Журнал «Золотой Лев» № 140-141 - издание русской консервативной мысли

(www.zlev.ru)

 

В. Усиевич

 

Когда беззаконие экономически выгодно[1]

 

Совершенно очевидно, что главным направлением, на котором закон должен работать как хорошие швейцарские часы, является борьба с коррупцией. Пока можно купить любое судебное решение и любое должностное лицо его исполняющее, о борьбе с правовым нигилизмом нечего и мечтать. Как это ни парадоксально, но именно здесь порядок навести проще всего. Опыт последних лет убедительно показал, что правоохранительная и судебная системы в старой системе координат не реформируемы. Ни одна из предпринятых властью попыток не привела к сколько-нибудь ощутимым результатам. Стало быть, нужно изменить сам подход к реформам в этой важнейшей сфере государственного управления.

 

ХРОНИЧЕСКИЕ БОЛЕЗНИ СИСТЕМЫ ПРАВОСУДИЯ

 

Функция отправления правосудия является, как известно, одной из важнейших в любом государстве. Только наличие в стране праведного суда может обеспечить и охрану прав и свобод граждан, и экономическую стабильность, и приток иностранных инвестиций. В советский период эта функция называлась иначе. Борьба с преступностью, обеспечение социалистической законности, общественного порядка, безопасности государства и еще несколько невыразительных для несведущего человека профессиональных жаргонизмов обозначали то, чем занимались милиция, прокуратура, КГБ и суды. Причем, все они руководствовались в своей деятельности указаниями КПСС и представляли собой стройную систему, замыкавшуюся на партийный аппарат – от райкома до ЦК КПСС.

Беда была только в том, что, как и все в те времена, правоохранители (термин также относится к славным временам стагнации) обязаны были соответствовать неким теоретическим установкам классиков марксизма-ленинизма, которые не всегда носили характер принципиальных положений, а зачастую являли собой возведенные в абсолют разрозненные высказывания кого-нибудь из вождей, сделанные по каким-либо конкретным поводам.

В качестве яркого примера можно привести высказывание вождя мирового пролетариата, недоучившегося в Казанском Императорском Университете.

Владимир Ильич как-то походя заметил, что, дескать, жестокость наказания не приносит должного эффекта в борьбе с преступностью. Он припомнил, (вероятно, перечитывая «Собор Парижской богоматери» Виктора Гюго), что в Средние века в Париже воров казнили публично на Гревской площади, а под эшафотом, где происходили казни, жили их коллеги по преступному сообществу и продолжали свою преступную деятельность. Стало быть, главное в этом деле не жестокость, а неотвратимость наказания. Отсюда, как это ни смешно, и тянется ниточка к пресловутому проценту раскрываемости.

К сожалению, российское правосудие унаследовало все болезни советского, усугубив их современными и еще более опасными.

Современные предводители МВД, видимо, даже и не подозревают о глубоких теоретических корнях сегодняшней процентомании, но, по-прежнему, дерут три шкуры с подчиненных, недодающих процент. Отсюда и дело «оборотней в погонах», сочинявших уголовные дела в лучших традициях братьев Гримм, и еще масса других проблем, не дающих милиции (даже если бы она очень захотела) полноценно раскрывать наиболее тяжкие преступления. Кстати, почему российская полиция называется милицией – совершенно непонятно.

Исторически это название возникло в 1917 году, когда в полном соответствии со смыслом этого латинского слова (Брокгауз и Ефрон определяют милицию как «войско, формируемое только на время войны, т. е. род ополчения»), милиция рекрутировалась из непрофессиональных добровольцев. Непрофессионализм, стало быть, заложен в самом названии этой структуры. В общем, как вы лодку назовете…

С тех пор исключительно по идеологическим соображениям это название сохранилось, а слово «полиция» в новейшей истории России применялось только к налоговой, а теперь «наркотической» службе.

Каждое ведомство почитало за честь найти у вождя цитату про себя и неуклонно воплощать ее в жизнь, не считаясь ни с чем.

Нынешнее время куда как прагматичнее. Цитаты из Ленина – не в чести, но присущая сегодняшней власти бедность мышления и дилетантизм не позволили перешагнуть через устаревшие представления о деятельности судебной системы и органов уголовного преследования. Отсюда и ужасающее положение в этой важнейшей сфере общественной жизни, которое, как признает даже президент Путин, угрожает национальной безопасности. Множащиеся в геометрической прогрессии «органы», превышающие по численности все свои аналоги в мире, просто не в состоянии противостоять ни сметающей всё волне общеуголовной, ни латентной экономической преступности, ни наркотической заразе. Трагический парадокс ситуации заключается в том, что борцы с преступностью сами стали представлять угрозу для общества.

