда повышения качества вооруженных сил
большинство европейских государств искали на путях всеобщей воинской повинности,
то есть, по существу, всеобщего военного обучения!
Когда Шарль де Голль выдвигал положение о том, что «отборный
личный состав, умеющий извлечь максимум эффективности из чрезвычайно мощного и
разнообразного оборудования, обладает подавляющим превосходством над более или
менее беспорядочными массами» – его мысленному взору, вероятно,
представлялись средневековые сюжеты, когда десяток-другой тяжеловооруженных
конных рыцарей без труда рассеивал многотысячные толпы бунтующих крестьян.
Бесспорно, что современная война ведется больше сложной и сокрушающей техникой,
нежели людскими массами, и Ш.де Голль отчетливо уловил эту тенденцию еще 70 лет
назад.
Однако де Голль был далеко не первым теоретиком
профессиональной армии Новейшего времени. Как мы привыкли гоняться за
зарубежными авторитетами, что в этой погоне забываем о своих, отечественных
мыслителях, которые за десятилетия предвосхищали достижения западной мысли!
Здесь, в первую очередь, следует сослаться на выдающегося
русского публициста начала ХХ века, знатока военных проблем, М.О. Меньшикова.
Он задолго до Ш.де Голля, основываясь на неудачном для нас опыте
Русско-японской войны, выдвинул идею о том, что вооруженный рабочий и
земледельческий народ, каким являлись тогдашние армии, должен будет уступить
свое место на полях сражений высококвалифицированным бойцам, для которых война
является делом всей жизни.
Меньшиков слишком далеко заглянул вперед, ибо две
крупнейшие войны прошлого столетия были сплошной мясорубкой гигантских
человеческих масс. И все-таки уже тогда в идеях Меньшикова содержалось
рациональное зерно. Ведь армия есть инструмент не только большой, но и малой
войны. А для последней небольшая кадровая профессиональная армия незаменима.
Выше говорилось о том, что Европа и США ориентируются на
исторически сложившиеся у них (то есть продиктованные геополитикой) способы
военного строительства. Военная реформа в России также должна иметь ввиду
исторический опыт, в первую очередь, нашей страны.
ДРУЖИНА ПЛЮС ОПОЛЧЕНИЕ
Необходимо,
чтобы армия занималась своим армейским делом, и никаким больше!
Необходимо,
чтобы весь коротенький, страшно коротенький
курс солдата
был использован только на военное искусство!
М.О.Меньшиков,
1910 г.
Вооруженная защита Отечества с давних времен считалась в
России делом всего народа, при том, что всегда существовали и элитные
профессиональные воинские части. Так, во времена Киевской Руси, наряду с
княжескими дружинами, собирались народные, по преимуществу городские,
ополчения, возглавляемые тысяцкими (обычно выборными, иногда назначаемыми
князьями).
В эпоху Московского царства основу военной силы составляло
дворянское ополчение. Это было нерегулярное, но профессиональное войско. Такие
«служилые люди по отечеству» были дворянской «национальной гвардией», впрочем,
не всегда достаточно эффективной даже при защите степных границ Русского
государства, не говоря уже о сражениях против европейских (польской или
шведской) армий. Поэтому еще Иван Грозный положил начало регулярным воинским
частям – стрельцам, рейтарам, пушкарям и затинщикам
(крепостным гарнизонам). Это были «служилые люди по прибору». Они составлялись
из крестьян и посадских людей, переводимых в данный разряд, преимущественно в
тех местах, где в нем чувствовалась надобность, добровольно, а чаще –
принудительно.
С XVII века начинают формироваться «полки иноземного строя»
– наемные регулярные части, видное место в которых принадлежало иностранцам.
Петр I перестроил всю армию на регулярную профессиональную основу. Поставщиком
живой силы стало серое русское крестьянство, раз в год выдававшее определенную
норму рекрутов, для которых война поневоле становилась делом всей жизни. В
отставку уходили только больные и увечные (впоследствии Анна Иоанновна смягчила
петровский закон, «сократив» срок службы до 25 лет, но на практике это мало что
меняло).