 

ЧТОБЫ НЕ ИЗОБРЕТАТЬ ВЕЛОСИПЕД

 

Министерство внутренних дел не в состоянии выработать ни законодательных предложений для Думы, ни внятной собственной стратегии по основным направлениям деятельности. До сих пор основным показателем работы милиции является пресловутая «раскрываемость преступлений», которую несчастные милиционеры «выдают на-гора», рискуя собственной свободой. Ни одна полиция в мире не знает такого показателя работы, но у них ведь нет такого мощного идеологического базиса!

Вместо того чтобы сосредоточиться на раскрытии особо тяжких преступлений, рядовой «опер» тратит огромное количество времени на различные «отказные материалы» по фактам краж белья с веревки, которые создают видимость соблюдения законности.

Огромное количество преступлений укрывается от учета, потому что начальство требует процент раскрываемости. Не нужно изобретать велосипед, просто взять и посмотреть, что делается в других странах.

Вы когда-нибудь видели в американском боевике понятых, участвующих в обыске или осмотре места происшествия, или полицейского, пишущего протокол допроса? Правильно, не видели, потому что полицейскому там доверяют больше, чем у нас милиционеру. Полицейский там самостоятельно изымает вещественные доказательства, осматривает место происшествия, не тратя бумагу и время на составление предусмотренных нашим Уголовно-процессуальным кодексом протоколов. Все результаты работы излагаются в рапорте, и никто, включая суд, не усомнится в точности этого документа. Слишком высока мера ответственности (в том числе и уголовной), и дело не только в зарплате полицейского.

Конечно, при современном уровне коррумпированности милиции и действующем (точнее не действующем) законодательстве без понятых и подписей свидетелей как бы и нельзя. Но, во-первых, наша доблестная милиция и с понятыми всегда успеет что-нибудь сунуть вам в карман при обыске, а во-вторых, и это главное, глава 31 Уголовного Кодекса РФ «Преступления против правосудия» должна быть дополнена рядом специальных составов преступлений, предусматривающих ответственность должностных лиц МВД, прокуратуры, ФСБ, других органов расследования и судей за злоупотребления при расследовании и рассмотрении уголовных дел. Причем, ответственность по этим статьям должна быть повышенной.

В действующем Уголовном Кодексе РФ статья 303 «Фальсификация доказательств» предусматривает лишение свободы на срок до трех лет (a propos, интересно, сколько таких дел рассматривается в год в России?). Ни в одном из штатов США ничто подобное не «тянет» меньше, чем на двадцать лет.

Количество плохо оплачиваемых и потому очень злых и не очень добросовестных борцов с преступностью начинает просто представлять угрозу для законопослушных граждан. Пора бы разработать реалистическую систему критериев оценки деятельности милиции, которая не будет подталкивать сотрудников к совершению должностных преступлений, сократить количество милиционеров, увеличив им зарплату и «развязать» им руки, многократно ужесточив ответственность за нарушения закона при исполнении служебных обязанностей. Иначе процесс превращения России в воровскую «малину» приобретет необратимый характер.

Кстати, говоря о низкой зарплате низовых подразделений правоохранительных органов, мы вовсе не имеем в виду повышение ее в разы. Это отнюдь не приведет к желаемым результатам. Сумма взятки, предложенная очень заинтересованным лицом, всегда будет в десятки и сотни раз выше любой зарплаты. Стоит просто обратиться к мировому опыту. Если, например, сотрудник, проработавший три-пять лет и положительно себя зарекомендовавший, просто получит очень льготный кредит, позволяющий приобрести среднего качества жилье, будет знать, что при увольнении по компрометирующим обстоятельствам он будет обязан немедленно выплатить всю сумму кредита или доплачивать до рыночного процента по кредиту, – желающих брать взятки сильно поубавится. Такая мера, конечно, не решит проблему мздоимства генералитета, но рядовых и среднее звено очень впечатлит.

 

МЕНЯТЬ ВСЕ ЗВЕНЬЯ РЖАВОЙ ЦЕПИ

 

Еще печальнее выглядит современная российская прокуратура. Идея создания независимого Следственного Комитета уже который год удачно торпедируется прокуратурой. Косметическая реорганизация внутри прокуратуры не может рассматриваться как серьезный шаг к реформированию. Понятное дело, кому же нужно независимое следствие! Этак можно и вовсе вожжи из рук выпустить.

Судебная система, которая при коммунистах была «независима и подчинялась только райкому», стала совсем независима и подчиняется, в основном, личным экономическим интересам судей (естественно, в свободное от исполнения основной для российского правосудия функции обслуживания интересов власти, как политических, так и экономических).

Это относится как к судам общей юрисдикции, так и к арбитражным. Поразительное по своему правовому нигилизму решение Дальневосточного окружного арбитражного суда, утверждающее, что «соблюдение налогового законодательства не дает налогоплательщику оснований считаться добросовестным», достойно занесения в книгу рекордов Гиннеса. Общеизвестно активное участие судов всех уровней в незаконных захватах предприятий, изысканно называемых теперь английским словом «рейдерство». Аресты акций по искам подставных миноритарных акционеров, признание незаконными решений общих собраний акционеров и многие другие исконно новорусские методы слияния и поглощения стали в наше время нормой.

Провозглашенная властью в числе многих других реформа судебной системы заглохла в самом начале в связи, видимо, с отсутствием единства в рядах ее идеологических родителей. Заявления президента о многократном увеличении денежного содержания судей так и остались нереализованными до конца, хотя здесь президент, скорее всего, прав. Какое бы жалование ни получал судья, всегда найдется заинтересованное лицо, готовое предложить больше.

Отдельной строкой в списке задач реформирования судебной системы стоит введение института присяжных заседателей. Провозгласив в угаре демократической эйфории 90-х это новшество, государство сегодня не знает, как с ним быть. Прокуратуре не нравятся мягкие приговоры присяжных, критикуется их юридическая безграмотность, делаются намеки на их возможную корыстную заинтересованность в исходе дела или, наконец, возможность запугивания со стороны пособников преступников. Тот факт, что все эти доводы могут быть с успехом перенаправлены в адрес профессиональных судей, критиками реформы игнорируются. Это лишний раз иллюстрирует неготовность власти к настоящей судебной реформе, непонимание ею основных демократических устоев правосудия. Именно участие в процессе непрофессиональных судей является высшей формой демократии в уголовном процессе, поскольку напрямую реализует принцип соответствия уголовной политики уровню общественного сознания.

 

ПРИВИВКА ОТ «КРЕАТИВНОЙ БУХГАЛТЕРИИ»

 

Второй по счету, но не по значимости, является задача вывода из тени российской экономики. Миллионы договоров из трех строчек, которые являются просто ширмой для расчетов «наличкой», укоренившаяся в нашей стране практика «обналички» под фиктивные договоры, фирмы-«однодневки» и многие другие составляющие современного бизнеса сделали эту важнейшую часть экономической жизни страны питательной средой для коррупции и, пожалуй, самым криминальным занятием.

Можно до бесконечности спорить о том, сколько именно процентов нашей экономики находится «в тени», точных цифр все равно никто не знает.

Экономическое поведение хозяйствующих субъектов подчиняется естественному закону минимизации потерь и максимизации прибыли, и никакие кары не изменят существующего положения вещей. Выход один – необходимо менять налоговое законодательство, прописав все налоги абсолютно конкретно способом, не допускающим толкований, и сделав невыгодным нарушения закона. Менять – не значит снижать налоги, задача заключается в изменении философии бизнеса.

Действующий Налоговый Кодекс и бесчисленное количество подзаконных нормативных актов, регламентирующих его применение, оставляют широчайший простор для толкования контролирующими органами, порождая чиновничий произвол и побуждая бизнес к ведению «креативной бухгалтерии».

Вывод прост: налоговые правила должны быть абсолютно конкретны, не допускать многозначных толкований и не порождать многоходовых комбинаций с целью неуплаты налогов. Почему бы нам не пойти по пути изменения существующего положения, связанного с уплатой налога на прибыль организаций?

В соответствии с действующим налоговым законодательством «налогоплательщик уменьшает полученные доходы на сумму произведенных расходов… Расходами признаются обоснованные… затраты, понесенные налогоплательщиком. Под обоснованными затратами понимаются экономически оправданные затраты, оценка которых выражается в денежной форме» (статья 252 Налогового Кодекса РФ).

Если кто-либо из читателей этой статьи пытался хоть раз объяснить налоговым органам, что именно эти понесенные им затраты являются «экономически оправданными», то он прекрасно понимает, о чем речь. Само понятие экономической оправданности носит оценочный характер и оставляет широкое поле для чиновничьего, следственного, а затем и судейского усмотрения. Ну, по-разному все они понимают экономическую оправданность именно в этом бизнесе! А что думает по данному поводу сам предприниматель, их и вовсе не интересует. Так что, «платите деньги, сэр, на кой вам черт богатство».