Принудительно-профессиональная послепетровская
армия била шведов, турок, пруссаков и поляков, переходила Альпы, а в начале XIX
века утвердила русский флаг на башнях Парижа. В защите России от «двунадесяти языцев» участвовало и добровольное народное ополчение, не
сыгравшее, правда, существенной роли. Но всему хорошему приходит конец, и
поздние потомки суворовских чудо-богатырей сдали Севастополь. Эпоха рекрутской
армии закончилась, однако это было связано не с ее боевыми качествами, а с
технико-экономической отсталостью России. Поражение в Крымской войне
потребовало реформ, но сама военная реформа явилась не прямым отражением
военной слабости, а следствием начавшегося при Александре II уравнения сословий
в правах.
Несмотря на неудачный опыт всенародного ополчения в
Крымскую войну, главное содержание военной реформы Д.А. Милютина
составило введение всесословной воинской повинности. При тех принципах, которые
были положены в основу перестройки вооруженной силы, последняя не должна была
терять профессиональных качеств. Срок службы в 6 лет в армии и в 7 лет на флоте
давал возможность подготовить хорошо обученный запас. Проблемы некомплекта в то
время не было. Наоборот, вооруженным силам требовалось значительно меньше
людей, чем контингент, ежегодно достигавший призывного возраста. Срочнослужащие
отбирались по жребию, причем службу проходила в среднем только одна треть.
Многочисленные льготы по семейному положению и сокращение срока службы по
образовательному цензу не препятствовали поддержанию в мирное время численности
армии в 700 тысяч человек.
Однако, если прежняя профессиональная армия, рекрутская по
рядовому составу и дворянская по офицерскому, выиграла все войны России с
внешними врагами, кроме одной лишь Крымской, то всесословное ополчение,
созданное реформами Александра II, с огромным трудом победило в 1877‑78
гг. Турцию, которую раньше били легко, и проиграло Японскую и Первую мировую
войны... Профессиональные вооруженные силы дали стране Суворова и Кутузова,
Багратиона и Ермолова, Ушакова и Нахимова. Полугражданская
военная система не выдвинула в вожди подобных людей (быть может, единственным
исключением стал Брусилов, но и он отстоял далеко от типажей времен взятия
Измаила и Бородинской битвы). Многие из русских военных руководителей,
воспитанных в конце XIX – начале ХХ вв., считали, что главное, чему должны
учить солдата в армии – какому-нибудь ремеслу, которым он сможет заняться по
окончании службы...
Уже упоминавшийся горячий патриот Меньшиков с болью в
сердце так характеризовал Русскую императорскую армию накануне роковой для нее
Первой мировой войны: «Древний критерий – талант и мужество – уступили
диплому и осторожности. В иерархии военной начался подбор людей усидчивых, многопишущих, все знающих, кроме момента, когда нужно действовать.
Военный штаб незаметно переродился в канцелярию и, как ослабленное сердце,
парализовал армию».
НОВОЕ СЛУЖИЛОЕ ДВОРЯНСТВО
Для спасения
государств, угрожаемых более изнутри,
чем извне,
необходимы хоть небольшие, но постоянные армии,
необходим
строгий отбор людей по призванию и таланту
М.О.Меньшиков,
1910 г.
Традиционное обвинение, которое бросают любой армии
пацифисты всех стран – «культивирование милитаризма». Русскую армию тоже сплошь
и рядом обвиняют в том же самом, хотя скорее ее можно было бы упрекнуть в
противоположном.
Наши Вооруженные Силы, увы, не обладают чем-либо,
специфически отличающим их от гражданских учреждений нашего государства. Русская
армия насквозь проникнута штатским духом. Она не меньше, чем какая-либо другая
социальная среда, заражена гражданским «идеалом» стяжательства. Она практически
перестала культивировать воинский дух и связанные с ним доблести. Корни этих
пагубных явлений, безусловно – в общем состоянии русского социума. Но есть
причины, усугубляющие воздействие этих факторов в армии, не дающие ей стать
признанным центром консолидации здоровых национальных сил. И главная причина
именно в том, что армия, комплектуемая на основе всеобщей и равной для всех
воинской обязанности, есть не армия, а часть народа со всеми теми пороками,
которые присущи оному «на гражданке».
Попытки свести современные армейские проблемы к
«некомплекту призывников» есть показатель нежелания штатских по духу людей в
погонах что-либо позитивно менять. Конечно, окончательное оздоровление армии
невозможно без оздоровления общества. Но кто возьмет на себя первый почин?