Есть только один выход из этого налогового тупика: разрешить компаниям относить на себестоимость, т.е. признать экономически оправданными любые затраты, кроме тех исключений, которые законодатель сочтет необходимым запретить. Причем, этот запрет должен быть очень конкретным (например, запретить относить на себестоимость приобретение воздушного транспорта для компаний, не занимающихся воздушными перевозками). Все остальное должно быть разрешено.

 

ПРЕИМУЩЕСТВА ЛЕГАЛЬНОГО ОБОРОТА

 

Представьте себе ситуацию, когда владелец компании будет иметь возможность построить себе дом, отнеся стоимость дома на себестоимость, т.е., исключив эти затраты из налогооблагаемой базы. К чему это приведет? Последствий много. Например, дом станет собственностью компании, а не ее владельца. Расплачиваясь за стройматериалы, оплачивая труд рабочих, владелец будет вынужден потребовать от продавцов и строительных фирм счета-фактуры с указанием реальных цифр (чем выше затраты, тем больше он сэкономит на налогах). Значит, и те вынуждены будут впоследствии отчитаться перед налоговыми органами, поскольку, выставляя счета, им придется оприходовать полученные средства. Это может серьезно ограничить использование неучтенной «налички» в расчетах и увеличит налогооблагаемую базу как по налогу на добавленную стоимость, так и по единому социальному налогу и налогу на прибыль. Каждый дополнительный субъект экономической деятельности, вовлеченный в легальный оборот денежных средств, неизбежно будет дополнительным плательщиком налогов в бюджет. Выставление счета-фактуры и оприходование полученной оплаты в полном размере (а иначе это будет легко выявлено в ходе первой же налоговой проверки) вынудит компанию уплатить НДС с каждой легализованной сделки, а этот налог «весит» в бюджете в два раза больше, чем налог на прибыль. По каждой легализованной таким образом сделке все ее участники вынуждены будут также уплатить в бюджет пусть небольшой, но все же налог на прибыль.

Есть в таком решении и еще одна очень важная деталь. Представьте, что вы живете в доме, который является собственностью вашей фирмы, ездите на машине, которая тоже принадлежит компании. Все, что есть в доме, тоже не ваше. Такую фирму вы будете беречь пуще глаза. Подставить ее под проблемы с налоговой инспекцией или не исполнить условия договора (выражаясь по-новорусски, «кинуть» кого-либо) вам и в голову не придет. Грустно будет лишиться жилья, машин и всего остального.

В Европе каждый предприниматель берет счета, заправляясь бензином, покупая технику и даже писчую бумагу для офиса. На визитной карточке обязательно указывается ИНН и все прочие налоговые реквизиты фирмы, необходимые для выставления счета, так что сквозная проверка налоговой инспекции быстренько обнаружит все неоприходованные деньги у любого продавца товаров и услуг.

Несомненно, если на минуту представить, что предлагаемые меры в том или ином виде будут приняты, это поможет вывести из «тени» большую часть российской экономики и несколько приблизить наступление эры по-настоящему правового государства. Разрешение относить на себестоимость практически все затраты не может, думается, касаться всех субъектов экономики. Наверное, большой бизнес обойдется и без этого, но ведь именно малый и средний бизнес в большей степени поражены теневыми эффектами. Еще один немаловажный аспект предлагаемого нововведения заключается в уменьшении оборота неучтенных наличных средств, а это и есть питательная среда коррупции.

Предвидя возражения о том, что предлагаемая новация снизит поступление в бюджет налога на прибыль, хочу отметить, что налог на прибыль организаций вовсе не является серьезным бюджетообразующим элементом.

В 2007 году поступления в бюджет Российской Федерации от налога на прибыль составили всего 641,3 млрд рублей или 7,4% от всех собранных налогов. Учитывая эффект неизбежно возрастающих при введении предлагаемой налоговой модели легальных расчетов, эти потери частично будут возмещены налогом на добавленную стоимость и другими налогами, плательщиками которых станут компании, дополнительно вовлеченные в легальный денежный оборот.

Что же до легализации экономической сферы жизни государства и снижения коррупционной составляющей в бизнесе – этому просто нет цены.

 

РПМонитор, 6.02.08



[1] Заголовок дан редакцией «Золотого льва», Приводится с редакционными сокращениями. Автор исходит из презумпции сохранения существующей социально-политической и экономической парадигмы, которая навязана Российскому государству либерал-бюрократическим режимом, что не соответствует русским национальным интересам (прим. ред. ЗЛ).


Реклама:
-