Сколько в истории других стран в ХХ веке было случаев, когда именно армия
спасала страну от сползания в пропасть. Где были наши военные в 1991‑93-м
и последующих годах? Сколько раз за последние годы наша армия выдала на
расправу «правозащитникам» подлинных героев Чеченской кампании?
В среде русских военных ослаблено элитарное самосознание. В
этом они представляют худшую противоположность североамериканцам, у которых
военные, особенно после отмены всеобщей воинской повинности – это особая,
элитная, материально обеспеченная каста со своим четко выраженным сословным
мировоззрением и корпоративной этикой, притом (и, скорее, именно поэтому)
весьма уважаемая в обществе (отдельные тамошние пацифисты не в счет). В истории
отечественных Вооруженных Сил после 1917 года были периоды, когда элитарная
струя в воинском сознании брала верх над влияниями штатской жизни (особенно
положительное воздействие в этом смысле оказали чистки 1937‑38 гг. и
Великая Отечественная война). И все-таки, преобладающим за годы коммунистической
власти являлось стремление буквально воплотить лозунг «народ и армия едины».
Хорошо выполняет свое дело только профессиональная армия.
Всемирная история наглядно демонстрирует нам, как на смену вооруженным племенам
эпохи первобытной «военной демократии» и ополчениям городских общин приходили
профессиональные имперские легионы и дружины конунгов. Затем элитные сословные
войска замещались наемными, но в сущности такими же профессиональными армиями
ландскнехтов. После них появились рекруты, военная служба для которых стала не
просто профессией, но пожизненным призванием. После кратковременного господства
всеобщей воинской обязанности начинается возвращение на круги своя,
«консервативная революция» в военной сфере. Те страны, в которых она уже
произошла, получают преимущество над остальными.
Военная служба не должна быть уделом всех слоев населения в
одинаковой степени. Только на путях создания профессиональной (не наемной –
чувствуете разницу?) армии можно решить проблему обеспечения национальной
безопасности России. Общественный статус военного (как офицера, так и рядового)
должен стоять высоко, что невозможно без соответствующего материального
обеспечения военнослужащих. Престиж вооруженных сил в молодежной среде следует
поднять воссозданием военных кафедр в каждом вузе. Возможно, обучение на
них не следует делать обязательным, но окончившие их должны обладать
определенными преимуществами перед «уклонистами» не только в плане призыва на
военную службу, но и на гражданке. Еще в начале ХХ века во многих европейских
странах, например, некоторые высокие государственные должности были доступны
только служащим офицерам или офицерам запаса.
(Автор этих строк хорошо помнит, как в начале 1990-х годов
студенты вуза, где он учился, несколько раз собирали подписи с требованием
восстановить ранее существовавшую в нем военную кафедру. Юноши подписывались
почти поголовно, а к немногим сомневающимся применялись эффективные солидарные
меры морального воздействия, так что демарши оказывались единодушными. Но все
без толку… Разлагавшаяся власть была глуха к потребностям и патриотическим
позывам молодого поколения)
Укреплению корпоративного сознания и сословной этики
военных должна способствовать иная система комплектования вооруженных сил, при
которой решающее значение придавалось бы семейным традициям и личным
склонностям. Необходимо возрождать привилегированное военно-служилое
сословие. Оно не должно быть наследственным. Как при Петре I, дорога к
чинам и званиям должна быть открыта любому способному. Но сложившиеся во многих
семьях традиции офицерской службы при этом необходимо использовать. Вообще, сильное
государство не может обойтись без привилегий, даваемых за действительную службу
Отечеству.
Необходимость создания отлично обученного,
профессионального ядра вооруженных сил не снимает вопроса о комплектовании их в
целом. Особенно в России, которая всегда была поставлена в особо
неблагоприятные геополитические условия, делавшие неизбежным содержание в
мирное время значительной сухопутной армии. При переходе на профессиональную
армию нельзя предавать забвению русские традиции народного ополчения. Как
безопасность страны, так и социальная справедливость требуют всеобщего
элементарного военного обучения (опять же исторический пример нашей страны –
ленинский Всевобуч), создающего резерв, который может использоваться не только
в помощь профессиональной армии, но и при ликвидации чрезвычайных ситуаций и
т.п., что так актуально в обычное мирное время.
И необходимо помнить, что никакая форма пополнения
вооруженных сил не сможет сама по себе обеспечить их качество без улучшения
самой постановки обучения в войсках и повышения социального престижа военной
корпорации.
РПМонитор, 7.02.08